ервую исповедь по другую сторону барьера встал не человек, а глоттт с биопереводчиком, подвешенным под горло, - комок серой слизи. А глаза глоттта привораживали. Он беспрестанно моргал, но выглядело это совсем не так, как у человека. В нормальном положении его глазницы затянуты красной кожей век, подернутой набухшими сосудами, точно решеткой. Когда глоттт моргает, глаза просачиваются сквозь веки, взирают на мир и утягиваются назад.
     Он зашел ко мне ранним утром. Я только проснулся, поспешно облачился в форму - прямо на голое тело, прошлепал вниз к дверям, и, едва их открыл и сделал два шага в сторону алтаря, глоттт впрыгнул в храм и дважды нервно моргнул. Отнюдь не бесшумно, а с таким звуком, словно лопнули маленькие воздушные шары.
     Сквозь приотворенные двери струился яркий утренний свет светил-близнецов. А мне вовсе не хотелось развлекать прихожанина, тем более такого. С превеликим удовольствием я проводил бы чудище, сидящее передо мной, пинками за дверь. Но роль, которую я взял на себя, и извечная миссионерская деятельность христианской церкви не позволяли мне выдать свои чувства.
     Единственным человеком, которого я с превеликой радостью принял бы сейчас, была Рената. Да еще, конечно, Марк, но он всегда идет вне конкуренции.
     Проводив глоттта к кабинке, название которой я так и не запомнил, хоть и. о. Дубов повторил его раза четыре во время вчерашней экскурсии, я перекрестился и шагнул в соседнюю дверцу, будто взошел на эшафот. В этой кабинке мне надлежало исповедовать полуразумное кенгуру, и я запаниковал. Мне было не по себе. Я не испытывал таких чувств, когда проникал в здание Всемирной Библиотеки. И даже когда шел плечом к плечу с Марком через болота, стремясь к резиденции Гоевина, чтобы убить его, я не волновался так, как сейчас.
     Теперь нас разделяла черная декоративная полупрозрачная решетка.
     Стоило мне опуститься на жесткую скамейку и отдернуть шторку, которая прикрывала решетку-разделитель с моей половины, как до меня донеслось визгливое кваканье, напоминавшее вопли подростка, возбужденного видом голой самки. Я очень сомневался, что гермафродитный глоттт понял бы мое сравнение, но именно этот образ пришел ко мне первым.
     Биопереводчик ретранслировал кваканье в слова:
     - Меня величать/кликать Зур-тхан-с сто тридцать девятый. Я делиться/рассказывать/нести слово исповеди тебе кварач святой.
     Я понятия не имел, что такое "кварач", но, судя по почтительной интонации переводчика (в кваканье я почтительности разобрать никак не мог), слово относилось ко мне и было насыщено положительными эмоциями.
     Биопереводчик подтвердил мои догадки: будто толковый словарь кенгуроидной расы, он выдал мне справочную статью.
     - Кварач - у гермафродитов глотттов означает мать и отца в едином лице.
     Спасибо, Зур-тхан-с, не помню твой номер, удружил...
     - Также кварач используется как обращение к лицам, носящим духовный сан, - добавил биопереводчик.
     - Я слушаю тебя, сын мой, - елейным голосом произнес я.
     Да чтоб я разложился на атомы, если у меня будет такой сын!..
     - Кварач, я хотеть/мечтать/просить исповеди. Я очень жаждать/трепетать это таинство. Но меня гнетут/тревожат/страшат сомнения.
     Кваканье улеглось, словно глоттт засомневался в здравости своего рассудка.
     - Поделись со мной сомнениями, сын мой, - вкрадчиво предложил я.
     Ну все, прилипло. Теперь добра не жди. Хорош сынуля!..
     - Я много думать/мечтать/мыслить, и я напоролся/нашел/открыл мысль, что есть парадокс в самом Писании Святом. Этот парадокс затрагивает/касается/бередиг только глотттов. Он ни в коей мере не имеет отношения к людям.
     Надо же, эта помесь лягушки и кенгуру не такой уж ребенок, как хочется видеть людям.
     - В чем же парадокс? - поинтересовался я, сознательно пропустив выражение "сын мой".
     - В Святом Писании говорится/описывается/повествуется о народе Бога - человечестве, но там ни слова не упоминается/рассказывается/эпизодируется о глотттах.
