ще, чем каждый день, а отвечать
за  базар  --  нет  никого.  Дай   молоток,  инвалид,   мне  отсюда  удобнее
шарахнуть...
     - Слушай, Вил... Нет, Света! Не надо  никуда нести, мы сами придем! Да,
туда,  на кухню придем, куда еще, не  здесь же среди разора сидеть... Сейчас
уже идем, вторую раму вставим... "За базар отвечает",  "Ходит в непонятках",
"ставит  на  бабки"  всяческая  мелкотравчатая  срамота,  или  тупая  шпонка
четырнадцати  лет,  насосавшая  из  телевизора  блатной романтики  ублюдков,
гопников и шнырей, а ты взрослый человек, зачем тебе эти скудоумные словеса?
Это ведь "очень пошло", как  любит наша Светлана Сергеевна повторять в  твой
адрес.
     - Ну, а чо? Все так говорят.
     - Нет, не все. Я подобного говна в своем словарном запасе не держу.
     - А очень многие употребляют. И наш Игоряныч так говорит .
     - Именно. Это по нему издалека видно. Так нет у тебя идей?
     - Есть.  -- Вил вытянул шею  и понизил голос. - Думаю, это  связано и с
нашим делом, и -- только не смейся -- со Светой. Да, да с ней.
     Фил опять замер, грозно глянул из под насупленных бровей... и задумчиво
полез рукой за голову -- тереть ухо, шею и затылок...
     - Да,  Света! Идем уже!.. А я не смеюсь, Вил,  я сам  отчего-то сходным
образом думаю. Пойдем, дерябнем по чашечке...
     - Садитесь, мальчики, сюда  и сюда. А я вот здесь, возле плиты, мне тут
удобнее. --  Света  не успела  присесть,  как  опять заметалась по крохотной
кухне, касаясь то рукой, то бедром  Фила, сидевшего спиной к плите. Велимиру
оставалось только вздыхать завистливо. - Ой,  только у  меня и  нет ничего к
чаю... Вот трюфели и немножко печенья. Ну, что, как твоя диарея?
     - Какая диа... А,  понос? Все прошло, таблетка помогла. Даже и в сортир
напоследок бежать не пришлось, Вил свидетель. И к чаю нам ничего не надобно,
ибо мы пьем кофе.
     - Точняк! Я за ним очень тщательно следил -- в сторону толчка даже и не
глянул. Впрочем, однажды я отвлекся, сколачивая раму, а он зачем-то  выходил
на  балкон...  Смотрю  потом  --  палец  облизывает...  Всем  нам  приятного
аппетита!
     - Мальчики, это  пошло!  Фу! Немедленно перестаньте! Как вам не стыдно?
Руки мыли?
     - Мыли,  мыли, сама  же  полотенце давала.  Ладно,  не  будем развивать
"пошлое",  как ты  выражаешься,  направление,  но эту  тему  чур  ты  первая
завела...
     - Тихо всем  господам  и  дамам!  Считаю  заседание открытым,  объявляю
повестку дня и  состав выступающих.  Первое: кофе  горячий и очень  хороший.
Второе:  Вил,  захлопни  уста и  не  греми ложкой,  и  не перебивай  хотя бы
несколько секунд, а лучше помолчи до вечера. Третье: Света, рассказывай, что
тут было.  Как  умеешь, так  и рассказывай,  хоть  с пятого  на десятое.  Мы
примчались ни  свет, ни заря,  две рамы высажены,  как носорог  пробежал, ты
(тьфу-тьфу) в  полном порядке... Будет  справедливо,  если ты введешь  нас в
курс дела. Не  волнуйся, ничего не бойся и просто расскажи все, что видела и
запомнила. А  я, и  иногда... - и иногда!  --  Вил,  мы  с Вилом будем  тебя
спрашивать. Все все поняли? Отлично. Рассказывай, Света.
