ин Эйвон, так как, впускать?
   - Дьявол его знает, - проквакал  телефончик  в  ее  руке,  причем  взамен
известных Амалии синонимов слова "дьявол" Эйвон употребил слово,  которое  в
этом значении девушка опознала не сразу, -  оно  обозначало  одновременно  и
двойку, и ровный счет в теннисе.
   Надо заметить, что такие странные мысли появились у нее не случайно:  она
представляла себе, что визит бензинового короля есть  событие  из  ряда  вой
выходящее, ибо короли на улицах вживе не показываются никогда - разве что на
ковровой дорожке от авто до двери отеля, в котором  имеет  место  прием  для
королевских особ.
   - Так что? - спросила она.
   - А, впускайте. Иду.
   -  Нет!  Стоп!  Обождите!  -  скомандовала  Амалия  и,  приоткрыв  дверь,
осведомилась. - А где он?
   - В машине, - тупо сказал румяный.
   - Пусть идет, но один.
   - Никак невозможно! Один...  Господин  Бу-бу-бу...  Амалия  опять  забыла
фамилию.
   - Больше никого не впущу, - отрезала она.
   Надо думать, из машины тоже все прослушивалось, потому что водитель вдруг
вылез наружу, обошел машину и направился к задней дверце. И в  ней  появился
этакий восточный колобок в кожаной кепке и кожаной же куртке и  засепетил  к
крыльцу - в задней машине сейчас же приоткрылись обе правые дверцы...
   Амалия автоматически прикинула: Джек  не  может  держать  этих  орлов  на
прицеле - их закрывает корпус машины, - а вот Смарти видит обоих  с  чердака
богатейско-го дома, и она сказала: "Смарти?",  и  тот  флегматично  ответил:
"Порядок..."
   - Господин Эйвон дома, как я понимаю?  -  пропел  тем  временем  господин
колобок и добавил:
   - Мэм...
   - Дома, сэр, но он может принять только вас, без этих господ, сэр.
   - А! Хорошо, хорошо... Идите в машину, Гогасинс.
   - Но сэр, господин Бабаджанян!..
   - И пусть они остаются в машинах, - добавила Амалия.
   - Это невозможно! - прямо-таки взвизгнул румяный.
   - Таковы наши условия,
   - По машинам! - тем же певучим баритоном распорядился господин  Бу-бу-бу,
и дверцы разом захлопнулись, а он вальяжно проследовал в дом и огляделся.
   Амалия, помня диспозицию, провела его за стенку, отгораживающую  столовую
от улицы, вызвав тем временем Эйвона, и вот он появился  -  тоже  в  кожаной
куртке, сильно потертой, как помнит читатель,  штаны  его  были  перепачканы
гаражным мусором. За ним ввалилась Нелл и  предложила  кофе:  ей  понравился
этот гость, причем с первого взгляда. Гость вальяжно отказался. Что-то  было
в его манере невыносимое для простого человека - если человек  этот  не  был
похотливой   дурой   вроде   Нелл,   как   подумала   Амалия   -    деланная
простонародность, что ли... Подумав так, она  вернулась  на  крыльцо,  чтобы
посмотреть на красавцев господина Бу-бу-бу, и оказалась права: один  румяный
уже вылезал из "олдсмобиля", явно целясь пробраться к заднему крыльцу.  Джек
вопросил в телефон; "Амми, что делаем?"
   - Вернись на место, парень, - заявила она.  -  Босс  приказал  сидеть  по
машинам, разве не так?
   - А что, если не вернусь?
   - А схлопочешь  пулю,  милок...  Вот  здесь,  -  она  потопала  ногой,  -
начинаются частные владения. И по закону штата Мичиган мы делаем пах-пах.  В
левое заднее копыто, понял?
   Парень оказался с чувством юмора - ухмыльнулся и пробасил;
   - В левую заднюю еще ничего, только бы не в жопу...