     - Так и есть, - подтвердил я, отметив наблюдательность Зур-тхан-с.
     - Но вы говорите/проповедуете/завораживаете, что все твари Вселенной суть творение/производство/вдохновение Божье.
     Интересно, кто наплел ему такую ахинею?
     - Истинно так, - согласился я.
     - Как же возможно это, если в Писании Святом о глотттах ни слова?
     Любознательный товарищ.
     - Лишь Богу ведом весь масштаб творения его, - выдал я перл.
     И, похоже, Зур-тхан-с мои объяснения удовлетворили.
     - Спасибо, Кварач, слово твое благословенное успокоило/умиротворило меня. Каюсь ныне я, ибо грешен был, когда позволил сомнениям заползти/заструиться/отравить мои помыслы. Каюсь также я, ибо грешен и часто предаюсь гнусным мыслям о строении мироздания без присутствия Бога. Каюсь, что допускаю/предполагаю/предаю возможность отсутствия Бога.
     Неужели это и есть все грехи странного существа, которого по прихоти церкви вовлекли в чуждую ему идеологию.
     - Я отпускаю грехи твои, сы-ын мой.
     Последние два слова дались мне с зубовным скрежетом. Меня всего передернуло, когда я произносил "сын мой", обращаясь к слоноподобному кенгуроиду.
     - Я счастлив, Кварач, я вновь чувствовать/видеть/грезить присутствие Бога.
     - Скажи, Зур-тхан-с, а много верующих среди твоих соплеменников? - неожиданно для себя поинтересовался я.
     - Почему вы спрашивать/интересоваться/не ведать? - насторожился глоттт.
     - Я вчера прибыл на службу. Я не успел еще все узнать.
     - А где Кварач Дубббоввв?
     - Он отбыл домой, на Землю...
     - ...обетованную.
     Биопереводчику удалось передать весь трепет и благоговение, которое вложил глоттт в последнее слово.
     - Прочти десять раз "Деве Марии", и грехи твои будут отпущены.
     Зур-тхан-с истошно расквакался.
     Биопереводчик перекинул его странные вопли в слова.
     - Рассыпается в благодарностях. Хлопнула дверь кабинки. Глоттт покинул исповедальню, а затем и капеллу.

***

     До обеда никаких происшествий не случилось. Я даже успел заскучать. Никакого развития событий. Если остальные дни, которые мне придется провести на Амбере, пройдут так же скучно, как и этот, я ни на дюйм не приближусь к разгадке своей памяти. Утреннюю службу я проводил в кромешном одиночестве. Я вообще не стал бы ничего делать, если бы не оставалась вероятность, что в костел кто-нибудь заглянет. Вот и пришлось пыхтеть по укороченной программе. Как проводить утреннюю, дневную л вечернюю службы, мне в двух словах объяснил и. о. Дубов; я оказался прилежным учеником и лишь дважды ошибся, когда выполнял все пункты самостоятельно.
     Так я скоротал время до обеда, развлекая себя чтением религиозных журнальчиков пропагандистской направленности, которые устилали полки в кабинете капеллана. Когда же чтение мне надоело, я включил видеопанель и, словно страницы в книге, стал листать каналы, заполненные агитационными программами, направленными против повстанцев. Рекламный отдел полка "Крест и Молния" прекрасно справлялся с возложенными на него обязанностями. Если бы я был пацаном лет восемнадцати, обязательно бы зажегся идеями Земного союза и подписал бы контракт с 17-м звезднодесантным... Но я уже был не пацан и отчетливо видел фальшь, скрывавшуюся за каждым словом, льющимся с экрана.
     Листая каналы, я наткнулся на канал с логотипом "XXX". С экрана меня захлестнула волна порнухи. Сперва я попал в меню, где предлагалось выбрать любую эрока-тегорию из предложенных. Просмотр порнографии в мои планы на сегодняшний день не входил, поэтому я углубился в личные настройки видеопанели и через минуту открыл для себя, что канал "XXX" - эксклюзивный, платный. Срок оплаты кончается через два дня, а оплату производил и. о. Дубов. Вот, значит, на что тратились пожертвования верующих.
     Наступило время обеда.
     Я проголодался. Урчание в животе становилось все более требовательным. Заперев костел, я направился по аккуратной дорожке к столовой. Меня обгоняли офицеры и солдаты и раскланивались передо мной. Это было необычно.
