и  они
с Джоном умяли по большому ломтю сомнительной  детройтской  пиццы,  напились
наконец-то кофе и отправились  в  заводоуправление.  Знакомиться  с  агентом
Родригесом.
   Она еще не знала, что Рональда Басса тоже никак не могут найти,  то  есть
что исчезли оба носителя информации. Объективно  говоря,  она  слишком  мало
знала о подоплеке событий,  а  о  том,  что  господин  Эйвон  изобрел  нечто
выдающееся, лишь догадывалась, и то смутно. Но она была умненькая девушка  -
не устаю это повторять - и после взрыва поняла главное: изобретение  кому-то
встало  поперек  глотки.  Она  даже  представляла  примерно,   кому;   визит
президента  компании  "Эксон"  господина  Бу-бу-бу  навел  ее  на  мысль   о
нефтяниках, хотя она и не понимала, с какой  это  стати  новая  модель  авто
вызывает неудовольствие у людей,  торгующих  горючкой,  да  еще  такое,  что
стирают с лица земли целый цех вместе со всем содержимым. Ничего не понимаю,
думала она, но твердо при этом знала, что всеми своими силенками постарается
Эйвона защитить, и не потому только, что она в него влюблена... не влюблена,
пожалуй, что-то здесь  другое...  Потому,  что  он  -  прав,  он  правильный
человек.  "А  может,  и   влюблена",   -   подумала   Амалия   и   принялась
инструктировать Джона:
   - Первое - ты знать не знаешь, что я разыскивала в Метро. Ты - нянька,  и
только. Почему мне понадобилась нянька, ты без понятия.  Может  быть,  из-за
взрыва. Кого мы охраняем в Хоуэлле... - ну, имя ты знаешь, и что он работает
на нашу  фирму,  знаешь  тоже.  Где  он  -  также  не  имеешь  ни  малейшего
представления; когда мы уезжали, играл в шахматы. Все понятно?
   - Хм, Амми... Так это ж чистая правда. А если всерьез - кого  мы  искали?
Господина Эйвона, что ли?
   - Ты запомнил, что говорить?
   Разумеется,  Джон-простак  все  запомнил,  поскольку  он   все-таки   был
профессионал. Они проследовали в помещение, выделенное  для  фэбээровцев,  и
предстали пред их грозными очами. У стола сидел, несомненно, агент Родри-гес
- сухощавый латиноамериканец, смуглый и носатый. Посреди комнаты  стоял  еще
один - типичный англосакс,  с  кольцом  какого-то  университета  на  пальце,
причесанный волосок к волоску и вообще лощеный до невыносимости, - Амалия  с
первого взгляда оценила его костюм, галстук и черные ботинки, а  его  глазки
про себя назвала поросячьими. Родригес встал.
   - Мисс Бонфельд? И господин...
   - Джон Портер, наш служащий, - сказала Амалия. - Вы господин Родригес?  -
Тот приветливо покивал. - Можно взглянуть на ваше удостоверение?
   Лощеный англосакс нервно вздернул плечи,  но  агент  Родригес  с  улыбкой
предъявил свою карточку и промолвил:
   - А это - господин Фред Карпентер, из нашей центральной конторы, господа.
   - Очень приятно, - сказала Амалия. - Сударь, не из тех ли вы Карпентеров,
что прибыли сюда на "Мэйфлауэре"?
   Родригес чуть заметно ухмыльнулся, а Фред Карпентер гневно объявил:
   - Никогда о таком не слышал! Мисс Бонфельд, попрошу  вас  не  шутить,  вы
приглашены как свидетель по инциденту в аэровокзале Метро-Уэйн,  и  шутки  с
вашей стороны неуместны.
   - А с вашей? - ласково спросила Амалия. - Вы что же, думаете, я не  знаю,
зачем я сюда приехала? После  того,  как  именно  по  моей  просьбе  полиция
аэропорта известила господина Родригеса об инциденте?..
