ь вмятину.
     - Вы хотите, чтобы на нем осталась отметина? - оружейник нахмурился и
покачал головой, глядя на изуродованный щит. - Выглядит  так,  словно  его
пополам сложили. Вы точно хотите, чтобы я сделал по-вашему?
     Внутри Кевина поднялась жаркая волна, но это не было пламя гнева  или
огонь стыда. Это была вспышка уверенности.
     - Да, я хочу именно так, - подтвердил он. - Я должен всегда помнить о
том, как появилась эта метка.


     На хуторе к северу от Мидвейла женщина, стоя в дверях, вглядывалась в
темноту, пытаясь рассмотреть что-то сквозь завесу дождевых струй.  Ей  был
виден только отблеск света от фонаря в том месте, где едва  угадывался  во
мраке навес для скота.
     - Норма! - позвала женщина, сначала тихо,  а  потом  чуть  громче.  -
Но-орма, ты сказала, что идешь ненадолго!
     Никакого ответа, только ровный шорох дождя.
     - Оставайтесь здесь, в тепле, -  приказала  женщина  двоим  маленьким
детям, а сама накинула на голову платок и вышла из дома в уютную темень.
     На мокрой глине возле навеса  отпечатались  свежие  следы.  Они  были
похожи на человеческие, только большие. Ужасно большие.
     Слегка пригибая голову, женщина вошла под навес и спросила в пустоту:
     - Ты не знаешь, кто напугал стадо? Ты ушла...
     Затем голос ее упал до хриплого шепота:
     - Норма?
     Фонарь стоял на крышке ларя с зерном.
     Рядом лежала рука.
     На утоптанном полу валялась нога.
     А все, что осталось от  Нормы,  свисало  вниз  головой  с  крюка  для
разделки мяса.


     Мышцы рук и плеч горели, как расплавленный свинец.  Мышцы  под  левой
лопаткой  начинало  сводить  судорогой,  острой,  как  наконечник   копья.
Проклятье! Кевин чувствовал, что придется спрыгнуть вниз.
     Он повисел еще мгновение,  прикидывая  расстояние  до  каменных  плит
двора. До них был целый  этаж.  Внизу  белели  запрокинутые  лица,  кто-то
улыбался, кто-то хмурился, кто-то качал головой.
     Кевин спрыгнул. В  момент  приземления  острая  боль,  словно  копье,
пронзила его левое поврежденное колено. Кевин стиснул зубы, но  все  равно
гримаса боли слегка исказила  его  лицо.  Шериф,  уперев  кулаки  в  бока,
наградил его кривоватой улыбкой.
     - Ладно... я думаю, каждый дурак может покончить жизнь  самоубийством
и любым дурацким способом, но если ты  собираешься  совершить  это  именно
здесь, на территории казарм Стражи, это будет не всем  понятно,  да  и  не
слишком хорошо. Что, ради всего святого, ты собираешься делать?
     Кевин  поднял  голову  и  поглядел   на   зубчатый   парапет   стены,
расположенный на высоте  второго  этажа  и  окружающий  площадку  со  всех
сторон. Он был меньше, чем парапет, ограждающий тренировочную  площадку  в
академии - одна сторона того парапета была около пятидесяти шагов в длину,
а здесь - около сорока, и все-таки Кевину не удалось пройти его целиком.
     И Кевин объяснил.
     В академии это называлось "Прогулка по парапету". Каждое  утро  после
пробежки по  периметру  внешней  стены  обучаемые  должны  были  совершить
путешествие вокруг  тренировочной  площадки,  но  уже  непосредственно  по
зубчатому парапету внутренней стены. Вниз и вверх, подтягиваясь  на  руках
на зубцы стены, спрыгивая в промежутки между ними, и  все  это  на  высоте
примерно двух этажей над вымощенным каменными  плитами  двором.  В  первый
месяц они осваивали одну из сторон прямоугольного периметра, на  следующий
месяц - две и так далее, до  тех  пор,  пока  они  оказались  в  состоянии
сделать полный круг. Те, кто спрыгивал или падал, должны  были  немедленно
начинать заново, если, конечно, они оказывались в  состоянии  ходить.  Те,
кто оказывался на мостках для стражников с внутренней стороны, тоже должны
были начинать все сначала. Пять неудач подряд означали,  что  незадачливый
курсант получал испытательный срок, в течение которого ему предоставлялась
возможность  исправиться.  Отказ  от  "Прогулки   по   парапету"   означал
немедленное отчисление из академии. Лишь  только  у  курсантов  появлялась
свободная минута, и  их  сразу  загоняли  на  парапет.  Однажды  ночью,  в
одиночестве, Кевин сделал по  парапету  два  круга  подряд,  просто  чтобы
доказать самому себе, что он на это способен.
