ня. В них есть только мой  об-
лик, и воспоминания, а так они пустышки. Так я говорю?.. - он  вздрогнул
и вновь смотрел в траву.
   - Ну, раз начали падать, теперь за воздух не зацепишься. - слабо про-
шептал второй. - Ведь ты тоже можешь сочинять стихотворения?
   - А кто ж, черт подери, ха-ха, их может сочинять.  -  нервно  отвечал
третий.
   - Значит и ты можешь... вот пришло тут в голову...

   - Темна и бездонна меж звезд тишина,
   Во мраке не вспомнить святого лица.
   Я в темную бездну со стоном лечу,
   И боль в своем сердце, и грезы храню.

   - Кого ты сохранишь, кого ты можешь сохранить? - так же нервно вопро-
шал первый. - Уж не Катрину ли? Впрочем - оставим. Я сочинил - слушай. -
и прошептал слабым голосом, смотря под ноги:

   - Эй, жди меня! - тебе я ввысь кричу,
   Ты где-то там, средь звезд - тебя зову. -
   Эй, скоро я приду! Эй, скоро прилечу!
   Не затушить в душе свечу!

   Второй вздохнул:
   - Ладно, давай спать; завтра нам много дело предстоит.
   Они улеглись на исходящей едва заметным бирюзовым сиянием земле;  по-
вернулись на бока, чтобы только не видеть галактику и вскоре заснули.
   Разбудил их сильный оранжевый свет который лился из облачного  покры-
вала, завесившего небо в версте над их головами. Горы уходили в эти  об-
лака и подобны были стенам великанского дома.
   Дул непрерывный, медленный, тяжелый и вязкий ветер. Медленно  продви-
гал облачную громаду. Было жарко и душно, как в парилке.
   Второй тормошил третьего:
   - На утро мне пришло такое соображение: раз уж и ты и я считаем  себе
Джованами Симеронами, так, давай придумаем, друг  другу  какие-то  новые
имена, чтобы не смущаться.
   - Пойдет. - зевнул третий. - А рабам дадим просто номера.
   - Хорошо. Пусть я буду Хэг. - предложил второй.
   - Нет, ты будешь - Везелвул - где-то я это имя слышал.
   - Пусть Везелвул. Все равно - это не настоящее имя.
   - Конечно. - хмыкнул третий. - Ну а  я  назовусь  Мефистофелем.  Наши
имена должны, понимаешь, звучать как бич для наших  рабов.  Не  какой-то
там Хэг, а Везелвул и Мефистофель.
   Но и тот и другой добавили про себя: "Настоящее то мое имя Джован Си-
мерон"
   - Значит я Везелвул. - вздохнул второй. - Как же здесь жарко! С потом
уходят и последние силы. Надо заставить раба попробовать плод.
   - Это - без проблем. Но сначала  разделим  наши  должности:  в  твоей
власти Везелвул все рабы, ты волен их наказывать и награждать - ты  ста-
нешь их богом; в моей власти будет армия, которой пока нет,  но  которая
будет выделена через некоторое время из рабской среды. Ну что - согласен
ты?
   - Да. Да... - кивал тот, кого звали теперь Везелвулом - он сильно ус-
тал; за всю ночь так и не смог заснуть, всю  мучили  его  раскаянья,  да
страшные, постепенно все более развивающиеся мысли: "Что если,  все-таки
двойник - я. Все из-за той бирюзовой вспышки. Что, если я рожденный этой
планетой; и все что есть во мне от Джована настоящего - только  его  па-
мять. Если я - Джован Симерон, то, как я мог избивать так, того несчаст-
ного - может и не человека, но  существа  способного  испытывать  боль."
-Ему хотелось побыть одному; обдумать все.
   Что же касается третьего или теперь - Мефистофеля, то  он,  накануне,
наблюдая, как Везелвул избивает первого раба только больше  укрепился  в
уверенности, что он есть истинный Джован; он и забыл, что и сам уже  за-
нес ногу, чтобы ударить раба и ударил бы, но первым ударил  Везелвул,  и
дальше Мефистофель только смотрел, испытывая презрение.
   Почти все рабы пришли в себя, слабо постанывали;  все  вспоминали  то
Катрину, то родную планету и с ужасом поглядывали на Вузелвула и  Мефис-
тофеля.
   - Что вы так стонете? - с неприязнью глядя на избитых,  окровавленных
Джованов Симеронов кричал Мефистофель. - Вас здесь так много, и вы, если
не хотите, еще раз получить трепку,  должны  признать,  что  вы  рождены
кристаллами! Вас полторы сотни и каждый, кто возомнит себя творцом  Джо-
ваном будет сурово наказан. Ну, отвечайте...
   По лежащим рядам прокатилось, где более, где менее искреннее: "Да!" -
все зависело от того, куда их вели полные страха, почти бессвязные  вос-
поминания, об обстоятельствах своего появления и про боль...
   Вот лежит один, которому вскоре присвоили номер "А1", лежит, и  пыта-
ется вспомнить свою прошлую жизнь - все, как в  тумане...  гораздо  ярче
воспоминание, как был он Джованом вторым, как задумал  создать  рабов  и
