которые  умел  творить  начальник  спецслужбы:  получил  всю  информацию   и
наверняка из разных источников. Итак, досье.
   Берт Стивен Эйвон, родился в ... году, холост,  детей  не  имеет,  доктор
химии, магистр математики, живет в Хоуэлле,  штат  Мичиган.  Владелец  фирмы
"Мичиган электрик". Личное состояние, включая  недвижимость,  оценивается  в
10-20 миллионов. В полицейских записях не  присутствует,  кредитная  история
безупречна, долгов нет. Особых пристрастий не отмечено.
   Очень достойно, подумал Си-Джи. Не стал тратить денежки, чтобы  построить
свой чудо-автомобиль - заказывать  по  деталям  в  разных  фирмах.  Учредил,
видимо, свою фирму, и на ней все и построил.  Ага,  вот  оно!  Среди  всякой
шелухи - вроде того, что Эйвон не замечен ни в предосудительных знакомствах,
ни, напротив, в знакомствах с  известными  людьми  -  указана  специализация
"Мичиган электрик": мелкосерийное и  нестандартное  электрооборудование  для
авиационных компаний, в частности, для "Рокуэлл интернейшнл".
   Все понятно.  Поэтому  на  него  такое  подробное  досье  -  работает  на
оборонку. И поэтому так фирменно выглядят его автомобильные электромоторы.
   Дьявольщина и дьявольщина, думал Си-Джи. Очень  все  достойно  и  надежно
выглядит, и физиономия его внушает доверие, не будь я Клем Гилберт, но  ведь
дело-то невозможное!
   И снова, в десятый, наверное, раз  подумал:  а  что,  если  этот  человек
изобрел  "холодный"  ядерный  генератор?  Это  еще  недавно  тоже   казалось
невозможным, хотя, в отличие от  аккумулятора,  и  не  запрещалось  законами
природы. Нет, это нереально. Полвека ведущие страны мира тратят миллиарды на
"мирный атом", и ничего не получается - да что  там  миллиарды!  Какие  умы,
какие коллективы ученых поразбивали себе  лбы,  изошли  тщетными  надеждами!
Ничего не получается, а если и получится, то прямым преобразованием  атомной
энергии в электрическую  здесь  и  не  пахнет;  предвидятся  котлы,  паровые
турбины и так далее.
   В студенческие годы Си-Джи прочел  несколько  книг  по  этой  проблеме  -
грустную повесть о разбитых надеждах.
   Ну ничего, подумал он, скоро мы все узнаем доподлинно. Подумал и вызвал к
себе Мабена.

***

   Жак Мабен - француз из Нового Орлеана - до некоторого момента не  имел  в
истории ЭИ собственной  роли,  участвовал  в  ней  только  как  верная  тень
господина Гилберта. Верность его имела  причины.  В  звездный  час  молодого
директора "Дженерал карз", едва ли не в  день,  когда  он  стал  президентом
компании,  Мабена  выставили  из  ФБР  по  ложному  обвинению  в   связи   с
наркодельцами. Подробности здесь не важны; специальный агент Мабен  оказался
на улице - разумеется, без пенсии,  без  медицинской  страховки  и  с  тремя
детьми - мал мала меньше. А служил он в Нью-Йорке,  и  его  непосредственный
начальник, знавший, что Мабена "подставили", был приятелем Кеннета Гилберта,
отца Клема. И случайно поприсутствовал при перепалке отца с сыном  -  насчет
кадровой политики Клема.  Отец  рычал,  что  нельзя  увольнять  сразу  треть
ведущего персонала компании, что она  немедленно  вылетит  в  трубу  и  тому
подобное. "Рехнулся  ты,  сын,  начальник-то  охраны  никак  не  может  быть
виноват, что "Джи Си" выпустила непопулярную машину!" - орал он.