   - А ты, парень, не хами, - отрезала Амалия. - В машину!
   Тем временем в доме Умник  очень  искусно  притворялся  идиотом.  Заверил
знатного гостя, что никаких изобретений,  могущих  заинтересовать  почтенную
компанию "Эксон", у  него  не  имеется,  что  его  интересы  лежат  в  сфере
электротехники, особенно - космических аппаратов, что господина  Бабаджаняна
кто-то явно дезинформировал, и так далее. На что гость внезапно ответствовал
в том духе, что  очень  жаль,  что  он-то  готов  предложить  за  упомянутое
изобретение любую сумму, даже неразумную. Умник  опять  состроил  дурака,  и
тогда Бабаджанян сказал:  "Что  же,  подождем  до  среды..."  Умник  невинно
поинтересовался, чем среда будет отличаться от остальных дней недели, на что
гость ответил, глядя на него большими черными восточными глазами:
   - Вы это очень хорошо знаете, доктор...
   Си-Джи еще записывал свое интервью в этот момент. И еще не знал  -  да  и
откуда бы? - что через час ему панически позвонит Лошадка Тим  и  проорет  в
трубку - что при выходе из машины в  гараже  студии  к  нему  подошли  двое,
обыскали его и изъяли кассету с записью Клемова интервью.
   И пригрозили: высунешься в эфир с рассказом о  происшествии,  как  это  у
вас, щелкоперов, принято, тогда мы тебя, и детей твоих, и жену, и  любовницу
твою красотку - всех в бетон закатаем на 295-й дороге - там как  раз  ремонт
идет. А сунешься повторять интервью... на глазах у детей прикончим.
   - Клем, они не шутили!! - орал Лошадка. - Слышишь, Клем? Во что  ты  меня
втянул?!
   Война объявлена, думал Си-Джи. Он с утра еще  предупредил  Мабена,  чтобы
усилили охрану Умника и опытного производства, и тот, уже не  стеная  насчет
расходов,  сказал  "Слушаюсь,  хозяин"  и  дополнительно   отправил   своего
помощника Николсона - из старых агентов ФБР - на виллу босса, чтобы  усилить
охрану хозяйки и сопровождать ее в аэропорт Кеннеди.
   Билеты будут взяты на месте  в  последний  момент,  а  сопровождающих  он
снабдил  пластмассовыми  пистолетами  фирмы  Гролл,  которые  не  выявляются
приборами контроля  аэровокзалов  и  вполне  пригодны  для  ближних  огневых
контактов. Что касается охраны опытного цеха, то он посоветовал  усилить  ее
одним из офицеров охраны главного детройтского завода,  отставным  сержантом
морской пехоты с оригинальной фамилией Браун  -  мужиком  в  высшей  степени
основательным  и  педантичным.  Мабен  всегда  думал,  что  рядовые  морские
пехотинцы должны Брауна люто ненавидеть -  и  как  он  ухитрился  уцелеть  в
иранском кровопускании, уму непостижимо, но уцелел, так что  и  здесь,  надо
полагать, сдюжит и будет полезен. Мабен не знал, что  очень  скоро  окажется
пророком. Но только частично.
   Итак, война была объявлена, Си-Джи попытался представить  себе,  что  еще
могли предпринять нефтяные короли, как еще могли попытаться  отсечь  его  от
мира; черт побери, черт бы  их  всех  побрал...  Едва  закончив  разговор  с
Мабеном, он приказал секретарше соединить его с главным редактором "Нью-Йорк
тайме", давним  знакомцем,  социологом  по  первому  диплому.  Сам  же  пока
бросился в текущие дела,  поджимающие,  как  и  следовало  ожидать.  Госпожа
Карринттон поймала этого человека удивительно быстро, и Си-Джи договорился с
ним, что тот прослушает запись его интервью и решит, как  поступать  дальше.
Надо заметить,  реакция  была  самая  доброжелательная,  даже  восторженная.