     Двухкомнатная  распашонка  в  старом постхрущевском  доме,  в панельной
девятиэтажке.  Низенькие  потолки,  тоненькие  стены,  кухня   для  одиноких
карликов...  Но  зато  всюду  хорошо пахнет,  нет  этих  навязчивых  дешевых
освежителей воздуха -- веет уютом,  несмотря  на разор, правильно  сваренным
кофе,  Светкиными духами --  французскими  конечно...  Счастливый  мореман в
рамочке -- Светкин муж, надо думать... А вот совместной фотографии почему-то
нет.  Да, пылесос  в  этом жилище  явно  без  дела  не  простаивает: все эти
пуфики-муфики,  подушечки-удушечки... Но  и дело знает --  всюду  чисто,  ни
пылинки, если не считать руин в  большой комнате. Меховые игрушки и игрушищи
- ну куда нынче без них современной молодой женщине? Не  поймешь: игрушка на
шкафу или шкаф под игрушкой... А зеркал сколько!..
     И еще зеркальный шкаф прямо напротив двухспального ложа --  канешна! И,
главное, стекла в нем все уцелели! Это  Светке повезло, потому -- шкаф  явно
не из  дешевых: Арсений  Игоревич расщедрился, видимо. Или муж в рейсе бабла
на мебель нашинковал.
     - Вил...  Извини,  Света...  Вил,  встань,  будь  друг,  и еще вскипяти
водички, все равно не слушаешь, а только головой вертишь...
     - Ни хрена себе!  Я  не  кашеваром в контору нанимался!  Как  это я  не
слушаю? "Проснулась от удара  в окно, словно птица  стукнулась, потом  опять
вроде заснула... Потом стук большим стал, прямо как на барабане, потом..."
     - Все равно отвлекаешься, сбиваешь Свету.
     - Ой, да конечно! Ничего он  не сбивает! Давайте я  поставлю,  я мигом.
Вилечка, сиди, дорогой  мой. Мне же только руку протянуть, все сделаю в один
момент. Всем то же самое?..
     - Мне, пожалуй, сахару положи, но половину кофейной ложечки, не больше,
только чтобы обозначить  его присутствие. Или, может  быть, у  тебя кусковой
есть, по типу рафинад?
     - Вот рафинада нет. Но я могу сбегать купить, тут рядом.
     - Некогда сегодня, и  так нормально. Спасибо, Света, потом я сам куплю,
только напомни.
     -  А мне  ван  смо...  То же самое, Свет, это  я на  английском освежаю
оксфордский  прононс.  А  по  вторникам  я  больше  на Кембриджский  выговор
налегаю, чтобы им обоим не обидно было за своего великого питомца.
     -  Ой, круто!  Ты  там  учился, Вилечка?  По  обмену? -  Девушка, очень
довольная,  что "кофейный" предлог  сработал  и  она  получила  передышку от
бесконечных  и  бесчувственных вопросов,  побежала в прихожую,  молоть новую
порцию  кофе  --  вой  кофемолки  в  пределах кухни  был  бы  невыносим  для
присутствующих. Мужчины переглянулись
     - Иногда мне кажется, что ты придурок.
     - А в остальное время?
     - А в остальное время -- что дешевый клоун. Тупой коверный, из тех, что
Бим и  Бом.  -- Филарет для убедительности  прицелился  указательным пальцем
прямо  в  переносицу  своему  собеседнику, но  тот  и  не  расстроился, даже
рассмеялся.
     - Чувствительно обижаешь, начальник... Я  не клоун,  а простой  веселый
добрый малый. И,  если  позволишь, как командарм комбригу?..  Предложение  у
меня есть.
     - Смотря какое. Слушаю?
     - Дай-ка и я у нее спрошу разные  подробности?  Быть может, я  не сумею
проделать  это  столь  великолепным  басом,  как  твой,  дружище  сэр, но...
Рекомендую обратить внимание,  геноссе:  ведь  я  ни  разу не встрял  в твои
дубовые допросы? Ни -- разу.
