раздетого  по  пояс
верзилу, разукрашенного наколками. Он даже не успевает удивиться, но умирает
не сразу и, хромая, пытается убежать на жилой ярус. Преследую  его,  стреляя
поочередно лучами и пулями. К исходу этой погони  подранок  добит,  но  одна
обойма израсходована полностью, и оба ствола "ремингтона" раскалены.
   Перезаряжаю оружие, с сожалением прислушиваясь к переговорам  по  громкой
связи. Увы, я обнаружен.  Кто-то  истошно  вопит:  -  Господин  мичман,  это
старшина Мак-Кормик. Возле шлюза Акьюс убитый валяется.
   Мичман реагирует мгновенно  -  чувствуется  выучка  Фурушиты:  -  Экипаж,
отзовитесь.  -  Он  говорит  шепеляво,  по-авалонски.  -  Всем  собраться  в
каптерке.
   Гремят ответы: - Старшина Мак-Кормик, нахожусь у заднего шлюза.
   - Матрос Клечковски, нахожусь в каптерке.
   Бегу  в  сторону  кормы  и  успеваю  перехватить  свирепого  здоровяка  с
нашивками старшины на робе. Вероятно, это и есть поднявший тревогу  мерзавец
Мак-Кормик. У него в руке пистолет,  однако  я  успеваю  выстрелить  раньше,
Выронив оружие, старшина хватается за пробитое плечо и тут же получает серию
импульсов в грудь. Он падает, и я кончаю его контрольной очередью реактивных
пуль.
   Итак, у  меня  остается  всего  два  противника,  но  они  наверняка  уже
прибежали в каптерку и разобрали оружие. К тому  же  мичман,  скорее  всего,
доложил штабу, что на борту возникли мелкие осложнения. Делать нечего,  надо
идти до конца.
   По главной лестнице лучше не  ходить  -  там  они  и  будут  ждать  меня.
Осторожно пробираюсь в обход через  жилые  отсеки.  До  служебных  помещений
добираюсь без помех, но здесь слух, обострившийся от выпитого перед  вылетом
препарата, сообщает, что за углом кто-то крадется.
   Действительно, выбегают двое,  вооруженные  чем-то  длинноствольным.  Они
чуть мешкают, я первым нажимаю на спуск и, кажется, в кого-то  даже  удается
попасть. Противники тоже стреляют, но я, упав, благополучно избегаю  встречи
с пулями и отползаю за угол.
   Если я и зацепил одного из них, то не смертельно. Остатки экипажа бьют из
двух  стволов  вдоль  коридора,  не   дают   высунуться.   Звуки   выстрелов
приближаются - стало быть, мичман и матрос направляются  ко  мне.  Печальный
финал, а ведь как здорово начиналось. Жаль, не узнаю, кто стрелял  из  моего
"Тираннозавра"...
   Неожиданно   корпус   содрогается,   как   будто   по   корвету   ударила
гравитационная волна средней мощности. Спустя несколько  секунд  за  спинами
моих противников грохочет  знакомый  баритон  "Кольта-Анаконды".  Потом  еще
более знакомый голос весело сообщает: - Они готовы. Работай дальше.
   Осторожно выглядываю из своего укрытия.  В  десятке  шагов  валяются  два
трупа. Моего спасителя не видно. Неуместно прослезившись,  негромко  говорю,
словно он может меня услышать: - Спасибо, малыш. Я в долгу перед тобой.
   Обыскав трупы, становлюсь богаче на два автоматических карабина орионской
конструкции, два пистолета и сумку с  боеприпасами.  С  автоматом  возникают
проблемы - я довольно смутно представляю, как им пользоваться.  В  принципе,
все виды оружия стреляют одинаково - навел ствол  на  противника  и  нажимай
гашетку. Но есть тонкости вроде переключения  режимов  стрельбы,  заряжания,
управления прицелом и так далее. Ладно уж, разберусь.
   Забираю документы убитых и, нагруженный оружием, вхожу в  рубку.  Включаю
голосовую, то есть без видео, связь и слышу отчаянный вопль.
   - ...ответьте, что произошло, - надрывается динамик, - Повторяю,  говорит
дежурный по штабу флотилии...
   Прочитав  в  удостоверении   фамилию   застреленного   офицера,   отвечаю
сдавленным голосом - постанывая и старательно изображая авалонский  выговор:
- Штаб, на связи мичман Барбареску... Я ранен,  экипаж  погиб...  Нападавшая
уничтожена... Срочно пришлите подмогу, я теряю сознание...
   Динамик недоуменно переспрашивает: - Нападавшая? Это была женщина?