   Из за странностей английского языка "Джи  Си"  -  это  аббревиатура  слов
"Дженерал карз". Впрочем, Клем тогда еще не получил кличку "Си-Джи".
   Услышав вопли приятеля, старый полицейский наставил ухо, улучил минуту  и
порекомендовал  Мабена  в  начальники  охраны.  Клему   с   его   знаменитой
проницательностью. тоже хватило минуты, чтобы Мабена принять и назначить ему
оклад втрое больший, чем в  ФБР,  плюс  акции  и  соответствующую  пенсию  в
будущем.
   Опальный офицер, не знавший, как  снискать  себе  хлеб  насущный,  дерзко
выставил свои условия: жесткая охрана для господина Гилберта  и  его  семьи,
во-первых,  и  полная  свобода  рук  в  проверке  нью-йоркского   персонала,
во-вторых.
   Первые два года, пока - по мнению Мабена - не улеглись страсти  уволенных
функционеров, - охрана  действительно  была  очень  жесткой.  Си-Джи  иногда
проклинал этого квадратного коротышку с бугристой  физиономией  и  замашками
Наполеона. И за прошедшие семь лет Мабен не  стал  краше  ни  внешне,  ни  в
ухватках.
   Сейчас он явился,  угрюмо-почтительно  выслушал  распоряжения  президента
корпорации,  сказал  "Слушаюсь,  сэр",  а  затем,  как  и  ожидал  его  шеф,
пробурчал:
   - Следовало бы послать двоих людей в машине сопровождения, сэр.
   - Спасибо, не нужно. Хватит одного Миллера.
   - Он ничего не заметит. Ребята - мастера своего дела, сэр.  В  Вашингтоне
они сменят машину. Си-Джи потерял терпение в отрезал:
   - Не разрешаю. Позаботьтесь о приборе. Все.
   Через десяток минут Мабен  вернулся  с  карманным  измерителем  радиации.
Покачал головой и вернулся в свой отдел - горевать.

***

   Умник, напротив, провел остаток дня весело и бездельно. Едва  он  высадил
Клема у небоскреба "Дженерал карз", как позвонил Рон и спросил; "Ну?"  Умник
ответил вопросом на вопрос:
   - Ты где? На Манхэттене?
   - В музее.
   - О Господи! В каком?
   - "Фрик коллекшн".
   - А я там не бывал, - изумленно прогудел Умник. Он  представить  себе  не
мог, чтобы Рональд Басс поперся в музей. - Обожди-ка...
   Посмотрел на карте: вот он, этот музей. Рядом.
   - Жди у входа, я сейчас подъеду.
   "Хвоста" за ним как  будто  не  было  -  хорошо;  держит  слово  господин
автомобильная акула. Экий на вид застенчивый пижон, а ведь акула!
   Рон действительно торчал на ступеньках небольшого старомодного дворца, на
фоне полированной бронзовой доски - наверное,  чтобы  Умник  не  спутал  это
место с каким-нибудь другим. Как всегда, он был в глубокой задумчивости и не
заметил ни "гурона", ни  английской  пары,  выплывшей  нз  дверей.  Пришлось
погудеть; Рон очнулся,
   - Ну? - спросил он, усевшись на свое место.
   - Завтра едем в столицу и обратно демонстрируем возможности.
   - Гилберт едет?
   - Едет.
   - Угу, А потом?
   - Полагаю, заговорим о контракте.
   Рональд кивнул. Он тратил минимум  энергии  на  разговоры  -  предпочитал
объясняться  жестами  и  междометиями.   Словоохотлив   становился,   только
объясняясь с инженерами и рабочими насчет конкретного дела. Но писал, как ни
удивительно, мастерски - он был патентным  поверенным  и  компании  "Мичиган
электрик", и самого Умника.
   (По непостижимым американским законам, человек не может сам подать заявку
на  изобретение  в  Патентное  бюро;  это  должно  делать  через  патентного
поверенного, и заявка должна идти за его подписью. Безумная страна  -  точно
вам говорю...)