     - Я подзабросил свои тренировки, - объяснил Кевин шерифу. - С  вашего
позволения, я хотел бы тренироваться здесь.
     - М-м-да, - шериф разглядывал стены казарм  с  явным  подозрением.  -
Интересно, какие еще странные и членовредительские трюки у тебя на уме.
     Кевин снова оглядел парапет.
     - Нужно натянуть между зубцами канаты  так,  чтобы  они  шли  поперек
двора. Упражнение заключается в том,  чтобы,  перебирая  руками,  пересечь
двор от стены до стены, а в самом конце - суметь перепрыгнуть на  соседний
канат и двигаться в обратном направлении.  -  Кевин  указал  на  фрагменты
старой городской стены: - А сюда можно  влезть  без  снаряжения.  Вверх  и
вниз.
     Шериф изобразил на лице наиболее вероятную из всех своих  ухмылок  и,
задрав голову, поглядел на верхушку древней Восточной башни.
     - У тебя в роду не было белок?
     Кевин бросил взгляд в сторону ухмыляющихся стражников.
     - Кое-кому из ваших людей не повредила бы подобная подготовка.
     - Ага. Я прямо вижу распластавшиеся на плацу мертвые тела!  У  Стражи
есть иное назначение, нежели мостить собой мостовые.
     - Это для развития силы. Некоторые из стражников не  могут  пробежать
от одного конца плаца до другого, не скорчив при этом такой  рожи,  словно
их рубанули секирой.
     Шериф медленно кивнул, окидывая взглядом своих солдат.
     - А в твоем арсенале есть такие упражнения, которые не  прикончат  их
на месте? - поинтересовался он. Кевин улыбнулся.
     - Я постараюсь что-нибудь придумать, но я не собираюсь  присматривать
за ними. Я буду слишком занят самим собой.
     Шериф в  последний  раз  оглядел  лениво  развалившееся,  улыбающееся
воинство и задумчиво кивнул.
     - Пойдем, поедим, - пробормотал он,  -  я  оплачу  твой  обед,  а  ты
расскажешь мне о вашей тренировке в академии.


     И Кевин рассказал ему.
     Каждый день они бились на шестах, один на один.  Победитель  покидает
круг, а проигравший должен сражаться с новым противником, а  потом  еще  с
одним, если он проигрывал и во второй раз, и так до тех  пор,  пока  ушибы
или полное истощение сил не  заставляли  его  сдаться  окончательно.  Пять
таких сдач подряд - и курсант получал испытательный срок.
     Было еще такое  упражнение,  когда  один  курсант  вставал  в  центре
тренировочной площадки со щитом  в  руке,  а  второй  курсант  должен  был
поразить его камнем из пращи. Если с пяти попыток ему это не удавалось, то
наступал его черед вставать в круге со щитом.
     Бывало, что по ночам,  вооруженные  измазанными  мелом  шестами,  они
охотились друг за другом в темных  коридорах  и  дворах  академии.  Каждый
должен был отметиться в десяти определенных точках, расположенных по всему
периметру внутренней стены, начертив свой особый знак, дабы  преподаватели
были уверены, что никто не пытался  отсидеться  в  темном  углу.  Те  трое
курсантов, кто бывал перепачкан в мелу больше всех  остальных,  немедленно
отправлялись на "Прогулку по парапету".
     Кроме  этого,  были  ежедневные  занятия  по  отработке  фехтовальной
техники, в паре с Раскером или с кем-нибудь из старших курсантов.
     Были и тренировки по стрельбе из  лука,  когда  нужно  было  поразить
мишень только одного, определенного цвета, внезапно появившуюся  в  створе
ворот.
     Облаченные в доспехи, они учились закрываться щитом от летящих стрел.
     Еще одно упражнение включало в себя ловлю  летящих  камней  небольшой
каменной корзинкой.
     И еще был бег. На протяжении  тренировочного  дня  они  передвигались
исключительно бегом, а сам этот день начинался тогда,  когда  первые  лучи
восходящего солнца освещали верхушку  флагштока  на  сторожевой  башне,  и
заканчивался тогда, когда последний луч солнца переставал освещать этот же
флагшток. В пасмурную погоду  они  сверяли  время  по  Раскеру;  когда  он
говорил, что день начался - день начинался, а кончался тогда, когда Раскер
объявлял, что день кончился. Все остальное время занимала учеба.