капнул на кристалл - бирюзовая вспышка и удар по голове;  потом  избивал
его такой же Джован, наконец, в полубессознательном  состоянии  -  вновь
вспышка и очнулся он связанным, в стонущих рядах. Он не чувствовал  себя
больше Джованом Симероном, все затмевал ужас; и  еще  заискивание  перед
этими Везелвулом и Мефистофелем. В рядах себе подобных он чувствовал се-
бя в как грязи, и хотел как-то приблизиться к тем двоим - не  связанным,
способным дать ему голодному, ослабевшему, и еду, и какую-то власть.
   - Итак! - кричал, презрительно ухмыляясь, Мефистофель. - ...  Кто  из
вас хочет заслужить нашу благосклонность? Кто хочет услужить нам и  под-
няться из общих рядов?
   Тот, кого назовут "А1" первым закричал:
   - Я! - он еще испытал отвращение к самому  себе,  еще  вспомнил  себя
Джованом Симероном, который отмечал свой двадцать второй день рождения в
облаке космической пыли; но как вспомнил, что было дальше, так такая его
боль и отчаяние схватили, что понял - если будет дальше об этом  размыш-
лять, да вспоминать, так скоро сойдет с ума.
   - Я!.. Я!.. Я! - раздалось еще несколько запоздалых голосов,  но  Ве-
зелвул и Мефистофель уже подхватили А1 и поставили  его,  стонущего,  на
ноги.
   - Ты должен опробовать фрукт! - ровным презрительным голосом  говорил
Мефистофель, вглядываясь в избитое, подрагивающее лицо.
   А1 истово закивал:
   - Хорошо, хорошо. Только не бейте меня больше, а фрукт я и сам  хотел
попробовать...
   - Хорошо... Друг Везелвул, будь добр, сходи за этим плодом...
   Вскоре, дрожащий от ужаса А1, впихнул в себя похожий на огромный пер-
сик плод и заискивающе взглянул на Мефистофеля -  он  сразу  понял,  что
большей волей и, значит, властью обладает он.
   А Мефистофель поднял руку над дрожащей, стонущей толпой и мощным  го-
лосом рявкнул:
   - Эй вы! Видите, как услужил нам того, кого  нарекаю  А1!  Отныне  он
главный надсмотрщик, он получает привилегии: избавление от телесных  на-
казаний, от сдачи крови на размножение!
   А1, который совсем не давно, молил только о том, чтобы  не  били  его
так сильно, да чтобы накормили его; теперь склонил голову, а потом, что-
бы заслужить еще какого-то большего блага, даже пал на колени.
   - Вот так! - передернувшись от отвращенья кричал Мефистофель. -  Каж-
дый из вас может выделится над общей массой.  В  дальнейшем  понадобятся
новые надсмотрщики; потом и войсковые командиры. Так что вы - первые на-
ши слуги, если будете верно служить, избавитесь от телесных наказаний  и
получите такое же благо, как А1.
   Один из лежащих истерично захохотал, попытался подняться,  выкрикивая
страшные ругательства - его воспоминания, и размышления над тем, кто  он
привели в безумие. Теперь он крутился, выкрикивая бессвязные слова и все
пытался подняться.
   А1 вскочил, взглянул на этого, по его  мнению  ничтожного,  грозящему
ему лишится всех благ, истово поклонился Мефистофелю, бросился к безумцу
и со всей силы ударил ему ботинком в висок - выпустил часть накопившейся
к чему-то неопределенному злобе; желая показать этим избитым, что он  не
такой, как они, что он... пусть не Джован Симерон, но, хотя бы А1.
   Безумец затих навсегда, а А1 уже стоял на коленях перед Мефистофелем.
   - Хорошо. Хорошо. - испытывая отвращение к этому "низшему  существу",
процедил сквозь зубы Мефистофель. - На усмотрение  Везельвула  -  выбери
трех для сбора плодов и трех надсмотрщиков за ними.
   Везельвул наугад ткнул в избитые ряды рукой и вот уже стоят перед ни-
ми, смиренно склонив головы сборщики плодов С1, С2 и С3 и младшие  надс-
мотрщики Б1, Б2 и Б3.
   Они отправились в изумрудные заросли; набрали там сколько могли унес-
ти плодов, и вернулись. При этом никто из них и  не  думал  бежать:  они
знали, что где-то поблизости корабль, который, потом надо захватить,  но
пока недостаточно для этого сил. Все ждали нападения врагов.
   Избитые, голодные, находящиеся на грани умопомешательства, а  некото-
рые уже и перешагнувшие через эту грань - они верили, что сила  в  руках
Мефистофеля и Вазелвула, что если вздумают они бежать,  то  их  нагонят,
изобьют еще сильнее чем прошедшей, ужасной ночью.
   В каждом из них еще жил Джован Симерон, но был он затоптан, загнан  в
угол чудищем по имени ужас. В каждом из них жил  еще  Вазелвул  жаждущий
создать своих рабов - с ненавистью смотрели они друг на друга, с  покор-
ностью на тех, в чьих руках (или ногах?) была сила...

