Все-таки Брауна
отшвырнуло к передней стенке - лицом в пол. Не успев понять, в чем дело,  он
услышал еще два взрыва, не таких сильных, и с секундным интервалом. Потом  -
шипение, свист. Он был храбрым человеком, и он был человеком  долга,  потому
Браун сразу вскочил и увидел страшное зрелище - такого он не видел со времен
операции в Иране.
   Половина опытного цеха превратилась в руины, в груды битого  кирпича,  из
которых торчали гнутые балки каркаса. Туманная струя сжатого воздуха била на
левом крае развалин, справа  металось  призрачное  голубое  пламя.  И  сбоку
что-то еще сияло. Браун повернул голову вправо  и  увидел  стоянку,  которую
загромождала какая-то металлическая груда, увидел огромный, торчащий над нею
обломок чугунной станины и неестественно блестящий  на  солнце  -  откуда-то
вдруг взялось солнце, словно  желало  посмотреть  на  человеческий  позор  -
хромированный радиатор "мака", а за этой грудой и за останками  трейлера  он
увидел перевернутые машины, и две из них горели веселым,  игривым  пламенем.
Вдали уже  слышались  завывания  пожарных  машин.  Браун  перепрыгнул  через
бетонный блок, спасший ему жизнь, и кинулся к развалинам цеха. На бегу он  с
отчаянием понял, что он виноват,  что  надо  было  ему  подождать  Сифакиса,
опытного контролера... И на бегу увидел,  что  кафетерий  стоит  голый,  как
скелет - без единого целого стекла, - и из него тоже кто-то бежит в  сторону
цеха. А вскарабкавшись уже на развалины,  Джеффри  услышал  и  другие  звуки
сверх шипения сжатого воздуха и треска огня: истерические женские  вопли  на
стоянке, крики "на помощь!", визг...

***

   Взрыв ударил в час двадцать две минуты. Президенту  компании  доложили  о
случившемся в час тридцать восемь.  О  масштабах  разрушений  и  о  погибших
доложить пока ничего не могли. Еще через  двадцать  минут  Си-Джи  вместе  с
двумя  директорами  и  Мабеном  вошел  в  вертолет  и  помчался  в  аэропорт
"Ла-Гвардия", где уже выруливал со стоянки президентский самолет. На подлете
к аэропорту доложили, что почти наверняка погибли два человека, остававшиеся
в цехе, -  дежурный  инженер  Стивен  По-лянски  и  испытатель  Арон  Стоун.
Остальные ушли обедать.
   Услышав это, Клем смертельно побледнел и откинулся  на  спинку  кресла  -
Мабен вскочил было и кинулся к пилоту за аптечкой, но шеф сразу открыл глаза
и заговорил:
   -  Господи,  спасибо  тебе,  Господи...  Всего  двое...  Сколько  их  там
работает?
   - Около шестидесяти, не считая монтажников, - доложил Мабен.
   - Гос-споди... - еще раз сказал Клем. - Я не слышал, что там дальше.
   Директор завода еще был на связи и повторил доклад: возможно,  погиб  еще
кто-то на прилегающей автостоянке, около десяти человек легко ранены, здание
цеха практически уничтожено. Все выезды перекрыты, люди из местного ФБР  уже
прибыли, пожары потушены.
   Умник узнал  о  случившемся  несколько  позже,  но  ненамного  -  самолет
"Дженерал карз" едва успел подняться в  воздух,  когда  Си-эн-эн  в  срочном
выпуске сообщила о взрыве на опытном цехе компании. Умник услышал  сообщение
случайно: пришел на кухню за пивом, а Нелл включила телевизор. Амалия сидела
в дальнем углу гостиной - это было  место  дневного  дежурного,  -  но  тоже
услышала сообщение и прибежала на кухню. Нелл демонстративно  повернулась  к
ней спиной. Амалия ни о чем не спросила, и  Умник  это  оценил.  Помахал  ей
раскрытой ладонью и ушел  в  гараж  -  думать.  Лойер,  разумеется,  побежал
следом.
