т  никого  из  моих
ровесников.  Ни слово, ни сам  акт.  А  почему  бы  и нет? Правительство это
поощряет  своей   пропагандой  ограничения   рождаемости.  Если  бы  я  была
лесбиянкой,  у  меня бы  не  появилось притворной "ревматической" лихорадки.
Девушки  ласковее, но с  ними  я слишком раскованна; мне  гораздо интереснее
быть с  парнями. Но в  какой вы  команде, босс?  То вы говорите, что мякнете
перед Вини: то вы расстраиваетесь из-за того, что она мне тоже приглянулась.
Что же вы  собираетесь делать с нами, дорогой? На какой вы  стороне?  Или на
обеих? Или  вообще обойдемся без  секса?  Нет, только не это!  Я имею  право
голоса?
     - Конечно, имеете.
     -  Интересно,  босс, вы весь оплевались,  когда я  предположила, что вы
могли бы  отблагодарить  доктора Хедрика в постели... а  когда мы говорили о
том, чтобы  переспать с девушкой, вы немного  воспрянули  духом. Я думаю, вы
ничего не собираетесь себе пришить?
     -  Юнис, что за  чушь  вы  несете!  Любимая,  хотя я и счастлив, что мы
вместе, но  "конфликт  поколений" все  еще не  исчерпан. Виноват,  но у меня
привычка,  выработанная на  протяжении всей жизни, никогда не говорить  все,
что я думаю, женщине, даже если я с ней в одной постели.
     - Да, конечно, вы со мной в одной постели!
     -  Вот именно.  И мне поэтому  еще трудно  говорить вам всю правду. Мне
очень  трудно стать женщиной.  Но  еще  прежде чем встал  вопрос  о  докторе
Хедрике, я задумался над последствиями для женщины... молодой и... богатой.
     - Богатой? Я об этом не подумала.
     -  Юнис, любимая,  нам  придется думать и  об этом. Конечно,  мы  будем
"женщиной по-настоящему".
     - Ура!
     - Успокойтесь, дорогая. Если бы мы были бедными, то самое  простое было
бы попроситься назад к Джо. Конечно, если бы он нас  принял. Но мы не бедны;
мы  просто до нелепости  богаты, а  от богатства избавиться еще тяжелее, чем
его  приобрести.  Поверьте мне.  Когда  мне  было  около семидесяти пяти,  я
попытался несколько разгрузить свое состояние, пока я еще  жив, чтобы оно не
досталось  моим  внучкам.  Но отдать деньги,  не потеряв большую их  часть в
самом  процессе, так же  трудно,  как загнать джинна  в  бутылку. Поэтому  я
сдался и  составил  мое завещание таким  образом, чтобы как можно меньше  из
моих денег досталось моим так называемым наследникам.
     - Так называемым?
     - Да,  так называемым. Юнис, моя первая жена была милой девушкой, очень
похожей на  вас, как мне теперь кажется. Но она  умерла при родах, и  сын от
нее давно уже умер. Агнес взяла с меня обещание, что я снова женюсь, и я так
и  сделал, едва овдовел. От второго брака была девочка, но ее мать развелась
со мной, когда ребенку не было и года. Я женился в третий раз - снова дочка,
и  снова  развод. Я толком не знал  своих дочек и пережил  их и  их матерей.
Но...  Юнис, у  вас  тоже  редкая  кровь; вы не знаете, как  наследуется тип
крови?
     - Точно не знаю.
     - Жаль. Имея склонность к математике, я выучил схему наследования типов
крови так же хорошо, как  и таблицу  умножения. Потеряв  первую жену, я стал
более предусмотрительным и обеспечивал присутствие доноров до того, как моих
жен направляли в палату для родов. Вторая жена имела кровь группы А,  третья
- В... позже я узнал, что обе мои мнимые дочки имели группы 0.
     - Мне кажется, я что-то упустила, босс.
     - Юнис, отец с группой крови АВ не может произвести детей  с группой 0.
Но не подумайте, что я держал зло на моих дочерей; ведь это была не их вина.
Я бы любил Эвелин и Роберту, пытался  любить, хотел любить, но их  матери не
допускали их  ко мне... пока не оказалось, что я могу завещать  много денег.
Вот  тут-то и  произошло  переключение  с  честной  неприязни на  поддельную
любовь. Это было отвратительно. Я  не чувствую каких-либо обязательств перед
внучками, поскольку они не мои внучки. Что вы, Юнис, думаете об этом?
     - О, босс, по-моему, комментарии здесь излишни.