   Она не смогла бы объяснить, зачем она его поддевает, но окорачивать  себя
не желала. Просто чувствовала: так с ним и надо обходиться.
   "А не чересчур ли много ты чувствуешь сегодня, Амми?" - спросила она себя
и сказала Родригесу:
   - Итак, сэр? Вопросы?
   Родригеса, понятное дало, интересовали  детали  задержания;  кто  заметил
"длинное ухо", при каких обстоятельствах,  как  вел  себя  полицейский,  где
стоял второй задержанный и где - Джон. Амалия отметила, что он не  спрашивал
о главном при дознании такого рода: что, собственно, этот человек  стремился
подслушать, то есть какие ценности его интересовали. И через некоторое время
вмешался лощеный и спросил:
   - Мисс Бонфельд, о чем вы разговаривали  со  служащей  аэровокзала  Айрин
Менкен, когда господин Поргер отметил, что вас подслушивают?
   - Ни о чем мы не разговаривали. Я просматривала список пассажиров  одного
рейса.
   - С какой целью вы его просматривали?
   - Отыскивала имя человека, названное мне моим начальником.
   - Господином Мабеном?
   - Да, сэр.
   - Какого человека?
   - К сожалению, не могу его назвать. Вам придется обратиться  к  господину
Мабену. Вмешался Родригес:
   - Мисс Бонфельд, мы же коллеги, вы должны понимать, что  следствию  важно
знать, кого именно  вы  искали...  Тогда  мы  сумеем  выяснить,  какую  цель
преследовали эти люди.
   - Ну, не думаю, - сказала Амалия. - Впрочем... Нет. Больше ничего не могу
добавить.
   - Вы скрываете информацию от следствия! - объявил Карпентер.
   - О делах фирмы говорите с руководством фирмы, -  отрезала  Амалия,  -  Я
маленький человек, исполнитель.
   Карпентер фыркнул, а Родригес сказал - очень мягко:
   - Вы, может быть, не знаете, мисс, что исполнитель террористического акта
на предприятии вашей фирмы был найден убитым, Из пистолета марки  "вальтер".
И...
   - Хватит! - вскрикнул Карпентер.  -  Это  они  должны  говорить!  Не  вы!
Говорите! Кого вы искали в аэровокзале?
   - Мы ответили на все законные вопросы, - сказала Амалия,  повернувшись  к
испанцу. - Все прочее же - увы...
   Она видела - теперь уже отчетливо, - что Родригес и не хочет знать об  ее
миссии в Метро-Уэйн. Словно кто-то его предупредил, чтобы не лез в эти дела.
И не хочет сообщать об этом человеку из главной  квартиры,  и  потому  между
ними есть некоторая напряженность.
   Жизнь полна загадок, подумала  она  философски.  Любопытно,  кто  из  них
куплен господином Бу-бу-бу? Родригес, наверное. А жаль, он  славный  парень,
по всей видимости. Не то что этот пижон из Вашингтона.
   - Я вас арестую за введение следствия в заблуждение! - выпалил пижон.
   - Арестуйте, - легко сказала  Амалия.  -  Меня  -  пожалуйста.  Господина
Портера не стоит арестовывать, он все равно ничего не  знает.  А  мне  давно
пора отдохнуть от езды и беготни.
   - И арестую! - с меньшим уже запалом объявил господин Карпентер.
   Амалия положила ноги на свободный стул. Ноги у нее действительно  гудели,
и она подумала, что слишком мало двигалась последние месяцы. Поплясала всего
пару раз в выходные, а так все сидела на своем чердаке.
   Ситуация становилась идиотской: пижон в ярости мог наделать  глупостей  -
ну и осел... Амалия сказала примирительно:
   - Господа,  я  очень  хорошо  понимаю  вашу  озабоченность,  но  войдите,
пожалуйста, в мое положение. Я работаю в службе безопасности огромной  фирмы
и не знаю, какую часть своей работы фирма намеревается передать Федеральному
бюро. Я не хочу лишаться места за разглашение секретов фирмы.