   - Сочувствуешь, а, псина? - спросил Умник.
   Лойер завилял хвостом. Хозяин запустил руку  в  его  воротник,  густую  и
длинную шерсть на загривке, и некоторое время поглаживал  и  подергивал  эту
шерсть - пес в блаженстве неистово колотил хвостом по ножке  стола.  Посидев
так пять минут, Берт вернулся в дом. Амалии там не было. Умник позвонил ей и
попросил вызвать вертолет. Амалия сказала, что этим сейчас и  занимается,  и
Берт тут же услышал, как она кричит в другой телефон, чтобы срочно - срочно!
- подали машину на площадку номер один.

***

   Он бросил окурок в мойку и закурил снова.
   Эйвон со своей охраной прибыл к  развалинам  цеха  раньше  Си-Джй.  Среди
мокрых кирпичей копошились спасатели в оранжевых куртках; над  ними  нависал
хобот подъемного крана с разверстыми клещами; еще один кран  разбирал  завал
на стоянке  -  куда  отшвырнуло  взрывом  передний  протяжной  стан.  Задний
выбросило, по счастью, на  подъездную  дорогу.  Все  это  было,  разумеется,
огорожено  лентами  и  оцеплено  заводской  полицией,  и  за  оцепление   не
пропустили даже Амалию, несмотря на ее карточку офицера охраны фирмы.
   - Здесь распоряжается ФБР, - объяснил им какой-то полицейский чин.
   Действительно, там и здесь мелькали люди  в  черных  куртках  с  крупными
надписями "ФБР" на спинах.
   Умник узнал нескольких человек в  толпе,  сгрудившейся  на  площадке  для
грузовиков, - начальника цеха, прораба строителей, еще кого-то. Потом  вдруг
увидел испытателя и вспомнил его  имя:  Майк.  Он  был  в  домашней  одежде:
потертые джинсы, ковбойка, курточка какая-то, и он трясся, но не от  холода,
хотя должен был бы мерзнуть; лицо смертно белое. Умник, направившийся было к
цеховому начальству" подошел к нему и поздоровался.  Тот  вскинулся  как  от
удара, кивнул, проговорил:
   - Да, сэр. Там Арон. Он  сегодня  дежурил.  -  Майк  показал  головой  на
развалины - несколько раз вздернул подбородок вверх  и  снова  замер,  стуча
зубами.
   Умник потрепал его по плечу, пробормотал утешительные слова и  подошел  к
начальнику цеха. Тот мог сказать лишь, что на стоянке нашли мертвую женщину,
еще восемь человек ранены, а в цехе было двое, и их сейчас откапывают.  Арон
Стоун почти наверняка погиб, но вот Полянски мог и уцелеть, поскольку  пульт
дежурного инженера помещался у дальней стены цеха. Дальней от места взрыва.
   - Сволочи траханые в задницу сучьи  дети  сволочи  выб-лядки  сволочи,  -
забормотал он вдруг, как будто сочувственный голос Берта Эйвона открыл в нем
какую-то заслонку. - Своими бы руками разодрал бы сволочей.
   На ближнем краю развалин - там, где был испытательный стенд,  где  висели
клещи крана, - кто-то что-то крикнул, по кирпичам полез человек в  куртке  с
красным крестом, и сейчас же Майк,  ставший  внезапно  из  белого  багровым,
ринулся вперед, нырнул под ленту и тоже полез по кирпичам вверх. Полицейский
не успел его остановить. Умник видел, как Майк оттолкнул  спасателя,  присел
на корточки, замер и потом закрыл лицо руками.
   - Арон... - проговорил начальник цеха.