     Множество лиц, слившихся в единое цветовое пятно.
     Столовая представляла из себя крышу, водруженную на столбы. Деревянный пол. Маленькая веранда с тремя столиками. Скрипящие ступеньки.
     Я поднялся на веранду и, заняв пустующий столик, осмотрелся. Народу в столовой было немного, и он постоянно сменялся. Сухо, по-военному, приняв пищу, человек поднимался и уходил, а на его место тут же опускался новый человек. И так беспрестанно.
     К столику подъехал робот, и я сделал заказ, который был тут же водружен на стол. Оплатив заказанное, я неторопливо приступил к еде и сам не заметил, как погрузился в себя, точно подводная лодка на дно Марианской впадины. Из размышлений меня вывел восемнадцатилетний солдат, пристроившийся напротив меня.
     - Разрешите, святой отец? - спросил он. И я равнодушно буркнул:
     - Пожалуйста.
     Солдат получил заказ, оплатил его и неторопливо стал есть, бросая частые пытливые взгляды в мою сторону. Через пять минут переглядываний он решился и, наклонившись, поинтересовался шепотом:
     - Падре чего-нибудь требуется? Я нахмурился и переспросил:
     - Что значит чего-нибудь?
     - Ну, сами понимаете, дело такое... - замялся солдат.
     - Вы о чем?
     - Травка, водка, женщины.
     Я поперхнулся.
     На территории части все перечисленное солдатом было строжайше запрещено. Я не относился к числу женоненавистников, употреблял алкоголь, травкой не баловался, но погоны на моих плечах и сан, который я был вынужден принять на время действия контракта (или пока не сбегу), вынуждали возмутиться, что я и сделал.
     - Встать!!! - гаркнул я.
     Солдат от неожиданности подскочил и опрокинул тарелку недоеденного супа себе на колени. Еще не успевший остыть суп оказал на солдата впечатление, и он взвыл.
     - Что здесь происходит?! - раздался суровый голос капитана Орлова, появившегося из-за спины горе-контрабандиста.
     - Господин капитан, я требую присмотреться к этому солдату. Он только что предлагал мне товары, запрещенные уставом части, - заложил я покрасневшего то ли от супа, то ли от стыда, солдата.
     - Имя?!! - рявкнул Орлов.
     - Смит, - отрапортовал солдат.
     - Рота?!
     - Двенадцатая.
     - Три наряда вне очереди. Если найду что-нибудь из запрет-списка, десять суток карцера и штраф тысяча кредиток. Доложить о наказании командиру роты.
     Солдат развернулся и, натянутый, точно тетива лука, удалился.
     Орлов усмехнулся и опустился на то место, где еще минуту назад сидел солдат.
     - Суров ты. Только с контрабандой все равно не справиться, - ухмыльнулся он. - Ты думаешь, это единичный случай? Да тут все повязаны, и никто не жалуется. Даже кое-кто из офицеров. Такова жизнь.
     Орлов брезгливо взял ложку и попробовал второе, оставшееся от недоеденного солдатского обеда. Скривившись, он сплюнул в тарелку и отодвинул ее на край стола.
     - Остыло.
     - Мне все равно, кто чем занимается, только пацан мне думать помешал. Да и нагл, - пояснил я. - Ваш прежний капеллан в костеле открытый телеканал порнухи держал.
     - Вот стервец. Я давно Дубова подозревал, - обрадовался Орлов.
     В отдалении загрохотали взрывы.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

     Война - это серия катастроф, ведущих к победе.
     Ж. Клемансо

     Весь оставшийся день грохотало за линией горизонта. Опытные люди говорили, что долбят по Скелоским полям, где разбит летний лагерь 18-й части полка "Крест и Молния", принявший на грудь вторую попытку повстанцев завоевать новые территории. Там кипел бой. Новости с передовой поступали в штаб нашей части регулярно, но до солдат, как и до меня, не доходили. Капеллан - не высокая сошка в части, пока кто-нибудь не отдаст концы. Тогда мое положение геометрически возрастает. На смертном одре никто не откажется от отпущения грехов, даже убежденный атеист. Так. На всякий случай. А вдруг Он есть.