   Агент Родригес осторожно промолвил;
   - Фред, пожалеем девушку, как ты полагаешь? Так  или  сяк,  ее  начальник
должен скоро приехать, ты же знаешь...
   - Ты слишком снисходителен, Джо, - ответствовал Фред Карпентер. -  Ладно.
Но - дождитесь господина Мабена, мисс Бонфельд, - Он снизошел до любезности:
   -Здесь есть комната отдыха, там довольно удобно.
   - И есть чайник, - с явным удовольствием добавил Родригес. - До  встречи,
господа.
   Выйдя от них, Джон немедля принял боксерскую стойку и очень  выразительно
показал, что он сделал бы с этим занудой из Бюро.
   - Ах ты, простота, - сказала ему Амалия. - Он-то был в своем праве, а вот
второй...
   - Чего - второй?
   Амалия пошевелила пальцами, изобразив некий винт, что-то ускользающее.
   - А-а-а... - почтительно промычал Джон-простота, ничего не поняв.
   Теперь она должна была звонить Мабену, чтоб ему провалиться!.. Но он  уже
был в рейсовом самолете Нью-Йорк - Детройт, и его телефон не отвечал.
   Минут через пятнадцать Мабен сам вызвал  Амалию  и  приказал,  чтобы  она
ждала  его  в  павильоне  на  крыше  заводоуправления  и  заодно  проверила,
шевелятся ли парни из транспортной службы - готовят ли фирменный вертолет. И
распорядилась, чтобы в Хоуэлле их встретили на посадочной площадке, А  Джона
- отправить ночевать в гостиницу, завтра он понадобится здесь, в Детройте.
   Амалия стояла на крыше и прихлебывала кофе: в павильоне имелся  крошечный
буфет. Здесь было хорошо и спокойно: сквозь разрывы  в  облаках  видны  были
звезды, а окрест, сдержанно пыхтя и погромыхивая,  лежал  огромный  завод  -
Амалия  отчасти  даже  любила  промышленную  эстетику,  все  эти  стеклянные
параллелепипеды, не  выносила  только  баки  и  костлявые  трубы  химических
заводов.  Она  плохо  знала  топографию  Главного  Завода  -  официально  он
назывался "Центральным автосборочным предприятием фирмы  "Дженерал  карз"  и
занимал не одну квадратную милю, тянулся едва ли не до горизонта.  К  северу
от  башни  заводоуправления  помещался  единственный  цех,  который   Амалия
узнавала сразу. Трудно было его не узнать: стеклянная, бетонная и  кирпичная
приземистая громадина длиной в полмили. Даже больше,  наверное.  Здесь  были
главные конвейеры фирмы, они работали и сейчас, так что стеклянные бока цеха
солнечно светились в синей тьме, озаряя окрестные автостоянки. К востоку над
горизонтом поднималось красно-оранжевое зарево Детройта, и где-то в  той  же
сгороне лежали  развалины  опытного  цеха.  Амалия  подумала,  что  там,  за
Детройтом,  в  каких-то  двухстах  милях  от  нее  -   Торонто;   вздохнула.
Повернулась к югу и увидела три светящиеся точки, ползущие низко над землей.
Вертолет. Прибывал шеф, господин Мабен.
   Он явился на воздушном такси из аэропорта, свалился  с  неба,  как  некий
древнегреческий бог, - в слепительном свете  посадочных  огней  вертолета  и
прожекторов,  заснявших  на  крыше,  Амалия  заставила  себя  пойти  к  этой
дьявольской грохочущей машинке, а  сзади  загрохотала  и  засвистела  вторая
такая же, в чреве которой им предстояло лететь в Хоуэлл.
