рета:
вернулся и ночевал. Счастливчик...
     - А тебе какое-дело до этого?
     - Ты о чем?
     - Сам знаешь, о чем.
     - Ну, извини, позавидовал, не больше.
     -  Ладно.  У меня  неважные  предчувствия  насчет  итогов  предстоящего
совещания.
     - Только предчувствия???  Ты  неисправимый идеалист,  Филарет  Ионович,
если  рассчитываешь,  что  наши  деньги  так  легко  разменяются на  "ихние"
документы. Впрочем, мои предчувствия  подсказывают мне,  что  мы с тобой все
равно сумеем добиться справедливой оплаты нашего труда.
     - Федотович.
     - Да, точно,  Федотович.  Ну, извини  еще раз, опять ошибся,  теперь не
забуду.
     - Извиняю, хотя ты ошибся намеренно. Поднимаемся?
     - Веди, командир, я прикрою тыл.
     В  приемной оба переглянулись  и дружно  качнули головами один другому:
Игоряныч просто глупец, что  променял Светку на  Илону.  Буквально несколько
дней  их  не  было  в  конторе,  но  за  это  время  они  успели притереться
характерами, сдружиться в какой-то мере, девушку понять и узнать, если уж не
друг  друга...  Светка-красавица  оказалась,   при  ближайшем  рассмотрении,
добрейшая душа, настолько беззащитная и доверчивая, что от этого производила
впечатление  набитой  дуры, а  ведь  она  вовсе  не  дура...  Не Архимед, не
академик  Абрикосов,  но и  не Илонка...  Эта  тоже смазливая, тоже высокая,
но...
     -  Совсем  другой сорт, правда? Илюша, а что, шеф разрешил  курить тебе
прямо здесь, в предбаннике?
     - Тебя не спросил. Велено подождать, он  занят пока. Вилюша-  ...ша.  С
волосами ты лучше смотрелся,  не таким уродцем. На крутого  пацана все равно
не  тянешь. --  У  Илоны и  раньше матерные  слова слетали с  языка  легко и
быстро, как капель  весной, но это в кулуарах,  а здесь  же она  официальное
лицо... Ну-ну, быстро освоилась с ролью главной наложницы...
     - И чем же он  занят?  -- Илона обернулась и слегка  умерила гонор: бас
Филарета и прямой немигающий взгляд исподлобья всегда охлаждающе действовали
даже на Арсения  Игоревича  и  его заместителей,  включая  начальника службы
безопасности.
     - Он с Москвой  разговаривает, Филарет Федотович, скоро закончит.  Если
надо  будет  --  примет. Как  только вот эта лампочка погаснет,  я  сразу же
зайду, спрошу и вас позову. Присаживайтесь пока.
     -  Да мы  войдем  сами,  с  вашего  позволения, он нас охотно  извинит,
поскольку наши новости поважнее московских и уж всяко приятнее для него.
     - Точняк. Я пришел  к тебе с сюрпризом, рассказать о депозите... Ой, ты
чего  это  раскашлялась? Хочешь, я  тебе по спинке  похлопаю...  Как  братан
братана,  а,  Илона-джан?   --  Илона  бросила   в  пепельницу  недокуренную
"вирджинию"  и зашлась в неожиданном  кашле,  не в силах его  унять, она еще
пыталась показать  руками, что к шефу  нельзя, но  кашель усилился,  потекли
слезы, сопли и девушка опрометью бросилась из комнаты...
     - Клоун и есть клоун. Зачем тебе это?
     - Из анбиции. Как  только она домчит до туалета, все  сразу и кончится.
Как вернется -- опять начнется. И так три раза. И  в следующий раз она будет
со мною вежлива не менее, чем с тобою, неопрятно обросшим на затылке.
     - Да? Тогда ладно. А будет ли этот следующий раз?
     - Не знаю. Так мы заходим? Нет, но  каков кобель, слюшай. Адин девушка,
другой девушка...
     - За мной.
     Арсений Игоревич заткнулся посреди  фразы и даже прикрыл трубку  рукой,
чтобы   пригасить  голос  невидимого  собеседника,   а  точнее  собеседницы,
питерской и  досужей,  как безошибочно  определили оба  вошедших,  Филарет и
Велимир.
     -  Одну  секундочку... Ну,  все... Женя. Тут  у меня встреча,  я  после
перезвоню...  Обязательно   перезвоню   и  обговорим   детали   предстоящего
совещания. Да. Не забуду и сразу же перезвоню. Пока. Обнимаю...
     - Присаживайтесь, господа. Дружок  из белокаменной. Зовет в гости, а на
самом  деле  хочет подписать меня  на один любопытный инновационный  проект.