     -  То есть? Кто это  там всего пять минут назад говорил,  что мы должны
быть абсолютно откровенны друг с другом?
     -  Я  согласна  с вашими выводами,  босс, то  есть  с фактами,  которые
привели вас к  этим выводам.  Мне кажется, наследственность не должна  здесь
играть какую-либо  роль. Мне  кажется, что  вы бередите старые раны... а это
плохо. Плохо для вас, босс.
     - Дитя мое, вы сами не знаете, о чем говорите,
     - Может быть.
     - Не "может  быть", а точно.  Ребенок  он и  есть ребенок. О детях надо
заботиться, их надо любить. Иначе во  всей  нашей жизни  не было бы никакого
смысла. Юнис, я  сказал вам, что моя первая жена  была чем-то похожа на вас.
Агнес... мы любили друг друга такой любовью, что это  было больше чем просто
любовь. И я был с  ней всего один год, потом она умерла при родах. И я любил
своего  сына  так  же  сильно,  как  и ее.  Когда  его убили, во мне  что-то
умерло... и  я пошел на  дурацкий четвертый  брак  в надежде  оживить  себя,
получив еще одного сына. Но в тот раз мне  не повезло  -  детей не было. Мне
пришлось всего лишь отвалить денег, и я снова стал свободен.
     - Извините, босс.
     -  Не за что извиняться. Но я  хотел сказать не об этом, Юнис. Когда мы
поправимся,  напомните мне, что надо порыться  в ящике с  драгоценностями  и
найти его солдатскую бирку - все, что осталось от него.
     - Если хотите. Но, дорогой, это же ужасно: все время оглядываться назад
вместо того, чтобы смотреть в будущее.
     - Это зависит от того, как смотреть назад. Я не печалюсь о нем, я  горд
за него. Он  погиб с честью, сражаясь  за свою страну. Но на  его солдатской
бирке указана группа крови, "Тип 0".
     - Ого!
     - Да, именно "тип 0". Это значит, что мой сын был таким же моим, как  и
дочери. Но это не мешало мне любить его.
     - Да, но...  вы  узнали  об этом благодаря той бирке? После того как он
погиб?
     - Черта с два! Я знал об этом со дня его рожденья; я подозревал, что он
может быть не от меня, еще когда Агнес забеременела... и я принял это. Юнис,
я носил рога  с достоинством и никогда не высказывал ей свои подозрения. Что
же, следующим женам я достался уже с ветвистыми рогами. Муж, который ожидает
чего-то другого, обречен на разочарование. Но у меня никогда не было иллюзий
на этот счет, поэтому я не был разочарован. Для этого не было оснований. Я и
сам  научился  сексу  большей  частью у замужних женщин,  и  началось это  с
раннего подросткового возраста. Я думаю, такое бывает в каждом поколении. Но
рога причиняют боль лишь тогда, когда мужчина достаточно глуп, чтобы верить,
будто его жена не такая, как все, несмотря ни на что.
     - Босс, вы думаете, что все женщины такие?
     - О нет!  Во времена  своей юности я знал  множество супружеских пар, в
которых  и  он  и  она  -  насколько  мне  было  известно  -  шли  к  алтарю
девственниками и  оставались преданными  друг другу всю жизнь. Может быть, и
среди теперешней молодежи есть такие пары.
     - Да, наверное, есть. Но я не из таких.
     - И я тоже. В этом вопросе нельзя полагаться на статистику,  Юнис. Секс
- это такой предмет, о котором все врут.  Но я  хотел сказать, что  мужчина,
который наслаждается  сексом, где  это только  возможно,  а затем женится  и
ожидает,  что его жена не  такая, как все, просто  глуп. Я  был  умнее.  Что
касается  Агнес, то  она была ангелом,  но с копытами. Это  старый сленг, но
понять его легко. Мне кажется, что Агнес  за свою  короткую жизнь никогда не
ненавидела  кого-либо  и  любила так  же свободно,  как  и дышала. Юнис,  вы
сказали, что рано начали, да?
     - В четырнадцать лет, босс. Скороспелая сучка, правда?
     -  Скороспелая - может  быть, но не сучка.  И моя  Агнес  тоже  не была
сучкой,  хотя она радостно отдала свою девственность, как  она  говорила,  в
двенадцать лет.
     - В двенадцать?
