- Почему их не реставрировали, как остальные фрески? Художники забыли их вернуть?
     Джийан вздохнула.
     - Легенда гласит, что раппы виновны в гибели Матери здесь, в этом самом дворце, в день, когда появились в'орнны. Теперь рамаханы их презирают, вычеркнув из наших знаний и учения. Однако, насколько мне известно, после смерти Матери в Священное Писание внесли много изменений.
     Аннон наклонил голову, набок, прислушиваясь к ее голосу, присматриваясь к выражению ее лица.
     - Ты не веришь, что раппы злы?
     - Нет, не верю. Но ведь у меня много странных идей, Аннон. - Она улыбнулась. - Несомненно, из-за того, что я так долго прожила среди в'орннов.
     Он положил руку на полустертую фреску, словно мог ощутить что-то недоступное другим.
     - Я тоже не считаю их злыми.
     И снова Джийан посмотрела на него с любопытством. Он никогда не знал наверняка, как это понимать или как отвечать. Она словно бы смотрела на совершенно другого человека.
     - Тебе хотелось бы увидеть, как выглядят раппы?
     - А можно? - спросил он жадно.
     Джийан сняла его руку с фрески и прижала свою. Когда она убрала руку, изображение на фреске восстановилось. Перед ними были два маленьких покрытых мехом существа с шестью ногами, длинными пушистыми хвостами, умными глазами и вытянутыми мордочками.
     - Как ты это сделала?.. Джийан тихо засмеялась.
     Они повернули за угол, огибая сад. Обычно во время таких прогулок они молчали; порой Аннон скучал, с нетерпением ожидая встречи с отцом. И всегда ему казалось, будто Джийан погружена в размышления или молитвы, из-за которых у него возникало странное чувство, будто он на мгновение оказывался в каком-то другом месте. Он словно слышал шорох невидимых вещей, шепоты давних времен, возможно, призраков кундалианского прошлого. Здесь у него возникало ощущение, словно он заблудился во сне: странное и знакомое сливалось, образуя что-то новое.
     Внезапно Джийан повернулась к нему:
     - Ты не ответил. Что бы ты делал с колдовскими знаниями?
     - Я бы стал непобедимым. Мог бы выиграть любой бой.
     - Великолепная причина скрыть от тебя подобные знания! А ты не... - Она замолчала и, схватив за руку, повернула его лицом к себе. - Что с тобой?
     - Ничего, - солгал он. Проклятая рана, нанесенная гэрорелом, горела как огонь. Наклонившись, чтобы поднять стержень Кургана, он ощутил волну боли, и теперь она не отступала.
     - Не лги мне, Аннон. Ты ранен.
     - Я не ранен! - крикнул он. Он перешел на в'орннский язык, как делал всегда, когда злился на нее. Никто не должен знать, что произошло у ручья. Они с Курганом дали друг другу сэйгггон...
     Джийан стянула с него куртку, увидела бирюзовую кровь, сочащуюся через шелковую блузу.
     - Ах, Миина! И сколько ты собирался прятать это от меня?
     - Пока Н'Лууура не погибнет в пламени! - выпалил Анннон, раздосадованный, что его поймали на лжи.
     Она дала ему пощечину.
     - Ты что, не знаешь, как ты дорог отцу? Мне? Если с тобой что-то случится...
     - И что тогда? - крикнул он. - Что произошло бы? Отец горевал бы? Ты бы плакала? О да. Потому что это было бы концом династии Ашеров. Если у регента есть сын, власть переходит от отца к сыну. Но если бы я умер, кто наследовал бы отцу? Гэргоны выбрали бы другой дом, другую династию. Так что отец горевал бы о конце династии, а ты бы плакала, потому что отец разгневался бы на тебя. Он убил бы тебя за то, что ты не уследила за мной, за то, что позволила мне умереть!
     Что-то странное и, возможно, запретное сверкнуло в синих, как свистики, глазах Джийан. Она притянула его ближе.
     - О, милый, как же ты ошибаешься. Пойми...
     По кварцитовому полу загрохотали сапоги, и Аннон почувствовал, как Джийан едва заметно вздрогнула.