Впрочем... С чем пожаловали? Со щитом, или на коне?
     - И со щитом, и на коне,  Арсений Игоревич. Вот документы. Все в лучшем
виде  для всех нас. Все бумаги составлены четко,  без рифов, все необходимые
подписи и печати находятся на своих местах, все подлинные.
     -  Отлично! Ве-ли-ко-лепно! Ну-ка, разрешите взглянуть?  -- Филарет сам
раскрыл и в таком виде протянул папку  начальнику. Тот бережно подхватил  ее
обеими руками,  энергично и грузно плюхнулся на стул, чем вызвал  у Велимира
неодобрительное   покачивание   головой   и   сходу  углубился  в   изучение
документов... На мгновение рассеянно поднял голову:
     - Кофе, чай?
     - Так постоим.
     - Что?..
     - Мы с Филаретом Федотовичем только что пили кофе, не хотим.
     - А, угу...
     Арсений Игоревич увлекся чтением не на шутку, румянец на его белом лице
разгорался все более,  пока не залил все щеки и не двинулся дальше, на  лоб,
за уши, под тесный галстук...  Похоже, он врал и навар обещался быть больше,
чем восемьсот тысяч минус двести тысяч...
     - Великолепно.  Господа --  Арсений Игоревич  встал, Филарет и  Велимир
последовали его  примеру --  от лица  службы  выражаю  вам  полный респект и
благодарность! Это именно то, что нам нужно. Безукоризненно.
     - Ништяк!
     - О, вы как я погляжу, гм, очень коротко постриглись?
     -  Да,  из  соображений гигиены  и моды,  Арсений Игоревич.Кроме  того,
боитая голова - это парик в стиле ню. Плешь, типа скрывать.
     - Раз вам нравится  -- тогда конечно. Внешний вид работника должен быть
опрятным, это не обсуждается, но вовсе  не  обязательно одинаковым --  время
мирное и мы не на флоте. А у вас как, Филарет Федотович? Хорошо выглядите.
     - Спасибо, Арсений Игоревич. Хороший день, хорошие новости. Когда и где
мы сможем получить "аккорд"?
     -  Что? А, деньги?  Без  вопросов, хоть сейчас. Куда  я ключи... Нашел.
Помнится,  мы договаривались насчет  двадцати  тысяч условных  единиц на вас
двоих?
     - Двухсот.
     - И  мне  помнится, что двухсот, Арсений Игоревич! И что-то связанное с
евро, да, Фил?
     - Неужели двухсот? Невероятно.
     -  Двухсот. - повторил  Филарет. -- Двадцать тысяч предполагались в том
относительно неудачном  случае, если на найденных документах  не обнаружится
необходимых подписей. Все подписи на месте. Документы -- у вас в руках.
     - Разве? Погодите, господа. Давайте-ка успокоимся и непредвзято во всем
разберемся.  Присаживайтесь, разговор  серьезный  и  деловой.  Чаю, кофе? --
Велимир и Филарет опять отказались.
     Когда все присутствующие  расселись по местам -- шеф во главе, за своим
столом,  брокеры  за  торцевым,  лицом друг  к  другу,  -  Арсений  Игоревич
откашлялся и продолжил (специальная кнопка под столом, на которую он нажимал
коленом, не действовала, но об этом знали только Филарет и Велимир):
     - Напомню: вы оба имели к сделке  довольно косвенное отношение, я  имею
виду -- к самой сделке, к содержательной ее части. Когда с нашим работником,
Андреем Ложкиным, случилась трагическая... неприятность,  вам было  поручено
довершить  некую  документальную составляющую  незавершенного,  в  силу этой
трагедии, дела, сделки.  С чем вы благополучно  справились, как я только что
честно и четко отметил... Пока я все правильно говорю?
     - Пока да. Кроме суммы. Было назначено двести тысяч, а вы...
     - Велимир Леонидович!..
     - Да-да, слушаю вас, Арсений Игоревич? Я весь сплошное внимание!
     - Будьте любезны  не перебивать  и не  иронизировать,  иначе  остальную
часть разговора вы проведете за дверью. Понятно?
     - Пока да.
     - Вот и  отлично. Да... - Арсений Игоревич замешкался, восстанавливая в
памяти  утерянную нить разговора... - Справились с честью, но. Кроме вас над
проектом работали  другие люди и успешно завершили свою долю порученного, не
менее важного, так  что не вы одни здесь герои. Я и сам, скажу не хвастаясь,
обе  руки приложил  (При  этих  словах Велимир  нахально ухмыльнулся, как бы
показывая  полную осведомленность на  тему, что и куда прикладывал в эти дни
шеф;  Филарет,  по  обыкновению,  остался невозмутим).Что  же  вы  хотите --
уверить меня в том, что за  день непыльной работы на теплом летнем воздухе я
пообещал вам двести тысяч уедов???
