лух,  что  на  этой  дороге  можно  встретиться  со
страшными разбойниками.
     Юноша кивнул:
     - Разумеется. И если я убью вас двоих, то  двумя  разбойниками  будет
меньше.
     - Ни в коем случае, сэр...  -  Норли  повернулся  лицом  к  страшному
лезвию. - Мы не бандиты, сэр. Мы с Истеном просто...
     - Бедные путешественники, - закончил  за  него  Истен.  -  Присели  у
дороги, чтобы дать отдохнуть нашим стертым ногам.
     Казалось, что в глазах молодого человека промелькнула тень улыбки.
     - В этом случае мне придется убить вас еще и за то, что вы  лжете,  -
лезвие меча совершило легкое движение. Оба воришки отшатнулись.
     - Вы слишком круты с нами, сэр, - промолвил Истен,  несмотря  на  то,
что у него как-то стиснуло горло.  -  Ну,  мы,  может  быть,  и  подобрали
кое-что, так, разное барахло, которое было потеряно кем-то у дороги. Но мы
ни разу никому не причинили вреда. Вот Норли - он из своего лука и в слона
с трех шагов не попадет. А что до меня, то как раз в прошлом году какой-то
мальчишка наставил на меня нож, так что я  бежал  без  оглядки  до  самого
Нижнего Переката... - тут он снова облизнул губы. - Мы вовсе не такие, как
все остальные разбойники в этих краях.
     Норли быстро кивал, подтверждая эти слова.
     -  Да,  сэр,  это  истинная  правда.  Как  грабители  мы   совершенно
безвредны.
     - Зато я не такой, - сказал молодой человек,  наклонившись  к  ним  с
жестокой улыбкой. Грабители обменялись удивленными взглядами.
     - Раздевайтесь. Снимайте ботинки и все прочее.
     - Но мы...
     - К тому же мне придется отрубить вам правые руки.
     При этих словах Истен и Норли посерели. Норли попытался  сделать  шаг
назад, но колени его подгибались от ужаса.
     - Нет, нет, вы не сделаете этого... - воскликнул Истен. - Что  бы  мы
не натворили, но мы не заслуживаем такого наказания. Честное слово, вы  не
должны поступать с нами таким образом.
     -  Должен.  Королевские  дороги   буквально   кишат   грабителями   и
разбойниками.
     - Мы оставим это занятие, - в подтверждение своих  слов  Истен  снова
принялся истово кивать головой.  -  Прямо  сейчас,  сэр.  Сию  же  минуту.
Пойдем, Норли... - и Истен попытался повернуться.
     - Стоять!
     Оба замерли на месте. Молодой человек, казалось, раздумывал.
     - Очень хорошо, - сказал он наконец. - Руки я вам  оставлю.  Но  ваша
одежда и обувь... ну-ка, снимите их и  положите  внутрь  побольше  камней.
Потом мы пойдем к обрыву, и вы бросите все это в реку.
     - Но это же... - попытался возмутиться Истен.
     - Прекрасная идея, - поспешно перебил его Норли. - Это  будет  весьма
справедливо.
     - Но нам придется очень долго  возвращаться  в  Риверсайд,  а  погода
стоит холодная, - не сдавался Истен,  хотя  это  возражение  и  прозвучало
очень слабо.
     Молодой человек твердо кивнул:
     - Да, дорога трудна и холодна, и вы устанете и продрогнете, но все же
вы будете благодарны за то,  что  остались  живы  и  в  состоянии  ощущать
усталость и холод. А теперь принесите сюда этот жалкий меч и смешной лук и
сломайте и то и другое пополам. Я не желаю, чтобы вы, два олуха,  пытались
пригрозить ими кому-то еще. И предупреждаю вас: я буду частенько проезжать
по этой дороге, я буду заезжать в окрестные деревни,  и  если  я  еще  раз
застану вас, занятых делом, которое мне может не понравиться, или  если  я
хотя бы услышу об этом, я разыщу вас и отрежу вам и правые, и левые  руки,
а заодно и  ноги.  Поэтому  считайте,  что  вам  крупно  повезло,  что  вы
оказались  такими   безмозглыми   дураками   и   доставили   мне   немного
удовольствия, в котором я нуждался, ибо путешествие по этой жалкой  дороге
заставляет меня изрядно скучать. А теперь - пошевеливайтесь!
     И им пришлось пошевеливаться. Снова  начался  дождь,  серая  холодная
морось; ежась под этим дождем, они разделись догола и  сбросили  одежду  в
реку.
