шторы с окна. До Малаховки было далеко, и когда мы  туда
пришли, было не до выбора. Мы только зашли поглубже в огороды,  подальше
от шоссе, и я открыл первый попавшийся домик.
   Пока я курил на крыльце, Маргаритка впотьмах  хозяйничала  -  стелила
постель,  разбирала  корзинку.  Там  оказались  и  хлеб,  и  колбаса,  и
макароны, и даже две пачки сигарет.
   - Брич, это сливочное масло! - радовалась девчонка. -  Ну,  класс!  У
тебя есть нож?
   Нож? Вот черт! Пистолет есть, а  ножа  нет.  Нож  я,  кажется,  отдал
Бродяге. Хороший был клинок, правильный, со сплошной деревянной рукоятью
и длинным хвостовиком. Таким ножом было бы неприлично резать  колбасу  и
мазать масло.
   - Потерял, - сказал я.
   - Ну ничего, мы колбасу и хлеб разломаем.
   Поужинав, мы легли.
   Все-таки отдавать она еще не умела. По-всякому показывала, как ей  со
мной здорово, и стонала, и даже царапалась, но  я-то  понимал:  девчонка
знала, что нужно стонать и царапаться, видиков насмотрелась, не иначе.
   Ничего не поделаешь - каждая женщина любит,  как  умеет.  И  если  ей
попадается настоящий мужик,  вроде  меня,  она  все  делает,  чтобы  его
удержать. Пока Маргаритка мне не в тягость -  пусть  удерживает!  А  вот
когда приедет Бродяга и начнутся НАСТОЯЩИЕ ДЕЛА - тогда посмотрим...
   И ведь есть еще Ксения!
   Когда я  проснулся,  Маргаритка  уже  хозяйничала.  В  дальнем  конце
огородика нашла колонку, притащила в банках воды, из кирпичей  соорудила
у порога что-то вроде очага. Судя по лицу, ей все это страшно нравилось.
   - Брич! - сказала она. - Будешь в городе - купи мне щетку для  волос.
Посмотри, на что я похожа.
   Ну вот, подумал я, уже - купи.
   Интересно, скажет ли мне когда-нибудь Ксения - купи? Должна  сказать.
Но только чтобы в тот день у меня  были  полные  карманы  баксов!  Чтобы
баксы перли наружу и сыпались на асфальт, а я шел рядом  с  Ксенией,  не
замечая... или нет, замечая, но нагибаться ради  какой-то  сотни  баксов
мне - западло...
   - И еще спичек купи. А то твоей зажигалкой неудобно...
   Спичек! А на какие шиши?
   Потом я взялся за работу.
   Я методично обходил  город,  выискивая  места,  где  водятся  деньги.
Ксению не искал - как я к ней, в самом  деле,  заявлюсь  пустой?  Каждый
вечер я заглядывал в тот бар, где заприметил  крутую  компанию.  Похоже,
мужики любили этот бар. Ничего, ничего, и я туда приду.  Красиво  приду,
солидно.
   Вот если бы хоть немного денег прямо сейчас!
   Еду-то я добывал. Мало ли на свете толстух  с  большими  пакетами,  в
которых полным-полно всякой  всячины.  Однажды  в  совершенно  никчемном
пакете оказался и кошелек. С жалкими грошами, но все же... Еще  я  помог
Маргаритке открыть несколько забитых на зиму  огородных  будок.  Там  мы
нашли кастрюлю, еще одно одеяло, древний рукомойник, и даже  с  кусочком
мыла.
   Я  смотрел,  как  Маргаритка  радостно  управляется  со   всем   этим
хозяйством, и не мог понять - да неужели же она счастлива? Без гроша  за
душой - счастлива? Конечно, она отхватила такого мужика, что весь  город
может позавидовать. Но в одном-единственном платье с короткими рукавами,
даже без какой-либо кофтенки, без колготок, хотя и в туфлях  на  высоком
каблуке - счастлива?
   Все-таки быть с настоящим мужчиной для женщины много значит.
