Кевин пошевелился в кресле.
     - Магия? - спросил он.
     Экклейн кивнул в ответ:
     - Мне кажется, ты несколько смущен этим, не так ли?
     - Может быть. - Кевин пожал плечами.
     - Многие люди чувствуют то  же  самое.  Однако  магия  такова,  какой
человек ее воображает, - волшебник  несколько  раз  кашлянул,  причем  эти
хриплые звуки подозрительно напоминали довольное хихиканье. - Для тебя это
не более чем бесполезные свитки пергамента. Я... я дам  тебе  за  них  сто
золотых.
     Кевин, улыбаясь, протянул к свиткам руку:
     - Мне кажется, что они могут стоить несколько дороже.
     - Как ты можешь знать, сколько они могут стоить?
     Кевин пожал плечами:
     - Отец, как-то говорил мне: "Каждая вещь стоит ровно столько, сколько
за нее могут дать и сколько за нее можно получить". Один маг предлагал мне
пятьсот золотых за каждый, больше у него просто не было... Это было далеко
на востоке. Но я помню, как у нас в академии  один  волшебник  рассказывал
нам о ценности старинных магических свитков. Он сказал...
     - Семьсот, - быстро перебил Экклейн.
     - За каждый?
     Лицо Экклейна потемнело:
     - Да... за каждый.
     - Нет... наверное, нет. - Кевин покачал головой.
     - Ты сильно преувеличиваешь ценность своего товара, юноша.
     - Возможно. - Кевин обрел под ногами твердую почву.
     Стоя рядом с отцом, в то время как тот  изо  всех  сил  торговался  с
упорными и неуступчивыми купцами, маленький  Кевин  внимательно  слушал  и
быстро учился. Вот и теперь он откинулся  на  спинку  кресла,  внимательно
изучая какое-то пятнышко на стене.
     - В Латонии был один волшебник, который приходил к нам в академию,  -
пробормотал  он  негромко,  словно  разговаривая  с  самим  собой.  -   Он
рассказывал нам о волшебстве и  о  том,  во  сколько  обходятся  волшебные
чары... нужно  очень  много  времени,  усилий  и  денег,  чтобы  подобрать
правильное сочетание необходимых ингредиентов, и только  потом  начинается
сам процесс волшебства. Это было очень любопытно...
     Старый маг выбивал пальцами по подлокотнику кресла  какой-то  бешеный
ритм, в его темных глазах вспыхивали и гасли далекие искры.
     - Хорошо, тысячу за штуку, или я умываю руки.
     Некоторое время Кевин задумчиво разглядывал лежащие на столе  свитки,
потом отрицательно покачал головой.
     - Клянусь богами! - Экклейн ударил кулаком по креслу и  повернулся  к
шерифу: - Вы ищете моей помощи в  вашей  борьбе  с  разбойниками,  а  сами
приводите ко мне настоящего грабителя, который занимается  своим  ремеслом
прямо у меня дома!
     Кевин  продолжал  задумчиво  разглядывать  свитки,  но  внутренне  он
улыбался:
     - Если бы вам пришлось заново изобретать эти чары, или заклятия,  или
что бы это ни было, - в чем вы, несомненно, преуспели бы,  -  то  вам  это
обошлось бы примерно... примерно в тридцать тысяч золотом.
     Экклейн широко  раскрыл  глаза,  затем  они  вдруг  почти  совершенно
исчезли под нахмуренными  бровями.  Похожий  на  коготь  коричневый  палец
уставился прямо в грудь Кевина.
     - Ты действуешь неразумно. Тридцать тысяч! Нелепое число.
     - Согласен, - кивнул Кевин. - Может быть, оно должно быть  поближе  к
сотне тысяч...
     - Его болезнь прогрессирует, - обратился Экклейн к шерифу. -  Как  ты
можешь  судить?  -  спросил  он  уже  у  Кевина.  -  Ты  даже  не   имеешь
представления о том, что это за свитки. Это... - он  внезапно  замолчал  с
видом человека, который чуть было  не  провалился  в  яму.  Откинувшись  в
кресле, он разглядывал Кевина с выражением, отдаленно напоминающим улыбку.
     - Мне непонятно, почему вы так... -  Кевин  слегка  помахал  рукой  в
воздухе, - так скупы. Разве  вы  не  можете  создать  себе  те  богатства,
которые вам нужны?