Странно восторженная, подумал Си-Джи, но тут же и осадил себя: не могли ведь
эти парни добраться уже и до газетных королей, запугать и их тоже!
   Аудиозапись его беседы с Тимом была  переправлена  в  редакцию  "Нью-Йорк
таимо - главный пообещал, что до конца  дня  с  нею  ознакомится.  Клем  тем
временем вел очередное проклятое совещание, думая о своем: а не  поехать  ли
все-таки провожать Энн с детишками, однако не любил он менять решения, да  и
глупо это было - привлекать внимание к семье... Но не успело  еще  проклятое
совещание закончиться, как на личном телефоне президента компании -  прямом,
минующем секретаря, - высветилось слово "zirc", личный шифр Умника, "У  меня
побывал господин Бабаджанян", - ровным голосом сообщил  Умник.  "Бот  так...
Поговорим позже", - ответил Клем и положил трубку. Приближался  вечер;  Клем
скомкал совещание, сильно удивив директоров, рассеянно поднялся и подошел  к
западному панорамному окну.
   Внизу была трехсотлетняя церковь Троицы - внизу и справа;  слева  торчали
серебряные прямоугольники Близнецов" верхние их этажи  прятались  в  тумане.
Мокро блестели мостовые  и  крыши  автомобилей,  с  залива  тянулись  низкие
облака. Едва различимый в дымке бежал по берегу Гудзона  нескончаемый  поток
машин, Си-Джи думал, глядя и не глядя на эту привычную картину.  Мысли  были
сбивчивые. Не могут же они заткнуть  глотки  всем  газетчикам  мира.  Деньги
могут многое, но не все. Как они меня проконтролируют, если а пошлю материал
в десяток газет - в "Таимо, "Фигаро"... мало ли куда еще? Вдруг он решился и
отдал  распоряжение  приготовить  машину,  чтобы  ехать  домой  -  провожать
семейство в изгнание, но тут  позвонил  Айзеке,  главный  босс  в  "Нью-Йорк
тайме". Я это предчувствовал, думал Клем в ярости, значит, ОНИ  прослушивают
мой телефон.
   - Да, мой дорогой Си-Джи, - раздался голос Айзек-са, - да,  замечательный
материал, сен-са-ци-онный! Событие более  важное,  чем  изобретение  атомной
бомбы! Решено, послезавтра я посылаю Дженкинса -  ты  же  знаешь  Дженкинса,
заведующего отделом науки, - так вот, я посылаю  его  в  Детройт,  чтобы  он
убедился своими глазами...
   Ну ты же понимаешь, при всем уважении... Не думай, что я тебе не  верю...
А когда Лошадка пустит этот материал в эфир?
   Клем мало разбирался в технологии газетного дела,  но  твердо  знал,  что
никаких "послезавтра" для газетчика  быть  не  может,  что  для  него  слово
"завтра" - уже синоним слова "поздно". Значит,  Айзексу  сказали,  чтобы  он
потянул до послезавтра, до среды - а почему?!
   А потому, что в среду ои должен дать отчет этим бурбонам
   И заметь, Клем, дружочек ты мой, - своих  собственных  сотрудников,  свою
камарилью ты не подключаешь к этой истории. Чего бы проще - препоручить  все
рекламному подразделению, там  и  стратегию  разработают,  ан  нет,  неохота
тебе... Нелогично. И вот что еще интересно, подумал  он,  Айзеке  словом  не
обмолвился о  гарантиях  приоритета  "Нью-Йорк  тайме"  при  публикации,  не
попросил придержать язык до среды - удовлетворился устным заявлением  Клема,
что на телевидении это не появится раньше, чем в его газете.
   Но как на него смогли воздействовать - и за считанные часы?
   С этими мыслями он спустился в гараж и поехал к Энн.

