ниях, мало заботились о свежем воздухе. Я осмотрелся и присвистнул.
     - И как мы попадем на первый этаж? До ближайшего лифта небось километров пять, - поделился я соображением с Ренатой и секретарем, который поглядывал на меня с подозрением.
     Хлопнули передние дверцы, и из лимузина выбрался Главный, отвечавший за нашу делегацию; вслед за ним вылез его секретарь.
     - Мы должны были поехать к президенту. Он ждет, - ворчал Главный.
     - Подождет, - равнодушно отозвался я.
     Я беспокоился за Марка. Я видел его рану. Она оставляла мало надежд. Пуля прошла очень близко от сердца. Крысобой потерял чересчур много крови. Я опасался, что он умрет. Точно ребенок, страшащийся смерти родителей, я не хотел его гибели. Он стал для меня другом. И я должен быть рядом.
     Главный оплатил парковку кредиткой, помеченной изображениями правительственного штандарта и герба Независимого Амбера. Кредитку он погрузил в ребро бетонного блока, который я сперва принял за опорный столб. И только сейчас я сообразил, что, помимо кредите приемника, квадратная колонна еще выполняла функции пульта управления. В стоимость парковки включалась доставка пассажиров на требуемые этажи.
     - Надеюсь, палату Крысобоя охраняют? - осведомился я.
     - Весь этаж под охраной, - ответил Главный.
     За нами прибыла кабина, похожая на таксофлаер, только без опознавательных знаков. Кабина не опустилась на асфальт, а зависла над ним, приветливо распахнув дверцы. Мы зашли внутрь, и кабина понеслась вдоль бесконечно длинных рядов машин. Она доставила нас к лифтовому комплексу, где выпустила наружу.
     Палата Крысобоя располагалась на двенадцатом этаже. Лифт домчал нас в две минуты. Возле лифта нас встретили два вооруженных автоматами солдата. Они преградили нам дорогу и потребовали предъявить документы. Главный показал им какие-то корочки, и они, казалось, остались удовлетворенными, но меня захотели обыскать. Я почувствовал прилив злости и выхватил из-за пояса "Аргумент". "Аргумент" подействовал. Схватив солдата за грудки, я приставил дуло пистолета-автомата к его голове и зашептал, выплевывая слова как пули:
     - Я - неприкосновенное лицо!
     Крысобой был где-то рядом. Он находился на грани между жизнью и смертью, а какие-то служаки встали у меня на пути. Я чувствовал, как плывет крыша и норовит ускользнуть в бессознательное, превращая меня в берсерка - воина, одержимого неистовством.
     Второго солдата, направившего на меня дуло автомата, колотила нервная дрожь.
     - Успокойтесь. Успокойтесь... - суетился где-то поблизости Главный.
     - Я хочу, чтобы ты уяснил, что у меня есть два "Аргумента", пистолет и десяток боевых гранат, и все на мне. Я ходячий арсенал и разоружаться не намерен. Мой друг лежит там, и я к нему пройду. Ты меня пропустишь добровольно или я пройду по тебе.
     Отшвырнув от себя солдатика, я убрал "Аргумент" и неспешно пошел по коридору, чувствуя, как автоматное дуло морозит мне затылок.
     - Ты чего взбеленился? - поинтересовалась Рената, догнав меня.
     - Где были эти солдатики, такие придирчивые, когда мы по трапу спускались? - зло спросил я.
     Смягчившись, - в конце концов, Рената ни в чем не виновата, - я добавил:
     - Нехорошее что-то ощущаю.
     Чутье в который раз не подвело.
     Возле палаты Марка сидели два солдата. Издалека казалось, будто они спали, сложив оружие на коленях и чуть опустив головы, но, приглядевшись, я обнаружил, что они не дышат. Бездвижные тела. Я убыстрил шаг. Склонившись к солдату, я коснулся шеи. Пульса не было. Выхватив "Аргумент", я оттолкнулся от противоположной стены и, высадив дверь, влетел в палату. Палата была пуста. В ней никого не было. Только тело, лежащее под простынями, и дырки от вошедших пуль. Простыни оказались пропитаны кровью.
     - Суки!:
     - взревел я.
     Позади меня с "Аргументом" на изготовку в палату заглянула Рената.