     Экклейн долго и холодно изучал Кевина, потом сказал:
     - Я прощаю тебе твое невежество. В конце концов,  это  знание  -  для
посвященных. Для того чтобы ответить на твой вопрос, придется прибегнуть к
словам, которые ты  смог  бы  понять.  Говоря  словами  того  легендарного
свинопаса, который пытался одновременно пасти свиней  и  гусей,  я  скажу:
"Этот номер не пройдет!" Когда что-то "создается", как ты сказал,  оно  не
появляется само по себе из ничего, из пустоты. Для этого нужно затратить и
энергию, и материю. Стоимость и материал зависят от того, что ты хотел  бы
"создать". Золото и драгоценные камни редки, дороги и высоко  ценятся,  их
стоимость  зависит  от  внешнего  вида.  При  создании,  например,  золота
издержки будут такими большими, что оно будет дороже,  чем...  К  чему  я,
собственно, тебе это объясняю? Дашь  ли  ты  себе  труд  объяснить  основы
фехтовального  искусства  ребенку?  До  тех  пор,  пока  ты  не   обретешь
способность понять внутреннюю механику волшебства - в чем я сомневаюсь,  -
нам следует ограничить себя кругом  предметов  и  явлений,  которые  лучше
соответствуют твоим представлениям о жизни. Выпей еще вина.
     По его зову снова появился подросток в  коричневом  камзоле,  который
принес свежих закусок и напитки. Экклейн поднял свой бокал.
     - Да, конечно, скупость, - проворчал он. - Но,  учитывая  доставку  и
твою любезность, я дам тебя пять тысяч за три свитка. Ни гроша больше!
     Кевин, внутренне ликуя, наклонился вперед,  изображая  озабоченность.
Назревал эндшпиль.
     - Двадцать, - ответил он.
     - Ты бредишь. Семь.
     - Пятнадцать.
     - Невозможно!
     - Хорошо, я согласен на десять тысяч, хотя это надувательство.
     - Получи восемь и убирайся.
     Кевин лениво покатал свитки по столу кончиками пальцев.
     - Девяносто пять сотен. Драгоценными камнями.
     - Разумеется! Драгоценные камни! - Экклейн бросил взгляд на потолок.
     Шериф переводил взгляд то на Кевина, то  на  Экклейна.  На  лице  его
застыла привычная хмурая гримаса. Экклейн вздохнул:
     - Восемьдесят пять сотен.
     - Девять тысяч!
     - Восемьдесят семь!
     - Восемьдесят девять!
     -  Восемьдесят  восемь,  -  Экклейн  хлопнул  ладонь  по   столу,   -
восемьдесят восемь и закончим!
     - Пусть будет так, заметано! - Кевин  быстро  кивнул.  -  Восемьдесят
восемь сотен. Вот моя рука. По рукам?
     Они пожали друг другу руки.
     - Придется сосчитать пальцы, - пробормотал волшебник, потирая руку.
     Затем  он  наклонился  к  основанию  своего  кресла  и  нажал  там  в
определенной последовательности на несколько  резных  цветков.  Из  кресла
выскользнул небольшой деревянный  ларец.  Экклейн  поставил  его  себе  на
колени  и,  открыв  крышку,   принялся   разглядывать   невидимое   Кевину
содержимое.
     - Вот, четыре голубых юго-восточных сапфира, прекрасно подходят  друг
к другу, редкой огранки, чистейшей воды и прекрасного  цвета!  Стоят  пять
тысяч золотом, ни гроша меньше.
     Кевин  катал  сапфиры  по  ладони,  любуясь  их  ярким   блеском,   и
чувствовал, как в животе его что-то сжимается, стискивается в тугой  узел.
Камни бликовали и были изменчивы, словно море в солнечную погоду.  Как  бы
то ни было, Экклейн немного недооценивал их.
     А маг снова наклонился к Кевину:
     - Два изумруда - отличная пара. Сомолесской  огранки!  Двадцать  пять
сотен.
     Кевин осмотрел камни. Да, они стоили этих денег. Экклейн тем временем
потряс ларец и выбрал еще один камень.
     - А вот - гномовая бирюза из Медных гор Старого Аугернора. Прошу  мне
поверить, что стоит тысячу триста золотом.
     Кевин взял камень и постарался ничем не выказать  своего  восхищения.
Камень выглядел как сверкающее, слегка пятнистое птичье яйцо.
     - Достаточно! - сказал он.
     - А ты не боишься?  -  спросил  Экклейн,  внезапно  понизив  голос  и
поднимая вверх брови.  -  Вдруг  на  эти  камни  наложено  какое-нибудь...