     И каждое утро, после пробежки, но перед "Прогулкой по  парапету"  они
стояли на плацу, подняв вверх правую руку, как будто сжимая рукоять  меча,
и  громко  выкрикивали:  "Мужество!  Милосердие!  Благородство!  Мудрость!
Честь! Самоуважение!"
     А затем они сгибали руку, словно заслоняясь щитом, и  бормотали  чуть
слышно: "Зависть! Ложь! Самообман! Эгоизм! Алчность! Злоба!"
     Кевин не упомянул об этом, но он очень хорошо помнил, как  при  слове
"самообман" Сэнтон иногда поглядывал на него с легкой улыбкой.


     Старая, давно не  используемая  тренировочная  площадка  в  казармах,
фактически расположенная на крыше того крыла здания, которое спускалось  с
холма вниз, была приведена в порядок. Там  установили  мощные  мишени  для
стрельбы из лука, пирамиды с шестами, вращающиеся фехтовальные тренажеры и
манекены, изображающие вооруженного  противника.  С  этого  времени  воины
Городской Стражи начали относиться к Кевину с  изрядной  долей  неприязни,
как к наглому и дерзкому пришельцу, который  своим  появлением  перевернул
всю их упорядоченную жизнь. Теперь они знали, из  какого  источника  шериф
почерпнул свои замечательные идеи. Жилистому  старому  негодяю,  казалось,
доставляло немалое удовольствие наблюдать за тем, как стражники, задыхаясь
и ловя ртом воздух, тяжелым шагом носятся по плацу и площадкам казарм  или
пытаются по веревке взобраться на парапет.  И  все  время  этот  проклятый
рейнджер либо болтался на канатах у них  над  головами,  либо,  размахивая
руками, носился кругами по зубцам  стены,  словно  обезумевшее  порождение
Темного мира.
     - Я пошел в стражники вовсе не для того, чтобы со мной обращались как
с рабом.
     - Ну да. Я рассчитывал, что буду спокойно ходить в патруле,  но  если
мне придется работать, как лошади, то скоро я стану на нее похож.
     - Брекен, как взводить этот треклятый арбалет?
     - Алден, отдери у него эту штуку! Никаких арбалетов  на  этой  крыше,
пока кого-нибудь не убило!
     - Все равно у нас больше нет арбалетных стрел, Брекен. Какой-то умник
выпустил все стрелы в направлении реки, наверное, хотел подстрелить рыбу!
     - Это очень хорошо, иначе мы разозлим и перекалечим половину  жителей
города. Все и так никуда не годится, а если еще горожане решат, что на них
напала Городская Стража... Проклятый рейнджер!
     - Ты слышал, что он еще  придумал?  Он  проплыл  по  реке  отсюда  до
Переправы и обратно, а ведь река  еще  не  успокоилась,  и  течение  очень
сильное. Слышал ли ты что-нибудь подобное?
     - Он проделывает это каждый день. Половина женщин  города  собирается
на Нижнем Рынке,  чтобы  полюбоваться  на  его  голую  задницу,  когда  он
проплывает мимо.
     - Да, это не такой человек, как все. Он каждый  день  встает  еще  до
восхода солнца и пробегает бегом пять миль.
     - И еще он бегает по Длинной  Лестнице,  снизу  доверху!  Попробуй-ка
сделать то же самое, и увидишь, как из тебя песок посыплется!
     - Клянусь преисподней, он больше никуда не ходит, только бегает!
     - Ради всего святого, Клайд, смотри за своими стрелами! Одна  из  них
опять улетела в сторону Стип-стрит.
     - Прекрасный выстрел, не так ли?!


     День уходил прочь, и горы Макааб казались  на  фоне  кроваво-красного
закатного неба похожими на зубастую нижнюю челюсть огромного  дракона.  На
севере снова клубились грозовые облака. Кевин и шериф ужинали в  небольшой
таверне на Пурли-Лэйн, которая  называлась  "Знак  Танцующего  Поросенка".
Шериф говорил, не поднимая взгляда от тарелки:
     - Значит, ты снова собираешься в горы, не так ли?  Вот,  значит,  для
чего понадобилась вся эта тренировка. Стало быть, ты навел  на  себя  весь
этот блеск для того, чтобы вернуться в Проход у Замка и отплатить  той  же
монетой тем нехорошим мальчишкам, которые вываляли тебя в пыли  в  прошлый
раз?
