даже сами не знают, куда он подевался.
Девушки,  которые при  этом  кричат  что  есть мочи  и  истекают кровью, как
поросята, когда их режут, сегодня редкость.
     -  Младенец, я должен  вас  поправить.  Не произошло никаких  особенных
изменений.  Просто  теперь люди  более  открыты  в  таких вопросах.  Как  вы
думаете, вода достаточно теплая, чтобы плавать?
     - Достаточно, босс. Но как узнать, чистая ли она?  Кто знает, что там у
них вверх по течению...
     - Юнис, вы просто маменькина дочка. Кто не рискует, тот не выигрывает.
     - Это было верно вчера...  но сегодня  мы - будущая мама. Этот журчащий
ручеек, может быть, отравлен тысячей ужасных химикатов.
     -  О... черт!  Если бы он  был  загрязнен, то здесь была  бы  табличка,
говорящая об этом.
     -  В месте,  в которое можно  проехать  только  через несколько  постов
охраны? Спросим Финчли. Может быть, он знает.
     - А если он скажет, что вода загрязнена?
     - Тогда  мы  все равно будем купаться. Босс, вы же сами сказали: кто не
рискует, тот не выигрывает.
     - Хм... если  он скажет, что вода  заражена, то я пас. Как вы заметили,
дорогая,  теперь  на нас  лежит  большая  ответственность. Пойдемте есть.  Я
голоден.
     - Неужели? Я уж начала думать, что вы бросили гадкую привычку есть.)
     Джоанна  Юнис повернула к машине и остановилась удивленная, увидев, что
Шорти накрывает походный столик на одну персону.
     - Что это такое?
     - Ваш обед, мисс.
     - Пикник... на столе?.. Вы хотите, чтобы муравьи  умерли с  голода? Все
это должно быть на траве.
     Шорти был огорчен.
     - Как скажете, мисс.
     (- Джоанна! На вас  нет трусиков. Если вы сядете на землю, вы шокируете
Шорти... и развлечете остальных.
     - Вы испортили мне все удовольствие. Ладно.)
     -  Ну, раз уж стол  накрыт,  Шорти,  оставьте  его. Но накройте еще  на
троих.
     - О, мы поедим в машине, мисс. Мы так привыкли.
     Она топнула ножкой.
     -  Шорти, если вы оставите меня одну за столом,  я отправлю  вас домой.
Чья это была идея? Финчли? Финчли, идите сюда!
     Через  несколько  минут  все  сели  за стол, который  ломился от  яств,
поскольку Джоанна настояла на том, чтобы на него было выставлено все.
     - Найдется здесь сильный мужчина, способный открыть бутылку?
     Ловкость, с которой Шорти открыл вино,  заставила ее усомниться  в том,
что он  всегда  был трезвенником. Она наполнила свой стакан, стакан  Фреда и
собралась налить Финчли.
     -  Мисс Смит,  пожалуйста, не надо.  Я за  рулем, -  сказал он и накрыл
стакан рукой.
     -  Всего  четыре капли, - настаивала  она. - Для тоста. И  четыре капли
вам, Шорти, для той же цели. - Она на четверть дюйма наполнила их стаканы. -
Но сперва, Шорти, не прочтете ли вы нам молитву?
     Шорти явно удивился,  но его обычная невозмутимость тут  же вернулась к
нему.
     - С удовольствием, мисс Смит.
     Он склонил голову.
     (- Босс! Какого черта?
     - Умолкните! Ом мани падме хум.
     - О! Ом мани падме хум.
     - Ом мани падме хум.
     - Ом мани падме хум.
     - Ом мани падме хум...)
     - Аминь.
     - Аминь!
     (Ом мани падме хум.)
     -  Аминь.  Спасибо, Шорти. А  теперь  тост,  который  тоже своего  рода
молитва. Мы все выпьем за ту, которой сейчас с нами нет... но которая должна
бы быть здесь...