   Делать здесь было нечего, но надо было быть здесь, надо было увидеть, что
осталось от веселого Арона, который объехал на его машине почти всю Америку,
который днями и ночами гонял эту проклятую машину здесь на стенде и здесь же
погиб.
   Умник стоял, сжав зубы, опустив голову. Кровь начала литься, думал он. Ты
знал, что кровь прольется. Ты знал, и друга своего  ты  спас.  Почему  я  не
сказал им о своем предчувствии? - думал он. А кто бы  мне  поверил?  Бедняга
Арон - он был такой веселый. И красивый  -  как  мост  Верразано.  Такой  же
красивый, но еще более хрупкий. Еще более.
   Он попытался сосредоточиться и прикинуть, какой силы был  взрыв.  Он  уже
понял,  что  подорвали  большой  грузовик,  стоявший  у  боковой  стены:  на
сизо-сером асфальте остались угольной черноты следы от двух рядов  покрышек,
кое-где виднелись даже обрывки резины. Да,  точно  -  вон  валяется  кабина,
отброшенная футов на сто... И стекла выбиты по всей округе... из автомобилей
тоже выбиты. Не меньше ста фунтов тротила. Больше. Двести.
   Мост Верразано - крутилось у него в голове.  Самая  красивая  рукотворная
вещь в Америке. Две тонкие параболы, подвешенные в  сизо-голубой  дымке  над
проливом, и тончайшие нити подвесок. Такого заряда хватило бы  и  для  моего
любимого моста, думал Берт.
   Спасатели,  работавшие  у  дальнего  конца  развалин,  подняли   руки   и
закричали. "Живой!" - услышал Умник. Майк все  еще  сидел  на  корточках  за
спинами врачей, а те что-то трогали и перекладывали в кирпичном крошеве.
   Кто-то прикоснулся к его руке,  и  он  вдруг  услышал:  "Господин  Эйвон,
господин Эйвон!"
   Амалия. Она глядела на него снизу вверх, морща  лобик.  Видимо,  окликала
его уже давно. Берт сказал:
   - Все в порядке, - и повернулся к начцеха. Тот слушал телефон.  -  Гарри,
ну что?
   - Говорят, будет живой, - сказал начцеха.
   - Гарри, - с усилием выговорил Берт. - Гарри...  Надо  бы  озаботиться  -
найти аккумулятор...
   - Да найдем, найдем, - пустым голосом ответил тот. - Найдем...
   - Сам присмотришь?
   - Присмотрю.
   Майк поднялся и, прикрывая рот обеими руками, побрел вниз по  развалинам.
Тогда Берт наклонился к Ама-лии и сказал:
   - Поехали, девочка. Нам здесь нечего делать. Ты уж  извини,  я  покурю  в
машине...
   Си-Джи прибыл, когда тело Арона Стоуна, собранное по частям, уже увезли в
морг. Еще раньше отправили в больницу Стивена Полянски - он был в  сознании.
Приехавшие с президентом корпорации директора занялись каждый  своим  делом:
надо было  руководить  работами,  сотрудничать  с  фэбээровцами  и  прессой.
Президент же бегло осмотрел картину разрушений  и,  сопровождаемый  Мабеном,
переехал в заводоуправление. Там расположился старший  следователь  местного
ФБР. Си-Джи знал, что скоро должны прибыть люди из штаб-квартиры.
   Оказалось, ФБР уже успело довольно много. Оказалось, что уцелел важнейший
свидетель,  старший  охранник  Джеффри  Браун,  который  дал   исчерпывающее
описание водителя, пригнавшего сюда грузовик со станами. Он запомнил фамилию
водителя, и следователь уже говорил с Цинциннати и  установил,  что  от  них
выехал совсем другой водитель, а не Джон Томас. Наблюдательный Браун  только
что закончил работу с художником, так что фоторобот бандита готов и  вот-вот
будет разослан. По-видимому, машину  фирмы  "Огайо  транзит",  обслуживающей
"Хэви дьюти", террористы  каким-то  способом  остановили  на  шоссе,  набили
взрывчаткой ящики - то ли деревянные, с инструментом,  то  ли  картонные,  с
электроникой, - посадили за руль своего как-его-там-Томаса и очень аккуратно
доставили  груз  к  началу  обеденного  перерыва  в  цехе.   Возможно,   это
случайность, но не исключено, что террористы стремились  снизить  количество
жертв.