   - Домой? - спросил Рон,
   - Господи, помоги мне терпеть этого человека! - провыл  Умник.  -  Домой,
говоришь? В эту конуру? А ты что полдня делал, идол?
   - Гулял. Уолл-стрит, потом сюда.
   - Пешком ходил?
   - Угу, - сказал Рон и вдруг прибавил:
   - На мост Верразано не поеду. - Помолчал и выпалил:
   - Три раза уже ездили!
   Дело в том, что Умник обожал мост Верразано, обожал с детства, хотя через
этот висячий мост его возили к тетке, еще более стервозной, чем его  мамаша.
Красота  арок  Верразано,  его  невесомая  грандиозность  были  единственным
утешением в ненавистных экспедициях к тетушке. И три предыдущих  пустых  дня
он начинал с поездки на запад  Бруклина  и  на  мост  -  на  верхнюю  полосу
непременно, потом примерно миля по Стейтен-Айленду, разворот, и еще  раз  на
тебя накатываются громадина невесомой арки,  ошеломительные  изгибы  несущих
тросов, и  -  трап-трап-трап  -  хлопает  под  колесами  покрытие  моста,  и
надвигается дальняя арка...
   - Ну и не поедем, -  миролюбиво  сказал  Умник.  -  Подумаешь...  А  куда
поедем? И тут Рон произнес целую речь;
   - Нашел подходящее кафе. Таймс-сквер, Очень уютно.
   - Есть стоянка?
   - Нет.
   - Какого же черта... А, ладно, едем - хоть посидим, как люди...
   Штука в том, что большинство платных гаражей  им  не  годилось;  гаражные
служители сами заводят авто на место и сами его  возвращают.  Иные  стоянки,
если они и наличествовали в этой части Манхэттена, были чужакам  неизвестны,
- а кроме того, с открытых стоянок машины, как  известно,  воруют.  То,  что
Умник решился поставить драгоценную  машину  на  улице  и  засесть  в  кафе,
свидетельствовало о некотором беспамятстве, что ли, и  Рональд  взглянул  на
друга изумленно. Но спорить не стал - с гениями не спорят. А  еще  он  знал,
что угнать их голубую машинку почти невозможно: замки он ставил сам, открыть
их было нельзя, и под рулевой колонкой был секретик, но если подберут ключ и
раскусят секретик, то ни одному сумасшедшему не придет  в  голову  выдвинуть
ключ из замка - а иначе машина не поедет. И наконец,  любое  вторжение  даст
сигнал на их с Бертом биперы. Дистанция до мили.
   - Уф, полдня не курил, - с чувством сказал Умник, разжигая сигарету.
   - Это как?
   - Проклятые пуритане, при виде сигареты плюхаются в обморок,  -  объяснил
Умник.
   Он был прав наполовину: не курил и не терпел табачного дыма сам Си-Джи, а
вот Энн у себя в кабинете покуривала.
   Они отлично посидели в баре уютного кафе; такого набора хороших вин Умник
давно не видел и на радостях заказал бордо 1968 года.  Потребовал  улиток  и
еще какую-то чертовню, так что Рон только хлопал  глазами.  Умник  болтал  с
барменом, когда у того было время, а оно по преимуществу было,  потому  что,
как бармен выразился, "эти траханые недоноски в легислатуре запретили курить
в траханых местах кроме как возле бара, если вокруг  этого  траханого  бара,
парень, есть пространство, чтобы дым развеивался, а кафе, сам видишь,  стоит
пустое".
   Так они провели остаток дня, на мост Берразано не поехали,  а  вечером  в
номере мотеля принялись  обсуждать,  как  разворачивать  производство  ЭИ  в
массовом масштабе,  -  хотя  и  решили  когда-то,  давным-давно,  что  таких
разговоров до заключения контракта не будет.