     Я сдернул простыни с тела. От души отлегло. Не Крысобой. Какой-то неизвестный, дряхлый, сморщенный, как гриб, мужичок.
     Я коснулся рукой ран. Теплые.
     - Убийца в здании.
     Я выскочил в коридор, сбивая с ног Главного.
     - Где Крысобой? - заорал я на поднимавшегося старика.
     - В безопасности, - пропищал он.
     - Где ваша хваленая охрана?! Кто пытается нас убить?! - засыпал я Главного вопросами. Он даже не пытался отвечать.
     От лифтов к нам спешили солдаты.
     - Шум слышали?! - спросил я.
     - Ничего.
     - Олухи. Трех человек убили рядом с вами, а вы даже задницы оторвать не удосужились.
     - Наш пост возле лифта...
     - Показывай, где Крысобой.
     Главный опомнился, выхватил у солдата рацию и стал передавать в эфир приказы:
     - Перекройте все выходы. На двенадцатом этаже совершено убийство. Прочешите госпиталь!
     Сунув рацию в карман плаща, Главный направился в палату к трупу. Мы с Ренатой последовали за ним. Миновав кровать (на нее он даже не взглянул), Главный подошел к окну. Что он делал возле окна, я не видел. Но через минуту он раскрыл дверцы шкафа, втиснутого между двух оконных проемов, зашел внутрь, высунулся и жестом пригласил нас зайти.
     Я вошел и встал рядом. Рената присоединилась к нам. Главный захлопнул створки изнутри, запер их на какой-то запор и дернул за вешалку.
     - Все гениальное просто, - заявил Главный. Шкаф медленно стал двигаться вниз.
     - В палате вашего товарища неотлучно находится несколько человек. Не бойтесь, убийцу поймают. Он не сможет уйти. Все перекрыто, - рассуждал Главный.
     - Надеюсь, - буркнул я.
     Шкаф остановился. Главный отпер дверцы, мы вышли в другую палату, похожую на ту, где было совершено преступление, только заполненную людьми. Два солдата сидели возле кровати. При виде Главного они вскочили и вытянулись по стойке "смирно". Врач колдовал над аппаратом, от которого к Марку, улыбающемуся Марку, ползли провода. Провода впивались в тело Крысобоя, но не причиняли ему боли.
     - Порядок, шеф, - приветствовал меня Крысобой (как мы и договаривались, он не называл меня по имени). - Меня уже подлатали. Говорят, денек проведу здесь, и полный ажур.
     - Вы слышали наверху шум? - поинтересовался Главный.
     - Никак, нет, - отрапортовали солдаты. В кармане Главного запищала рация. Он вытащил ее, поднес к уху и молча выслушал сообщение.
     - Выходы блокированы. Прочесывается территория. Парковка чиста, - проговорил он.
     - Может, соизволите объяснить, что здесь творится? Кто пытается нас убить? - насел я на Главного.
     - Я не обладаю такими полномочиями, - ответил Главный.
     - А кто обладает?
     - Думаю, президент.
     - Тогда везите нас к нему. Только когда Крысобой будет готов к транспортировке. Мы его в этом гадюшнике не оставим, - заявил я. - И запомните, не знаю, как вас зовут, что от нашего слова и весомости ваших объяснений зависит то, будет ли объявлена экономическая блокада вашему государству. Вы находитесь в очень шатком положении. Я решаю вашу судьбу. От моего слова зависит дальнейшая политика Торговой Палаты с вашим государством.
     Главный меня понял.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

     - Одиночество... - повторил он. - Вы всегда уходили от меня, люди. Я всегда был лишним, назойливым и непонятным чудаком. И сейчас вы тоже уйдете. А я останусь один. Сегодня ночью я воскресну в четвертый раз, один, на мертвой планете, заваленной пеплом и снегом...
     А. и Б. Стругацкие.
     Далекая радуга

     Через четыре с половиной часа регенерация тканей у Крысобоя закончилась. Он был готов к поездке. Главный дожидался нас в ресторане госпиталя, медленно опустошая винные запасы заведения. Три бутылки стояли на столе подле жаркого. Главный мутным взглядом окинул нас и, погрозив указательным пальцем, нырнул лицом в тарелку с остывшим мясом.
     - Он чего? - спросила Рената.