   ...Мабен был еще  более  мрачен  и  необщителен,  чем  обычно.  Однако  в
павильоне с благодарностью принял стакан кофе, припасенный для него Амалией,
- кивнул и улыбнулся. Выпил, таращась куда-то в  пустоту,  бросил  стакан  в
урну и пробормотал:
   - Пошли, время не терпит...
   Вертолет был  крошечный;  стеклянный  пузырь,  сверкающий  под  фонарями.
Угнездившись на сиденье, Мабен опустил воротник плаща и приказал:
   - Докладывайте.
   Мотор грохотал отчаянно, так что  докладывать  пришлось  на  ухо.  Амалия
пересказала - дословно  -  разговор  с  фэбээровцами,  доложила  и  о  своем
впечатлении от агента  Родригеса.  Шеф  кивнул,  спросил,  отослали  ли  они
пистолеты  шпионов  на  баллистическую  проверку.  Амалия  этого  не  знала;
объяснила, что у нее была такая мысль - спросить об этих пистолетах, но  она
решила воздержаться.
   Внизу уже была видна цепочка автомобильных  огоньков  -  96-я  дорога,  -
тускло блеснуло озеро Вудлэнд. Через пять минут вертолет пошел на посадку.
   Мабен молчал и в машине; только войдя в дом, охраняемый группой Амалии, и
заняв кресло в гостиной (превращенной в спальню-общежитие), стал спрашивать:
как было обставлено исчезновение подопечного, что он имел  при  себе,  когда
шел через улицу, как скоро они спохватились, и так далее. Затем объявил:
   - Это серьезное упущение, мисс Бонфельд. Вы  должны  были  контролировать
заднюю сторону дома.
   Амалия не стала объяснять, почему она этого не сделала, - и так ясно, что
тогда ее человеку пришлось бы торчать в проезде, прямо перед  окнами  домов,
стоящих по обеим сторонам этого проезда, а наблюдать из своего дома  они  не
могли, не могли заметить и авто, в  котором  уехал  Эйвон,  потому  что  он,
очевидно, направился не на Мэйнчггрит, не в их сторону, а на боковую  улицу.
Вместо объяснений Амалия проникновенно сказала:
   - Да, сэр. Это серьезное упущение, сэр. Мабен фыркнул. Переспросил:
   - Так говорите, свою пушку он оставил дома?.. То есть его могли  взять  у
этого приятеля голыми руками и без шума. Чистая работа.
   - Но, сэр...
   - Нечего нокать! - взорвался вдруг шеф.  -  Почему  вы  уверены,  что  он
именно сбежал? Так уверены, что помчались за ним в Метро?! Женское чутье?!
   - Не только, сэр. Во-первых, я знала, что он всегда  носит  пистолет  при
себе... как вы, сэр. Под мышкой. Даже  когда  ходил  к  господину  Сандерсу,
Во-вторых,  он  прибрался  в  своей  мастерской,  что  в  гараже.  Обнаружив
пистолет, я подумала, что он собирается лететь на  самолете,  притом  не  на
авиатакси, а из аэровокзала,
   - Он мог забыть пистолет.
   - Непохоже на него, сэр. Да! Было еще одно обстоятельство. Утром  к  нему
приехал человек из Анн-Арбора и привез какой-то компакт-диск...
   Мабен фыркнул и пожал плечами.
   - ...Он сказал, что на диске какие-то  чертежи,  что  за  срочность  надо
платить, и вернул господину Эйвону дискеты-оригиналы.
   Мабен снова фыркнул, на этот раз задумчиво.
   - И все же должна признать, сэр, стопроцентной уверенности у меня нет.  -
Амалия кривила душой, но  понимала,  что  так  сейчас  надо.  -  Я  не  буду
удивлена, если вы меня уволите, сэр,
   Мабен поднялся, бугристая его физиономия неприятно перекосилась. Спросил,
глядя в занавешенное окно:
   - Надеюсь, его жену охраняют достаточно плотно?