     - Маленький регент, твой отец велел привести тебя, как только ты появишься. - Глубокий громкий бас строй-генерала Киннния Морки раскатился по лоджии, как гром в ущелье. Он подошел, оглядел Аннона большими умными глазами, проанализировал позу и сделал вывод. - Что-нибудь случилось? Наследник регента заболел?
     - Нет, строй-генерал, - ответила Джийан кротчайшим голосом. - Просто устал. Он и его друг Курган весь день охотились.
     - А, охота! - прогудел Киннний Морка, ни разу не посмотрев на нее и не обратившись к ней. - Ты счастливчик, Аннон. А я, увы, застрял в убогой волшебной стройке, где столько света, воздуха и открытого пространства, что приходится еще больше работать, чтобы обеспечить требуемый уровень безопасности.
     Уголком глаза он посматривал на Джийан, надеясь, что его плохо замаскированные колкости попали в точку. Аннон знал, что она не доставит ему этого удовольствия, и, к собственному удивлению, гордился ею.
     - Я мечтаю об охоте! - гудел Киннний Морка. - Ты меня понимаешь, а? - Он похлопал Аннона по спине, отчего тот поморщился. Киннний Морка был чудовищно огромен, даже по в'орннским меркам. Джийан не была маленькой женщиной, и однако ее макушка едва доставала до груди строй-генерала. Хотя груди, конечно, видно не было. Она и все остальное было заключено в тонкой работы доспехи, украшенные грозными изображениями Энлиля. - Как-нибудь я сам возьму тебя на охоту - в горы Дьенн Марр, и, если повезет, мы добудем первиллона!
     - Благодарю вас, строй-генерал.
     - Пустяки, маленький регент! - Он с силой хлопнул Аннона по плечу огромной рукой, и юноша прикусил губу, чтобы удержаться от крика. - А теперь, думаю, вам двоим лучше идти. Регент ждет.
     - Ты бы действительно поехал со строй-генералом на охоту? - спросила Джийан, когда они поднимались по Большой лестнице на второй этаж.
     - Охотиться на первиллона? Конечно!
     - Первиллоны - отвратительные, непредсказуемые звери, - Джийан покачала головой. - Не думаю, чтобы отец позволил тебе охотиться на такое опасное животное.
     - Я уже прошел Каналообразование, - резко ответил Аннон. - Я, знаешь ли, не ребенок.
     Она улыбнулась и, положив теплую руку ему на спину, провела его через секретный проем в стене: так можно было попасть в жилые помещения, минуя Большой Зал Приемов. Они оказались на другом балконе, поуже, но таком же светлом. Благодаря огромной стеклянной крыше стены были залиты ярким вечерним светом. Только когда дверь в комнаты отца осталась позади, Аннон спросил, куда они идут.
     - Думаешь, я отведу тебя к Элевсину, всего залитого кровью?
     - Не преувеличивай. Я говорил тебе, что рана ерундовая.
     - И всерьез ожидал, что я поверю тебе? - Но она явно была рада, что он снова перешел на кундалианский.
     Через наполовину скрытую в тени дверь на дальнем конце балкона она провела его в покои, которые Элевсин отвел Джийан. Здесь все было как до вторжения в'орннов. Аннон чувствовал слабый запах благовоний: апельсина и чернобыльника. Она осторожно сняла с него куртку и прилипшую к ране блузу. Аннон знал, что Джийан каким-то образом выпросила у его отца разрешение завести сад и тайно растит там душистые травы и странные, уродливые грибы. Он еще больше рассердился на Джийан из-за этой привилегии, какую никому из кундалиан не следовало бы предоставлять, - отчасти чтобы не думать об испуге в ее глазах, когда она увидела засохшую индиговую кровь и свежую лазурную, сочащуюся из раны.
     - И это ты называешь ерундой?
     Не говоря ни слова, она усадила его в странного вида кресло из гнутого дерева, в котором он оказался в полулежачем положении.
     Побледневшая Джийан осторожно размотала промокший от крови жгут, который Курган сделал из своей блузы.
     - О Богиня Небес, что ты с собой сделал? - Ее нежные пальцы осторожно исследовали раны. Аннон закусил губу. - Ты дрался? Курган тоже ранен?
     Аннон отвернулся и ничего не сказал. Она наклонилась ближе.
     - В ране что-то застряло, глубоко. Бок потемнел и весь распух. По-моему, началось заражение.