     - Совершенно верно. Только не за день.
     - Ну за два.
     - И не за два, Арсений Игоревич. И  вообще, условия были об  аккорде, а
не повременные...
     -  Потише, потише, Филарет  Федотович, не  громыхайте  так, не то  люди
подумают что-нибудь неправильное. Деньги любят тишину.
     Филарет умерил голос, но взгляд его по-прежнему был прям и холоден:
     - Даже если бы мы вернулись через десять минут после полученного от вас
лично  задания,  но с необходимыми  подписями на  требуемых  документах,  --
Филарет осторожно повысил голос и ткнул пальцем в сторону стола-крейсера, --
по условиям нашего с вами договора, на словах, но жесткого и нерушимого, как
это  и  положено  среди  мужчин,  вы  должны  были  бы  не  медля  заплатить
оговоренное.  А  это,  как  правильно еще раз  напомнил  Велимир Леонидович,
двести тысяч условных валютных  единиц. -- Арсений Игоревич даже рукой полез
к кнопке, якобы колено зачесалось, но проклятая служба безопасности, команда
быстрого реагирования  из бывших  спецназовцев, крыша, услуги  который нужны
изредка,  не  то  что  раньше, а по-прежнему  обходятся весьма  недешево, не
спешила объявляться...
     - Но  двести тысяч уедов -- сумма слишком непомерная,  чтобы мы  с вами
всерьез могли  обсуждать именно ее. Да вся  сделка  как  таковая  по  данным
документам не стоит и половины этих денег! Где элементарная логика?
     - Речь шла вовсе не о деньгах, а о долларах и евро, - вмешался Велимир,
прижал руку к сердцу и выпучил глаза,  чтобы казаться убедительнее, - и было
их на  бочке  восемьсот тысяч! Это я вам  говорю, как прирожденный  брокер и
счетовод.
     -  Заканчивайте  балаган,  я  вас  прошу господа! -- Арсений  Игоревич,
убедившись, что  кнопка своих функций не исполняет, пролистнул  еженедельник
для записей, уперся ногтем в какую-то запись и потянулся к трубке.
     -  Быть  может,  Арсений  Игоревич, прежде  чем звонить  куда-либо,  вы
соблаговолите с нами закончить разговоры и расчеты?
     - А я уже закончил. Политику, тактику и стратегию в фирме определяю я и
пока  это так  --  я  буду  предлагать, а не  вы,  я  буду  руководить, а вы
исполнять.  Двадцать  тысяч  ваши.  В  евро,  не  в  долларах,  раз  мы   не
предусмотрели обозначить конкретную валюту расчета.
     - Порядочный человек может стать политиком, но этот процесс необратим.
     -  Возможно.  Напишете  расписочки  и   забирайте.   Сегодня  и  завтра
отдыхаете, а послезавтра на работу,  или  когда у нас там выходные?.. Думаю,
что ваши повышения не за горами.  Расписки в произвольной форме, безо всяких
паспортных данных:  я  такой-то, получил  тогда-то  столько-то от такого-то.
Число, подпись.
     -  Или локаут.  Сокращение  рабочих  мест,  за  счет  меня  и  Филарета
Федотыча. А? Точняк?
     - Вполне возможно, я и этого варианта не исключаю...  Алло?  Але?.. ЗАО
Кугуар?.. Что за...  Если  речь  идет  сугубо о  вас,  то  да.  Филарету  же
Федотовичу,  который чаще молчит -- напротив,  кроме  вполне заслуженного им
повышения... Але?..
     Трубка  тоже отказалась работать и Арсений  Игоревич, видя, что оба его
сотрудника  не  выходят  за пределы приличий  в  своем протесте,  ведут себя
смирно, хотя и дерзко,  сумел унять  смущение и легкие уколы совести  и даже
разгневался на отвратительную работу техники и технических служб...
     - А с селектором-то что, мать и перемать???
     - То же  самое, мон ами  флибустьер,  Арсений Игоревич  --  не работает
проклятый селектор,  не  выдержал накала фондовых  страстей.  Да,  да, да...
Сочувствую...  Мы с  Филом  очень сожалеем.  Попробуйте  еще  раз  на кнопку
нажать,  может быть там просто контакт отсырел? А  главный  секретарь  Илона
Дмитриевна занята, у нее бронхи...
     - Какую ещ...  - опешил Арсений Игоревич,  но  кнопку коленом  все-таки
нажал...