     Кевин отвечал, тоже не поднимая головы:
     - Я поднимусь туда, шериф, и вышибу эту проклятую гору у  них  из-под
ног!
     - Гм-м... и ты считаешь, что твоего лечения и тренировок, на  которые
ты потратил последние полмесяца, будет достаточно, чтобы снова встретиться
с этими ребятами и поотрезать им задницы?
     Кевин отвечал, взмахивая ножом в такт каждому слову:
     - Если бы у меня было хотя бы двое из тех,  кто  заканчивал  академию
вместе со мной с дипломом лучника, тогда мы  бы  не  оставили  там  ничего
живого, кроме ворон и стервятников!
     - Так-так... - шериф  нахмурился  над  своим  ростбифом  так,  словно
ростбиф совершил небольшое преступление и не желал в нем признаться, - вот
как ты запел, вольный рейнджер Кевин из Кингсенда.
     Кевин почувствовал, что краснеет:
     - То, что случилось... ни в коем случае  не  должно  было  случиться.
Я... я опозорил академию.
     - И теперь нужно что-то делать с твоей гордостью.
     - Называйте это как вам угодно. Меня это не заботит. Не важно,  каким
способом, но я добьюсь результата, который нужен.
     - Ну-ка, посмотрим, правильно ли я тебя понял. Ты будешь сражаться не
потому, что это будет правильно, а потому, что тебя побили в прошлый  раз.
Это верно?
     Кевин в молчании поедал свое мясо.
     Шериф кивнул:
     - Так-так... понадобилось затронуть  какое-то  твое  личное  чувство,
чтобы у тебя вскипела кровь. Неужели ты впервые ощущаешь себя неловко?
     - Это не из разряда вещей, к которым я хотел бы привыкнуть. Но вам-то
что за дело до этого?
     - Ты - самый нетерпеливый и ершистый недотрога из всех, кого я видел!
- шериф в сердцах вонзил свой нож в стол. - Что,  ради  всего  святого,  с
тобой происходит? Ты не боишься целой шайки бандитов, но стоит задать тебе
невинный вопрос, касающийся лично тебя, и ты готов оторвать этому человеку
башку!
     - Я не люблю насмешек.
     - А я не люблю языки, которые постоянно спешат поперед мозгов!
     Ответа не последовало. Кевин хмурился, низко наклонившись  над  своей
тарелкой. Шериф выдернул нож из столешницы, и некоторое  время  оба  молча
поглощали пищу. Затем шериф заказал еще вина.  Когда  мальчик  с  кувшином
подошел к их столу, Кевин отрицательно покачал  головой  в  ответ  на  его
вопросительный взгляд. Шериф тотчас оторвался от тарелки  и  откинулся  на
спинку стула. Жуя, он пристально рассматривал Кевина.
     - Значит,  ты  считаешь,  что  пара  надежных  ребят  могла  бы  тебе
пригодиться?
     - Да, они могли бы быть полезны, чтобы я смог  подойти  к  противнику
вплотную. Теперь это особенно важно.
     Шериф в раздумье перекатывал во рту глоток вина, глядя в пространство
поперек головы Кевина. Тот тем временем окунул палец в свой чай и  написал
на столе несколько букв.
     - Вам известно, что это такое?
     Шериф уставился на буквы.
     - Б-е-С-Т-р. Похоже на "бесстрашный". Ну что, я что-нибудь выиграл?
     - Я обнаружил это на Восточной  башне,  снаружи  на  стене,  на  пять
камней ниже вершины. Надпись свежая. Чтобы сделать  ее,  нужно  было  либо
вскарабкаться наверх, либо спуститься вниз с вершины башни, а потом висеть
на одной руке, чтобы другой нацарапать эти буквы.
     - Проклятье, - отозвался шериф.
     - А на полпути вверх, при подъеме по северной стене казарм,  я  снова
обнаружил эту же надпись. - Кевин нахмурился. - Странный способ  написания
слова "бесстрашный" - одно "с" и три заглавные буквы. Вам это ни о чем  не
говорит?
     - Ползая по стенам вверх и вниз,  нет-нет  да  обнаружишь  что-нибудь
интересное.
     - Кто-нибудь из стражников поднимается на эти скалы?
     Шериф слегка пожал плечами:
     - Очень может быть. Среди стражников есть несколько человек,  которые
воспринимают твои тренировки как личный вызов. Наверняка  среди  них  есть
кто-нибудь, напрочь лишенный здравого смысла.