     - Так почини его своим колдовством, - приказал юноша, сердитый из-за того, что она узнала о ране.
     Минуту Джийан стояла, подбоченившись, и смотрела на него. Потом подошла к огромному деревянному шкафу, украшенному замысловатыми кундалианскими узорами, и рылась внутри, пока не нашла то, что искала. Вытащив кожаный мешок, она вывалила содержимое на пол.
     - Богиня свидетельница, что бы ни произошло, я и не подозревала о неладном.
     - О да, - сказал Аннон, уставившись на сводчатый потолок, - ты же всезнающая и премудрая.
     Джийан знала, что в таком настроении с ним лучше не спорить. Она вытащила ступку и пестик, пакеты с корнями и лозами, незнакомыми ему сушеными цветами и плодами. Несмотря на возмущение, его восхищало, как уверенно и искусно она ломает, шинкует, наливает, насыпает, отмеривает ингредиенты в ступку. Ему хотелось спросить, что каждый ингредиент означает и почему она их использует, но пелена гнева покрыла сердца словно льдом. Ощущение было таким знакомым и успокаивающим, что он не нарушил бы его, даже если бы от этого почувствовал себя лучше.
     Джийан начала толочь содержимое ступки пестиком, потом остановилась.
     - Мне нужна свежая иноксия дурманная. Надо сбегать в сад. Я быстро. - Она произнесла заклятие исцеления. - До моего возвращения не двигайся, дыши глубоко и медленно.
     Оставшись один, юноша продолжал разглядывать потолок, пытаясь понять, почему вообще сердится на нее. Возможно, Джийан чересчур носится с ним, но, в конце концов, это поручение отца. А что до раны, то, откровенно говоря, было очень больно. И хорошо бы, если бы перестало болеть. Решив быть любезнее, когда она вернется, Аннон неловко пошевелился и тихонько застонал.
     Внезапно он напрягся и обвел взглядом комнату. Чем это пахнет? Он принюхался... корень горечавки! Острый корень горечавки! Откуда этот запах? Неужели Джийан готовит еще одно варево в другой комнате? Нет, запах доносился с балкона.
     Медленно, неловко он выбрался из кресла. Тихо прошел по комнате и выглянул на узкий балкон. Повертел головой. Никого. С другой стороны, запах корня горечавки стал сильнее.
     Аннон огляделся. Гранатовые лучи света заходящего солнца проникали через нижнюю четверть стеклянной крыши. Они висели в воздухе, как гобелены, сверкая на перилах из аммонового дерева, окрашивая ковровую дорожку на полу и стены.
     Охваченный любопытством Аннон прошел до конца балкона. Солнечный луч высветил узкую полоску металла, которой он прежде не замечал. Здесь стена не была плоской; металлическая полоска выступала примерно на пару миллиметров. Аннон ухватился за нее и потянул, чуть не сорвав ноготь, когда пальцы соскользнули с гладкой поверхности. Аннон взялся поудобнее, надавил - и почувствовал, что полоска движется. Клин стены тихо повернулся. Открылась тайная дверь вроде той, через которую они с Джийан обычно проходили в жилое крыло дворца. Только об этой двери он не знал. Посасывая надорванный ноготь, Аннон засунул голову в щель. Бархатная тьма скрывала все, но запах корня горечавки усилился до тошноты. Юноша глубоко вдохнул более свежего воздуха на балконе и шагнул в темноту.
     Он вытянул руки и нащупал что-то твердое: стены. На этом основании Аннон сделал вывод, что находится в узком коридоре. Осторожно двинулся вперед, все равно споткнулся на первых трех ступеньках, и только изо всех сил вцепившись в тонкие, холодные металлические перила, сумел не свалиться в бездну. Лестница оказалась спиральной, как раковина муодда. Черный как смоль воздух был зябким, едким, как кремний, и попахивал корнем горечавки.
     Аннон спускался, пока не достиг маленькой треугольной площадки. Отсюда вниз уходили три лестницы - в трех направлениях. Он присел на корточки, начал шарить. Ступеньки были равной ширины и ничем не отличались друг от друга. Поскольку было непонятно, какая куда ведет, Аннон выбрал правую. Почувствовав запах корня горечавки, он поздравил себя с удачей - и вдруг застыл на месте.