   Вот только мне от нее было мало проку. Хотя и каждую ночь, но мало!
   И  однажды,  когда  она  уже  заснула,  я  понял,  что   дальше   так
продолжаться не может. Нужно искать очередную Люсеньку...
   Нет. Сперва нужно придумать какое-то другое женское имя.
   Если бы кто знал, какая это тяжкая забота -  придумывать  имя!  Когда
голова совсем не тем занята, а тело - в каком-то недоумении...
   Окошко в нашей будке было совсем маленькое. Маргаритка  еще  завесила
его, чтобы никто снаружи не увидел света, и если о каком-то месте  можно
было честно сказать, что там темно, как у негра в заднице, так  это  был
точно наш приют.
   Я смотрел на спящую Маргаритку в тяжком раздумий. Толку  от  девчонки
мало, а куда ее девать - непонятно. Сон не шел -  мне  хотелось  еще,  и
еще, и еще, а она не могла мне больше дать ничего!
   Она просто не умела отдавать. А как ее заставить - я не знал.
   Голоден, голоден!
   В это время суток шататься по улицам в поисках женщины было нелепо. В
лучшем случае я поймал бы заблудившуюся пьянчужку и получил от  нее  то,
что потом с препоганым настроением поволок бы в вендиспансер.
   Повернувшись спиной к Маргаритке, я устроился как  можно  удобнее.  Я
выбрал такую позу, в которой просто  обязан  был  заснуть,  невзирая  на
голод. И уже начал...
   Но легкий голос возник где-то под самым потолком.
   - Ассарам Кадлиэль, Ассарам Кадлиэль... - позвал он. Я так  удивился,
что окаменел. Какого еще, ко всем чертям, Ассарама  Кадлиэля  тут  ищут?
Тут - я, Брич, и моя женщина, никого больше!
   - Ассарам Кадлиэль!.. - голос стал настойчивее. - Ты слышишь меня?
   - Нет тут никакого Ассарама, - сказал я убедительно. - И  вали-ка  ты
отсюда, родной.
   - Родная, - поправил голос. - Ассарам Кадлиэль, ты не узнаешь меня? Я
же зову тебя по имени! Это звуки твоего имени, ТВОЕГО имени!..
   - Ты - кто? - спросил я в недоумении, потому что наконец понял -  имя
было мне не совсем незнакомо, где-то в глубине памяти что-то на него все
же отозвалось. - Я - Ребалиань Адинурада.
   Еще того не легче, подумал я, этого натощак не выговоришь!
   - Ая - Брич.
   - Ты не Брич! - голос рассмеялся и тут  только  стало  ясно,  что  он
действительно женский. - Ты Ассарам  Кадлиэль!  Мы  долго  тебя  искали.
Сперва мы стерегли тебя, когда ты  был  заклят  Таиром  Афроластериском,
потом ты попал к Серсиду Неумехе, и мы бы вывели тебя  из-под  заклятия,
потому что Неумеха не знает, как поддерживать силу оков. Но он  поместил
тебя в тульпу. Ассарам, ты понял, что произошло?
   - Ни хрена! - сурово отвечал я. Ведь я  действительно  из  всей  этой
речи ни хрена не понял.
   - Ты - Ассарам Кадлиэль! - повторил голос, уже сердясь.  -  Я  просто
чудом отыскала тебя! Ты голоден и распустил щупальца, и я пришла к  тебе
по щупальцу как по каналу. Теперь понял?
   - Говорят же тебе - ни хрена я не понял.
   - Инкуб Ассарам Кадлиэль! Проснись наконец!  -  потребовал  голос.  -
Заклинание Афроластериска потеряло  власть,  а  изобретение  Неумехи  не
может настолько сильно  сковывать  твою  волю.  Проснись,  говорю  тебе!
Сбрось с себя тульпу!
   - Что сбросить? Можешь  ты  говорить  по-человечески?  -  спросил  я,
садясь. - И покажись наконец. Ты что, в углу за шкафом прячешься?