     - Удивлены,  дорогая? Опять  конфликт поколений: ваше поколение думает,
что это оно изобрело секс. Агнес  действительно была скороспелой, в то время
в шестнадцать лет девушка не  считалась  готовой для  половой  жизни. Обычно
начинали в семнадцать или восемнадцать. И очень часто можно было столкнуться
с настоящей девственностью, хотя я и  не  специалист  в таких вопросах  . Но
рекорд  принадлежал  не Агнес.  Я помню в  школе  девочку из  грамматической
школы,  которая "отдалась" в  одиннадцать лет, не испытывая при этом никаких
угрызений совести. К тому же она была любимицей учителей, у нее был невинный
взгляд, и она получала призы  за  регулярное посещение воскресной школы. Моя
дорогая  Агнес была такой  же, только ее доброта и милая внешность  не  были
поддельными. Она просто не видела в сексе ничего грешного.
     - Босс, в сексе нет греха.
     -  А  разве  я сказал,  что  есть? Однако  в те дни я  чувствовал  себя
виноватым, пока Агнес  не  вылечила  меня  от  этого  предрассудка. Ей  было
шестнадцать  лет,  мне  - двадцать.  Ее отец был  профессором в ветеринарном
колледже, где я учился, и однажды в воскресенье меня пригласили на ужин... в
первый раз мы делали это на диване в гостиной. Все это произошло так быстро,
что я даже несколько удивился и испугался.
     - Что напугало вас, мой дорогой? Ее родители?
     - Да. Они  были наверху и, вероятно, еще не ложились. К  тому  же Агнес
была  так  молода -  в  то  время  девушки  не могли выходить  замуж  раньше
восемнадцати. Не то чтобы меня когда-либо останавливал ее  возраст, просто в
ту ночь я не был готов, не ожидал этого.
     - А как можно к этому подготовиться, босс?
     -  Контрацептивы.  Мне оставался  еще целый год до получения диплома, у
меня не было денег, не предвиделось  никакой работы,  и меня, честно говоря,
не тянуло жениться.
     - Но о контрацептивах должна заботиться девушка, босс. Именно поэтому я
и чувствовала себя такой дурой, когда  залетела. Мне бы и в голову не пришло
просить, чтобы  парень  из-за этого  женился на мне,  даже  если  бы  я была
уверена, что забеременела именно от него. Когда  я поняла, что  залетела, то
собрала  все  свое  мужество и  сказала  родителям. Они  меня отругали. Отцу
пришлось  заплатить штраф, потому что лицензии  у меня  еще не было. О  том,
чтобы выйти замуж, даже  разговора не было. Меня даже не спросили, от кого я
забеременела, и я сама не стала бы говорить об этом.
     - Юнис, неужели вы не знали, от кого?
     -  В   общем-то  знала.  Наша  баскетбольная  команда  и  три  девушки,
болельщицы,  поселились  в  одной гостинице;  с  нами был и  тренер, учитель
физкультуры. Но он  ушел в  город. Мы собрались отметить  победу в комнате у
парней.  У  кого-то  была  марихуана. Я  затянулась  раза  два,  но  мне  не
понравилось, и я занялась джином и лимонадом, которые гораздо вкуснее. Я  не
собиралась  участвовать  в  сексуальной  оргии:  у  нас в школе это  было не
принято. К тому  же у меня был парень, и  я  была ему верна... то есть,  как
правило... и его  не было  с нами. Но когда моя подруга сняла с себя одежду,
то  и  я не  смогла  удержаться.  Я  высчитала в  уме,  что у меня  еще  два
безопасных  дня, и тоже разделась, то же  сделала и третья подруга. Никто не
заставлял меня делать это, босс.  Не было даже намека на  изнасилование. Как
же я могла винить парня?
     Но оказалось, что я сосчитала неверно, и к середине февраля я уже точно
знала, что залетела. Потом я рассказала родителям, и меня отослали  на юг  к
тетушке, чтоб я полечилась  от "ревматической  лихорадки",  которой  у меня,
сами  понимаете, никогда  не было. Мне потребовалось на  это  269 дней после
того баскетбольного матча,  и  я  как раз успела к началу занятий в школе  и
закончила ее вместе со своим классом.
     - Ну, а  как же ваш ребенок, Юнис? Мальчик? Девочка? Сколько ему сейчас
лет? Двенадцать? И где он сейчас?
     - Не  знаю,  босс.  Я подписала  отказ от материнства, чтобы  мой  отец
получил  свои  деньги назад,  если  найдется  кто-либо,  кто захочет принять
ребенка.  Босс,  разве  это справедливо? Пять  тысяч  долларов... отец  едва
наскреб их, а те, которые живут на  пособие, не  платят штрафа и могут  даже
требовать бесплатного аборта. Я этого не понимаю.