   - Как вы полагаете, господин Гилберт, был ли у ваших...  э."  конкурентов
некий повод к уничтожению опытного деха? - спросил старший следователь.
   - Был, и очень серьезный, - заявил Си-Джи.
   - Это официальное заявление?
   - Считайте  как  хотите,  детектив.  У  меня  нет  доказательств.  Только
предположения. Официально могу заявить следующее:  во  взорванном  помещении
испытывалась...  -  Он  помолчал,  подбирая  слова.  -  Испытывалась  модель
автомобиля... сулящего подлинную революцию в автомобилестроении... Мои слова
записываются?
   - С вашего разрешения, сэр.
   - Хорошо. Запуск этой модели в производство  вызвал  бы  резкое  снижение
потребности в автомобильном горючем. Я  не  думаю,  что  деятельность  нашей
корпорации в этом направлении могла ущемить интересы  других  производителей
транспортных средств.
   - Иными словами, сэр, вы не имеете в виду прямую конкуренцию...
   -  Совершенно  верно,  детектив.  Могу  добавить,  что  вчера  я  сообщил
администрации Президента  об  успешном  продвижении  этого  проекта,  и  мне
обещана встреча с Президентом. Больше я ничего не могу сообщить.
   Си-Джи ждал дополнительных вопросов; по логике, детектив мог спросить, не
угрожали ли фирме какие-либо противники проекта, не поступали  ли  анонимные
угрозы. Но следователь только  наклонил  голову  -  видимо,  обозначая  свое
уважение к высокому  полету  корпорации  и  ее  руководителя.  Тогда  Си-Джи
спросил" не может ли он поговорить  со  свидетелем,  охранником  Брауном,  -
оказалось, что Браун находится сейчас в  отделении  ФБР,  в  лаборатории,  а
затем его следовало бы поместить на некоторое время в больницу, поскольку он
перенес психическую травму.
   На том  разговор  и  кончился,  Президент  был  здесь  не  нужен,  и  его
присутствие только усложняло всем  жизнь.  Си-Джи  дождался  сообщения,  что
генератор наконец найден и помещен в соответствующий сейф, вышел в приемную,
и к нему придвинулся Жак Мабен.
   Си-Джи понимал, и очень отчетливо понимал, что его  главный  охранник  не
виновен в случившемся. Преступление было слишком  тщательно  подготовлено  -
известно, что террористический акт с использованием автомобиля, нагруженного
взрывчаткой, предупредить чрезвычайно трудно. И все-таки. Все-таки он  отвел
глаза от своего верного сотрудника и попытался его миновать -  прошел  через
обширную приемную, пропустив вперед двух охранников (он  уже  так  привык  к
непрерывной опеке, что  делал  это  автоматически).  Однако  Мабен  выскочил
следом за ним, догнал в коридоре и сказал вполголоса:
   - Господин Гилберт, я прошу отставки.  Это  моя  вина.  Господин  Гилберт
остановился и - неожиданно для самого себя - заорал:
   - Оставьте меня в покое!! Надо будет, я вас сам уволю!!
   И тут сзади послышался топот: кто-то бежал  по  коридору.  Этот  "кто-то"
налетел на мгновенно развернувшихся телохранителей и был тут  же  скручен  и
обыскан.
   Мужчина, рост выше среднего, за тридцать. Он стоял, прижатый к  стене,  и
испуганно смотрел на Мабена. Тот узнал его.