***

   Умник не терял времени на размышления. Проводив господина Бабаджаняна, он
сообщил Амалии, что едет в Детройт - дабы она предупредила сопровождающих, -
но сам, прежде чем поехать, вернулся в гараж  и,  усердно  работая  лопатой,
вырыл в дальнем углу, куда не доходил бетонный пол, неглубокую яму и зарыл в
ней свою диковинную машинку. Притоптал свежую землю ногами и сверху поставил
лопату и грабли. Амалия уже сидела в машине. Умник буркнул что-то  невнятное
и покатил на Мэйн-стрит. На машину сопровождения даже не оглянулся -  Амалия
отметила это с удовлетворением; она боялась, что Эйвон будет  гневаться.  Он
покосился на нее и пробурчал:
   - Не желаете  покрутить  баранку?  -  Она  кивнула.  -  Сейчас  заеду  на
заправку, поменяемся, Мне надо подумать.
   Она  аккуратненько  довезла  его  до  места,   до   центральной   стоянки
гигантского завода  "Дженерал  карз",  примыкающей  своим  западным  крылом,
сектором Ф-1 - для персонала опытного цеха, - к самому этому цеху  и  малому
лабораторному корпусу. Стоянка была неважно расчищена, под колесами  хрустел
свежий ледок.
   Когда машина  встала,  Эйвон  не  пошевелился:  сидел,  разглаживая  усы,
уставившись в пространство. Парни из "Короны" тем временем заняли надлежащие
позиции. Внезапно Эйвон  пробормотал:  "Так...",  -  дернул  себя  за  ус  и
спросил:
   - Они что, и в цех за мной попрутся? Амалия  объяснила,  что  им,  по  ее
мнению, это не предписано - как и ей самой.
   - Так-то лучше, - сказал ее подопечный. - Значит, будете сидеть в машине?
Вон там кафетерий, за углом забора направо.
   Они вместе дошли до проходной - стеклянного куба, врезанного в решетчатый
забор рядом с воротами.
   - Соберетесь домой, предупредите меня,  если  это  вас  не  затруднит,  -
попросила Амалия. - Телефон у вас при себе?
   Умник угрюмо кивнул и вошел в проходную. Амалия заметила, что  походка  у
него странная; во всяком случае, не такая, как обычно. Нормальная походка  у
Берта была бодрая, победительная даже, а сейчас он вроде  чуть  приволакивал
ноги. Амалия постояла, посмотрела, как  он  сует  свой  пропуск  в  автомат,
что-то говорит охраннику и идет по двору налево, к дверям опытного цеха -  в
фасаде,  выходящем  в  сторону  кафетерия.  Вздохнула  от  смутной  жалости.
Отметила, что  охранник,  коренастый  парень  латиноамериканской  внешности,
внимательно за ней наблюдает: ага, у них тоже усиленный режим...
   Умник, засунув руки в карманы куртки, побрел к  конторке  цеха,  выяснил,
что Рональд налаживает станок-автомат в "желтом  зале".  Действительно,  его
друг был там: ощупывал микрометром пластмассовую деталь, похожую на грибок с
тонкой ножкой. Увидев Умника, кивнул и сморщил нос - вместо приветствия.
   - Как дела? - для порядка спросил Умник.
   Рон покивал: мол, все нормально. Пришлось подождать, пока он  покончит  с
измерениями. Тогда Умник сказал ему:
   - Эй, послушай меня...  -  Огляделся;  зал  был  пустой,  только  в  углу
возились два электрика, затягивая  провода  в  трубу,  под  пол.  -  Слушай,
сворачивай свои дела и вали отсюда. Даю тебе час. Не более, понятно тебе?
   - Рехнулся, - констатировал Рон.
   - Чтоб духа твоего не было, понятно? Заезжай домой, собери что надо  и  -
вон из города! Понятно? На фаэенду свою езжай или куда хочешь - во  Флориду,
к примеру, понятно?!
   - Совсем рехнулся, - с каким-то даже удовольствием сказал Рон. -  Почему?