   - Хорошо, - согласился голос. - Сейчас я покажусь тебе. Но  не  вышло
бы недоразумения. Я, видишь ли, как раз  ищу  добычу  И  я  в  облачении
поиска. А та твоя часть, которая является тульпой, для меня не запретна.
Ты все еще хочешь, чтобы я показалась?
   - Ну, если ты какая-нибудь старая лошадь, или жирная свинья, или... -
я хотел  было  перечислить,  в  каких  случаях  голосу  показываться  не
обязательно, и не имел в виду ничего дурного, но висящий в темноте голос
почему-то впал в бешенство.
   -  Х-ха!..  -  услышал  я.  Это  был  выдох  перед  тем,  как  что-то
натворить...
   Я знаю, что такое бешенство. В драке  оно  прекрасно.  В  сексе  тоже
ничего. Но тут мне сделалось страшновато.
   На фоне окна я  вдруг  увидел  человеческий  силуэт,  Сперва  он  был
черный, но вдруг чернота распахнулась - и передо мной оказалась женщина,
которая просто распахнула бархатный плащ.
   А под плащом она была совсем голая.
   Более совершенного тела я за  всю  свою  жизнь  не  видел!  Оно  было
мелочно-белое, с безупречными линиями бедер, с тяжелой и дерзкой грудью,
на которую спускалась длинная вьющаяся  прядь  темно-рыжих  волос.  Надо
посмотреть выше, подумал я, не в силах отвести глаз от этой груди, вдруг
там крокодилья рожа! Но не посмотрел.  Женщина  сделала  три  шага  -  и
ароматным телом заслонила от меня все на свете,  и  прижала  руками  мою
голову к своей груди, и я напрочь забыл,  что  рядом  спит  обессилевшая
Маргаритка.
   - Возьми меня... Возьми меня...
   Она так это прошептала, что в голове у меня помутилось.
   И я ее взял.
   На полу, потому что втроем мы бы на постели не поместились.
   Она привела меня в такую ярость, что я брал ее буйно и щедро, потеряв
счет своим взлетам. Да мы, кажется, действительно висели в воздухе...
   - Теперь вспомнил? - вдруг прошептала она. - Теперь поумнел?  Спасибо
тебе, Ассарам Кадлиэль! Я нашла то, чего хотела! Я больше не голодна!  А
ты лежи и пытайся вспомнить, кто ты таков и в чем твое предназначение!
   Тело, которое я сжимал, в котором  я  был,  как  мне  казалось,  весь
целиком, вдруг исчезло, а я, голый и беспредельно возбужденный, оказался
на холодном полу.
   - Только никому не рассказывай, что тебя обморочил суккуб...
   После чего наступила тишина.
   - Ты, как там тебя! Ты, родная! -  позвал  я,  и  думал,  что  позову
громко, но получилось совсем тихо.
   Смертный холод охватил меня.
   Нужно было забраться на постель и  укрыться  одеялом.  А  на  постели
лежит теплая Маргаритка... Вот кто  меня  согреет!  Но  я  не  мог  даже
пошевелиться.
   Суккуб высосал меня всего. До такой степени высосал, что  я  даже  не
ощущал голода.  Своего  обычного  голода,  который  могла  удовлетворить
красивая и темпераментная женщина? вроде Ксении.
   Край одеяла...
   Я же мог притащить к себе одеяло!
   Понемногу я передвинул руку, собрал все силы, оторвал от пола  локоть
и ухватился за край, и  потянул  одеяло  на  себя!  Оно  соскользнуло  с
постели, но шлепнулось не на меня, а рядом  со  мной.  И  я  понял,  что
накрыться не смогу. Ни-ког-да...
   Маргаритка проснулась и повернулась ко мне.
   - Ты что, Брич? - почему-то  шепотом  спросила  она.  -  Ты  чего  на
полу?..
   - Го... - ответил я. Дальше не получилось.
   - Тебе плохо? - она склонилась ко мне  с  постели,  протянула  тонкую
руку и зачем-то потрогала мне лоб.
   - Да... - сказал я.