   - А, Майк! Это испытатель из цеха, можете отпустить, - сказал Жак. - Если
позволите, сэр... - Си-Джи кивнул. - Ну, что тебе надо, Майк Уоррен?
   - Мы с Ароном, мы получали предложения, господин Мабен.
   Си-Джи, двинувшийся было дальше, остановился.
   - Какие предложения? - спросил Мабен.
   - Рассказать, что за машину гоняли. Мы...
   - Что - вы?
   - Мы отказались, - трудом выговорил Майк.
   Теперь Мабен рассмотрел, что парень одет по-домашнему, что он  перепачкан
в кирпичной пыли - особенно руки и рукава, - и все понял, Напарника он видел
своего, разорванного на куски, вот в чем дело...
   - Почему раньше не доложили? - спросил он как мог строго.
   - Так боялись, сэр. Они же такие... Говорили, кому доложите - убьем...  У
меня дети, сэр.
   - Кто - "они"?
   - Адвокатская фирма "Грум и Кейни".
   - Бот так... - сказал Мабен и повернулся к  шефу.  -  Разрешите,  сэр,  я
вернусь с ним к детективу?
   - На ваше усмотрение, - отрезал Си-Джи.
   Мабен остался в Детройте и принял некоторое участие в следствии.  Старший
следователь местного ФБР Джо  Родригес  рьяно  принялся  за  проверку  новой
информации  и  уже  выяснил,  что  такая  адвокатская  фирма  на  территории
Соединенных Штатов не зарегистрирована. Телефон ее -  Майк  помнил  и  номер
телефона - оказался пустым, то есть ныне никому  не  принадлежащим.  Получив
имя человека, который пользовался этим  номером  прежде,  Родригес  запустил
новую линию розыска, но тут результата  можно  было  ждать  через  несколько
часов.
   Тем временем телефаксы по всей стране и на юго-востоке  Канады,  деловито
жужжа, принимали фоторобот террориста  и  фотографию  исчезнувшего  водителя
"мака" фирмы "Огайо транзит". И - поразительно! - как раз тогда, когда точно
выяснили насчет "адвокатов", патруль полиции Линкольн-Парка, что  к  югу  от
Детройта, обнаружил труп мужчины, по описанию весьма похожего  на  человека,
описанного Брауном.
   - Не повезло вашему Брауну, - флегматично отметил  детектив  Родригес.  -
Теперь мы поволочем его в Линкольн-Парк. Ну, это хоть недалеко...  А  Уоррен
этот ваш... Врет он, и плохо врет, без навыка... Подкупили  они  их  -  ваши
конкуренты или кто там еще.  "Грум  и  Кейни"...  Придется  его  придержать.
Попарить.
   Мабен кивнул. Как ни жалко парня,  но  "парить"  его  требовалось  именно
сейчас - пока в нем взбудоражена совесть.
   Поздно  вечером  отставной  сержант  Джеффри  Браун   опознал   человека,
найденного в Линкольн-Парке. Человек был убит двумя выстрелами, в спину и  в
затылок. Когда вконец измученный Джеффри увидел лицо мертвеца, его вырвало.
   Мабен, распорядившись об усиленной охране "стальной комнаты",  в  которой
хранился аккумулятор злосчастного электромобиля, вылетел в Нью-Йорк.
   Умника в тот день никто не потревожил. Амалия своей властью  постановила,
что в его доме теперь дежурят двое, посадила Тимоти на кухне и сама до  утра
сидела в гостиной  в  кресле,  временами  чутко  задремывая.  Ночь  тянулась
бесконечно. Стояла глухая, одуряющая тишина, только ветер шуршал  в  высоких
кронах дубов на улице, и изредка по Мэйн-стрит проезжали машины.
   И вот - утро среды. Утро ответа. Уже к девяти  в  кабинет  Си-Джи  явился
дядюшка Би собственной персоной; пришлось его впустить.  Войдя,  он  немедля
заорал  что-то  невнятное,  "я  тебя  предупреждал"  или  что-то  еще  более
остроумное и уместное.