     - Говорил я тебе, что мне это не нравится, - шепнул Норли. -  Это  же
была твоя грандиозная идея - стать разбойниками. А  ты  еще  говорил,  что
быть выпоротым - это  для  тебя  жуткое  оскорбление!  Как  же  ты  это-то
переживешь?
     -  Доберемся  до  Риверсайда  и  украдем  какую-нибудь  одежду...   -
прошептал в ответ Истен.
     - Тихо ты! -  перебил  его  Норли,  и  оба  испуганно  оглянулись  на
молодого человека.
     На губах его появилась тонкая улыбка.


     Дорога уходила все дальше, по горам и по долинам, через леса и  через
поля, в точности  повторяя  все  повороты  реки.  Кевин  вспоминал  слова,
высеченные на каменном парапете  на  главном  плацу  академии:  "Мужество.
Милосердие. Сила духа. Самоуважение. Благородство. Мудрость. Честь".
     Затем он припомнил этих горе-разбойников. Да, похоже, он действовал в
соответствии с двумя, пожалуй, даже с тремя из этих принципов.
     - Ах, эта никогда не  кончающаяся  битва  со  Злом!  -  саркастически
хмыкнул Кевин. - Самая большая опасность на дороге, похоже, вот-вот заснет
и брякнется на землю, да еще что-нибудь себе сломает...
     Тем  временем  облака  снова  разошлись,  уползли  в  холмы   мокрыми
клочьями, и Кевин увидел в крутом горном  кряже  впереди  широкий  разрыв,
словно часть горной цепи была вырублена гигантским  топором  какого-нибудь
из богов. Река неслась через этот разрыв, прыгая  с  порога  на  порог,  а
дорога, для которой река  не  оставила  никакого  пространства,  принялась
взбираться наверх по вертикальной  стене,  чтобы  высоко  вверху  отыскать
узкий уступ, по которому  только  и  можно  было  пройти  между  отвесными
скалами и бурлящей  рекой.  Эти  утесы  означали  конец  скалистой  горной
страны, которая вздымалась все  выше  и  выше  по  направлению  к  северу,
укутанная туманной дымкой. Дорога шла через  густой  лес,  который  вскоре
сменился каменным распадком; все  выше  и  выше,  к  самой  высокой  точке
перевала. Здесь неясно вырисовывающийся в тумане над  тропой,  огромный  и
грубый гранитный блок  заслонял  буквально  полнеба.  Именно  здесь  Кевин
сделал остановку, чтобы дать коню передохнуть. "Как будто это ему на самом
деле необходимо", - подумал он лениво.
     С левой стороны, под обрывом, виднелись вершины нескольких  деревьев,
которым чудом удалось прилепиться к круче. Глубоко внизу  бормотала  река.
Глядя вперед с этого возвышенного места,  Кевин  увидел  местность,  снова
напомнившую ему о том, что где-то начинается лето. На западе  его  взгляду
открывалась уютная долина, по  которой  протекала  блестящая  под  солнцем
река,  а  дальше  вновь  дыбились  горы,  опоясанные   редкими   облаками,
сверкающие своими снежными вершинами.
     "Великая, иззубренная стена  серого  гранита,  могучие  горы  Макааб,
напоминающие   поднявшихся   на   дыбы   драконов   или   ограду    вокруг
преисподней..."
     Эти строки неожиданно всплыли в памяти, их он прочел еще в  академии,
в каком-то учебнике. Однако  теперь  он  нашел,  что  те  мрачные  краски,
которые употребил дня описания этой горной страны автор тех забытых строк,
не совсем соответствуют тому, что теперь он видел перед  собой,  если  это
действительно  были  прославленные  горы  Макааб.  Внезапно  его  внимание
привлекло поведение коня. Он внезапно  занервничал,  поднял  свою  голову,
всхрапнул и настороженно уставился в одну точку, тревожно прядя ушами.
     Острые скалы, громоздящиеся справа от дороги, внезапно стали похожими
на какое-то необычное,  но  правильное  лицо.  На  естественном  гранитном
основании были уложены  гладкие  обтесанные  камни,  которые  образовывали
стену, выходящую прямо на дорогу. Целый ряд темных отверстий на  верху  ее
глядели на дорогу, словно злые и неподвижные  глаза.  Еще  выше  виднелась
полуразрушенная, искрошенная башня. Оглядывая эти  заросшие  руины,  Кевин
нахмурился.  Вокруг  царила  тревожная  тишина,  характерная  для  древних
развалин. Во многих местах стена выкрошилась и осыпалась,  уступая  напору
скрюченных древесных корней. Дикий виноград и  мхи  покрывали  большинство
каменных блоков, подобно савану, а толстый слой гуано указывал, что теперь
в этих развалинах живут только птицы.  Однако  Кевин  привычным  движением
натянул на лук тетиву и подергал отсыревшую жилу.  Дважды  ему  послышался
какой-то звук, донесшийся из глубины этого кладбища камней.  Конечно,  это
мог быть голос каменной куропатки, но конь Кевина продолжал  подозрительно
шевелить ушами. Очевидно, он так не думал. Тогда Кевин положил  стрелу  на
тетиву лука, чтобы  придать  ей  более  удобное  положение.  Руины  подчас
оказывались не настолько безлюдным местом, каким им следовало быть.  Этому
Кевин научился в Северо-западном королевстве. И вообще он научился  в  тех
краях слишком многому.