     - Вы ушли от ответа, дорогая. Где ваш ребенок?
     - Мне сказали, что он родился мертвым. Но, насколько я знаю, они всегда
так говорят, если девушка подписывает отказ и кто-то хочет взять ребенка.
     - Но это  можно узнать. Если  бы  ваш ребенок  умер, то и  штраф  бы не
взыскивался. Отец вам об этом не рассказывал?
     - Я его не спрашивала.  Это очень деликатный.  вопрос, босс. Мы назвали
это  "ревматической  лихорадкой".  В  любом случае,  когда  мне  исполнилось
восемнадцать, мне выдали лицензию на трех детей без каких-либо вопросов.
     - Юнис, неважно, что вы придумали для прикрытия.  Если ваш ребенок жив,
мы можем найти его!)
     Второй голос не ответил.
     (- Ну, Юнис?
     - Босс, лучше не ворошить прошлое.
     - Вы не хотите детей, Юнис?
     - Я этого не говорила. Вы сказали, что для  вас не  имело значения, что
ваш сын не был по-настоящему вашим сыном. Я думаю,  вы правы. Но если где-то
и  есть  мой  ребенок, а ему сейчас около тринадцати лет, то  мы  чужие друг
другу. Я не была ему матерью, не воспитывала его: я ему  никто. К тому же вы
забываете, что меня убили.
     - О, Юнис, дорогая!
     -- Видите? Если бы мы нашли этого мальчика или девочку, мы не смогли бы
утверждать, что я жива, что  снова живу внутри вашей  головы. Мы не  посмеем
это утверждать... иначе нас  снова свяжут, но уже навсегда. - Она вздохнула.
-  Но я  бы  хотела  иметь ребенка от  вас. Вы  рассказывали  мне  об Агнес,
дорогой. Расскажите еще. Она действительно была похожа на меня?
     - Да, очень. То есть не внешне. Но если бы я верил в переселение  душ -
а  я  не верю, - то я бы  подумал,  что вы - это Агнес, которая вернулась ко
мне.
     - А может, я и есть она? Почему вы в это не верите, босс?
     - Вы это серьезно?
     -  Нет. Я никогда в это не верила, хотя большинство наших друзей верили
в реинкарнацию. У меня не было оснований верить или не верить в нее. Поэтому
я  никогда не  высказывала своего  мнения на  этот счет. Но, босс, когда вас
убивают, а вы не умираете, то поневоле начинаешь по-другому  смотреть на все
это. Дорогой босс, вы считаете,  что я - лишь продукт вашего воображения, не
так ли?)
     Иоганн не ответил, и она продолжала:
     (- Не бойтесь признаться, босс; вы меня  не  обидите. Я знаю, что я это
я.  Мне  не нужны  доказательства. Но вам нужны,  вы должны знать наверняка.
Признайте это, дорогой. Будьте открыты со мной.
     - Юнис, мне действительно  надо знать  наверняка. Ведь если  я  сошел с
ума, если вы лишь продукт моего воображения, то мне лучше ничего не знать об
этом.  Дорогая,  простите меня...  но  я почувствовал  облегчение,  когда вы
сказали, что не хотите разыскивать вашего ребенка.
     - Я знала, что вы обрадовались... и знала  почему. Босс, не торопитесь.
У   нас  уйма  времени,  так  что   расслабьтесь  и  наслаждайтесь   жизнью.
Какое-нибудь доказательство придет само собой... такое, что  знаю я  и о чем
вы не можете знать  помимо меня. Вы получите доказательство и  будете так же
уверены в моем существовании, как и я.
     - Что  ж,  логично. Юнис... вы сейчас говорите так, как говорили, когда
хотели успокоить меня.
     - - Я и впредь собираюсь успокаивать и ругать вас, босс,  как если бы я
была вашей мамой. И я  никогда не перестану  любить вас, босс. Но кое с  чем
нам надо поторопиться.
     - С чем?
     - С уткой. Иначе у нас с вами случится "мокрое дело".
     - О, черт!
     - Расслабьтесь, босс. К этому надо привыкнуть.
     - Черт возьми, я не хочу, чтобы меня усаживали на утку, как ребенка  на
горшок! Знаете,  что получится? Ничего! Я зажмусь и  не смогу этого сделать.
Юнис,  там,  за дверью, ванная. Может  быть, нам попросить,  чтобы  нас туда
довели и оставили одних.