     Новостями со мной поделился Орлов. Он покинул штаб на пятнадцать минут и появился у меня. Я как раз приступил к подготовке вечерней службы. Я не надеялся, что кто-нибудь придет, но службу решил провести. Мы сели на ступеньках костела. Орлов достал портсигар и предложил мне. От сигареты я отказался и вынул из кармана трубку, набитую отборным амберским табаком. Раскурил ее и с наслаждением посмотрел в сиреневое вечернее небо.
     - Там на Скелосах сплошное месиво. Повстанцы в обед замолотили артиллерией и до вечера вспахали все поле и близлежащий лес, где как раз лагерь и разбит. Потери капитальные. Наши открыли ответный огонь, но ситуацию уже не переломить. Похоже, восемнадцатую часть мы потеряли.
     Орлов затянулся.
     - Наши передали, что повстанцы перешли в сухопутное наступление. Теперь на Скелосах сеча. Если через полчаса не поступит рапорт об отражении атаки, артиллерия полка сровняет с землей все Скелосы.
     - Вместе с...
     - Даже со своими, - подтвердил он мою догадку. - Другого выхода нет. Положение угрожающее. За два последних месяца повстанцы отвоевали треть нашего материка.
     - Материка?
     - Амбер поделен на три материка. Один заняли повстанцы и объявили его независимой территорией. Другой стал плацдармом для Земной Федерации. Третий материк непригоден для жизни. Весь во льдах.
     Вечерняя служба собрала аншлаг. Три роты прибыли в полном составе. Половина солдат из четвертой и треть из восьмой роты. И ни одного офицера. Костел распух, точно кошелек, набитый наличкой. Я разнервничался, как артист, исполняющий главную роль, перед дебютным спектаклем. Несколько путался в словах молитвы, но, по-моему, никто этого не заметил. По окончании службы солдаты спешно покинули костел, не проронив ни слова. Никто не подошел ко мне. Такое ощущение, что они не люди, а роботы. Ни единого звука. Только скрип сапог на мраморном полу.
     Заперев костел, я потушил свет в храме, оставив лишь две лампочки перед алтарем, и удалился во внутренние покои. Из холодильника я извлек бутылку холодного пива, запакованный в полиэтилен бифштекс, который, распаковав, бросил в макропечь, и мясной салат. Через три минуты готовый шкварчащий бифштекс лежал у меня на тарелке, пиво я наплескал в бокал и развалился в кресле в кабинете капеллана перед видеопанелью. Осушив бокал залпом, я стал пролистывать каналы в поисках чего-нибудь интересного на вечер. После долгих безуспешных попыток я остановился на канале "Гало-спорт", где транслировался футбольный матч между сборными командами Земли и Сарракша. Матч проводился на одном из естественных спутников Сарракша при пониженной силе притяжения. Смотреть на это шоу было уморительно. Полеты за мячиком и попытки загнать это неуправляемое чудовище в узкие ворота. За просмотром матча я прикончил бифштекс, допил пиво и сам не заметил как заснул.
     Разбудил меня шорох. Панель показывала пустое пространство, усыпанное телевизионным шелестящим снегом. За окнами загустела ночь. А где-то вдалеке, но уже в здании, что-то очень тихо шуршало, словно мышь пролезала сквозь узкую норку.
     Рука сама потянулась к кобуре. Я достал "Полюс", стандартное оружие капеллана. Такой пукалкой проще убить себя, чем противника, но ничего иного под рукой не было. Управимся. Я снял с ног ботинки, чтобы избавиться от лишнего шума, и выскользнул за дверь, держа игломет перед собой. Я не стал спускаться вниз, а начал потихоньку пробираться к хорам, откуда открывался прекрасный обзор всего пространства храма. Поднявшись по винтовой лестнице, я осторожно открыл дверь, опустился на колени и вполз на балкончик, где должны были располагаться певчие, которых я еще ни разу в храме не видел.
     Укрывшись за бордюром, я выглянул. Дверь на улицу была открыта. Это сразу бросилось в глаза. В сумраке двигались тени. Я насчитал четыре сгустка. Четыре человека проникли в костел.
     "Что им надо?" - возник риторический вопрос.
     Я знал, что им надо. Они пришли за мной.