     - Чувствует, - неясно ответил секретарь.
     - Что чувствует? - не поняла Рената.
     - Чувствует... - повторил секретарь и икнул. Похоже, к винцу они прикладывались поочередно:
     - Снимут его теперь. Вместе со мной. На фиг. Снимут. И все. Аможет, и головы снимут?.. - мечтательно произнес секретарь.
     - Сможешь доставить своего до машины? - спросил я.
     - По... ик... пробуем.
     Мы представляли странную процессию. Первым шел Крысобой, слегка сгорбившись и скривившись. Хоть рану и зарастили свежей тканью, она продолжала болеть. Где-то я слышал, что есть такой психический эффект, который современная наука не научилась преодолевать. Человек, которому отрубили пальцы на руке, пытается ими пошевелить и долго не может понять, почему у него ничего не получается. За Крысобоем шагал я. Рядом со мной Рената.
     А позади, пересчитывая углы и порожки, плелся секретарь, на спине которого висел Главный.
     - Хоть бы носильщика вызвать, что ли... - протрезвевшим голосом заметил секретарь, пытаясь отдышаться.
     Мы спустились на лифте в подземный паркинг, вызвали кабинку, которая доставила нас к автомобилю. Расположившись на мягких диванах лимузина (Главный заснул, заняв целый диван спереди), я постучался в черное стекло, разделяющее пассажирский салон и водительский. Стекло медленно опустилось; водитель в черном костюме с любопытством поглядел на нас.
     - В президентский дворец. Да побыстрее, - приказал я. Водитель скользнул пытливым глазом по храпящему Главному и спросил:
     - Чего это он?
     - Не твое дело, - резко ответил секретарь. Окно заросло черным стеклом.
     - Дисциплинка, - буркнул секретарь. - Раньше такого не было. Когда мы были частью Земного государства, дисциплина была куда крепче, чем сейчас.
     Я обменялся с Крысобоем удивленными взглядами.
     До самого президентского дворца секретарь больше не произнес ни слова. Он сознавал, что и так наболтал больше, чем нужно. Но в его нынешнем незавидном положении капля крамолы не могла испортить практически приготовленное блюдо.
     Возле президентского дворца нас остановил первый караул. Восемь боевых офицеров в штатском, вооруженных автоматами. Они потребовали предъявить документы, и наш водитель протянул им нечто, похожее на путевой лист. Нас пропустили. Открылись резные ворота, украшенные грифонами, василисками и драконами. Мы въехали на территорию дворца. По тенистой аллее, с двух сторон зажатой кипарисами и деревьями, похожими на гибрид ели и пальмы, мы приблизились к трехэтажному вычурному зданию с балконами, мраморной парадной лестницей и колоннами-стволами, подпирающими веранду. Атланты поддерживали балконы левого крыла. Кариатиды зазывно улыбались с правого. Эклектичное здание, в котором полностью отсутствовал какой-либо архитектурный вкус.
     Автомобиль остановился перед лестницей. Дверца распахнулась. Я выбрался наружу. Крысобой и Рената последовали за мной. Секретарь и не проснувшийся Главный остались в машине. Но ни я, ни мои спутники не заметили их отсутствия.
     Нас встречали.
     Сухой воблоподобный человекообразный костюмчик со смешным лицом и огромными очками без дужек и две дамы в строгих одеяниях, не допускавших фривольных мыслей.
     - Президент Шутов счастлив приветствовать в своей резиденции представителей Торговой Палаты, - сухо отчеканил Костюм.
     Я лишь кивнул головой и поднялся по лестнице на веранду.
     - Где президент? Я требую объяснений!
     - Президент примет вас немедленно, - спокойно, не глядя на меня, ответил Костюм.
     - Веди.
     Мы последовали за Костюмом. Длинными залами, широкими, точно гандбольные поля, и шикарно украшенными. Роскошь взирала на нас из каждого угла. Только это была вычурная роскошь, дикая. Такая роскошь присутствует при дворе какого-нибудь негритянского царька на Земле, который считает необходимым обвешивать себя и приближенных золотыми украшениями.
     Возле роскошных до самого потолка дверей из красного дерева, украшенных сценами из какой-то мифологии с драконами, рыцарями и спасенными девицами, Костюм остановился и, не обернувшись, произнес:
     - Ждите здесь!