     - Ну... Задай, если мои дубовые, посмотрим  из какого материала твои...
- Воистину -- несокрушимо спокойствие Филарета: и Свету, и Вила, со всеми их
несовершенствами,  он выдерживает  запросто; без скрипа и спеси уступая им в
мелочах,  он, тем не менее, четко взял бразды правления в  свои руки.  Света
безоговорочно приняла его верховенство, однако и Велимир его не  оспаривает,
и если паясничает, то лишь в частностях, не споря по существу. Вот и сейчас:
Велимир корректно испросил разрешение и оно легко было ему дано.
     - Вот уже и  я. Кладем, включаем... Чайничек уже тоже  согрелся... Филе
полложечки, как просил, а Вил - сам сахар клади, по вкусу. Мальчики, конфеты
берите, не стесняйтесь.
     - Отлично! Света, а ты  не могла бы буквально по минутам вспомнить, что
ты делала  вечером? Нет, это  мы уже  слышали. Сейчас вспоминай только после
того, как Таня твоя ушла. Именно подробно: встала, пошла, села, надела...
     Света  на всякий  случай  стрельнула взглядом  в "начальство",  покорно
отставила  чашечку,  аккуратно  положила  в  блюдечко  половинку  шоколадной
конфеты,  розовой салфеточкой вытерла длиннющие пальцы, сплела  их  в замок,
подняла  глаза к потолочному  небу  и взялась вспоминать. Филарет не мог  не
отметить, что Вил  вопросы ставит  цепко  и  остро. Вот девушка  смешалась и
покраснела  и  не "может" вспомнить, что  именно  она делала лежа  в постели
после того, как выключила телек...
     - Так,  это я уже слышал... Серьги сняла, хорошо... Умничка,  ушки надо
беречь.  Дальше? Куда пошла? Кипяченую, надеюсь?...  Из носика прямо?  Какая
прелесть.  Извини,  дорогая,  я  же  по-доброму...  Попила,  опять  легла...
дальше...  ты  чего  застопорилась? Говори смелее,  ну же? Руки были  поверх
одеяла?
     Фил забеспокоился, попытался  было приструнить не в  меру неделикатного
компаньона, но девушка внезапно раскололась и обоим открылась правда, однако
несколько с неожиданной стороны...
     -  Я  вдруг  вспомнила...  я  забыла  вывести в шапку  одного документа
реквизиты... Документ такой срочный... мог  быть... Я же дела не передавала,
бросила  все  как есть  и ушла.  Вспомните,  вы  же мне сами  не дали ничего
доделать...
     - А мы тебя и не виним, Светик. Они там разберутся,  а наших дел важнее
-- на свете не сыскать.
     -  Но  все  равно я  так не привыкла...  Вот  я  и  решила сказать  им,
предупредить...
     -  Света,  друг  мой,  пожалуйста,  не  части и  не  бормочи, ничего не
разобрать. Кому им?
     - На работе...
     - Кому  им,  Света? Что  и  кому  ты  решила  сказать  о шапке  важного
недоделанного документа?
     - Ну какое это имеет значение! Арсению. Игоревичу. Хотела я позвонить и
предупредить по поводу шапки документа. Его предупредить.
     - И?
     -  Вот  и -  и...  Трубка  временно  недоступна.  Домашний  телефон  не
отвечает.
     - Домашний  не отвечает?  Это  уже интересно.  Так, так?..  --  Филарет
поднял  голову и навострил уши, пожалуй, из  чистого любопытства,  поскольку
нужных именно по делу подробностей ждать из грядущих откровений не стоило...
Но  эмоции...  Они закипают и подступают подспудно  -- и вдруг как молоко на
плите!.. Надо не упустить момент.
     - Нет, я не  совсем правильно выразилась. Там женский голос, я не стала
дальше спрашивать... Елена Антоновна трубку взяла.
     - Жена, что ли? -- Велимир был настойчив и непривычно строг, Света сама
не понимала, почему она послушно отвечает...