     (- Босс! Вам не надоело? Это уже не смешно.
     - Не суйте нос в чужие дела!)
     ...Кто скажет этот тост?
     Финчли  и  Шорти посмотрели  друг на  друга  и  отвели глаза в сторону.
Джоанна встретилась взглядом с Фредом.
     - Фред?
     - Хм... Мисс, я не умею. - Казалось, он был расстроен.
     -  Встаньте. -  Джоанна  встала,  другие  последовали  ее примеру. -  И
скажите, что вы хотите сказать  о той, которой здесь  нет, но которую мы все
любим. Назовите имя той, в чью честь мы сейчас пьем.
     Она подняла стакан и почувствовала, как на глаза набегают слезы.
     (- Юнис! Это вы плачете? Или я? Я никогда не имел привычки плакать.
     -  Не  надо  было  давать  мне  повода, босс... я  же  говорила,  что я
сентиментальная и плакса.)
     Фред нерешительно начал:
     - Тост... за  ту,  которую мы все  любим... и которая  должна  бы  быть
здесь. И она здесь! - На его лице отразился внезапный испуг.
     -  Аминь,  -  сказал Шорти  своим звучным баритоном. -  "И она  здесь!"
Потому что небеса настолько близки  к  нам, насколько мы сами того желаем. Я
так говорю своим прихожанам, Фред... и своим сердцем вы знаете, что я прав.
     Торжественно и осторожно он выпил символическую  дозу  вина из стакана.
Все выпили вслед за ним.
     - Спасибо, Фред, - тихо поблагодарила его Джоанна. - Она слышала вас. И
вас тоже, Шорти. И она слышит меня сейчас...
     (- Босс! Вы  и их расстроили,  и сами расстроились.  Пусть они сядут  и
поедят.  Скажите  им,  что  я этого хочу!  Вы  испортили такой замечательный
пикник.
     - Нет, не испортил.)
     ...Финчли, вы хорошо ее знали. Может быть, даже лучше, чем я, поскольку
я была  сварливым старцем и она ухаживала за мной из сострадания. Что бы она
сейчас велела нам делать?
     - Чего бы хотела сейчас... миссис Бранка... от нас?
     - Да. Вы называли ее "миссис Бранка" или "Юнис"?
     (- Они звали меня "Юнис", босс... и уже после первой  недели знакомства
я целовала  их  при  встрече  и при прощании. Даже  когда Джейк  видел.  Он,
правда, делал вид, что не замечает.
     - Вы милая девушка, дорогая. Дальше поцелуев дело не шло?
     - О Боже! Босс, конечно,  нет. Трудно  было заставить  их даже  поцелуй
принять вместо чаевых, от которых они наотрез отказывались.
     -   Черт  возьми,  от  вас   можно   было  бы   ожидать   и   большего,
сестричка-шлюшка.
     - Брюхатая девка!)
     - Сначала я называл ее "миссис Бранка". Затем она начала  называть меня
"Том", и я стал называть ее "Юнис".
     - Хорошо, Том. Что бы сейчас Юнис велела нам сделать? Стоять и плакать?
Я вижу  слезы у вас  на глазах,  я не одна плачу. Хотела бы  Юнис, чтобы наш
пикник был испорчен?
     - Хм... Она бы сказала: "Садитесь и ешьте".
     - Да! -  согласился  Шорти. - Юнис бы  сказала. "Ешьте...  а то горячие
блюда остынут, а холодные - степлятся".
     -  Да,  - согласилась Джоанна  Юнис, садясь. - Юнис никому не испортила
настроения  за  свою короткую и  красивую  жизнь и  не позволяла другим  это
делать.  Особенно  мне,  когда  я  становился  слишком  придирчивым.   Фред,
передайте мне куриную ножку.
     Джоанна принялась за еду.
     (- Близняшки, то, что сказал Шорти, прозвучало как цитата.
     - Да, босс.
     - Значит, вы уже ели с ним раньше?