     Приоткрыв створку маленькой дверцы, - выпиленной части целой двери, он скрылся внутри.
     - Важный, как индюк на вертеле, лорд Джудд ему в клюв, - выругался Крысобой.
     Через минуту Костюм снова возник перед нами и пригласил внутрь.
     Мы не заставили просить себя дважды.
     Комната, в которую мы вступили, оказалась пуста. Только огромная, в длину всей стены, плазменная панель. И ни единой души. Костюмчик, едва мы вошли, выскользнул за дверь. Грохнул задвигаемый засов.
     - Что-то я ничего не понимаю, - потряс головой Крысобой.
     - Чего тут понимать, мы в ловушке, - пояснила Рената, озираясь по сторонам.
     Я чувствовал, что она права, но догадывался, что эта ловушка не смертельна. Мы сумеем из нее выбраться, только сейчас еще не время. К тому же мы при оружии. Местные секьюрити не посмели отобрать у нас "Аргументы", видимо, посчитав их частью обмундирования представителей Торговой Палаты; никто не требовал разоружиться перед встречей с президентом. Скорее всего, повстанцы уже в курсе, что представители Торговой Палаты никогда не снимают оружие, даже когда идут на встречу с Президентом Земли.
     Вот только повидаться с Шутовым, главой повстанцев, нам, видно, не суждено.
     В этом я ошибался.
     Плазменная панель зажглась, выпуская изображение. Мужчина средних лет в строгом костюме с гербом Независимого Амбера на правой части груди. Усталый взгляд. Буйная курчавая растительность на голове. Вулкан бороды, украшавшей нижнюю часть лица. Но во всем облике человека проскальзывала какая-то неестественность, виртуальность.
     Я удивленно уставился на человека, взиравшего на нас с экрана.
     - Приветствую вас, господа! - преклонил голову экранный мужчина.
     "У него приятный голос", - отметил я и обратил внимание, как заинтересовалась Рената.
     - Садитесь, пожалуйста, у нас будет интересный разговор, - предложил человек-экран.
     Куда садиться, на пол, что ли?
     Я обернулся и обнаружил, что рядом со мной бесшумно возник кокон кресла. Такие же стояли рядом с Ренатой и Крысобоем. Я сел. Мои спутники тоже.
     - Позвольте представиться, меня зовут Шутов. Игорь Шутов. Я президент Независимого Амбера. Рад приветствовать в вашем лице Торговую Палату и Себастьяна Гоевина.
     Последние слова поразили меня. Я побледнел и, посмотрев на Крысобоя, убедился, что не один я такой. Только Рената сохраняла спокойствие, точно услышала фамилию незнакомого ей человека.
     - Не могу сказать, что рад приветствовать Независимый Амбер. За сегодняшний день меня дважды пытались убить, и это не доставило мне удовольствия, - разрушил замешательство Крысобой.
     - Приношу вам свои извинения, - холодным тоном произнес Шутов. - Но вы должны понять, что в любом государстве есть люди, которые недовольны политикой, проводимой правительством. И они по-разному пытаются высказать свое недовольство.
     - Мы понимаем это, господин президент, - учтиво произнес я. - Но только нам не ясно куда смотрела охрана космодрома и как удалось снайперу проскользнуть на корабль, откуда велся огонь.
     - Вы правы, господа, - театрально упившись печалью, сказал Шутов. - Поверьте, виновные уже наказаны. Все, кто отвечал за вашу встречу, уже разжалованы, некоторые арестованы. На данный момент заведено восемь уголовных дел.
     Значит, прав был Главный, что нализался на пару с секретарем, может, в последний раз.
     - Торговая Палата требует разрешение на проведение собственного расследования, - громко проговорил я.
     - Мы вынесем этот вопрос на обсуждение в Парламент, - пообещал президент.
     - Что-то подсказывает мне, что решение вопроса все равно будет зависеть от вашего слова, - осторожно предположил я.
     - Вы правы, - неожиданно согласился Шутов.
     - Хочу вас предупредить, что Торговая Палата ввела экономическую блокаду для вашего континента, - заявил я.