заклятье?
     Кевин, улыбаясь, катал бирюзовое яйцо в руках:
     - По крайней мере, вот это несет на себе  одно  могучее  заклятье,  я
уверен в этом. Оно золотого цвета!
     - Разумеется, - проворчал Экклейн, небрежно  махнув  рукой.  -  Снова
золото. Что есть драгоценный камень, как не более пригодная для  переноски
форма золота? Остерегайся того, о чем я говорил раньше, юный Кевин. Золото
несет на себе заклятье.
     Он взглянул на Кевина, и во взгляде его промелькнуло  что-то  похожее
на улыбку. Затем он закрыл ларец и спрятал его в потайной ящичек.
     -  Как  говорят  в  некоторых  районах  города,   остерегайся   своих
драгоценностей, юноша.
     Внезапно его поведение резко изменилось. Редкое подобие улыбки  вовсе
исчезло с лица,  на  котором  теперь  прочно  заняла  свое  место  угрюмая
сосредоточенность. Взглянув на шерифа, Кевин понял, что игра окончена.
     - Похоже, что в вашем случае действительно  была  использована  некая
магия, не волшебство в полном смысле этого слова,  а  так...  нечто  вроде
фокусов на кухне, к тому же скверно  исполненных...  -  он  сделал  резкий
неодобрительный жест,  как  будто  отгоняя  рой  насекомых.  -  Непонятное
поведение лошади, буря - все это довольно  обычно  и  заурядно.  Это  было
настолько незначительно, что не привлекло моего внимания.  Помешать  этому
просто. В этом отношении мы в состоянии помочь вам.
     - Время от времени трясется земля, - напомнил шериф.
     Экклейн покачал головой.
     - Это всегда было, Люкус. У  меня  нет  оснований  считать,  что  это
происходит вследствие  неосторожных  движений  когда-то  похороненных  под
землей драконов, злых духов, или это - далекий отзвук  шагов  разгневанных
богов.
     - Что же это в таком случае? - вставил Кевин.
     Экклейн сжал тонкие губы:
     - Я не знаю.
     Лицо Кевина отразило крайнее удивление, и  он  повернулся  к  шерифу.
Экклейн поднял правую бровь.
     - Тебя это удивляет?
     - Немного, - кивнул Кевин.
     - Ну что  ж,  с  моей  стороны  это  было  мудро,  Кевин.  Величайшим
завоеванием знания является способность  признать  тот  факт,  что  ты  не
знаешь. - Экклейн снова  повернулся  к  шерифу:  -  Из  кого  состоит  эта
компания?
     Шериф рассказал Экклейну, кого он выбрал в попутчики Кевину. Все  это
время Кевин ерзал в своем кресле, беспокойно переводя взгляд с  одного  на
другого.
     - А что, существует какое-то волшебное правило, о котором я ничего не
слышал? -  не  выдержал  в  конце  концов  Кевин.  -  Существует  какой-то
неписаный закон, который предписывает составлять исследовательские  партии
именно таким образом? Обязательно там должен быть один воин! Обязательно -
гном! Обязательно там должен быть вор, карлик, эльф... - он пожал плечами.
- Кто бы там ни был...
     Экклейн испытующе глядел на него:
     - Ты говоришь, имея за плечами большой опыт  подобных  экспедиций?  Я
так понял, что эта задача для тебя является более или менее новым делом.
     - Я вовсе не  глуп.  Библиотека  академии  битком  набита  описаниями
подобных вылазок. Мне всегда казалось необычным, что во всех книгах в один
голос  утверждается,  что  отряд  должен  быть  сформирован  именно  таким
способом, словно это совершенно необходимо...
     - Скажи-ка мне, Кевин, неужели ты так искусен в  замках,  ловушках  и
прочих замаскированных приспособлениях, как это только возможно?
     - Ну... - Кевин  слегка  поежился  под  пристальным  взглядом,  -  мы
изучали их и работали с некоторыми...
     - Прекрасно. Стало быть, ты хорошо знаешь, что может произойти,  если
вести себя беспечно, но как насчет практического опыта, когда твое хорошее
состояние, если не жизнь, зависят  от  твоей  способности  обнаруживать  и
обезвреживать коварные ловушки?
     Кевин не отвечал, только хмурился.