     - Не только с ним. Когда команда отвозила меня домой в позднее время, я
всегда  приглашала  их перекусить. Джо не  возражал. Они все ему  нравились.
Особенно он был рад видеть Шорти. Джо хотел, чтобы он ему позировал. Сначала
Шорти  думал, что Джо над ним смеется  -  он не  знал, что Джо  вообще редко
шутит  и вовсе никогда не шутит,  если дело касается живописи. Хотя до этого
не  дошло,  поскольку Шорти  застенчив... Он не был уверен,  хорошо ли это -
позировать  голым, и боялся, что  я могу  неожиданно  прийти, когда он будет
позировать. Не то чтобы я этого так уж хотела...
     - Никогда не хотели, маленький чертенок? Шорти  - это красивая башня из
эбенового дерева.
     - Босс, я уже говорила вам, что...
     - ...что ваше поколение не считает наготу зазорной. Но цвет кожи что-то
да  значит,  не  так  ли?  Я  бы  с удовольствием  полюбовался нашим  черным
гигантом. Я говорю сейчас и от имени Иоганна, и от имени Джоанны.
     - Ну-у...
     -  Можете  придумать  вашу  басню  не  спеша;  мне надо  вести светский
разговор.)
     - Том, вы хотите подмести все эти горчичные соленья или мне можно взять
немного? Шорти, насколько я поняла, вы пробовали блюда, приготовленные Юнис.
Она хорошо готовила?
     - Еще как! - ответил Финчли.
     - Я имею в виду, по-настоящему?  Разогреть полуфабрикат каждый может...
и, кажется, у молодежи сейчас именно такое представление о кулинарии. (Босс,
я  сейчас плюну в ваш суп!) Но что она  могла приготовить, если  у нее  были
лишь обычные продукты: мука, жир и тому подобное?
     - Юнис и  из этого могла сделать  замечательные блюда,  -  тихо ответил
Шорти. -  Правда, у  нее не было времени готовить по-настоящему, но все, что
она делала, было просто замечательным.
     {- О Боже! Босс, повысьте ему жалованье.
     - Нет.
     - Жадина.
     - Нет, Юнис. Шорти убил того слизняка, который убил вас. Я хочу сделать
что-нибудь для него. Но денег он не примет.)
     - Она была настоящим художником, - coгласился Фред.
     - Вы имеете в виду, художником в широком  смысле слова?  Ее муж,  как я
помню, тоже был  художником, причем  профессиональным.  Он хорошо рисовал? Я
никогда не видела его работ. Вы не знаете?
     - Думаю, это дело вкуса, мисс Смит, -  ответил Финчли.  -  Мне нравятся
картины  Джо Бранки, но  я не разбираюсь в искусстве,  я лишь знаю, что  мне
нравится. Но... - он усмехнулся, - Шорт, можно на тебя донести?
     - Ну, Том!
     - Ты был польщен,  да-да,  не отпирайся. Мисс  Смит,  Джо Бранка  хотел
нарисовать эту большую обезьяну, что сидит справа от вас.
     (- Ура!
     - В чем дело, Юнис?)
     - И он вас рисовал, Шорти?
     (- Разве вы не понимаете, босс? Вот оно, доказательство! Факт,  который
вы  узнали  сперва  от  меня... и затем  получили  полное  подтверждение  со
стороны. Теперь вы будете уверены, что я - это я.
     - Ерунда, дорогая.
     - Но, босс...
     -  Я  все  время был  уверен,  что  вы  -  это  вы,  дорогая. Но это не
доказательство. Поскольку я узнал, что Джо и Шорти встречались, логично было
предположить, что Джо хотел  его нарисовать... любой художник захотел бы его
нарисовать.
     - Босс, вы несносны! Это - доказательство! Я - это я.