   -  Так  точно,  сэр.  В  документах  написано  -   Розетта   Блыскявичус,
журналистка...
   Издав страдальческий стон, перестаю обращать внимание на штабные призывы.
Пусть думают, что мичман валяется в отключке.
   Прогулявшись в оружейный отсек,  устанавливаю,  что  боекомплект  корвета
неполон, как и личный состав. В наличии имеется всего две торпеды  на  шесть
пусковых установок, еще две лежат рядом на лотках. Кроме того, есть  по  три
десятка шрапнельных снарядов к каждой пушке,  а  лазерное  орудие  оказалось
совсем слабеньким. Не густо.
   Первым делом заряжаю в пустые аппараты обе резервные торпеды, после  чего
наношу визит  в  машинное  отделение,  где  включаю  реактор  и  гравигенные
каскады. Потом, возвращаясь в рубку, заглядываю на камбуз  и  прихватываю  с
собой  двухлитровую   бутыль   сока,   буханку   хлеба   и   большую   банку
консервированной ветчины. В напряженных обстоятельствах меня обычно  терзает
дикий голод, поэтому обязательно надо иметь под рукой что-нибудь съестное.
   Приготовления как будто завершены, поэтому  включаю  генераторы  защитных
полей, запускаю движки на малый ход и сканирую панораму. Из черной дыры  уже
вышли транспорты - знакомая мне "Гипербола" и еще  парочка  бортов  того  же
тоннажа. Каждый из этих кораблей может вместить, пусть без особого комфорта,
до пехотной бригады со всем вооружением. Кроме них, на полпути  между  ЧД  и
Ульсом дрейфует "Ахилл", а недалеко от меня патрулируют два "Коршуна". Между
прочим, один из них явно двигается в моем направлении.
   Его-то я и приканчиваю первым, угостив десятком лучей. Мне совершенно  не
нужны вооруженные соседи по космосу.  После  очередного  попадания  "Коршун"
взрывается, и я принимаюсь всаживать луч за лучом в следующего. На этот  раз
взрыва не случилось, но на борту корвета погасли все огни.
   Предоставив бластерам перезаряжаться, я включаю  автоматические  пушки  и
расстреливаю шрапнелью дрейфующие на орбите пассажирские корабли.  Не  будем
повторять ошибку, которую мы допустили на Монтеплато. Теперь никто не сбежит
- оставшиеся в живых предстанут перед судом. Сбитые корабли падают на  Улье,
и  это  действительно  незабываемое  зрелище.  Конечно,  на  планете   будут
разрушения, но мне ни капли не жалко аборигенов. Нечего  было  давать  приют
всякому отребью.
   В штабе на Ульсе, наверное, заподозрили неладное, и теперь  против  меня,
скорее всего, бросят оставшиеся силы... Кстати, что именно у них осталось? Я
припоминаю расклад: два корвета, не меньше сотни истребителей типа "Гладиус"
и  две  станции  противокосмической  обороны.   Вполне   достаточно,   чтобы
расправиться с плохо вооруженным "Коршуном".
   Внезапно оживший коммуникатор грозно вопрошает: мол, не спятил ли  с  ума
мичман Барбареску? Я в этот  момент  как  раз  закусываю  ветчиной,  поэтому
отвечаю после длительной паузы: - Собаки с Альгамбры убили нашего адмирала и
будут наказаны... - сделав большой глоток, добавляю: -  Смерть  тиранам,  да
здравствует свободный Авалон.
   - Немедленно прекрати это безобразие! - визжит голос из штаба.
   Я перестаю его слушать и  от  греха  подальше  увожу  кораблик  на  пяток
мегаметров от Ульса, а на прощание выпускаю торпеду по космодрому. Если даже
там включены защитные  поля  ангаров  и  малые  космолеты  не  пострадают  -
боеголовка выведет из строя стартовый комплекс. Второй  выстрел  ударяет  по
гарнизону мобильной бригады Крауна. Была у мятежников крепкая воинская часть
- и нет ее. Приснилась бригада.
   Тем временем "Гипербола" и другие транспортные тихоходы  приблизились  на
дистанцию прицельной стрельбы. Тратить на  них  торпеды  просто  неприлично,
поэтому  я  вполне  обхожусь  бластерами  и  шрапнелью.  Разряжаю   половину
боекомплекта, зато сбиваю три транспорта.  На  душе  делается  радостно,  от
вчерашней депрессии не осталось и  воспоминаний.  Вот  что  значит  тряхнуть
стариной, вернуться в родную стихию!