     Дорога огибала один из углов древней стены. За этим  поворотом  Кевин
обнаружил накренившуюся на бок  нагруженную  повозку.  Тяжелое  колесо  со
спицами  отвалилось  в  глубокой  колее.  Неподалеку   унылый   мул   тупо
рассматривал свои  собственные  следы,  а  двое  -  мальчик  и  мужчина  -
подсовывали  под  накренившуюся  повозку  увесистые  камни,  складывая  их
горкой. Тут же на дороге валялась  свежевырубленная  слега.  Оба  застыли,
каждый на своем месте, глядя широко открытыми глазами на Кевина и  на  его
коня.
     Кевин приблизился, направил лук в землю  и  поднял  в  приветственном
жесте свою правую руку.
     - Доброго  дня  тебе,  путешественник,  -  произнес  он  традиционное
приветствие.
     Человек у  повозки  напрягся,  быстро  глянул  через  плечо  и  снова
посмотрел на Кевина.
     - Мое имя - Кевин из Кингсенда, - это тоже было традицией и  формулой
вежливости - назвать себя.
     Мужчина снова посмотрел в сторону, тревожно оглядел дорогу за  спиной
Кевина и зубчатый край стены, нависающий над ними.
     - Тогда вы правильно держите путь... Мое имя Пратт. Это мой сын.
     И снова его взгляд уперся в старинную каменную кладку.  Подросток  же
продолжал разглядывать Кевина, временами вздрагивая или от страха, или  от
восхищения - это было трудно понять. Оба были одеты в грязные и поношенные
шерстяные костюмы и изодранные кожаные накидки. Мужчина  обладал  широкой,
приземистой фигурой и носил широкополую кожаную шляпу,  которую  натягивал
на глаза. Кевин указал на мрачные стены вокруг.
     - Что это за место?
     - Старое, очень старое... - пробормотал Пратт. -  Оно  разрушено  уже
несколько столетий, но все же... - его голос был мрачен. - Все же  это  не
слишком подходящее место для того, чтобы у тебя соскакивало колесо. Разные
истории рассказывают об этом... Да и мне кажется, что  я  слышу  что-то  в
камнях.
     Он продолжал относиться к Кевину подозрительно,  постоянно  облизывая
сухие губы, он косился на топор, брошенный поверх груза на повозке.  Кевин
задумчиво посмотрел на него, на стены вокруг, на дорогу позади себя. Пратт
явно предчувствовал опасность, однако он отвернулся и повесил свой лук  на
седло. За луком последовали меч и колчан со стрелами.
     - Могу я чем-нибудь помочь, Пратт? У тебя тяжелый груз?
     Теперь, когда в руках Кевина больше не было оружия,  возница  немного
успокоился.
     - Ничего ценного, сэр. Немного кож для дубильщика в городе.
     Кевин подошел к повозке, в то время как мальчик отскочил и  спрятался
за мулом.
     - То, что ты везешь, добрый Пратт, меня не интересует. Я спрашивал  о
том, сколько это весит, - с этими словами он поправил  камни  в  пирамиде,
подобрал слегу и просунул ее под повозку.
     - Готов?
     Пратт кивнул,  поплевал  на  ладони  и  подкатил  тяжелое,  окованное
железом колесо, поставил его позади оси повозки. Кевин  всем  своим  весом
навалился на длинный конец слеги, но ось только  слегка  приподнялась  над
дорогой.
     - Ты уверен, что тебе по ошибке не наложили камней? - пошутил он.
     - Это хороший груз, сэр, - отвечал сквозь стиснутые зубы Пратт.
     - Действительно! -  Кевин  просунул  слегу  дальше,  под  повозку,  а
свободный конец принял на плечо и, напрягая мышцы ног, поднял вверх. Слега
сильно прогнулась  и  затрещала,  но  выдержала,  и  повозка  тоже  слегка
приподнялась. Пратт уставился на Кевина, широко разинув рот.