     - Любимая, дорогая, без которой жизнь не имела бы для меня  смысла даже
в  этом  удивительном теле, я знаю, что вы есть.  Плоские черви не  в  счет,
совпадения не  в  счет, никакие обычные доказательства не в счет.  Нет таких
доказательств,  которые   не   могли   бы  быть  опровергнуты   каким-нибудь
самоуверенным психиатром. Если  они установят правила, то  мы  проиграем. Но
этого  не случится. Важно  лишь то, что у вас есть  я, а  у  меня есть вы. А
теперь умолкните; я хочу, чтобы они чувствовали себя со мной,  как с вами, и
называли меня "Юнис". Вы говорили, что они целовали вас?
     - О да. Только дружеские поцелуи.  Хотя Дабровски и вкладывал в поцелуй
нечто большее, но вы же знаете, какие эти поляки.
     - Боюсь, что не знаю.
     -  Можно  сказать  так,  босс:  "Не  заигрывайте  с  поляком,  если  не
собираетесь иметь  с ним ничего серьезного... поскольку его намерения так же
честны,   как  дуло  заряженного  пистолета".  С  Дабровски  я  всегда  была
осторожной и не доходила до критической отметки.
     - Хорошо, я запомню  это. Но  его здесь  нет.  Ситуация такая же, как с
Джейком, только несколько мягче. Вы влюбили в себя всех моих телохранителей.
Теперь придется убеждать их, что  вы мертвы, и в то же время делать это так,
чтобы они почувствовали, что вы живы. Если они  назовут меня "Юнис", значит,
это мне наполовину удалось. Если же они меня поцелуют...
     - Что?! Босс, не пробуйте этого!
     - Послушайте, Юнис! Если бы вы  не перецеловались с половиной населения
страны, мне бы не приходилось сейчас возмещать ущерб.
     - Ущерб... ха! Вы жалуетесь?
     -   Нет-нет,   моя  дорогая!   Вовсе   не   жалуюсь.   Мне   от   вашей
благотворительности больше всех доставалось. Но когда теряешь что-то дорогое
- это ущерб, и я должен его возместить.
     -  Ну... я  не  буду  спорить, дорогой. Но  в этом случае вы можете  не
волноваться. Поцелуи были не особо горячими.
     -  А я все-таки утверждаю, что  вы  сами не понимаете,  о чем говорите.
Может быть, вы и хотели сделать их не особо горячими, несексуальными, хотя я
с трудом представляю себе, как это у вас могло получиться. Но все четыре мои
телохранителя были готовы отдать свою жизнь за вас... Верно?
     - Хм...
     - Не будем говорить глупости. Неужели вы  думаете, что их рвение  можно
объяснить деньгами, которые я им плачу? Ответьте не кривя душой.
     - Хм...  Не должна ли я  ответить: "Босс,  к чему столько  шумихи из-за
моей смерти?"
     - Потому, моя дорогая, что теперь они будут охранять меня такого, какой
я теперь, в этом  чудесном теле... как они охраняли вас. Они должны захотеть
охранять меня,  иначе они будут чувствовать себя несчастными в этой страшной
ситуации. Либо они захотят охранять меня, либо их придется уволить.
     - О нет!
     - Конечно, нет. Говоря  словами Шерлока Холмса, когда вы исключите все,
чего не можете  сделать,  останется то, что  вы обязаны сделать. Кроме того,
моя дорогая и единственная, это применительно и к более сложному случаю.
     - К Джейку? Но ведь Джейк...
     - Глупенькая! Джейк уже осознал невозможное. Я имею в виду Джо.
     - Видит  Бог, я  бы  хотел  этого  избежать.  Но  ничего,  дорогая.  Мы
встретимся  с ним  лишь тогда, когда  вы  будете  уверены, что мы должны это
сделать. А теперь либо умолкните, либо подсказывайте мне,  как обращаться  с
этими бравыми ребятами.
     -  Хорошо...  я помогу вам, насколько смогу. Но вы не  добьетесь, чтобы
они  чувствовали себя с вами  так же легко,  как  и со мной - так, чтобы они
могли вас даже поцеловать. Я была всего лишь служащей, а вы - босс.