Подумал и добавил:
   - Зачем?
   - А затем, что тебя... - Умник взял его за отвороты спецовки  и  принялся
потряхивать в такт словам. - Затем, что тебя, мудака, пришьют. Или  похитят.
Чтоб через три часа духа твоего не было в Мичигане, понял?  Телефон  у  тебя
есть на фазенде, неслух?
   - Нет...
   - Так возьми с собой мобильный, не забудь, но мне  не  звони,  никуда  не
звони... По...
   Он, несмотря на злость, проистекающую из отвратительности всей  ситуации,
вдруг спохватился, что через каждые десять слов рычит свое  "понятно?".  Это
его малость успокоило почему-то.
   - Все запомнил? Постарайся жратвы прикупить хоть на три-четыре дня, чтобы
сидеть в хижине твоей и не вылезать...
   - Да что  случилось?  -  наконец-то  вопросил  дружок.  Один  из  рабочих
оглянулся. Тогда Эйвон ухватил Рона за локоть, выволок в коридор и  прорычал
шепотом:
   - Прикончат  тебя  здесь...  "аксоны"  и  "шеллы"...  Пронюхали...  По...
Понятно?
   - А ты?
   - А, меня стерегут. Езжу теперь с охраной, как господин президент. Ты  за
меня не беспокойся, сиди на фазенде и жди, когда позвоню. Заметано?
   - Ну, если ты так говоришь .. Завтра протяжные станы должны привезти.
   - Обойдутся без тебя, -  отрезал  Умник  и  вдруг,  неожиданно  для  себя
самого, обнял друга своего и помощника.
   Амалия тем временем сидела в кафетерии, глотала гнусный кофе и думала  об
Умнике. То есть сначала она думала о себе,  о  том,  что  битых  два  месяца
торчит в захолустье, без развлечений - если  не  считать  редких  поездок  в
Анн-Арбор или Детройт, - хотя какие  там  развлечения?..  Мужика  мне  надо,
мужика, думала Амалия. Не с Джеком же ложиться в койку или с этим новеньким.
Скучно. Ведь привяжется, дурачина, вообразит, будто это всерьез, и  придется
хамить - жениться наверняка  захочет,  я  же  знаю...  Соблазнить,  что  ли,
господина Эйвона - в кои-то веки встретишь настоящего мужчину... хотя что  в
нем, собственно, настоящего? Не знаю. Что-то. Большой  и  красивый.  Так  их
много, больших и красивых, тот же Джек, к примеру. Умный. Это вот точно.  Не
зря толстомясая зовет его Умником - дура-то дура, а это поняла. Хотя я  сама
не знаю, откуда взяла, что он умный. Мабен  бормотал  насчет  того,  что  он
грандиозный какой-то изобретатель, так ведь это ничего еще и не значит,  вот
Стив мой - гений насчет всяких автомобильных дел, а дубина дубиной...
   Стивом звали ее пред-предыдущего сожителя, автомеханика, владельца гаража
на Дайкман-стрит. Кажется, он заодно приторговывал наркотиками,  как  многие
обитатели
   Этого района на севере Манхэттена. Денег у него было, хоть в них купайся,
вот что было хорошо.
   А мне важно, что он умный? - думала Амалия. Может быть. Но не потому меня
к нему тянет. А потому, что  в  нем  есть  что-то,  Глянет  на  тебя  и  как
рентгеном просветит, но  как  прикажете  его  соблазнять,  если  толстомясая
всегда при нем? Только загляни к нему в гараж - немедля  появляется  и  жжет
тебя ненавидящими глазами,
   Приду в юбке, решила Амалия. В мини.  В  черных  ажурных  колготках.  Мое
право... Сообразила, что мини-юбки у нее нет с собой, и  решила  съездить  в
Анн-Арбор - приметила она там магазинчик, популярный среди  студенток,  -  с
сексапильными тряпками для молодежи. Увидит все, что надо, и обалдеет, и сам
отыщет способ  уединиться.  Ох,  боюсь  я,  пустые  эти  мечтания,  барышня,
размышляла она. Не до барышень ему, вон какой озабоченный... А может быть, я
как раз - отвлечься... Ох, будешь ты  рыдать,  крошка  Амалия,  думала  она,
слепыми глазами уставившись на парня из  "Короны"  и  не  замечая,  как  тот
приосанился.