   - Ты болен!
   Она вскочила и присела рядом со мной на корточки.
   - Брич, милый, что с тобой? Ну, скажи! Ты не можешь встать?
   - Да...
   Она попыталась приподнять меня. - Нет... По... - Что - ?по??..
   - Са...  -  я  мог  что-то  произнести  только  на  коротком  выдохе.
Проклятый суккуб... как там ее?..
   Вдруг где-то у себя внутри услышал это  имя,  но  не  в  голове,  как
полагалось бы, а, кажется, в животе... Это был гул, это  был  звон,  это
была какая-то жуткая насмешка надо мной, совершенно лишенным силы!
   - Ребал-ли-ан-нь!..Адин-н-нурада!..
   - Ди! - в злобе выдохнул я.
   - По-са-ди? Ой, сейчас, Брич, миленький, сейчас! Ей  удалось  кое-как
прислонить меня плечами к краю постели. Стоя рядом на коленях она  стала
целовать меня - очевидно,  от  страха.  И  этим,  кажется,  помогла.  Ее
возбуждение прибавило мне сил.
   - Го-ло-ден... - произнес я совсем разборчиво.
   - Ты голоден? - Маргаритка удивилась, но тут же стала  соображать.  -
Это с тобой от голода? Разве так бывает?
   - Да, - сказал я. Она задумалась.
   - Бывают голодные обмороки... Брич! Ты что же - все это время не  ел?
Ты же приносил мне еду! А сам - не ел?..
   - Да... - ответил я.
   - Боже мой... Так это что же - из-за меня?..  Брич,  у  нас  же  были
деньги! Я видела! Что случилось, Брич, миленький?
   Я не мог и, конечно, не хотел объяснять ей,  что  случилось.  Она  же
была умненькая девчонка - она сама бы придумала... если ей не мешать...
   - У тебя отняли деньги?!
   Да как ей такой только в голову взбрело!  Отнять  деньги  у  меня?  У
Брича?!
   - Не-е-е!..
   Я хотел зарычать, и действительно что-то вроде  рыка  получилось,  но
она не испугалась.
   - Вставай, Брич, вставай... - шептала она  и  тянула  меня  за  руку,
пытаясь усадить, и ей это, как ни странно, удалось, только вот  спина  у
меня была ватная.
   - Вот, вот так... А теперь держись за меня, я тебе помогу..
   Она хотела втащить меня на кровать,  а  не  все  ли  мне  равно,  где
лежать, если я до такой степени голоден. Эта рыжая  высосала  меня,  как
пакетик сока!
   - Есть... - потребовал я. - Есть!.. Мне нужна была вовсе не еда, но и
еда, наверно, тоже, я сам не понимал...
   Маргаритка села на пятки.
   - Тебе так плохо? - спросила она.
   - Да...
   Тогда она отпустила мою руку, но не сразу, а позволила  мне  медленно
лечь, но затылком я все равно треснулся.
   - Брич... - сказала она. - Я люблю тебя, Брич. Понимаешь? Что  бы  ни
случилось - я тебя люблю. И буду. любить.
   Она встала с колен. Тоненькая она была до невозможности,  со  слабыми
грудками, и ноги еще толком не оформились, не приобрели  плавных  линий.
Но года через два она могла бы стать настоящей красавицей. Это  я  знал,
даже лежа на полу в полнейшем параличе.
   Даже не пытаясь найти бельишко, она схватила платье и натянула  прямо
так, на голое тело.
   - Я  дойду  до  круглосуточного  киоска,  -  сказала  она.  -  Может,
что-нибудь стрельну. Знаешь, иногда получается. Сделаю вид, что уже лезу
в кошелек... Я скоро, Брич!
   Я хотел ей сказать, что  лучше  не  надевать  материнских  туфель  на
каблуках, потому что ей придется быстро убегать. Но ведь и другой  обуви
у нее тоже не было.
   Поэтому я не сказал ничего. И она ушла.