     - Давай же! - прохрипел Кевин.
     Пратт торопливо кивнул и ловко насадил колесо на ось,  затем  вбил  в
ось новый клин.
     - Готово. - Пратт довольно улыбнулся, затем, повернувшись  к  Кевину,
легко и быстро поклонился: - От души благодарю вас, сэр.
     Кевин коротко кивнул в ответ.
     - Как далеко тот город, о котором ты говорил?
     - Это Мидвейл, сэр. До него две лиги, сразу за излучиной реки.
     - А как называется эта река?
     Прежде чем ответить, Пратт изумленно взглянул на Кевина:
     - Как, сэр, это же Солнечная река! Она течет  от  Верхнего  Вейла  до
Нижнего. Люди говорят... -  тут  рука  Пратта  начертила  в  воздухе  весь
маршрут, - что она течет и дальше, к Большому  Городу,  и  впадает  там  в
море.
     - Да, конечно, - Кевин проводил взглядом блестящую воду, исчезающую в
туманных холмах на востоке.
     - Теперь я понял.
     Пратт невыразительно уставился на него.
     - Я жил некоторое время в городе, он называется Латония. Я видел, как
эта река встречается с морем. Я вышел к этой реке с севера несколько  дней
назад, но тогда я не знал, куда я попал. Теперь я понял, что  это,  должно
быть. Великий Западный торговый путь.
     Пратт удивленно нахмурил брови:
     - Нет, это Солнечная дорога. - Теперь он  снова  начал  относиться  к
Кевину как-то странно, медленно отодвигаясь подальше.
     - Я думаю, что в разных районах и  называют  все  по-разному,  добрый
Пратт, - сказал Кевин и добавил: - Можно спросить тебя кое о чем?
     - Да, - это был тщательно взвешенный ответ.
     - Почему ты так боишься меня? Неужели я выгляжу таким страшным?
     Пратт  некоторое  время  рассматривал  нахмурившегося  Кевина,  потом
бросил  быстрый  взгляд  на  полуразрушенные  стены,  и  морщины  на   его
собственном лице стали заметней и глубже. Еще раз оглядев дорогу  в  обоих
направлениях, Пратт сказал:
     - На днях тут... очень плохие дела творились, очень плохие.
     - Что же это были за "плохие дела"?
     После небольшой паузы Пратт медленно ответил:
     - Бандиты и разбойники.  Они  не  знают  никакой  жалости.  И...  еще
кое-что. Говорят, что даже, хотя  до  города  не  так  далеко...  -  и  он
замолчал.
     Кевин тоже молчал, вспоминая свою стычку с  двумя  горе-разбойниками,
затем спросил:
     - И так ты подумал обо мне? Добрый Пратт, если у вас  все  разбойники
такие же, как те, что я повстречал на этой дороге, то,  перепутав  меня  с
ними, ты меня оскорбляешь, - при этом он пристально посмотрел  на  Пратта,
но тот не отвел взгляд, продолжая смело смотреть ему в глаза.
     - Я вижу вас впервые, сэр... И я не хотел оскорбить вас.
     - Я знаю, - Кевин отошел к своему коню,  снял  с  седла  лук,  меч  и
колчан и снова надел все это на себя. Глянув в сторону нагруженной  кожами
повозки, он слегка улыбнулся: - Если ты боишься разбойников, Пратт,  то  я
должен проводить тебя.
     Пратт некоторое время размышлял, а затем, не то кивнув, не  то  пожав
плечами, ответил:
     - Вы на  самом  деле  очень  любезны,  сэр,  -  и  он,  прищурившись,
посмотрел на солнце. - Дело к полудню. Мы могли  бы  проехать  немного  по
дороге, чтобы убраться с этого места. Там,  чуть  подальше,  есть  родник.
Согласитесь ли вы разделить с нами обед? Это все, что может предложить вам
бедный человек в качестве благодарности.
     Кевин заколебался, не зная, исходило ли это  предложение  от  чистого
сердца или это была просто вежливость. Наконец он сказал:
     - Я готов разделить с тобой хлеб, Пратт, если ты в  свою  очередь  не
откажешься отведать моих  дорожных  припасов.  Должен  тебя  предупредить,
однако, что ты должен действительно очень любить свое кожевенное  ремесло,
чтобы тебе понравилась эта сыромятина.
     Удивленная улыбка чуть тронула обветренное  лицо  Пратта.  Он  слегка
кивнул в сторону повозки.
     - Сыромятная кожа в этих краях - основной предмет торговли, сэр, -  и
он издал глухой довольный смешок.