     - Да.
     -  Понятно.  И  ты, конечно,  с ней  разговаривать  не стала?  -- Света
помотала головой.
     - А потом?
     - А потом заснула. -- Филарет с неудовольствием зыркнул на Вила, он уже
пожалел, что позволил тому расспрашивать -- неужели тот сам  не чует момента
-  но  смолчал.  Велимир в свою очередь поерзал, поерзал,  чихнул  в кулак и
опять:
     - И все? Сразу заснула?
     - Поплакала  и  заснула.  Еще вопросы будут? --  Девушка  с  презрением
оглядела  обоих  мужчин  -  нарощенные  ноготки  надменно  забарабанили   по
фарфоровой чашечке... - и заревела навзрыд.
     - Что такое, Светик, дорогуша? Зачем плакать? На, попей... Ну-ка вытрем
носик... Мы же не от нечего делать спрашиваем, ты же понимаешь...
     - А почему он так со мной поступает? Что я ему плохого сделала?...
     -  Потому  что  мужчины,  за редким  исключением...  за  двумя  редкими
исключениями -- отъявленные мерзавцы.
     - ...раньше  за  вечер  по  пять раз  звонил..., что жить без  меня  не
может... что соскучился... Цветы дарил... Руки целовал...
     - Он вернется, никуда не денется.
     - Он мне сны рассказывал... Мы с ним и в Финляндию, и... Он как теленок
был, такой ласковый... Я ему все на свете...
     - Хорош теленок! За рога -- и вернем!
     - А мне он теперь даром не нужен! Подумаешь... Подонок! Пусть с этой...
подстилкой ходит  на свои пати!.. Я ее... я своими  руками... Лучше пусть не
попадается-а-а...
     Мужчины опять переглянулись.
     - Светлана!  -- Уцелевшие рюмки и  фужеры в  шкафу испуганно звякнули и
Филарет приумерил голос. -- Мы с Вилом никому тебя в обиду не дадим...
     - Абсолютно!
     - А мне...
     -  Ом  ману  мани  падум...! Это  я так молюсь и ругаюсь. Не  перебивай
старшего по возрасту, разуму и положению. Вил, и ты помолчи.
     Велимир испуганно прижал ладонь ко рту, выпучил глаза и съежился. Вроде
бы даже он попытался задрожать...
     - Вот именно. -- Филарет выдержал паузу секунд в десять, кашлянул своим
диаконовским басом, хлебнул из  пустой чашечки и продолжил. -- Дела у нас --
спасибо  шефу  -  закрутились  тревожные,  непонятные,  но   очень  и  очень
многообещающие в смысле заработков...
     - Я сейчас налью...
     - Сиди! И слушай дальше.  Касаются они, дела и заработки, нас всех и мы
должны действовать  вместе,  слаженно. Одному  плохо --  другие  помогай. Мы
видим,  Светлана  Сергеевна, что  тебе в эти дни не  сладко приходится, и  в
личной жизни у  тебя  - хотя мы с Вилом никоим образом  в нее не лезем и  не
собираемся - проруха нэбольшенькая, а теперь вот это...  - он повел рукой по
сторонам. -- Уладим. Мы все уладим, Света. Не вернется к  тебе начальник наш
--  черт  бы с ним,  нового  найдем, еще краше и толще прежнего. Но от нас с
Велимиром тебе ни единого повода плакать не будет. Правильно я говорю, Вил?
     - Да.
     - Ни единого повода. Золотых гор не обещаем...
     - Но насыплем.
     -... но, повторяю,  никому не позволим  тебя  обижать. И сами не будем.
Денег же все вместе заработаем как следует, мало не покажется.  Сменишь себе
не  только рамы,  но и квартиру.  И воздыхателей пару дивизий  заведешь себе
взамен убывших, либо в дополнение к имеющимся.
     - Филарет Ионович, обрати внимание: она даже когда хнычет  -- все равно
красавица, ведь вот что поразительно. Как Марина Мнишек.