                                                *           *           *

   В то время, как испуганный, ослабший,  но  все-таки  довольным  таким
"благополучным оборотом дел" А1, прохаживался перед угрюмыми рядами  ра-
бов - Джован Симерон сидел в позе лотоса, в большом кругу таких  же  как
он Джованов Симеронов.
   Созданные им этой ночью, они, как и он, появились в благодушном наст-
роении - некоторые даже, со слезами на глазах, читали только что  приду-
манные стихи и обнимали своих новых братьев.
   - Нас так много! - говорил один из них, помнящий, как он сидел совсем
недавно, созерцал галактику, сочинял стихи, и уверенный, что, конечно же
он - Джован, а все остальные милые, во всем с ним  схожие  помощники,  к
которым надо относиться, как к равным. - Нас так много и для каждого ос-
корбительно было придумывать какое-то имя в то время, как  он  -  Джован
Симерон. Так, давайте же звать друг друга просто Джованами или братьями!
Джован - поэт, брат - кузнец. Разве не прекрасно?!
   Со всех сторон полились улыбки, и одобрительные реплики.
   И вот теперь они сидели друг против друга, звали друг друга Джованами
и братьями; при этом считали только себя Джованами, но все же, соблюдали
это почтительное обращение: во-первых - из-за  того,  что  они  действи-
тельно не испытывали какой-либо неприязни к своим двойникам; а во-вторых
- понимали, что без этих "двойников" никогда  не  удастся  починить  ко-
рабль. Время от времени лицо какого-нибудь Джована омрачалось мыслями  о
том, что же делать, когда корабль будет починен, но вот вновь появлялась
улыбка и лились приветливые слова.
   - Прежде всего, надо выяснить, что сталось с тем первым, который сбе-
жал от нас. Пусть выступят добровольцы-разведчики.
   - Могу и я пойти. - поднялись разом несколько Джованов Симеронов.
   - Во-вторых. - подхватил один из сидевших в кругу. - Нам надо постро-
ить какие-нибудь укрепления и жилища.
   - Ведь здесь могут обитать и животные.
   - Хорошо. - кивал один из них.  -  Пусть  некоторые  займутся  строи-
тельством; хижины можно плести из местных растений.
   - Хорошо. Надо создать еще сотни две братьев,  которые  отправятся  к
холмам, искать рудные выходы. Я сам пойду с ними... Не забывайте: плане-
та по большей части состоит из металлов; отчего и притяжение,  как  зем-
ное.
   - Да уж помним, помним. - с мягкой улыбкой смотрели на своего  "двой-
ника", сразу пара дюжин Джованов.
   А сам первый Джован сидел, как и все в позе лотоса, улыбался и уж  не
знал: может он и впрямь не Джован? Может и впрямь, двойник? Столько  их,
таких же, как он, говорящих его языком,  слагающих  стихи,  которые  еще
только вертелись в его голове. Огляделся и  понял,  что  часть  Джованов
прибывает в подобных гнетущих рассуждениях.
   Кто-то предложил разделиться на группы: и оказалось, что никто не хо-
чет плести жилища из растений и идти на разведку; зато все Джованы хотят
идти в холмы, искать руду...
   Пока думали, что делать создали еще две сотни Джованов, а потом,  на-
конец, решили построить их в две колонны по двести "братьев"  и  бросить
жребий-лист. Колонне в которой стоял Джован выпало идти на поиски  руды.
Ну а из второй колонны быстро нашлось десять добровольцев, решивших, что
лучше уж пробраться к противникам (если они вообще есть), чем плести (да
еще не известно как) эти хижины...