***

   Ночью пошел дождь, он не унялся и утром. "Гурон"  блестел  под  фонарями,
как лакированный; через улицу  у  овощной  лавки  корейцы  натягивали  тент.
Господь Бог, похоже,  отменил  рассвет  на  этот  день,  и  Умник  ворчал  и
чертыхался, выезжая на скоростное шоссе Гоуэйнос -  слепили  огни  встречных
машин, а на Манхэттене стало еще хуже.  Однако  они  не  опоздали:  "кондор"
подъехал  чуть  позже  них,  мигнул  фарами,  приглашая  двигаться   следом.
Экспедиция началась. Умник перестал ворчать и впал в неприятнейшее из  своих
состояний, угрюмое молчание,  разрешить  которое  можно  было  только  двумя
способами: посадить  гения  за  рабочий  стол  или  поднести  ему  стаканчик
неразбавленной  водки.  Езда  на  дальние  расстояния  при   плохой   погоде
раздражает непривычного человека, а Умник невесть уже сколько лет  не  ездил
дальше, чем на двадцать миль,  -  за  исключением  недавнего  путешествия  в
Нью-Йорк: добрых 750 миль, конечно, однако они ехали с  ночевкой  и  отдыхом
среди дня,
   Если не считать  дурного  настроения  Умника,  все  складывалось  хорошо.
Позвонили из машины в машину по телефону, поговорили  -  вполне  дружелюбно,
Через два часа по общему согласию остановились в сервис-центре, и тут Джордж
Миллер растерялся. На его памяти босс ни разу не посещал такие места -  куда
мог впереться любой грязнуля и потенциальный носитель вреда, - а тут он  еще
оказался в компании с такой  подозрительной  личностью,  как  этот  господин
Басс.  Джордж  почему-то  невзлюбил  Рональда  с  первого  взгляда.  Си-Джи,
стараясь не рассмеяться, велел ему сходить в туалет и в буфет, если хочется,
а потом уж сопроводить и его туда же. Джордж неохотно удалился, за ним сонно
поплелся Рон, а Си-Джи пересел в машину Умника, прихватив с собой  маленькую
сумочку.
   Умник угрюмо покосился на эту штуковину. Было  уже  позднее  утро,  дождь
давно остался позади, небо просветлело, так что каждая мелочь  и  вблизи,  и
вдалеке вырисовывалась очень четко, словно картину  мира,  доселе  туманную,
навели на резкость.
   Си-Джи молча расстегнул сумочку и достал прибор.
   - А-а, - проворчал Умник, - Проверочка... Ну, мерь...
   Си-Джи включил измеритель радиации. Показания были те же, что  у  него  в
кабинете, когда Мабен показывал, как пользоваться приборчиком.
   - Тут должно быть поменьше, чем в  вашем  засранном  городишке,  -  изрек
Умник.
   - А если завести двигатель?
   - На ходу то есть? А то же самое. Нет  у  нас  радиации,  нету,  хоть  ты
задавись.
   "Тяжелый какой тип, - подумал Си-Джи. - Гений, тоже мне..."
   - Не обращай внимания, - вдруг прогудел Умник.  -  Это  не  я,  это  день
тяжелый.
   Он словно читал  мысли  Клема.  Си-Джи  отвернулся,  с  досадой  сознавая
собственное смущение, и сказал:
   - Послушай, Берт, я бы с удовольствием посидел за рулем.
   Он заранее знал, что скажет Эйвон, - нельзя, мол, потому-то и  потому-то.
Так и вышло, но причина  оказалась  основательная  -  если  резко  отпустить
педаль    акселератора,    получается    некий     эквивалент     торможения
двигателем-моторы на колесах начинают вырабатывать электроэнергию,  посылают
ее обратно  в  аккумулятор  и  так  эффективно  тормозят,  словно  и  впрямь
прихватились настоящие тормоза. Нужна привычка, надо хоть часок поездить  по
спокойной дороге, а на большом шоссе наверняка  попадешь  в  неприятность  -
стукнут сзади.