     - Так ли ты легок и быстроног, как литтлер? Сомневаешься ли ты  в  их
превосходных бойцовских качествах? Знаешь ли ты, как  это  -  сражаться  в
низкой  стойке  с  решительным  и  безжалостным  противником,  вынужденным
постоянно беречь свои коленные чашечки? Не улыбайся, карьера многих бойцов
закончилась именно после одного такого эпизода. А знал ли ты, что гномы  и
эльфы могут до  известного  предела  видеть  в  темноте?  Владеешь  ли  ты
защитными  или  наступательными  заклятьями?   Обладаешь   ли   ты   даром
мистического предвидения, который позволит тебе подготовиться или избежать
досадных случайностей, с которыми могут справиться твои попутчики?
     - Нет. - Кевин почувствовал, что ему хочется съежиться в кресле, и он
заставил себя выпрямиться.
     Экклейн угрюмо кивнул:
     - Хорошо. А то я уже начал думать, что ты  и  сам  -  волшебник.  Что
касается твоего вопроса, то для совершающего вылазку отряда  логично  было
бы сплавить все таланты и способности в единое оружие. Я удивлен, что тебя
не научили этому в академии.
     Кевин чувствовал, как горит лицо и  малиново  светятся  уши  -  такое
падение от одержанной им победы в торговле до этого  последнего  унижения.
Почему старый ублюдок проделал это с ним?
     - И еще одна вещь, - продолжил Экклейн, решив, видимо, не дать  своей
жертве время оправиться, - твое глупое и упорное нежелание принять магию в
качестве  реального  инструмента  является  еще  одним  следствием  твоего
невежества и недостатка опыта. Это столь же абсурдно, как если бы каменщик
не признавал ремесла плотника. Почему магия ставит тебя в тупик?
     - Я не знаю... Просто... это очень трудно... - Кевин  поискал  слова,
но не нашел и закончил пожатием плеч.
     Экклейн снова кивнул:
     - Да, некоторым бывает  нелегко  постичь  магию.  Это  приблизительно
напоминает ситуацию, как если бы слепой человек сделал попытку понять, что
такое медведь. Он может услышать  его,  может  почуять  его  запах,  может
мистическим образом ощутить его присутствие, он  может  протянуть  руку  и
потрогать медведя... и все равно он будет бояться.
     - Это потому, что я никогда не видел...
     - Вот именно, ты никогда не видел! У тебя есть глаза и  у  тебя  есть
разум, но они действуют избирательно. Магия, волшебство  -  это  не  волны
ревущего пламени, как ты, быть  может,  считал.  Существует  малая  магия,
существует большое волшебство.  Существуют  фокусы  на  кухне,  существует
колдовство, существуют так называемые черная  и  белая  магия,  существует
магия безумная и магия беспредельная. Что это такое?
     Экклейн сделал в воздухе быстрый, неясный жест, щелкнул пальцами и  в
его руке возникла  роза.  Он  протянул  ее  Кевину.  Роза  выглядела,  как
настоящая: она кололась, как настоящая, и даже пахла, как настоящая. Кевин
попытался справиться со своим удивлением.
     - Это... волшебная роза, - предположил он.
     - Неверно! Это настоящая роза. Она появилась  благодаря  обыкновенной
ловкости рук. Я спрятал ее в рукаве перед тем, как ты вошел в  комнату.  А
вот это... - Экклейн указал на стол неподалеку от локтя  Кевина.  Раздался
чистый печальный звон, словно зазвонил хрустальный колокольчик, и на столе
появилась точно такая же роза. - А вот это  уже  магия,  молодой  человек.
Малая магия, так называемая белая магия. Звук колокольчика необязателен.
     Кевин уставился на розы - на ту, которую держал в руках и на ту,  что
появилась на столе.
     - Почему вы сказали,  что  она  -  "так  называемая"?  -  спросил  он
наконец.
     - Потому что на самом деле не существует такой вещи как "черная"  или
"белая" магия, - объяснил Экклейн.  -  Магия  сама  по  себе  обладает  не
большей нравственностью, чем молоток. Это  инструмент,  который  ничем  не
лучше и не хуже того, кто им пользуется.
     Кевин нахмурился:
     - Но как же быть с наводнением и с...
     - Не нужно путать волшебство с силами  природы.  Магия  возникает  из
энергии, силы природы существуют сами по себе,  но  их  можно  привести  в
действие или направлять при помощи магии.
     - Я все же не понимаю...
     - У меня создалось впечатление, что этого уже ничем не поправишь.
     Старый волшебник внезапно повернулся к шерифу:
     - Я отправлю с ним юного дурачка Югона, когда придет время. Ему нужно
набираться опыта.