   Обнаружив на локаторе гроздь новых  мишеней,  я  даже  развеселился.  Шоу
продолжается: из  противоположного  полушария  Ульса  взлетели  истребители.
Похоже,  там  находится  космодром,  о  существовании  которого  мне  забыли
рассказать. Ну так получайте!
   Стараясь  экономить  боеприпасы,  я  расстреливаю  шрапнелью   набирающие
скорость "Гладиусы". Один истребитель разваливается, превратившись в  облако
мусора, потом взрываются еще два, а все остальные, заложив виражи, уходят за
горизонт. И почти без интервала на меня бросаются машины, успевшие  взлететь
с первого космодрома до попадания моей торпеды.
   Я бью их сверху, как в тире. Они  пытаются  вести  ответный  огонь,  мимо
корвета пролетают сгустки энергии, но мне совсем не  страшно.  Я  по  натуре
своей немного перестраховщик и привык играть со смертью только наверняка, то
есть по своим собственным правилам.
   Вызвавшись настраивать прицельные устройства, я честно поработал  лишь  в
одной машине - той самой 49-й, которая сейчас пристыкована к этому корвету и
в  которой  подвывает  от  бешенства  беспомощная  Розетта  Блыскявичус.  На
остальных истребителях системы  наведения  оружия  старательно  приведены  в
негодность, так что они не способны попасть в меня, даже неподвижно висящего
на расстоянии десятка метров.
   При всей увлекательности этого праздника жизни я  стараюсь  не  забывать,
что в любой момент могут заработать зенитные установки, спрятанные где-то на
Ульсе, а потому веду корабль зигзагами, мешая противнику взять "Коршуна"  на
прицел. Для этого приходится без конца  метаться  туда-сюда  между  пультами
управления  огнем  и  навигационными  консолями,  поскольку  одновременно  я
продолжаю палить шрапнелью по летящим к планете транспортам.
   Увернуться они не могут  -  космические  скорости  исключают  возможность
слишком резких маневров. Корабли  мчатся  точно  к  Ульсу,  а  навстречу  им
несутся тучи шариков, отлитых из мезонита - сверхтвердого вещества, в атомах
которого электроны замещены мезонами. Рано или поздно  какой-нибудь  корабль
обязательно столкнется с какой-нибудь шрапнелиной и будет прошит насквозь от
носового колпака до кормы.
   После сорока минут такой жизни я здорово вымотался. Каким бы крохотным ни
был корвет, управлять им в одиночку весьма и весьма непросто, особенно когда
приходится непрерывно бегать по рубке, натыкаясь  на  расставленные  где  не
надо предметы. В любом  случае,  вражеские  выстрелы  не  зацепили  меня,  и
"Коршун" двигается по безумной траектории, удалившись  от  планеты  на  семь
тысяч километров, и не перестает посылать снаряды в сторону ЧД.
   К этому времени уже подбиты шесть или  даже  восемь  транспортов,  причем
первые три долетели до Ульса и, не сбавляя ход, врезались в атмосферу. Потом
далеко впереди взорвался еще  один,  пораженный  моей  шрапнелью,  а  другой
промчался мимо корвета в виде скопления обломков. Следующий  транспорт  -  я
успел прочитать на борту название "Золотой астероид"  -  не  имеет  заметных
повреждений, однако с расстояния в триста километров я прицельно  расстрелял
его из всех орудий, так что. от корабля мало что осталось.
   Остальные капитаны наконец-то  сообразили,  что  возле  планеты  их  ждут
кое-какие неприятности, поэтому начали энергично  тормозить  и  уводят  свои
посудины в сторону. Командиры других транспортов  додумались,  собравшись  в
плотную  кучу,  двинуться  в  атаку,  надеясь  расчистить   дорогу   залпами
игрушечных пушечек. Это меня тоже устраивает. От их выстрелов корвет надежно
защищен вихревыми полями, а транспорты в  тесном  строю  представляют  собой
прекрасную мишень, так что я с  легкой  душой  разряжаю  по  ним  почти  всю
начинку снарядных обойм.
   По большому счету, на этом  можно  было  закругляться.  Будь  я  умным  и
рассудительным, каким стараюсь
   казаться, мне  следовало  бы  пересесть  в  истребитель  и  затеряться  в
космосе, дожидаясь окончания заварушки и подхода имперского флота Одна  беда
- я вовсе не собирался так поступать.

   2. Мегасмерть

   Положение мое осложнилось внезапно, когда из-за  края  планеты  вынырнули
оба "Коршуна", остававшиеся в распоряжении штаба  мятежников.  Я  немедленно
нацелил на них торпедные аппараты и нажал клавишу  пуска.  Люки  на  корпусе
приоткрылись,  выпуская   в   свободный   полет   последнюю   пару   торпед.