                                              *          *          *

   Вечером откачали из двигателя одну каплю горючего  -  и  ее  хватило,
чтобы воспламенить заготовленную изумрудную груду.
   Пламень сначала шипел, был почти невидимым, когда же  прожег  внешние
полупрозрачные слои стеблей и впился во все еще пульсирующие сердца рас-
тений - стал ярко изумрудным, повеяло жаром, раздался шум, будто  где-то
кружило целое облако пчел, а в воздухе во  множестве  повеяли  почти  не
приметные и невесомые пылинки. Сначала их сдували с кожи, да потом  бро-
сили это занятие, не замечая, что пылинки, смешиваясь с потом  растворя-
ются, впитываются под кожу...
   Четыре сотни Джованов Симеронов - все усталые; каждый уже с какими-то
своими мыслями, впечатлениями, расселись в несколько рядов вокруг много-
метрового изумрудного столба.
   Сначала, некоторые из них разнесли, похожие на огромные персики, пло-
ды.
   - Братья разведчики, вы вернулись? - крикнул кто-то - в ответ тишина.
   - Ладно, что их ждать то? Может, и  не  вернуться  совсем.  -  устало
вздохнул кто-то. - Не вернуться - новых создадим. Вы  давайте  рассказы-
вайте, что за день произошло.
   Из каждого отряда вышло по одному добровольцу. Первым  начал  рассказ
один из Джованов, что ходил к холмам:
   - Дорога заняла у нас несколько часов. Ветер дул с гор, подгонял  нас
в спины; такое ощущение, будто огромная  ладонь  подталкивает  в  спину.
Тогда и задумаешься - к холмам то хорошо идти, а, как обратно то возвра-
щаться! Когда мы подошли к холмам, выяснилось, что не холмы  это  вовсе,
но какие-то огромные растения - может грибы... Склоны их гладкие, отвес-
ные и такого же цвета, как человеческая плоть.  Вокруг  них  чувствуется
запах каких-то фруктов; просто сочный, свежий запах... не  знаю,  с  чем
его еще можно сравнить... Ладно, когда подошли мы к ним уже почти вплот-
ную, увидели растение высотой метра в полтора - стебель почти черный,  а
в верхней части расходилось оно чашечкой из  которой  непрерывно  пыльца
вырывалась. Но самое удивительное было в том, что растение это двигалось
и оставляло за собой бороздку...
   - Надо было поймать его! - высказался один из братьев.
   - Попробовали бы вы его поймать, когда нет никакого оружия. На кораб-
ле, правда, лежит один разрядник, но, надеюсь, никто не  станет  утверж-
дать, что оружие принадлежит ему?.. Итак, продолжаю. Подошли к  склонам,
фруктовый запах еще усилился; дотронулись до них - склоны мягкие, и  та-
кие, словно в них сердце прохладное бьется; ветер то  жаркий,  а  склоны
прохладные. На ощупь - мягкие. Мы попробовали от них кусок  отковырнуть;
только пробником дотронулись, как в "грибу" (я их "грибами" называть бу-
ду), так вот - открылся проход и полетела пыльца, била фонтаном - многих
из наших присыпала.
   Потом, значит, пыльца прекратилась, а отверстие осталось;  смотрим  в
него: идет туннель, такой что и два человека  могли  бы  разминуться;  а
стены, точно сердце, пульсируют. Туннель тот вниз заворачивал, но от не-
го еще и многие боковые проходы отходили. Тут вызвалось несколько добро-
вольцев, чтобы пройтись по этому туннелю. И мы правильно рассудили,  что
уж если идти в этот лабиринт - проходов то сколько! - надо  связать  ве-
ревку. Сходили в ближайшую рощицу, нарвали  там  этих  стеблей,  связали
их... ну и трех добровольцев, среди которых и я был к этой веревке  при-
вязали.
   Идем мы по туннелю, а там уж так фруктами пахнет, что и дышать  тяже-
ло, голова кружится; потом, правда, перестали замечать - привыкли,  зна-
чит. Я там даже и стихотворение сочинил, рассказать?
   - Нет - давай дальше!
   - Что в туннеле то было?!
   - До конца его мы так и не дошли - у нас ноги слабеть стали. Ну, ста-
ло быть, решили поворачивать.
   - Могли бы и дойти!
   - Вот вы бы и шли, "братья"!.. Ну, так вот - только собрались мы  на-