   Стоило стихнуть стуку каблуков - а стучать им  особо  было  и  не  по
чему, сразу  за  порогом  начиналась  просто  утоптанная  земля,  -  как
раздался легкий смешок.
   - Ассарам Кадлиэль! - позвали меня.  -  Ну,  каково  тебе?  Теперь  -
вспомнил?
   Ни хрена я не вспомнил, но ответить достойно силы не было.
   Надо мной нависло фарфоровое лицо и прядь  темно-рыжих  волос  попала
мне в рот. Я захотел выплюнуть - и не смог.
   - Плохи твои дела, Ассарам Кадлиэль, - произнесли,  помедлив,  пухлые
губы. - Тебя основательно закляли! Но не валяться же тебе на  полу  весь
остаток дней твоих! Согласись, ни одна зрелая женщина не догадается сюда
заглянуть, чтобы подкормить тебя. Губы приникли к моим.
   Ничего слаще я во всю свою жизнь не пробовал! Руки сами оторвались от
пола и попытались притянуть к себе укрытое черным бархатным плащом тело.
Но тела не было. И бархата не было. Только - лицо1 Губы  раздвинулись  в
улыбке - и лицо стало таять.
   - До встречи, Ассарам Кадлиэль! А теперь - прощай! Я расскажу  нашим,
в каком состоянии тебя нашла, и мы что-нибудь придумаем!
   - Ребалиань! - вскрикнул я. - Адинурада!..
   Но ее уже не было.
   Хватаясь руками за что попало, я  перебрался  на  постель.  Укрываясь
одеялом, запутался ногой  в  чем-то  скользком.  Это  оказались  трусики
Маргаритки. Шелковистые трусики с кружевцем. Я бросил их на  пол.  Пусть
соблюдает хоть какой-то порядок.
   Вот если теперь она принесет из киоска чего-нибудь пожрать -  я  буду
просто счастлив!
   Я приподнялся и  отодвинул  четырехслойную  портьеру  с  окна,  чтобы
посмотреть, не спешит ли Маргаритка с едой. И тут несколько  удивился  -
на  подоконнике  лежали  полиэтиленовый  пакет  с  хлебом,  коробочка  с
плавленым сыром, еще не открытая банка рыбных консервов.
   Маргаритка не могла забыть о них!
   Или могла?
   Да ну ее, подумал я, охота по ночам непонятно где  носиться  -  пусть
носится.
   Ее не было довольно долго. Я даже успел задремать. Уже в окне малость
посветлело,  когда  вдруг  простучали   каблуки   по   узкой   прихожей,
распахнулась дверь, и я увидел Маргаритку.
   Она стояла и смотрела на меня, просто стояла и смотрела.  А  в  левой
руке у нее был пестрый пакет.
   - Ты принесла поесть? - спросил я.
   - Да... Но ни шагу ко мне она не сделала, так и  осталась  в  дверном
проеме.
   - Что в пакете? - спросил я, пытаясь вспомнить картинку,  на  которой
прервался мой сон.
   - Тебе уже лучше?
   - Да.
   Странный вопрос - она же видела, что я не на полу, а на постели.
   - Я все время думала о тебе, - вдруг сказала Маргаритка. -  Я  думала
только о тебе.
   Она быстро подошла и стала выкладывать на столик из  пакета  странные
вещи - полбуханки  в  полиэтиленовом  пакете,  начатую  упаковку  масла,
жестяную банку растворимого кофе, еще  банки  -  вроде  бы  с  тушенкой,
газетный сверток, в котором обнаружился полоток  копченого  гуся,  и  не
нужно было даже разворачивать - так остро и вкусно пахло.
   - Вот, вот... - приговаривала она. - Теперь на два дня точно хватит.
   Напоследок она выставила баночку красной икры.
   - Это все ты взяла в киоске? - спросил я и подумал,  что  ничего  тут
удивительного - в круглосуточных киосках продавцы должны брать  с  собой
ужин и завтрак.
   - В киоске. Я найду кастрюлю и сварю суп. Только сбегаю за картошкой.
   - Куда? - спросил я.