Самонаводящиеся  снаряды  умчались,  и  мне  осталось  только   следить   по
голограмме, как они летят к предписанным мишеням.
   Обнаружив  пуск   торпед,   неприятельские   корветы   немедленно   стали
отворачивать, что не избавило их от нежелательной встречи. Прямых  попаданий
не  было,  но  боеголовки  разорвались  совсем  рядом  с  ближайшим  ко  мне
"Коршуном". Корвет прекратил маневрировать, двигатели  заглохли,  и  корабль
начал ощутимо терять высоту, потому что во время отворота его скорость упала
ниже  орбитальной.  Второй  же  попросту  сбежал,  не  желая  нарываться  на
приключения.
   Я сдуру решаю, что главные проблемы позади и  можно  продолжить  избиение
транспортов. Обшарив амбары, нахожу еще две кассеты - по десять  снарядов  в
каждой. Благодаря невесомости доставка  боеприпасов  получилась  не  слишком
обременительным делом. Перезарядив пушки,  возвращаюсь  в  рубку  с  сильным
настроем выбрать новые цели, но  тут  меня  поджидает  очередной  неприятный
сюрприз.
   Хватило единственного взгляда на обзорные мониторы, чтобы понять: пока  я
возился с корветами, выпущенные ранее  снаряды  поразили  еще  два  или  три
корабля. Однако из ЧД вышел большой корабль. Судя  по  контурам  -  военный.
Опознаватель услужливо сообщает,  что  Орион-47  почтил  своим  присутствием
"Херувим", линейный крейсер Малой Галактики. Следом вылезают в  трехмерность
однотипный  "Серафим"  и  три  легких  крейсера   -   "Мощный",   "Сильный",
"Страшный". Вот это  уже  похоже  на  конец.  Пять  вымпелов  первого  ранга
покончат со мной в считанные минуты
   Орионцы полным ходом идут прямо на  Улье,  поэтому  напарываются  на  мои
прежние залпы. "Херувим" не  успевает  увернуться,  и  мезонитовая  картечь,
пронзив вихревые поля силовой защиты, впивается в  носовую  часть  линейного
крейсера. При наших скоростях не спасает даже многослойная  броня.  Понимая,
что уничтожить такую махину пушками корвета все равно невозможно, я переношу
огонь на передний легкий крейсер, выпустив последние боеприпасы.
   Еще один грузовой корабль, не  сумевший  вовремя  затормозить,  пролетает
недалеко от моего "Коршуна" Запустив двигатели на  среднюю  тягу,  я  догнал
транспорт и располосовал лучевыми импульсами.  Он  взорвался,  расшвыряв  по
космосу тысячи осколков, часть которых  зацепила  мой  корвет.  После  этого
"Коршун" стал плохо слушаться руля, и я наконец сообразил, что  пора  делать
ноги.

   Корвет беспорядочно падает на планету, при этом кувыркается и  вибрирует.
Меня  швыряет  от  переборки  к  переборке,  но  я  все-таки  добираюсь   до
стыковочного узла. Розетта спит в своей капсуле, чем вызывает  что-то  вроде
уважения. У девки железные нервы. Все-таки в их Глобальной разведке работают
профи.
   Когда "Гладиус", отстыковавшись, начинает управляемый полет, толчок будит
ее.  Рози  пытается  что-то  сказать,  и  я,  чтобы  не  слишком  скучать  в
одиночестве, включаю ей внутреннюю связь. Орионка деловито интересуется:
   - Любимый, не расскажешь, чем ты занимался последние два часа?
   Вряд ли мой ответ придется ей по вкусу, но  похвастасться  не  мешает:  -
Драконил ваш десант. Сбил не меньше десятка транспортов. Ну и  по  мелочи  -
три корвета, семь истребителей... про этих даже вспоминать неудобно.
   Впечатленная статистикой, Рози пытается подсчитать, сколько живой силы  я
грохнул. Действительно много. Начав убивать себе подобных около  сорока  лет
назад, я еще утром числил на собственном счету около двух с половиной сотен.
Но сегодня, конечно, побиты все рекорды. Тысяч двадцать-тридцать, не меньше.
Это уже не убийство, а мегаубийство!
   Рози так  и  говорит:  -  Ты  поработал,  как  целая  кассета  нейтронных
боеприпасов.
   - Как несколько кассет, - тщеславно уточняю я. - И,  между  прочим,  день
еще не кончился.