     - Я надеялся на что-нибудь  более  солидное,  менее  ребяческое,  что
ли... - проворчал шериф.
     - Он достаточно квалифицирован, и  у  него  есть  способности.  Может
быть, ему удастся превратить всех ваших разбойников  в  жаб.  Насколько  я
знаю, с жабами у него получается лучше всего.  Я  даже  со  своей  стороны
окажу кое-какую помощь. Передай лорду Дамону, что  никакой  платы  за  мои
услуги мне не нужно, но я хотел бы исследовать все предметы  и  артефакты,
которые  будут  возвращены  в  результате   этой   экспедиции,   и   прошу
предоставить мне возможность выбирать из их числа.
     - На мой взгляд, это вполне приемлемо, - согласился шериф.
     - Хорошо. А тебе, Кевин из Кингсенда, я желаю успеха в этом походе. У
тебя есть возможности, и я буду молиться, чтобы то время, когда твой разум
станет равным твоей прекрасной физической подготовке, поскорее  наступило.
Ты обладаешь способностью мыслить, но пока это  почти  то  же  самое,  что
иметь прекрасного коня, бесполезного до тех пор, пока не научишься на  нем
ездить, чтобы испробовать все его потенциальные возможности. Когда в твоей
голове возникнет  трудный  вопрос  -  считай  меня  лучшим  из  источников
информации, поскольку, как известно, я время от времени  склонен  отвечать
на  вопросы.  Однако  постарайся,  чтобы  твои  вопросы  не  были  слишком
идиотскими. Если мне вдруг покажется, что  в  твоих  вопросах  не  хватает
интеллекта, я способен отправить тебя самого отыскивать  свои  собственные
ответы...



                                    7

     Обратно в город Кевин и шериф ехали в молчании. Шериф, казалось,  был
всецело поглощен созерцанием деревьев, облаков в небе, полей и  перелесков
на холмах. Кевин ехал, глубоко задумавшись, остановившись взглядом на ушах
своего жеребца. У него было такое ощущение, что  он  завернул  за  угол  и
попал в совершенно иной мир. Этот мир выглядел точно так же, пах точно так
же, и по сторонам дороги мелькали точно такие же поля,  каменные  стены  и
жилые дома, какие они проезжали, покинув замок Экклейна, и все же...
     Он знал, что все это вовсе не потому, что он выпил слишком много вина
- в последнее  время  он  был  крайне  осторожен  и  благоразумен  в  этом
отношении  -  но  все  равно  в  голове  его  проносились  мрачные  вихри,
напоминающие осенние  штормы.  Эти  вихри,  словно  сорванные  с  деревьев
листья, гнали перед собой, закручивали в водоворотах странные и  тревожные
мысли. Все они настоятельно требовали, чтобы  на  них  обратили  внимание,
каждая мысль стремилась занять в мозгу подобающее место,  но  ни  одна  из
этих мыслей не была старой или известной, ни одна из них не была связана с
какими-нибудь прошлыми событиями.
     Волшебство! Магия! Экклейн!
     Экклейн...
     Тот самый Экклейн, который,  как  гласила  легенда,  воздвиг  однажды
бастионы огня вокруг осажденного  отряда  Королевских  воинов  во  времена
Хаоса; тот самый Экклейн, который превратился  в  огромного  белого  орла,
мечущего огненные стрелы в темные силы; тот самый Экклейн, который однажды
появился в обличье тысячи призрачных воинов, чьи шлемы  сверкали  в  лучах
рассвета,  и  заставил  тем  самым  атакующего  противника  обратиться   в
паническое бегство; Экклейн, который  повернул  течение  Кровавой  реки  и
заставил ее затопить вражеский лагерь; кто мог заставить дороги кружить на
одном месте;  тот  самый  Экклейн,  который  сердито  щелкнул  пальцами  и
превратил тысячу - четыре тысячи - восемь тысяч - сто тысяч воинов Тьмы  в
глиняные статуи, а затем призвал бурю, которая размыла глину и смыла ее  в
океан...
     Да... как говорили у них в академии:
     "Поверь в это, а я продам тебе мешок речных галек, которые  на  самом
деле - заколдованные жемчужины с Коралловых островов".
     Экклейн...
     Который насмешничал, как уличная девка...
     Тем не менее, несмотря на то что он был унижен, Кевину  было  нелегко
продолжать сердиться. Он было попытался подогреть себя, заново перебирая в
памяти обидны