     - То  есть, говоря по-русски, двести тысяч  долларов  вы нам платить не
намерены?
     - Какие двести тысяч  долларов,  Филарет Федотович??? Я вам в любой ваш
диктофон скажу, господа  хорошие, в сотый раз,  ясно  и  раздельно:  никаких
двухсот тысяч ни долларов, ни евро, ни швейцарских  франков я вам не обещал.
Понятно?
     - Понятно.  Что-то мне расхотелось идти  на повышение в вашей фирме. Я,
пожалуй, уволюсь, последую примеру Велимира.
     - Да ради бога.
     - А  что Светлана Сергеевна?  Ей что  предстоит получить за проделанную
работу? Она ведь  наравне с нами действовала и работала хорошо. Вы ей что-то
такое отдельно обещали, или я ошибаюсь?
     -  А  вот это уже совсем не ваше дело, любезный. Еще вопросы? Так  что,
собираетесь получать деньги?  Писать  расписки, заявления  об уходе? Решайте
побыстрее  и  постарайтесь больше не испытывать моего долготерпения.  У меня
нет ни малейшего желания трясти тут с вами языками весь оставшийся день.
     - Трясите жопой.
     - Велимир Леонидович? Начнем с вас... Что-о? Что ты сказал?
     - А хоть  что, хоть  качучу, хоть верхний брейк. Фил,  а куда мы деньги
складывать будем... Я не  подумал даже,  надеялся, что  здесь дадут, с тарой
вместе...
     - Вот же кейс. -- Филарет поднял левую  руку  -- точно:  темно-вишневый
кейс,  старинных  очертаний,  какие в  восьмидесятых  носили... -  Покосился
надменно в сторону Арсения Игоревича:
     - Именно про таких говорят: "не срет, а рожает".
     Начальник   не   сумел   вмешаться   в  обмен  репликами  между   двумя
компаньонами,  его подчиненными, он поперхнулся, удивленный невесть  откуда,
прямо из  воздуха, возникшим кейсом, а  еще  больше --  наглым  спокойствием
сотрудников,   и  сидел,  пытаясь  откашляться,  прочистить  горло.  Арсений
Игоревич  не был плохим человеком  и негодяем, более того, последние два дня
он напереживался вдоволь, не  представляя про себя, как ему  решить  и лично
поднести горькую пилюлю этим двоим молодчикам, если они справятся успешно...
И все  же  он  решился  и  вновь  почувствовал себя  крутым  и жестким...  И
циничным... И во имя Дела -- грешным. Грех всегда притягателен. Но даже семи
смертным грехам не сбить человека с пути во время срочного поиска туалета.
     Вдруг нужда, острейшая,  физиологическая, большая -  заставила позабыть
его  обо всем на свете, он,  по-прежнему покашливая, вскочил, полез напролом
вокруг стола,  сшибая животом  и руками многочисленную  канцелярскую мелочь,
как-то  карандаши, фломастеры в стаканчике, печать, стационарный телефон  за
шнур зацепил и сбросил  под ноги... Но даже  и стремительный аврал в желудке
не  вполне  погасил в бывшем флотском офицере, а ныне новоакуле  российского
капитализма,  боевую и бизнес-выучку: на  ходу  уже  он  подхватил связку  с
ключами и опрометью ринулся прочь из кабинета.
     - Добежит?
     - Нет. Я очень мстительный чувак: тебе он повышение сулил, а меня обнес
хорошими обещаниями, только уволить грозился. А есть там деньги-то?
     - Сейчас  посмотрим, должны вроде бы...  -  Филарет подошел к огромному
сейфу,  почти с  него ростом, сунул руку  прямо  сквозь толстенную  стальную
дверь... - Есть. Там даже больше.
     - Ты предлагаешь...
     - Нет, не предлагаю, я не  стяжатель. Возьмем оговоренное и только.  --
Филарет вынул руку из недр сейфа, потянул  за ручку: сейф немедленно и подло
сдался,  позабыв  о  профессиональной  гордости,  обо  всех   обязательствах
производителями перед клиентом, распахнулся и замер почтительно.
     - Дай глянуть?.. Да,  удачно подоспели, понимаешь! В  понедельник бы  в
нем уже эхо ночевало. Ого, тут и баксы, и еврики... Что брать будем?
     -  Да  какая  разница?  Евры  дороже,  баксы  привычнее.  Давай баксами
возьмем?
     - Нет, нет, нет! Чур,  побольше евриков!  Это  я не из  жадности,  а из
европейского патриотизма! И вообще  мне не  нравится  их роль международного
жандарма. Мир должен быть многополюсным.