   Истребитель входит в облака. Зевнув, Рози произносит вполне хладнокровно:
- Обидно. Во-первых, ты сорвал такой грандиозный план...
   Самодовольно прерываю ее сентенцию:  -  Как  говорил  кто-то  из  великих
предков, чтобы выиграть сражение, нужно больше миллиона солдат на фронте,  а
чтобы проиграть, достаточно одного врага в тылу.
   - Верно... - Она кусает губы. -  И  еще  обидно,  что  придется  погибать
вместе с тобой. Тебя ведь наверняка собьют.
   Я смеюсь.
   - До сих пор это у них не получилось... А  ты,  дорогая,  лукавишь.  Тебе
обидно, что не можешь дотянуться до меня своими тренированными ручками.
   - И это тоже, - соглашается Рози. Между  тем  локатор  сообщает,  что  на
равнине под  нами  совершает  марш  войсковая  колонна.  Навожу  управляемые
снаряды: первая цель, вторая... шестая. Больше у меня  под  крыльями  ничего
нет. Выпускаю залпом все шесть "Алебард".
   Нырнув ниже облачного слоя, вижу затянутую дымом  разрывов  бронетехнику.
Прохожу над дорогой, добивая уцелевших лучами бластеров. Есть еще  несколько
десятков или сотен зарубок на память. Даже если этот бой окажется  для  меня
последним, я дорого продаю свою старую потрепанную шкуру.
   Выше меня снова появляются истребители. Иду прямо на них,  выполняя  одну
за другой все известные мне фигуры высшего пилотажа. Два  "Гладиуса"  сбиты,
остальные удирают. Догнав, расстреливаю еще одного. Надеюсь, больше  они  не
сунутся.
   Следующий маневр выбрасывает нас над атмосферой. Радар сообщает  новость,
от которой душа начинает петь и плясать, как дикие обитатели Драконовых гор,
и я восторженно кричу: - Рози, погляди, наши пришли!
   - О, пламя Преисподней! - стонет она.
   Из черной дыры выходит земная эскадра. Головным летит линкор "Дракон", за
ним - два крейсера. Распознаватель отзыв-сигналов  подсказывает:  "Акула"  и
"Касатка".
   Наш отряд идет тем же стандартным курсом ЧД - Улье,  поэтому  оказывается
точно позади орионской флотилии. Классическая позиция для неотразимого залпа
в спину. Противник просто не успеет затормозить, чтобы уклониться.  Бортовые
лазерные пушки  "Херувима"  сбивают  часть  торпед  "Дракона",  но  все-таки
линейный крейсер орионцев и "Страшный" получили  по  боеголовке  в  кормовые
отсеки. Корабли Малой Галактики форсируют двигатели, уходя от боя. "Мощный",
полчаса назад подбитый моими пушками, еле ковыляет.
   Я успеваю заметить, как воронка черной  дыры  выбрасывает  еще  несколько
кораблей. Кажется, это десантные баржи имперского  флота  везут  космическую
пехоту для оккупации Ульса. Уточнить не удается, потому  что  мой  "Гладиус"
подбит. Не могу понять, кто именно в меня попал. Истребителей поблизости  не
было - значит, достали  выстрелом  с  планеты  или  орионцы  задели  шальным
выстрелом с предельной дистанции.
   Впрочем,  выяснять  такие  подробности  нет  ни  времени,  ни  смысла.  У
"Гладиуса" неровно срезано верхнее левое крыло и не работают гравигены. Пора
капультироваться.
   По-умному  надо  бы  сначала  пристрелить  Розетту,  но   колпак   кресла
заклинило, не поднимается. Ладно, пусть судьба решает - если не  разобьется,
то выживет... Выстреливаю орионку, потом включаю катапульту  своей  капсулы.
Очутившись под облаками, вижу парашют Рози километрах в двадцати к западу.
   Нетрудно  догадаться;  противник  станет  искать  меня  рядом  с  упавшей
капсулой. Поэтому на высоте  трех  километров  открываю  прозрачное  яйцо  и
совершаю посадку, воспользовавшись гравигенным поясом. Отлетев  подальше  от
капсулы, ярко-красный парашют  которой  виден  чуть  ли  не  из  космоса,  я
приземляюсь на холмистой равнине. Здесь  растут  высокие  травы,  а  кое-где
разбросаны небольшие рощицы. Есть где спрятаться.

   Напившись из родника, я сказал сам себе: - День  прошел  не  зря.  Теперь
надо продержаться еще часа два и дождаться встречи с имперским  десантом.  -
Сказат