     - Я ожидал подобный шаг, когда меня известили о том, что делегация подверглась нападению, - спокойно отозвался президент. - Только и вы должны понять, что выступления радикалов связаны, в первую очередь, с тем, что я торгую с вами. С организацией, которая также поддерживает и нашего противника.
     - Неужели кто-то готов обречь себя на голод, лишь бы до конца оставаться верным своим принципам? - удивился я.
     - Как видите, такие люди есть. Только это не совсем точно. Радикалы считают, что мы в состоянии наладить производство продуктов сами, без участия Торговой Палаты. Так что, когда открыли огонь по вам, его открыли по Торговой Палате. В народе не все любят организацию, интересы которой вы представляете.
     - Когда мы сможем получить ответ? - поинтересовался я.
     - Через месяц, - ответил президент.
     - До того времени мы вернемся на наш корабль и не покинем орбиты, пока не получим ответ, - твердо сказал я.
     - Как вам будет угодно, - согласился президент.
     Зачем я прилетел на Амбер?
     Получил ли я все ответы на вопросы, которые меня волновали?
     Я чувствовал, что нет. Я понял только то, что война, полыхавшая на планете, связана с Себастьяном Гоевином, который, в свою очередь, дружит с исламистами, возглавляет Торговую Палату (не удивлюсь, если и в Правительстве Земной Федерации за ним числится кресло), и, плюс ко всему, ему зачем-то вздумалось меня опекать. Он что-то знает обо мне, в этом я был уверен на все сто процентов. А вот что конкретно ему известно, стоило спросить у него напрямик. Я узнал все, что хотел и что мог узнать на Амбере.
     Зачем же мне нужно было делать крюк, чтобы вернуться на Амбер и встретиться с президентом повстанцев? Неужели я всю эту информацию не знал, находясь по другую сторону фронта?
     Скрепя сердце пришлось согласиться: знал.
     Я прилетел, чтобы удостовериться в том, что президент Шутов связан с Гоевином, о чем лишь мог догадываться, и то смутно. И наконец я убедился: мои неясные предположения оказались правильными.
     - Я знаю, кто вы, господин Русс! - внезапно сказал президент.
     Я встрепенулся и непонимающим взглядом уставился на экранное изображение.
     - Господин Русс, бросьте ломать комедию. Я все знаю, и я хочу сказать вам и господину Гоевину "да". Я готов.
     Я не обернулся на Крысобоя и Ренату. Я чувствовал их недоуменные взоры, но продолжал их игнорировать. Такой поворот событий даст мне возможность заполучить новую информацию, которую я больше нигде раздобыть не смогу. Значит, нужно играть роль так, чтобы у президента Шутова не возникало повода усомниться в моем полном неведении относительно истинной подоплеки происходящего.
     - Господин Гоевин последнее время редко выходит со мной на связь напрямую, но я знал, что он пришлет ко мне парламентера, и я говорю "да". Независимый Амбер поддержит Гоевина, если тот поможет Независимому Ам-беру получить полную власть над планетой. Тогда весь Амбер войдет в состав Империи на условиях, которые Гоевину давно известны. Я готов разрешить посадку кораблей Корпорации и раскопки на территории Независимого Амбера. Так и передайте Гоевину.
     - Почему Себастьян Гоевин должен вам верить? - осторожно спросил я.
     - Потому что только я сумею ему помочь, - коварно заметил президент.
     - Как отнесется к вашему решению население Независимого Амбера и правительство? - задал я скользкий вопрос.
     Только бы не поскользнуться.
     - Мне все равно. И вас не должно это волновать, - холодно заметил президент. - Весь материк в моей власти. Только в моей.
     - Позвольте осведомиться, как вы добиваетесь такого беспрекословного подчинения? - спокойно вопросил Крысобой.
     "Ну, куда ты лезешь, Марк?" - зашипел я в душе.
     - Все очень просто, господа, - президент улыбнулся, словно поражался нашей глупости. - Меня не существует в реальности.
     Вот так поворотик. Свихнувшийся президент. Как бы живыми добраться до космодрома.
     - Как это не существует?.. - опешил Крысобой.
     - Вы не понимаете? - искренне расстроился президент. - Тогда мне придется все рассказать вам по порядку. Только не забудьте, господа, передать в точности мои слова Себастьяну Гоевину. Он тоже должен это знать.
     - Откуда вы знаете мое имя? - вн