     - Ну тогда на, сам наполняй.
     В  кабинет сунулась  было  выздоровевшая  от приступов кашля Илонка, но
хитрое  лицо ее моментально поскучнело и  погасло: она тихо прикрыла  дверь,
села на место и замерла, не обращая внимания на телефонные трели.
     - Сто тех и сто этих. Порядок?
     - А Светке? Забыл, что ли?
     - Каюсь, босс, больше не повторится! Ей -- десять тех и десять  этих...
И корешок с рублевыми тысячами в компенсацию за потраву угодий.
     - Каких угодий? А, ремонт... Положи ей больше.
     - С  чего бы  это ей больше??? Основную работу выполнили мы, недоедали,
недосыпали,  а  ты  хочешь  что,  чтобы  уравниловка   процветала   в  нашем
коллективе? Я ей и так уже положил десять тысяч евро, десять  тысяч долларов
и сто... пятьдесят тысяч рублей, вот еще добавил "пятихаток"...
     - Ох ты и жмот, - Филарет  даже поморщился от  негодования, он подошел,
протянул руку  в  сейф,  подцепил  наугад  еще  одну  пачку --  оказалась  с
двухсотъевровыми бумажками,  и  бросил  ее  в  кейс,  к  остальным  деньгам.
Поколебался,  вытащил  еще  одну  --  пятисотенные  евро...  -   Вот  теперь
нормально. Закрывай и пошли.
     - Чур, я кейс закрываю, а ты сейф! Чтобы по справедливости!
     - Гм... Ты хочешь, чтобы я тебя опять идиотом назвал? Хорошо: ты идиот,
хотя  я не понимаю  -- зачем? -- Филарет толкнул дверцу сейфа и она, тяжелая
как  танк, послушно  двинулась  вперед,  бесшумно стала на место и  с легким
щелчком замерла.
     Затем оба, Филарет впереди, Велимир следом -- задержался, чтобы поднять
телефон с полу и водрузить обратно на стол, - вышли из кабинета.
     - Илона, слышишь меня?
     - Да, я слышу.
     -  Через  минуту  ты  вернешься  к своим  основным обязанностям. Кстати
говоря, тебе надо будет  сразу же поспешить  в зал, там, благодаря стараниям
одного   злопамятного  брокера,  возникли   организационные  и   медицинские
проблемы...
     В зале  наблюдалась умеренная кутерьма,  но без  попыток  вовлечь в нее
Велимира  и  Филарета,  их  попросту  никто не  видел,  не  воспринимал  как
присутствующих.
     - Что поделаешь, даже  товарищу Сталину  не удалось отменить 5-е марта.
Сколько народу! Врачи я понимаю, с ними комплексный договор, но откуда менты
подсуетились взяться? Или это мы забыли  обо всем, и о времени, в том числе,
при виде денег? Да нет, буквально пять минут прошло, даже меньше...
     - Вот  зачем ты настучал на меня Илонке, я всего  лишь  понос наслал, а
поскользнулся на нем и поимел все последующее - он только и исключительно по
твоей вине.
     - Какая разница? Так он хоть жив будет, а уж ты бы его наверняка...
     - Откуда тебе знать,  босс? Прошу прощения, бывший  босс. В  паралике и
немым до конца дней тоже, знаешь ли, не сладко...
     -  Значит, тогда ему обманывать нас не  стоило.  Кстати, впервые  слышу
насчет  немоты, я  не насылал.  -- Филарет покосился на компаньона и  жестом
попросил  того   идти  впереди.   Велимир  спорить  не  стал  и   немедленно
перестроился, продолжая говорить на ходу и вполоборота:
     - Да? Ну, может быть и я по  рассеянности... Поскольку  такого оперного
баса, как  у  тебя, потенциально  драгоценного для общества  и искусства,  у
нашего  Игоряныча не  наблюдалось, я решил, что  ему обидно  будет  обладать
речью  при остальной  неподвижности в целом.  Кроме того, речь,  по  крайней
мере,  морзянкой,  по типу  господина  Нуартье, к нему  вернется постепенно,
однако рассказать о своем  последнем  в  жизни совещании он никак не сумеет.
Вот-вот  ему будет,  вот  уже понял,  как объяснить  про нас  с  тобой, ан в
последний момент -- ни фига.  Эти  сизифовы попытки помогут ему отвлечься от
грустных  мыслей, да что  отвлечься  -  он этому  остаток жизни посвятит,  в
перерывах  между  раскаянием! Ах, если  бы чести предоставляли  хотя бы одну
вторую попытку! -- Велимир,  от наплыва эмоций, даже  взмахнул руками, левой
повыше,