   - Дом охраняется, как прежде.
   Она видела, что Мабен растерян. Конечно же, она очень слабо  представляла
себе общий масштаб случившегося. Не знала, что ее шеф грызет и себя самого -
за то, что не приставил сторожей к Рональду Бассу, правой  руке  Эйвона,  За
то, что его человек - им лично поставленный - пропустил проклятый грузовик к
цеху. Не знала, что он отчаянно беспокоится за своего шефа, жизни  которого,
по его мнению, по-прежнему угрожала опасность. Господин Гилберт доверил  ему
охрану не чего-нибудь - проекта века, и вот... Крушение. Он подумал:  "Мы  с
тобой в одном положении, барышня, оба просрали..." - и спросил:
   - Когда госпожа Эйвон ложится спать?
   Амалия посмотрела на часы - почти одиннадцать.
   - Наверное, еще не легла, сэр.
   - Запросите охранника.
   Она потянулась к своему телефону, и в эту секунду он
   Нелл уже давно сидела в  своей  спальне  -  после  того  как  отрыдалась,
перебила некоторое количество посуды (самой дешевой из  наличия),  несколько
раз наорала на несчастного Джека, приказывая  ему  убираться  вон,  к  своим
евреям, - о черномазых на этот  раз  не  упомянула,  потому  что  второй  ее
сторож, Смарти, был черный. Она сидела, смотрела в одну  точку,  представлял
себе эту картину:  ее  Умник  где-то  в  гостинице  лежит  с  рыжей  блядью,
бесстыдной сукой, проклятым шпионским  отродьем.  Часы  бесстрастно  гикали.
Когда перевалило за десять, Нелл все-таки забеспокоилась, потому  что  Умник
уже давно не исчезал  без  предупреждения.  Она  вспомнила,  как  эта  рыжая
металась по всему дому, как расспрашивала, не знает ли она чего, и ей  стало
страшно, и она снова заплакала, Еще  раз  взглянула  на  часы,  поплелась  в
ванную - она была нормальная американка и просто не  могла  лечь  спать,  не
приняв душ.
   Вернулась, откинула подушку, чтобы снять покрывало, и увидела записку.
   Там было написано следующее - мелким, четким почерком Умника:
   "Нелл, моя сладкая!
   Прости, дорогая, но я вынужден  исчезнуть  и,  по-видимому,  на  довольно
долгое время.  Звонить  тебе  не  буду,  но  попробую  при  случае  прислать
весточку..."
   Дальше она не читала. Швырнула записку на пол и завизжала так, что Джек и
Смарти бегом кинулись вверх по лестнице. Когда они вбежали в  спальню,  Нелл
каталась по кровати и кричала: "Умничек, У-у-умничек!!"
   Смарти подобрал с пола записку и унес,  а  Джек  стал  успокаивать  Нелл,
стараясь не смотреть на ее прелести, вылезающие во всех направлениях  из-под
купального халата.
   Записка была достаточно обширная. Кроме главного: "вынужден исчезнуть", в
ней говорилось, что все текущие банковские счета Умника  переведены  на  два
имени - его и Нелл; что она может, таким образом, пользоваться процентами  с
его капитала, но сам капитал трогать не может; что его  адвокат  уполномочен
вести все дела, касающиеся его дома  в  Хоуэлле,  дома  в  Майами  и  фирмы,
перечислять доходы фирмы на ее счет и  платить  налоги  -  если  он  сам  не
вернется до марта. Что ей не следует  его  искать,  а  об  этой  записке  он
решительно просит ее не сообщать никому, кроме господина Мабена.
   Тем не менее господин Мабен - которому  Смарти  и  вручил  записку  -  по
субординации, - прочитав, сунул ее Амалии и соблаговолил пробормотать;
   - Вы были, однако, правы...