     -  Если бы ваш довод был верным, то королевы никогда бы не  беременели.
Конечно же, это создает кое-какие трудности, но  в моем распоряжении хороший
инструмент, который вы мне дали. Хотите держать пари?
     - О, конечно. Я спорю с вами на миллиард долларов,  что вы  не  сможете
поцеловать ни  одного из  них.  Не говорите глупостей, босс; мы  никогда  не
сможем заключить настоящее пари, потому что мы не сможем расплатиться друг с
другом.
     - У вас небольшой опыт в том, как быть ангелом, дорогая. Вы по-прежнему
мыслите  земными  понятиями.  Мы можем  держать пари и заплатить победителю.
Вспомните о ребенке внутри нас...
     - Ха! Минутку...
     - Нет, Юнис,  это  вы подождите минутку. Если я выиграю спор, я дам имя
нашему ребенку. Если проиграю, это будет вашей привилегией. Все честно?
     - Хорошо. Спорим. Но вы проиграете.
     - Посмотрим.
     -  Да,  босс,  проиграете.  Вы  проиграете  даже  в  том  случае,  если
выиграете. Хотите знать почему?
     - Думаете перехитрить меня?
     -  Не  обязательно,  босс,  дорогой. Просто  вы  увидите, что вы хотите
назвать ребенка тем же именем, которое и я хотела бы ему дать. Вы не устоите
перед симпатичной девушкой, босс.
     - Минуточку, но теперь я сам "симпатичная девушка" и...
     - Вы сами все поймете. Нужны вам  мои подсказки? Я помогу вам выиграть,
если это вообще возможно.
     -  Хорошо, но давайте  советы  по ходу разговора.  Я и так уже  слишком
долго грызу эту кость.)
     - Фред, я продам вам один из этих бутербродов за вино. Налейте стаканы.
Шорти не пьет, Том тоже не будет, а мне нужен  собутыльник. Мы празднуем мое
освобождение.
     (Фреда  легче всех склонить к поцелую. Только сперва надо  сделать так,
чтобы он не видел привидение, глядя на вас.)
     - Я не  прочь выпить еще стаканчик,  мисс, но я не должен напиваться. Я
же на службе.
     - Ерунда.  Том  и  Шорти доставят нас домой, даже  если им придется нас
волочь. Правда, Шорти?
     (С  Шорти  ничего  не  получится. Мне  удавалось  это,  только  когда я
разыгрывала из  себя  маленькую крошку, чего вы никогда  не сможете сделать,
босс.)
     - Конечно, мы постараемся, мисс Смит.
     -  Неужели я и на  пикнике  должна быть "мисс Смит"? Вы называли миссис
Бранку "Юнис", не так ли? А она называла вас "Шорти"?
     - Мисс, она называла меня по имени - Хьюго.
     - Вы предпочитаете ваше имя прозвищу?
     - Это имя, которое дала мне мать, мисс.
     - Понятно, Хьюго, буду  помнить об этом. Возникает проблема. Кто-нибудь
хочет сразиться со мной за последнюю оливку?  Ну? Кто? Но это не проблема. Я
сказала, что не хочу называться "мисс Смит" в  таких условиях. Но я не хочу,
чтобы  меня называли  Иоганном:  это  мужское  имя.  Хьюго,  вы когда-нибудь
крестили детей?
     - Много раз, мисс... хм...
     - Правильно, - быстро  перебила  его Джоанна, - вы не знаете,  как меня
назвать. Хьюго,  поскольку вам  часто  приходилось  давать  имена детям,  вы
должны  в  этом  разбираться. Как  вы  думаете, имя "Джоанна"  подойдет  для
девушки, которая раньше была мужчиной по имени "Иоганн"?
     - Да, думаю, что подойдет.
     - Том? А вы как думаете, Том?
