афию п-п-помню...  У  меня  б-б-бабушка  есть...
П-п-подтвердит!.. - вдруг не заговорил, а забормотал я.
   - Т-т-т-т-т! - раздалось над ухом.
   Я  резко  повернулся,  имея   на   устах   фразу   о   недопустимости
передразнивания заикающегося человека, и вдруг вспомнил, что Имант иначе
не умеет.
   Цыган погладил меня по голове.
   И на круглой физиономии была жалость.
   - Поразмыслите же о сем! - поучительно произнес Таир. - А  нам  пора.
Это дело мы сделали - не так ли, коллега?
   - Т-т-т! - согласился Имант.
   -  А  другие  дела  остались.  Василий  Федорович!  Васька  не  желал
разговаривать с Таиром, он даже демонстративно отвернулся.
   - Василий Федорович! - повторил Таир. - Я  маленьким  очень  любил  с
цветами на подоконнике возиться. Они у меня всегда здорово росли. Я  уже
потом понял, почему. Но росли и сорняки,  зазеваешься  -  такая  крапива
вылезет,  прямо  как  дерево.  И  мне  всегда  было  до  слез  жалко  ее
выпалывать. Но если не выполоть крапиву - погибнет другое растение,  вся
вина которого в том, что оно само не умеет  защищаться.  Я  очень  давно
понял, что когда-то придется приступить к прополке крапивы...
   Он повернул голову направо, к Иманту, повернул  налево,  к  Ребалиань
Адинураде.
   - Ну, вот... Вот мне и придется этим заняться. Я  не  хотел,  честное
слово. Просто иначе нельзя. Вы же этим  занимаетесь?  Ну  вот  -  и  мне
придется. Пошли, коллега. Ребалиань Адинурада,  Семнерим  Астафагор,  вы
довольны? Договор соблюден?
   - Более чем соблюден, если ты идешь убивать нашего врага,  -  отвечал
мужской голос. - Об этом мы не просили.
   - Постыдись, Семнерим Астафагор! - вмешалась Ребалиань  Адинурада.  -
Пусть не будет у тебя в жизни удачного поиска, если  ты  сейчас  бросишь
Таира Афроластериска! Ведь он - один, а их - много!
   - Удачи! - сказал Таир, сделал знак Иманту, и оба направились прочь.
   Я же остался стоять, разведя руки, словно монумент изумления.
   Лицо на стене исчезло, словно закрылось бархатным плащом, и две  тени
полетели следом за  Таиром  и  Имантом,  два  тающих  голоса  продолжали
перебранку, и вдруг до меня донесся звон оглушительной оплеухи.
   Но мне было не до инкубовских разборок  -  как,  впрочем,  и  Ваське,
который вдруг громко вздохнул.
   Я - нереал?
   Какой же идиот... какая идиотка меня выдумала?..
   Вдруг меня осенило - я знаю эту идиотку! Я с  первых  дней  своих  ее
знаю! Она восторженно нянчила меня, когда еще только ушла на  пенсию  из
школы, где сорок пять лет преподавала литературу, в том числе десять лет
- еще и историю! Она собрала дома огромную библиотеку и  пропитала  меня
ароматами стихов, нафаршировала историческими фактами, прошпиговала меня
латинскими цитатами!
   Бабуля!!!
   Стоило этой мысли оформиться в слово, Имант резко повернулся. Тыча  в
меня  пальцем,  он  захохотал.  И  стал  пихать  Таира,  чтобы   и   тот
присоединился к веселью.
   Таир повернул голову - и я увидел улыбку.
   У  него  была  светлая  улыбка!  Улыбка  взрослого,  который,   уходя
заниматься своими опасными делами, наблюдает за серьезной  деятельностью
младенца.
   Так он пошутил?
   Или все-таки не пошутил?
   Такое вот недоумение...
   Что-то в жизни  завершилось,  но  завершилось  формально.  Ибо  точку
ставит только  смерть,  твоя  собственная.  А  с  нами  произошло  нечто
странное, после чего, хотим мы этого или не  хотим,  нужно  как-то  жить
дальше. В прежнем мире, но в новом качестве.
   Ваське - так уж точно!
   А мне? Я-то кто? Откуда я? Зачем я? И, главное, кому я такой нужен?
   Поразмыслите же о сем...