зад поворачивать; как оглянулся я - ДЖОВАН СИМЕРОН, и  вижу:  в  проходе
боковом вроде, как комнатка, в центре той  комнатки  коричневый  стебель
поднимается; в верхней своей части бутоном расходится, а в  бутоне  том,
та пыльца, что на нас вначале посыпалась. Подошел я  к  этому  растению;
рукой пыльцу зачерпнул - она в ладонях движется, щекотит. Ну, а как  вы-
шел обратно пыльца затвердела, как гранит стала, а может и тверже... Вот
тогда Я и понял, зачем нам это нужно...
   - Да, сразу понял. - кивнул другой Джован Симерон - ведь, он  считал,
что идея пришла первой к НЕМУ.
   - Конечно, мы можем с помощью этой затвердевшей пыльцы залатать днище
корабля. - улыбнулся еще один Джован, считавший, что все придумал он.
   Еще несколько дюжин кивнули этим "помощникам"...
   - Вот. - первый рассказчик протянул темно-коричневую, в форме  ладони
плюшку. - Мы ее уже пытались разбить, и пробником пробовали - все беспо-
лезно. Если бы там таких растений было побольше - мы уже и сегодня могли
бы залатать корабль, но я видел только одну такое.
   Вскочил другой Джован Симерон и, оглядев "братьев" созданных, как  он
полагал им - молвил:
   - Если вспомнить "фонтан" который вырвался, когда вы  дотронулись  до
"гриба" пробником, то можно предположить, что в этих лабиринтах находит-
ся достаточно подобных комнаток. С другой  стороны  интересно  -  почему
пыльца не застыла прямо на ваших телах?
   - Мы чувствовали щекотку, кожу покрыла  коричневая  пленка,  а  потом
сразу исчезла.
   - Я думаю, что она впиталась в нашу плоть...
   - И тут еще в воздухе что-то летает; видите - пепел от жженых  расте-
ний и кружит, словно живой...
   - Да уж - мы надышались тут всяким. Когда вернемся на Землю...
   - Так, эту тему пока оставим.
   - Тогда скажу я - поднялся один из "строителей". - Сегодня мы опробо-
вали эти стебли: если приловчиться, то из них вполне можно вязать  хижи-
ны. Примитивные конечно, но от ветра вполне могут защитить. К  тому  же:
нельзя чтобы все было на виду. Каждый из вас тоже имеет право на  личную
жизнь. Так вот: сегодня  создадим  еще  сотни  три  "братьев"  и  общими
усильями перенесем корабль к "грибам", там построим крепость... - он по-
вернулся туда, где за светящей ровным изумрудом рощей,  мерцали,  словно
росинками, серебристыми крапинками горы.
   - Будем все время увеличивать нашу численность. - говорил Джован  ка-
кой-то.
   - На добровольной основе разделим должности.  -  с  сомненьем  голосе
проворчал еще кто-то...
   - А вот и "братья"-разведчики вернулись!
   Из кустов медленно вышли и, не подходя к костру, остановились  десять
"разведчиков". Испуганными, напряженными голосами говорили они:
   - У ваших противников огромная армия; все долина за  лесом  заполнена
кострами, перед которыми сидят тысячи; смеются, громко кричат, грозят  в
скором времени вымести всех нас прочь. Наше воинство ничтожно против них
и потому не вздумайте преследовать!
   - Преследовать? - удивился целый хор. - Мы на них и нападать не соби-
рались, но, разве они уходят?
   - Нет, нет, нет... - зачастили испуганные голоса. - Только  не  взду-
майте преследовать их!
   - Да уж какой тут преследовать! - вскочили почти все Джованы. -  Соз-
даем три сотни!
   - Пять!
   - Ладно - пока пять и сразу уходим к "грибам"!

                                          *           *             *

   Еще днем, когда двести Джованов подошли к грибам, а еще двести  пыта-
лись скрутить из стеблей хижины; десять разведчиков были схвачены дозор-
ными, которых выбрали Мефистофелем и Вазелвул из рабов.
   Этих десятерых испуганных, но все же держащихся с достоинством,  под-
вели к двум "владыкам", которые, словно на тронах,  расселись  на  самых
высоких, полутораметровых кристаллах. А вокруг столпились рабы  и  надс-
мотрщики; причем, надсмотрщики