     - Кто бы он ни был - он не так уж плох.
     - Или просто дурак, - шериф приканчивал вино.
     Кевин внимательно посмотрел шерифу в  лицо.  Ему  показалось,  что  в
глазах промелькнуло что-то... что-то похожее на юмор или на  искру  смеха.
Он как  раз  собирался  спросить,  что  в  этом  смешного,  когда  таверна
вздрогнула и заходила ходуном. Издалека доносился глухой гул,  заглушаемый
более близким стуком, который производили мелкие, незакрепленные предметы.
Кевин схватился за стол, встревоженно глядя на шерифа.  Тот  откинулся  на
стуле, хладнокровно пережевывая кусок мяса.
     - Это просто земля трясется. Иногда это бывает.
     Кевин немного ослабил хватку.
     -  Никогда  не  приходилось  ощущать  ничего  подобного.  Почему  это
происходит?
     Шериф пожал плечами:
     - Может быть, это  дурные  предзнаменования.  Народ  верит,  что  это
дракон ворочается под горами, но, возможно, это просто сказки.
     - Мне это не нравится, - признал Кевин.
     - Не могу сказать, чтобы и я был в восторге,  -  согласился  шериф  и
кивнул.


     Капитан Вейлской Стражи лорда Дамона Микел  был  бородатым,  седеющим
мужчиной, ростом чуть выше Кевина, прямым, как дубовая рейка. Он был  одет
в яркую форму зеленого цвета с серебром, замысловато перетянутую  ремнями.
На ногах его были надеты вычищенные ботинки,  а  на  голове  -  сверкающий
шлем. Разукрашенные ножны  на  левом  бедре  завершались  резной  рукоятью
изогнутого меча. Садиться он отказался; Кевин подумал, что  он,  вероятно,
просто не может согнуться - таким прямым и твердым он казался.  Он  так  и
остался стоять возле стола, теребя  себя  за  бороду  и  с  угрюмым  видом
наблюдая за тем, как усаживается Кевин. Шериф тоже сидел за своим  столом,
сложив руки в замок на затылке и уставившись взглядом  куда-то  в  верхний
угол своего кабинета. Казалось, он увидел там нечто весьма любопытное.
     - Значит, ты утверждаешь, что видел Стоянку, -  сказал  капитан.  Его
утверждение прозвучало совсем как  обвинение.  -  Это  такая  постройка  -
деревянная  мазанка  о  двух  этажах,  построенная  вплотную  к  скале  со
стороны...
     - Да, я видел ее, - коротко сказал Кевин.
     Ему доставляло извращенное удовольствие перебивать обстоятельную речь
напыщенного офицера. В ответ  капитан  снова  потянул  себя  за  бороду  и
нахмурился:
     - Итак, тебе удалось увидеть Стоянку... таким образом, ты добрался...
     - До поворота дороги, непосредственно за которым и находится Стоянка.
     - И разбойники...
     - Устроили мне сюрприз, спрятавшись в скалах над дорогой.
     - И ты говоришь, что их было...
     - Около двадцати, вы правы.
     - Но ты...
     - Нет, не сосчитал. - Кевин подумал и добавил: - Увы.
     - И у них...
     - У них было полно всякого разного оружия, но в плачевном  состоянии,
и у них все постоянно чесались, потому что все они изрядно грязны. К  тому
же они много шутили и смеялись. Не слишком остроумно, но много.
     Шериф издал некий звук, который сначала напоминал сдавленный смех, но
потом перешел в кашель.
     - Да... - сказал капитан, - и этот их... лидер... э-э-э...
     - Сандер, как он подписался, - пришел на помощь шериф, не отводя глаз
от того места на потолке, которое он разглядывал.
     - Да, Сандер. Ты говоришь, что он...
     - Высокий, низкий, тощий,  толстый  человек  с  большим  изумрудом  в
заднице, который стоял на  голове  и  немузыкально  орал  песни!  -  Кевин
раздраженно хлопнул ладонью по столу. - Я понимаю, что под этим шлемом для
мозгов осталось не так много места, но  все-таки,  сколько  же  раз  нужно
повторять одно и то же, чтобы вы наконец запомнили?!
     Капитан вспыхнул от гнева и стал еще прямее и тверже.
     - Послушайте, молодой человек... - начал он,  вытянув  в  направлении
Кевина напряженный прямой палец.
     - Слушать я готов. Я был бы рад услышать что-нибудь разумное! Но пока
мне только задают одни и те же вопросы, и я  даю  на  них  о