     (-  Том поцеловал  бы  вас  без  колебаний,  если  бы  вы  не  были его
работодателем. Не думаю, что он когда-либо отказывался от мысли застать меня
одну...  поэтому  я  так  же  старательно  избегала  уединения с  ним... и с
Дабровски. Было достаточно сказать: "Том, если  вы не  хотите получить плату
за дополнительную услугу" - мы ездили после полуночи по вызову сдавать кровь
-  "то, по крайней мере, вы можете поцеловать меня на ночь". И он делал  это
довольно-таки хорошо. После  этого даже Хьюго бывал настолько вежлив, что не
устранялся и  по-отечески  целовал меня  на прощание. Но то, что срабатывало
для Юнис, не сработает для "мисс Смит".
     - Смотрите же, как я сейчас подменю карты, младенец.)
     - Мне кажется, это хорошее имя, - согласился водитель.
     -  Фред?  Как   вам  кажется,  я  могу   называться  Джоанной?   -  Она
распрямилась, высоко подняв грудь.
     (- Мне кажется, у вас сейчас кое-что лопнет.
     - Тьфу. маленькая ворчунья,  авось не лопнет. Пусть  он поймет, что я -
женщина.
     - Он  и  так понимает  это.  Сюда бы Вини. Она  бы  могла посчитать его
пульс.)
     - Я не вижу основании советовать вам. Но имя мне нравится.
     -  Хорошо! Мне  по-прежнему придется подписывать документы своим старым
именем, но в  моем сознании я Джоанна. Но, друзья, в этой  стране  наверняка
живут тысячи женщин с  таким же  именем. Мне нужно еще и  второе имя, но оно
мне нужно не только поэтому. Есть причина и  поважнее. - Она с торжественной
серьезностью посмотрела  на  гигантского  негра.  -  Хьюго,  вы  слуга Бога.
Скажите, не будет ли предосудительным, если я назову себя... "Джоанна Юнис"?
     (- Босс, если мой друг Хьюго сейчас заплачет, то я... я не  буду с вами
разговаривать до конца дня!
     -  О,  перестаньте меня  пилить! Хьюго  не заплачет. Он единственный из
этих трех убежден, что вы здесь. У него есть вера.)
     -  Думаю, что это  красивое  имя, - торжественно  ответил преосвященный
Хьюго Уайт, сдержав слезы.
     -  Хьюго, Юнис не хотела бы,  чтобы вы  печалились из-за этого.  -  Она
отвернулась: на  ее глаза  тоже набежали  слезы.  - Решено. Мое новое  имя -
Джоанна Юнис.  Я  не хочу, чтобы кто-нибудь когда-либо  забыл Юнис. Особенно
вы, ее друзья, должны знать об этом. Теперь, когда я  женщина, Юнис является
для  меня  образцом,  идеалом, по которому  я  должна равняться каждый  час,
каждую минуту моей новой жизни. Вы поможете мне в этом? Вы будете обращаться
со мной как с Юнис? Да-да, я ваш работодатель, и мне надо как-то быть  и тем
и другим, а это нелегко. Но  самое трудное для меня - научиться  вести себя,
думать  и  чувствовать, как  Юнис... после всех этих долгих лет,  которые  я
провел придирчивым эгоистичным стариком. Вы ее друзья. Вы поможете мне?
     (- Босс, вы когда-нибудь продавали недвижимость во Флориде?
     - Черт возьми! Если вы не можете мне помочь, так хоть не мешайте!
     - Извините, босс.  Примите это в качестве аплодисментов.  Как бы сказал
Хьюго: "Здорово сделано".)
     Том Финчли тихо ответил:
     -  Мы поможем. И  Дабровски  тоже  поможет.  Кстати,  она называла  его
"Антон". Сперва она называла его "Лыжа", как и все мы. Затем она  узнала его
настоящее имя и с тех пор пользовалась только им.
     - Значит,  и  я буду называть его Антоном. А вы  будете  называть  мен