     Кевин потряс головой и улыбнулся в ответ:
     - Будем надеяться, что твой хлеб получше твоих шуток.
     - Это удивительный хлеб, сэр. Большинство наших парней просто  ломают
его руками. Я же крошу его о своего мула. Чуть только он заупрямится,  как
я сразу бью его буханкой между ушей. Между прочим, этот мул  очень  быстро
стал послушным, вот только теперь он стал малость туповат.
     Кевин снова улыбнулся.  Пратт  вдруг  напомнил  ему  старого  Эдгара,
который... Он постарался отогнать от себя это воспоминание.
     - Но-о-о! - закричал Пратт и хлестнул мула по  спине.  Мул  налег  на
постромки и потянул повозку по раскисшим колеям. Вдруг конь Кевина вскинул
голову и насторожил уши. Впереди раздался звонкий, как удар хлыста, щелчок
- это треснул под чьей-то  ногой  сухой  сучок.  Затем  громко  захрустели
ломаемые кусты, и на дорогу выскочило заросшее шерстью огромное  существо.
Оно стояло на задних лапах и было выше человека  раза  в  полтора.  Стрела
была уже снаряжена, и Кевин вскинул лук.
     - Нет, не надо! - закричал Пратт и взмахнул рукой перед Кевином. - Он
не опасен!
     - Не опасен? - удивился Кевин, продолжал целиться  в  горло  существа
как раз между разинутой пастью и грудиной. В уме он  листал  академический
бестиарий, пытаясь понять, что за зверь стоит перед ними.  Зверь  зарычал,
его тонкие губы растянулись, обнажив желтые клыки,  его  крохотные  глазки
сверкали сквозь шерсть. Пратт же  приблизился  к  твари,  издавая  мягкие,
свистящие звуки, словно перед ним стоял испуганный ребенок.
     - Ну-ну, все в порядке, Углар, успокойся.
     - Углар? - переспросил Кевин, все еще не опуская оружия.
     - Ну да, -  Пратт,  не  оборачиваясь,  кивнул.  -  Он  сам  так  себя
называет, - он подошел к твари совсем близко  и  ласково  потрепал  ее  по
волосатой руке.
     - Все в порядке, Углар, все в порядке.  С  нами  все  хорошо.  Но  ты
плохой мальчик, Углар, зачем ты все время шел за нами? Зачем ты следил  за
нами из развалин? Нехорошо, Углар, нехорошо.
     Волосатое создание по имени Углар захныкало, глядя на  Пратта  сверху
вниз. Кевин опустил лук.
     - Вот что я тебе скажу Углар, - Пратт погрозил зверю пальцем,  словно
перед ним был большой шаловливый мальчишка. - Ступай сейчас же домой.
     Углар снова издал протяжный мыкающий звук. Пратт непреклонно кивнул:
     - Ты должен пойти домой, Углар, и нечего со мной торговаться.  Сейчас
же домой! Если ты снова будешь за  кем-то  красться,  тебя  поймают.  Тебе
понятно?
     На этот раз зверь хныкал в несколько иной тональности.
     - Да, ты прав. Если будешь за кем-то идти,  тебя  поймают.  А  теперь
ступай!
     Углар мрачно посмотрел в  направлении  Кевина,  снова  кривя  губы  и
обнажая клыки.
     - Пусть этот человек тебя не тревожит, -  предостерег  его  Пратт.  -
Ступай домой и сиди там. Мы вернемся завтра.
     С этими словами Пратт  подозвал  сына.  Тот  сделал  несколько  шагов
вперед и обнял существо за мускулистую ногу.  Чудовище  бросило  последний
взгляд в сторону Кевина, слегка  заворчало  и,  ломая  кусты,  скрылось  в
зарослях возле дороги. Первое время еще было  слышно,  как  оно  шуршит  в
подлеске, затем наступила тишина. Только голова коня еще  некоторое  время
поворачивалась, сопровождая  Углара  в  его  невидимом  более  пути  через
развалины.
     - Ад и преисподняя! - выдохнул Кевин.
     Пратт сделал успокаивающий жест:
     - Я тоже не знаю, что это  за  зверь,  -  сказал  он.  -  Поэтому  не
расспрашивайте меня. Он  появился  в  нашей  деревне  два  года  назад,  в
середине зимы. Тогда дней десять шел сильный снег, навалило его  по  самую
грудь, а наст был такой твердый, что на нем можно было танцевать с коровой
и не провалиться. Вот тогда-то и появилась эта штука. Он страдал от голода
и просил нас дать ему что-ниб