   Тогда Амалия сделала ход конем; спросила, не пожелает ли шеф переночевать
здесь, поскольку время уже совсем позднее. Тот сказал -  нет,  вертолет  его
ждет на площадке, а завтра с утра есть дела в Детройте. Амалия  поняла,  что
он сменил гнев на милость, и сделала следующий ход; по ее  представлениям  о
шахматах, попробовала превратить пешку в ферзя;
   - Господин Мабен, сэр, а что,  если  я  смотаюсь  в  Торонто  и  попробую
узнать, куда подевался этот господин Тэкер?
   Шеф некоторое время смотрел на нее -  видимо,  прикидывая  в  уме  разные
обстоятельства. Затем сморщил нос так, что глаза превратились в  щелочки,  и
пробормотал:
   - Ну верно... Не делать же это через полицию... - Тут он злобно оскалился
и глянул в сторону.
   "Понятно, - подумала Амалия. - Понятно, о чем ты думаешь, французик...  Я
тоже об этом думаю; по  какой  такой  случайности  за  нами  был  "хвост"  в
Метро-Уэйн?" Впрочем, шеф совсем не был похож на француза -  в  ее,  Амалии,
представлении. И еще она подумала, что о делах ФБР шеф знает  в  тысячу  раз
больше, чем она.
   Наконец он спросил:
   - Мисс Бонфельд, но вы представляете себе, что желаете взяться за опасную
работу? Если судить по сегодняшним событиям, противник не дремлет.
   - Ну, сэр, - промурлыкала Амалия, - после взрыва это всем нам понятно...
   - Вы представляете себе, мисс Бонфельд,  что  жизнь  господина  Эйвона  в
серьезной опасности?
   - Я... мы все так и подумали, сэр. После взрыва.
   - Но вы подумали, что своим появлением в аэропорту вы  могли  навести  на
его след противника? - Мабен укоризненно покачал головой. - Легкомыслие!
   - Но теперь я изменю внешность! - с жаром объявила она. - Ни один  хитрец
меня не узнает!
   - Вы - приметная особа.
   - Рыжая, сэр. И с большими волосами. Это создает  мой  зрительный  образ,
сэр. Я остригусь покороче и покра-шусь. Наведу брови и ресницы - родная мама
не узнает. - Она улыбнулась и добавила:
   - Давно собираюсь постричься.
   Шеф задумался.
   - Ну что же, - сказал он, наконец. - Полагаю, мы можем  на  это  пойти...
чтобы... А знаете, ведь ваша  страховка  не  предусматривает  такого  уровня
опасности, мисс Бонфельд. Вам предстоит очень опасная работа.
   Амалия поняла, что это - разрешение на операцию, и просияла. Но в глубине
души подумала: экий дьявол тебя тянет, девушка...
   - Я мигом, сэр, за полчаса соберусь; вы же все равно хотели  побеседовать
с госпожой Эйвон, сэр.
   Видно было, что шеф несколько ошарашен таким напором. Он спросил:
   - И паспорт у вас с собой? Здесь? Вы предусмотрительны, сударыня. Даю вам
сорок минут на сборы и доставлю прямо  в  аэропорт.  Не  забудьте  мобильный
телефон и кредитные карточки. -  Он  подумал.  -  И  разрешение  на  оружие;
возьмите пластмассовое оружие. Да, и нянька. У Джека тоже с собой паспорт?
   Через сорок пять минут они были в воздухе. Было договорено, что  вертолет
компании "Дженерал карз" не должен садиться прямо в аэропорту; их высадят на
площадке у шоссе, где всегда дежурят такси. Свежевыкрашенные  волосы  Амалии
стягивал скромный хлопчатобумажный платок. Джек - с самым горестным видом  -
спал на заднем сиденье. Господин Мабен угрюмо молчал, сидя рядом с  Амалией;
молчал неприятно. Казалось, его донимают сомнения и  он  может  в  последнюю
секунду взять да и отменить операцию. Но, видимо,