     -  Как кто?..  --  Света вдруг  отвлеклась  на слова  Велимира  и успех
следовало закрепить.
     -   Это  была  такая   польская   панночка,  Светик,   Марина   Мнишек,
ослепительная красавица, жила  во  времена  Бориса  Годунова  и  одно  время
держалась рукою за корону царей московских. Хотела быть царицей и едва ею не
стала. -- Филарет недовольно подвигал бровями,  но все  же  решил поддержать
утешения:
     - Красива и ты, этого не отнять.  Очень красива, но временно несчастна.
За  деньги  и  украденные  шмотки,  повторяю,   не  переживай  и  не  горюй:
материальный ущерб возместим из средств  фирмы. Я обещаю. Теперь... О, какая
ты молодец, Света. Это называется: красно солнышко вышло из-за туч.
     И действительно: слезы все еще блестели среди ресниц в слегка припухших
веках, но девушка уже робко улыбалась обоим.
     - Вы правда меня не бросите?
     - Ни за что! Только в трудную минуту, или если выгодно будет!
     - Вот видишь! Не зря я предполагал, что  ты придурок. Не бросим, Света,
ни в трудную, ни в легкую. А теперь пора вернуться  к делу. Или, как говорят
иноземные человецы -- к бизнесу. Но сначала...
     - Бал? -- Велимир в притворном восторге всплеснул худыми руками, развел
их в стороны.
     -  Нет. Сначала смотр. Света, ты почему без трубки? Ты же секретарша, у
тебя должен быть мобильный?
     - Не знаю... У меня был, а я потеряла. А вторую  трубу у меня украли. Я
и подумала, что  видно  не судьба, к  тому  же  мне и  на работе выше  крыши
звонков хватает. И дома телефон есть. Куда  мне больше? А еще раньше у  меня
пейджер был.
     - А ты, Вил?
     - А на фига? Сейчас у всех трубки есть, а у меня нет. Нынче в моде быть
старомодным! Дифчонки любят меня беззаветно и стадно именно за...
     -  Понятно.  Я,  как  и  обещал, вчера  решил за  вас всех  и  купил на
командировочные деньги три одинаковых "трубы", самых простеньких, но зарядил
их казенными  же деньгами  "анлимитед" и  с международным роумингом, то есть
без ограничения  тарифным временем: говори сколько хочешь. У меня уже был, а
вам -- такие же  точно.  Месяца нам должно  хватить  --  услуга  дорогая. Но
удобная. Номера  прямые городские,  то есть -- семизначные. Мой номер вы уже
знаете со вчерашнего  вечера и должны помнить  наизусть. Впрочем, Света  уже
продемонстрировала  это сегодня  утром  и  с  самой  лучшей стороны: никакое
волнение,  никакой страх не помешали  ей вспомнить и позвонить мне! Вот твой
номер на  твоей  трубке, Света, она  сиреневая,  а вот этот черный  -- твой,
Велимир Андреевич.
     - А почему это стразу мне -- черный? Черная метка, типа?  Черной  овце?
Ты расист!
     - Именно.  У  меня, впрочем,  точно такого  же окраса. Дисплеи, правда,
цветные,  но   все   трубки  простые,  без   наворотов,   безо  всяких  этих
плееров-шмееров.
     - Это ты намекаешь, что я цветной, да, мулат? Покажи?
     - На. Доволен?
     -  Вроде  бы  черный.  Антиквариат,  теперь  таких   даже  в  Китае  не
производят. Надо еще проверить подлинность краски на твоем...
     - Хорошо, будет время -- проверим. Я могу продолжать?
     - Да, да, просим, маэстро! Ария Мефистофеля: "Люди  гибнут  за металл!"
Только - чурики басом!
     - Вилечка,  вот зачем ты такой... ехидный? Филя, не сердись на него, мы
тебя  слушаем,  не  обращай внимания,  пожалуйста,  мы  все  сделаем  как ты
скажешь, ты командуй, а мы все сделаем.