     Только вот кто их прислал? Три версии: а) СБЗ (вряд ли: мое похищение грозит конфликтом с армией, - военные не простят вторжение на их территорию); б) исламисты (им нужен я, - и проверить, явились ли визитеры от исламистов, очень просто: если они захотят взять меня живым, значит, попадание); в) виртхаос (эта версия казалась мне более перспективной, чем предыдущие: тогда меня просто постараются убить).
     Я не долго раздумывал, как поступить. Решение созрело тут же. Я покинул балкон через второй выход. Мне совсем не светило хладнокровно расстрелять визитеров сверху. К тому же я не был уверен в том, хватит ли мощности "Полюса" для подобного задания. Стрелять нужно быстро и точно. Один промах, и визитеры, попрятавшись за колоннами, выкурят меня в два счета с балкона, а я и выстрелить не успею.
     Сбежав по винтовой лестнице на служебный ярус, я промелькнул по коридору со скоростью призрака и замер у двери, которая вела во внешние покои храма. Осторожно взявшись за ручку, я унял волнение и, повернув стальной рычажок, отвел дощатую створку от себя. Протиснувшись в образовавшуюся щель, я притворил дверь и укрылся за колонной. Совсем близко от меня двигалась темная фигура визитера. Я слышал его дыхание. Я чувствовал его присутствие; и по легким движениям и торчащему дулу десантного игломета мне стало ясно, что пришли не с целью меня похитить, а с намерением убить.
     Улучив момент, я покинул укрытие. Быстрое движение. Я оказался за спиной визитера. Ухватил его голову и свернул шею. Бесшумно. Тело его трепыхнулось и ослабло. Из размякших рук выпал игломет и звякнул о мрамор пола. Три пары взглядов обратились ко мне, и тут же застучали выстрелы. Не успевшее упасть тело визитера прикрыло меня от смерти и приняло в себя весь свинец.
     Я нырнул за колонну, выкатился с другой стороны и прицельным выстрелом в голову снял второго визитера. Осталось еще два. И мое участие в ночном действе обнародовано. Фактор внезапности утрачен.
     Словно змея, я скользил между скамейками прихожан. Я пытался зайти за спину визитерам. В своей победе я был уверен так же, как Наполеон. Я ни на секунду не допускал мысль о Ватерлоо. И правильно делал. Думать о поражении - это значит проиграть, еще не начав игру.
     Выбрав удачное положение, я тщательно прицелился. Визитеры не осмеливались выбраться из своих укрытий. Они палили по колонне, за которой я лежал двадцать секунд назад. Их данные устарели, как и они сами.
     Два выстрела - две цели.
     Головы визитеров дернулись, и выстрелы в храме прекратились.
     Поднявшись, я неспешно направился к неподвижным телам.
     - Что тут происходит, тысяча чертей!!! - раздался вопль за моей спиной.
     Я отреагировал. Упав на бок, я откатился по проходу в дальний конец и приготовился открыть огонь. Человек, стоящий в проходе, залитый лунным светом, был мне знаком. Я облегченно вздохнул и поднялся.
     - Это я!!! - крикнул я Орлову.
     - Вижу!!! Ты чего стрелял?!
     За спиной Орлова появились солдаты. Вспыхнул свет.
     Я направился к капитану.
     - Кто-то пытался меня убить, - скучным голосом сообщил ему я.
     - Кто?
     - Собачий корень, а я откуда знаю! - возмутился я.
     - Ладно, посмотрим...
     Меня отстранили с пути и проследовали к трупам.
     Я опустился на скамью. Я не был Шерлоком Холмсом, и осмотр места происшествия вряд ли что-нибудь мне даст, тем более с ограниченным запасом памяти.
     Через пару минут капитан Орлов подошел ко мне, сел рядом, протянул сигарету в портсигаре, от которой я отказался.
     - Тебе повезло, с одной стороны. И ты обречен - с другой, - оптимистично заявил Орлов.
     - В смысле?
     - Ты убил четверых чистильщиков, - сообщил капитан, как будто это мне что-то говорило.
     - Каких, ядрен корень, чистильщиков?
     - Ты что, не знаешь? - удивился капитан, хмыкнул, помолчал и стал объяснять:
     - Параллельно вольным охотникам, которые выполняют государственные заказы на устранение преступников, существует организация - Клан Смерти, глубоко законспирированная. Хотя мне кажется, что и эта организация работает на Правительство. Суть не в этом. Клан Смерти включает в себя людей т