   Слушая гудение Берта, президент  "Дженерал  карз"  разглядывал  обширную,
почти пустую в этот час стоянку вокруг сервис-центра, гряду низких холмов на
западной стороне шоссе  и  само  шоссе,  особенно  само  шоссе.  Асфальтовое
полотнище,  расчерченное  белыми  разделительными  пунктирами   (ночью   они
светятся под фарами), с бетонным забором,  разделяющим  встречные  полосы...
Уставленное знаками, указателями, предупредительными  надписями,  снабженное
через каждую милю аварийными телефонными аппаратами... И все это уложено  на
пяти-, или  десяти-,  или  Бог-знает-сколько-футовую  подушку  из  гравия  и
бетона, и все это ухожено и постоянно  ремонтируется,  и  полотно  регулярно
прерывается широкими площадями, перечеркнутыми линиями будок со шлагбаумами,
где надлежит платить за проезд... И призрачно гудящая,  нескончаемая  череда
автомобилей, мчащихся между пунктирами разметки, -  днем  и  ночью,  днем  и
ночью, - а если лететь над дорогой  на  вертолете  -  что  для  Си-Джи  было
последние годы привычней, -  то  можно  увидеть,  как  рядом  с  этой  живой
полосой, и чуть поодаль, и поперек, и под углом бегут  ее  сестры,  узкие  и
широкие, платные и бесплатные, со светофорами и без,  и  по  всем,  по  всем
полосам мчатся такие же нескончаемые разноцветные потоки.
   Клем вспомнил, как еще мальчишкой познал  это  ощущение  открытия  -  что
дорога, по которой ты едешь сейчас в потоке машин, вовсе не единственная  на
свете. Его везли куда-то по "парковому  шоссе"  -  это  особый  вид  дороги,
обычно она обсажена деревьями по бокам,  и  на  разделительной  полосе  тоже
деревья, - так вот, в одном месте шоссе выскочило  на  холм,  там  не  стало
деревьев, и  открылся  вид  на  равнину  -  где  же  это  было?  -  зеленую,
поблескивающую озерами  и  расчерченную  линиями  автомобильных  трасс.  Под
холмом  вползала  в  туннель  шестиполосная  змея,  почти  сплошь   покрытая
машинами, причем особенно много было громадных фургонов,  а  немного  дальше
эту широченную змею пересекал мост, и по нему шла дорога поуже - параллельно
парковому шоссе. И дальше, за озером, шли еще дороги, и еще. Много...
   Эти странные мысли пролетели за какие-то секунды. Действительно, странные
для человека, выросшего, можно сказать, в обнимку с автомобилем и вложившего
немало денег в строительство дорог. Но Си-Джи не был ординарным человеком.
   Басс и Миллер вышли из дверей сервис-центра, и Умник объявил:
   - Ага, теперь нас тоже сводят пописать, тогда и поедем.
   Так они в мире и согласии добрались до стольного города  Вашингтона,  где
Умник  наотрез  отказался  посетить  представительство  "Дженерал  карз",  а
господин Гилберт, разумеется, посетил, вызвав панику среди персонала.  Потом
они двинулись в обратный путь, причем Си-Джи уселся в электромобиль рядом; с
Роном, перенявшим руль у Умника; теперь паника охватила Джорджа Миллера - но
легкая уже, парень  стал  свыкаться  с  диковинной  ситуацией.  Недалеко  от
Балтиморы хозяин  вернулся  в  "кондор"  и  более  своего  телохранителя  не
нервировал.
   На Манхэттен приехали засветло. Миновали туннель Линкольна, и  сейчас  же
Умник буркнул:
   - Сворачивай налево.
   Рон вопросительно хмыкнул; тогда Умник добавил:
   - Все равно куда. Уходим от них. Налево.