   Парни  тоже  торчали  в  кафетерии,  оставив,  правда,  одного  рядом   с
проходной.
   Тут Амалия увидела, что Эйвон выходит из стеклянной двери,  приподнялась,
но он, чуть потоптавшись у входа,  нырнул  обратно.  Она  пожала  плечами  и
кивнула парням - приготовиться.
   А Умник вернулся в цех, к удивленному Рональду.
   - Ты что? - спросил Рон.
   - Да так, пустяк... Слушай, у тебя  есть  дискета  на  два  гига?  Так...
Технологическая информация у тебя в здешнем компьютере? Перегони ее  всю  на
дискету, живенько! Ну?!
   - Зачем? - тупо спросил Рон.
   - Делай, живо!
   Рон побежал в свою конторку.  Умник  последовал  за  ним  и,  нетерпеливо
притопывая, навис над спиной друга. Что-то ворчал про себя -  Рон  вскидывал
на него испуганные глаза. Компьютер, попискивая, изображал  полет  листочков
из палки в папку. Постучали в дверь, Рон. крикнул:
   "Подождите!" - и вынул из компьютера второй диск - одного оказалось мало,
Тогда Умник сел рядом с Роном на корточки и начал говорить на ухо:
   - Уезжай, как велено... С собой возьми все по  второму  варианту...  Чтоб
мог вылететь, не заезжая домой. Советую - через Канаду. Если придется  пойти
на второй вариант, я скажу по телефону... - Он подумал. - А! Скажу вот  что:
"Что-то неважно себя чувствую, дружище". Запомнил? И  езжай  тихо-тихо,  как
хорошенькая маленькая мышка. Повтори,
   Рональд повторил. Тогда Умник, не поднимаясь с корточек, зашептал ему  на
ухо;
   - По московским правилам - помнишь? Ты же прочел Ле  Карре,  что  я  тебе
давал, "Медник - портной - солдат -  шпион"?  Так  вот,  езжай  внимательно,
проверяй, нет  ли  слежки,  а  если  есть  -  отделывайся.  Схему  пересадок
помнишь?
   Рон покивал, тогда Умник вывалился в дверь, потрепав предварительно друга
по затылку, и в сопровождении своих  стражей  прошел  к  машине.  По  дороге
отметил, что у грузовой эспланады -  рядом  с  торцом  здания  -  стоит  под
разгрузкой здоровенный трейлер. "Станочки везут..." - пробормотал Умник.  Он
сам сел за руль и, проклиная про себя скользкую дорогу, погнал в  Анн-Арбор.
Амалия подняла брови, когда он свернул с 96-го шоссе, ведущего в Хоуэлл,  на
23-е местное, но промолчала. Группе "Корона" было  все  равно  -  их  машина
аккуратно шла сзади на  дистанции,  предписываемой  правилами  движения.  За
Плимутом Амалия все-таки спросила:
   - Держите в Анн-Арбор, сэр? Умник вдруг ответил:
   - А перестаньте наконец со мной чиниться... Бертом меня зовут, понятно? -
И добавил еще более неожиданно:
   - Привязалось ко мне нынче это "понятно"...
   - Слушаюсь, сэр, то есть Берт.
   Они вдруг захохотали. И внезапно, отсмеявпшсь,  он  посмотрел  на  нее  в
зеркальце и пробасил:
   - А флиртовать со мной не след, Амми...
   - Безнадежно?
   - Да не в том дело, барышня. Насчет безнадежности такой красотке