   Она задумалась.
   - Может быть, тут кто-то еще не все выкопал? - спросила она меня так,
словно я знал, когда и как  копают  картошку  на  маленьких  огородах  в
городской черте!
   - Пойди и посмотри, - велел я. Это было даже кстати -  я  должен  был
сосредоточиться и вспомнить картинку!
   - Хорошо! Вот бы еще какую-нибудь лопату..
   - Откуда я знаю, где тут лопаты?
   Она вышла. Я размотал гусиный полоток и вцепился в него зубами.
   Это было вкусно.
   Вспомнил!
   Это были двери банка. Не те, огромные, которые  делают  для  шика,  а
сбоку, за углом. Я прямо увидел, как туда входят четыре человека -  трое
с пустыми руками, один - с чемоданчиком... и выходят...
   Я увидел улицу напротив этих дверей и переулок  наискосок,  я  увидел
решительно все! И понял, что меня осенило. План ДЕЛА родился в голове  и
засверкал, как бриллиант!
   Пакет лежал на постели, я заглянул туда - может  быть,  у  Маргаритки
хватило ума стянуть хоть бутылочку пивка? Я бы отпраздновал ПЛАН.  Но  в
пакете пива не было, а лежали мятые бумажки. Это были деньги,  но  очень
мелкие.
   Деньги? Значит, сегодня мне не придется ходить закоулками. Я уже могу
войти в приличное заведение,  сесть,  заказать  высокий  стакан  пива  и
орешки. Я уже могу  пойти  туда,  где  собираются  настоящие  мужчины  и
говорят О ДЕЛЕ! Может быть, я даже отыщу Билла Бродягу!
   Копченый гусь дал мне достаточно силы,  чтобы  сесть  и  выглянуть  в
окно.
   Я увидел голую Маргаритку Даже не сразу понял, что  это  она,  потому
что волосы она собрала вверх, закрутила И замотала какой-то тряпкой.  Ни
с того ни с сего она стояла у колонки с  ведром  и  обливалась  холодной
водой. Ей было очень зябко,  ее  передергивало,  но  она  даже  пыталась
подмыться. Я подумал, что сейчас она захочет залезть ко мне под  одеяло,
и сразу принялся соображать -  как  бы  обойтись  без  этого?  Мокрая  и
холодная девчонка под одеялом - это сейчас было вовсе ни к чему.
   Нужно было поскорее собраться и уматывать.
   Я сунул мятые бумажки в карман штанов и ушел.
   Настроение было бодрое  и  боевое.  Сегодня  я  познакомлюсь  с  теми
мужиками из пивного бара и предложу им ДЕЛО, думал я. Они  обалдеют,  но
согласятся. Я все распишу как положено. Как учил Билл Бродяга.  Кто  где
будет стоять и вообще. Потом -  нужно  будет  угнать  подходящую  машину
Стволы у них наверняка есть...
   Я нарочно сделал крюк и дошел до того дома, где жила  Ксения.  Ладно,
ладно, это мы еще посмотрим... Как  там  ее  муж  вез?  Прямо,  а  потом
свернул налево?
   Делать все равно было нечего  -  я  неторопливо  пошел  в  том  самом
направлении.
   Это доставляло мне некоторое удовольствие. Я иду по ее  следу,  я  ее
преследую, думал я, я ее достану!
   В сквере я присел на скамейку выкурить сигарету. Рядом дед  никак  не
мог управиться с толстой газетой. В конце концов  страницы  разлетелись,
он попытался нагнуться, но помешала спина.
   Я не совсем уж бесчувственный. Надо помочь  деду  поднять  с  дорожки
кучу бумаги - помогу. Тем более - настроение классное, впереди - ДЕЛО  и
деньги! Я нагнулся, сгреб листы в стопочку, поднял - и окаменел.
   На первой же странице я увидел Ксению!
   Это было ее лицо!
   Правда, маленькое, с мой ноготь, но несомненно - ее лицо.
   Как же она попала в газету?
   Я стал читать статью,