     - Надеюсь. Трубки взяли в руки...
     - И закурили...
     - И рассмотрели. Все умеют пользоваться? Отложим шутки.
     - Да.
     - Вроде  бы  да... Я даже SMS-ки посылала  и принимала! Вот.  Это почти
тоже самое, как на пейджере,  только там продиктовал вслух -- и все. А здесь
надо  самому каждое  слово  напечатать  латин...  Света  недаром  прослужила
секретаршей:  Фил  чуть  приподнял   ладонь  и   она,  почувствовав  ошибку,
споткнулась на  полуслове,  глаза ее опять наполнились  слезами, Филу срочно
пришлось  улыбнуться,  чтобы  девушка  успокоилась.  Улыбку  он выбрал самую
добродушную  и она помогла  как нельзя лучше,  у Светы даже  носик  не успел
покраснеть.
     - Это  ты хорошо  объяснила разницу.  Продолжаю. Что мы все  -- вы все,
телефонные пользователи,  --  должны уметь? Эсэмэски отправлять и принимать,
уметь записывать  номера  в память, уметь звонить по городу и в любой  конец
мира,  следить за тем,  чтобы  аккумуляторы  были всегда  заряжены...  Зачем
звонить по межгороду? Откуда я знаю, просто уметь, если понадобится. Все все
умеют?
     - Да.
     - Да.
     -  Вопросы  по трубкам  есть? -- Велимир и Света покачали головами, они
украдкой переглядывались, как  школьники  на  уроке строгого учителя,  и  им
хотелось  смеяться. --  Угу. Вопросов  у нас нет. Ни у  кого  нет  вопросов.
Прекрасно. Очень и очень  хорошо... Тогда у меня  будет вопрос...  К  Свете.
Света,  дай-ка  мне твою  трубочку... Скажи,  родное сердце,  какой номер  у
твоего  телефона? -- Света ойкнула,  протянула  руку  к  своей  трубке,  так
опрометчиво отданной, но  Филарет не отдал  и в глазах  его тихо разгорались
две Немезиды... Он понимал, когда служебный гнев идет на пользу делу.
     - Велимир, помоги Светлане Сергеевне...
     - Трубку, что ли, отнять?
     - Да хотя бы: если голова пуста -- трудись руками. Какой у нее номер?
     - Виноваты, гражданин начальник. Чистосердечно каемся.  Сейчас я заведу
в память ваши телефоны и дам свой. Все верно, а я лошок.
     -  Кто?  Ишак?  Самокритично --  но  фотографически  точно.  Как?..  А,
лошак...  Лошок?.. Все  равно  копытное... Заводим в память номера. Далее...
Вот инструкции. Проверять не буду, но чтобы в день-два все изучили, чтобы от
зубов отскакивало. Понятно?
     Филарет набрал такой строгости в  голосе,  что  восхищенный Вил  только
диву  давался:  вот кто рожден  на  ступеньках  служебной лестницы  --  быть
начальником  всех  возможных  рангов  и  полномочий! Все  те мужские уловки,
мостики,   со   смешками  и  перешептываниями,  которые  он   навел,   чтобы
эмоциональная  связь  его  со  Светой  стала теснее, "тет-а-тетнее",  чем  у
коллеги - оказались бесполезными: командирские рык и металл в голосе, да еще
исполненные  мощным   уверенным   басом,  да  еще  перемежаемые   приступами
снисходительной доброты, оказали на  девушку куда более сильное  очарование,
та уже и дышать боялась и только глаза ее лучились ужасом и обожанием.
     - Света...
     - Да! Да, я буду стараться, я все выучу!
     - Хорошо,  верю. Ты  завари еще по чашечке  и нам  пора  ехать.  Хорошо
варишь.  Сегодня   поедем  на   острова,  к   стадиону.  Подумаем,   поищем,
поспрашиваем, если будет нужно. Стой!