   Эйвон рассчитал правильно: через тридцать  секунд  затренькал  телефон  -
Си-Джи:
   - Берт, все в порядке?
   - Уху.
   - Но мы не поговорили!
   - Давай поговорим...
   -  Я  готов  подписать  предварительный  контракт...  и  есть  темы   для
обсуждения.
   - Сегодня хочешь подписывать, что ли?
   - Ну, сегодня, думаю, не получится. Встретимся завтра утром... Нет, время
уточним по телефону. Согласен?
   - Угу. Контракт составишь сам, - распорядился Умник. - Никаких адвокатов,
парень.
   - До встречи, - сказал Си-Джи, и оба остались наедине со своими  мыслями.
Как, впрочем, бывает почти у всех людей и почти всегда.
   И странно, что в этот день, перевернувший его жизнь, - а Си-Джи  понимал,
что именно так оно и есть, - мысли его бродили Бог знает где.  Почему-то  он
думал, каково Энн целыми днями сидеть одной -  хохотушке  Энн,  любительнице
пикников и конных прогулок в веселой компании. Или велосипедных прогулок,
   Подумал мимолетно о том, что если  ЭИ  захватит  мир,  на  дорожной  сета
перемена не отразится - только заправки исчезнут, но это  будет  не  так  уж
скоро.
   Он провел  вечернюю  перекличку  по  селектору,  отдельно  переговорил  с
главноначальствующим  над  финансовыми  делами  -  имея  в  виду  завтрашний
контракт. Но по сути - если разобраться - Си-Джи был как будто безразличен к
этому контракту. Не в нем дело. Четкая и жесткая реальная жизнь, которую  он
учредил для себя много лет назад, когда пришел  в  "Джи  Си"  со  свеженькой
докторской степенью и рванул вверх  по  служебной  лестнице,  -  эта  жизнь,
оставлявшая ему один свободный час  в  сутки,  внезапно  размылась  и  стала
неважной. Он смутно подумал, что на следующую  неделю  назначена  поездка  в
Германию, на "Дженерал карз верке", - и  слабо  махнул  ладонью.  И  тут  же
подумал совсем  другое;  он  не  помнит,  когда  они  с  Энн  последний  раз
занимались любовью; не то два дня назад, не то  три.  Бред  какой-то,  а  не
жизнь.

***

   Любопытно,  что  Умник  тоже  впал  в  странное  расположение   духа   и,
отделавшись от "кондора", стал возбужденно вертеться на сиденье.  Они  ехали
по какой-то из Пятидесятых улиц, приближаясь к  Пятой  авеню,  и  тут  Умник
увидел ресторанную вывеску с французской надписью "Ла Кот Баск".
   - К обочине! - приказал он Рону. - Сиди, жди!
   Ворвался в ресторанный холл -  швейцар  в  ливрее  испуганно  отскочил  и
положил руку на кнопку сигнализации. Берт увидел себя в  зеркале;  настоящий
громила, в тертой кожаной куртке  нараспашку,  в  грязноватых  джинсах,  усы
дыбом,  полуторасуточная  щетина  -  утром  он  поленился  побриться.  Умник
поспешил улыбнуться самой обаятельной улыбкой и вопросил:
   - Кухня у вас французская, паренек?
   - Э-э, да, сэр, настоящая французская, - проговорил швейцар с подчеркнуто
французским акцентом. Руку с кнопки, однако, не убрал.
   - Вина?
   - Останетесь довольны, сэр. У нас самый богатый погреб в Нью-Йорке,  сэр.
Умник сунул ему двадцатку.
   - Простите, сэр, гостям полагается быть в вечернем платье.
   - Костюм? - с воодушевлением спросил Умник.
   - До этого пока не дошло, сэр. Пиджак и галстук.
   - Мне нужен столик на семь часов.
   Выяснилось, что заказы обычно принимают по телефону