     -  Босс,  вы  не  знаете,  что  получится.  Вы   вызовете  сестру.  Она
постарается вас отговорить. Затем она пойдет за доктором Гарсиа. Он придет и
тоже будет спорить, а если  вы будете упрямиться, он  вызовет Джейка. К тому
времени, как порисуется Джейк, мы намочим постель.
     - Юнис, вы несносны. Хорошо, давайте скажем сестре,  чтобы принесла нам
утку.
     - Минуточку, босс. А не можем мы как-нибудь убрать эти перила?
     - Как?
     - Если  мы сможем, то что остановит нас? Мы сами  доберемся до  ванной,
никого не спрашивая.
     - Юнис, я не ходил уже больше года!
     - Но это было до того, как вы получили это подержанное, но, в общем-то,
достаточно новое тело, босс.
     - Вы думаете, мы сможем идти?
     --  Давайте   попробуем.  Если  у  нас  закружится  голова,  мы  сможем
удержаться за кровать, а затем медленно опуститься на пол. Я уверена, что мы
сможем хотя бы ползти, босс.
     - Хорошо. Давайте попробуем.
     - Посмотрим, как устроены эти перила.)
     Иоганн обнаружила, что разобраться в устройстве перил не так-то просто.
Лежа в постели, их никак нельзя  было опустить.  Не удивительно, сказала она
себе,  если  бы   это  можно  было  сделать,  то  их  конструкция   была  бы
несовершенной.
     (- Юнис, нам все-таки придется вызвать сестру. Черт!
     - Не сдавайтесь, босс. Может быть, надо нажать вон ту кнопку на пульте.
Если перегнуться через перила, то мы наверняка сможем дотянуться до нее.)
     Иоганн подтянула  колени,  повернулась... и приятно  удивилась от того,
что ее тело оказалось таким гибким. Затем она просунула руку между прутьями,
но  до  пульта не  дотянулась и выругалась. Затем она  вдруг обнаружила, что
перила закреплены  двумя  простыми замками; по одному  на  каждой стороне  в
нижней части кровати. Дотянуться до них было действительно трудно.
     Большим пальцем руки она открыла левый замок, и  перила легко убрались.
Она засмеялась.
     (- Ну как, партнер?
     - Пока все замечательно, босс! Держитесь за край кровати, когда  будете
спускать ноги. Если упадете, то все пропало. Держитесь!)
     Иоганн опустила ноги на пол и встала, держась  за кровать. Все ее  тело
дрожало.
     (- Кружится голова.
     - Конечно. Но это пройдет. Успокойтесь,  дорогой. Босс, мне кажется, мы
можем идти...  но лучше не рисковать и отправиться ползком. Если у нас снова
закружится  голова,  мы  сможем  прилечь  на  коврик.  Если  Вини что-нибудь
услышит, то с  этого момента нас будут кормить только  через решетку. Что вы
думаете на этот счет?
     - Я думаю, что нам нужно скорее добраться до унитаза, чтобы не пришлось
сваливать вину на кошку. Будем добираться ползком.)
     Спуститься на пол было несложно; но  ползти было нелегко: ноги путались
в  халате,  Иоганн села и снова  была удивлена гибкостью своего  тела. Такие
изгибы Иоганну не удавались с двенадцатилетнего возраста.
     Но  думать  об  этом  было некогда. Спальная накидка не  вызвала особых
затруднений: она застегивалась спереди на магнитную ленту. Иогчнн скинула ее
и положила на пол. Но халат застегивался сзади.
     (- Липучка?
     - Нет, завязки. Похоже, что они не затянуты на узел. Если потянуть, они
развяжутся.)
     Наконец Иоганн освободилась  и от халата. Дальше она  поползла голышом.
Открыв дверь в ванную, она оказалась у цели.
     ...Наконец она облегченно вздохнула.
     (- Теперь полегчало.
     - И мне тоже. Хотите попробовать дойти до кровати? Только надо будет за
что-нибудь держаться. А можно подозвать кресло и катить его перед собой.)
     Иоганн почувствовала, что стоит на  ногах  довольно твердо, ходить было
даже  легче,  чем  когда-либо за  последние  двадцать  лет. И  все-таки  она
держалась  поближе  к  стене,  на которой были  перила, предназначенные  для
старика,  который  всегда  боялся  упасть.  Таким  образом она добралась  до
трельяжа, остановилась перед ним и взглянула на себя.
     (- Боже мой, Юнис, какая вы красивая!
     - Боже мой, на что мы  похожи!  Сучка-грязнуля! Босс, посмотрите, какие
ногти  на  ногах! Это же  настоящие когти! О Боже, гр