   Си-Джи терпеливо слущал старого  стервятника,  прикидывая  в  уме  разные
обстоятельства. Было  совершенно  и  окончательно  ясно,  что  он  проиграл.
Нефтяные короли сделали безошибочный ход: теперь никто не поверит, что в мир
явилось эпохальное изобретение. Ни пресса, ни президент страны, никто. Более
того, если он  начнет  объясняться,  вопить,  что  вместе  с  опытным  цехом
детройтского завода  взлетело  на  воздух  чудо  XXI  века,  его  обвинят  в
преступлении, да в каком! Что он, желая прославиться, запустил  эту  утку  в
национальное телевидение и в крупнейшие газеты  Америки,  а  затем  приказал
взорвать цех. Чтобы никто не сумел уличить его во лжи. Вот так. И  всплывет,
что  он  отослал  семью  в  неизвестном  направлении...  так-то...   И   еще
обнаружится, что охрана цеха была изменена -  охранял  ворота  почему-то  не
штатный охранник, а старший офицер заводской полиции...
   - Хочешь кофе, дядя Би? - спросил Клем.
   - Я хочу, чтобы ты... уважал! старшего! родственника! - проорал  дядюшка.
- Они бы! Тебя!! Озолотили!!! А ты что?!  Три  дня  ему  надо  было  думать,
прежде чем получить два миллиарда!  Три  миллиарда!  Идиотство!  Я-то  знаю,
что... - он осекся, вытер лоб и как бы с недоумением огляделся по сторонам.
   - Так что ты знаешь, дядя? - немедленно спросил  Клем.  -  Может,  бренди
тебе плеснуть?
   - Ну, что... Что ты попытался дать интервью Лошадке, - неожиданно  смирно
ответил Би.
   Си-Джи усилием воли заставил себя остыть, не трясти старика за плечи,  не
наливать себе бренди -  не  делать  очередных  глупостей.  Нечто  жужжало  в
голове, нечто очень важное, но пока неуловимое. Ночью звонила Энн - узнала в
своем европейском захолустье о взрыве. Почему-то спросила, "не пострадал  ли
наш большой друг", то есть Эйвон. А! Вот оно что!..
   - Извини, дядя, - срочное дело. - Он включил интерком. - Мисс Каррингтон,
узнайте, пожалуйста, где Мабен, и пригласите его в приемную.
   - Да, сэр, - нежно прожурчал динамик. - Очень много прессы внизу, сэр.
   - Никого не впускать. Все. - Он подошел к дядюшке, придвинул кресло,  сел
- колени в колени. - Выкладывайте, сэр. В конце концов, мы одной крови.
   - Ну что - выкладывайте... Вчера вечером мне звонили.
   - Кто?
   - Дан Эрикссон. Компания "Мобил",  -  добавил  дядя  неизвестно  зачем  и
умолк. Помолчал и добавил; - Рассказал о твоих... поступках и предупредил...
   - О чем?
   - Что они аннулируют свое предложение. И просят передать,  чтобы  ты  вел
себя благоразумно, Клем наклонился к нему и спросил;
   - Они тебе заплатили, дядюшка Би? Уже заплатили? Да?
   Старик кивнул - горестно, однако с чувством собственного достоинства.
   - Когда?
   - Тогда же. В воскресенье утром.
   - Эрикссон? Еще один кивок.
   - И много? - вырвался у Клема не принятый вопрос. Но дядюшке вроде самому
хотелось назвать сумму. Он сказал с некоторой гордостью:
   - Пятьсот больших.
   - Надеюсь, ты не оприходовал чек в банке?
   - Пока - нет, - с вопросительной интонацией сказал Би.
   Ага. Вот оно что. Вот он почему приехал. Спросить, может ли  он  положить
на счет эти полмиллиона, полученные неизвестно за что.  Не  воспослед