     Он ощутил что-то, хотя не мог бы сказать, что именно. Кожу на интимных местах предупреждающе покалывало.
     Странная пульсация возникла где-то внутри. Недалеко внизу что-то ждало - что-то темное, огромное, вибрирующее. Пугающее. Юноша стоял очень тихо, сердца в груди колотились.
     Аннону вдруг стало совершенно ясно, что идти дальше нельзя. Ощущение опасности захлестывало с головой. Он попятился и чуть не вскрикнул, когда ногой задел верхнюю ступеньку. Прикусил губу. Странная пульсация вернулась, стала сильнее, гораздо быстрее его собственного двойного пульса. Теперь ее очаг располагался под ребрами - в том самом месте, где застрял коготь гэрорела. Казалось, будто коготь объят огнем.
     Аннон двинулся вверх по лестнице, осторожно поднимая ноги и нащупывая следующую ступеньку. Все время он отчаянно пытался разглядеть хоть что-то за тяжелой завесой тьмы.
     Добравшись до маленькой площадки, он задыхался, обливался потом, зато яростная пульсация раны - или, точнее, застрявшего когтя гэрорела - как ни странно уменьшилась. Не задумываясь, не медля ни секунды, юноша помчался вниз по центральной лестнице. Впереди вроде бы возникло какое-то сероватое пятно. Может, свет, а может, иллюзия света.
     Наверное, именно из-за спешки Аннон пропустил последнюю ступеньку и полетел вниз, попытался ухватиться за перила - которых там не было - и покатился по спиральному желобу. Он пытался кричать, но звуки застряли в горле, как млечная крапива. Серое пятно постепенно росло, пока не заполнило желоб слепящим светом. Внезапно Аннона словно выплюнуло из желоба. Он пролетел, пожалуй, метра три и приземлился на сырой и заплесневелый каменный пол.
     Юноша сел, потирая синяки, и огляделся. Его окружала пещера, похоже, вырубленная в каменном фундаменте дворца. На грубых каменных стенах через равные промежутки были укреплены красивые металлические подставки для смоляных факелов. В нескольких еще торчали остатки таких факелов, хотя ни один не горел. Свет шел откуда-то сверху. Аннон вытянул шею и увидел огромное око - круглое окно в виде глаза из необычного хрусталя, сделанное, как рассказывала Джийан, вечность назад для каких-то колдовских надобностей.
     Он с трудом встал. Прямо перед ним находилась исполинская дверь, таких дверей ему еще видеть не приходилось. Во-первых, она явно была сделана из камня. Во-вторых, совершенно круглая. На круглом же медальоне в центре в окружении завитков был вырезан дракон - совсем как наверху, с которым он привык играть. Аннон помнил, как совал руку в вырезанную пасть. Этот дракон свернулся в кольцо, голова смотрела вперед, пасть открыта. Пугающее и одновременно прекрасное существо словно притягивало его. Юноша протянул руки, ощупывая камень, различая замысловатые узоры покрывающих его рун. Хорошо бы Джийан была здесь и перевела... Это походило на колдовские символы вроде тех, из ее переплетенной в шкуру кора книги, которую Аннон время от времени листал. Толку от этого не было никакого: он не мог угадать значения ни единой руны, поскольку они были не кундалианские. И все же он постоянно возвращался к книге, заглядывая в нее украдкой всякий раз, когда был уверен, что его не заметят. И сейчас он водил пальцами по вырезанным в камне строчкам, как слепой, обучающийся чтению.
     Неожиданно круглая дверь откатилась в прежде незаметную нишу. Это произошло так быстро, так тихо, что у него не было времени среагировать. Свет ока не проникал за дверь. Казалось, тьма за ней была как-то связана с водой, в воздухе клубился густой пар, пахнущий морем. Внутри что-то двигалось: что-то огромное, чудовищное. Под ребрами, где засел коготь, снова запульсировало, однако совсем не так, как на лестнице. В тот миг, когда началась пульсация, угол света, проникающего через око, изменился, и жемчужный луч упал на дверной проем. Аннону показалось, будто его ударило по затылку что-то жаркое. Потом луч осветил то, что возникло прямо в дверном отверстии.
     Аннон мельком заметил пол, усыпанный костями, черепами, клочьями кундалианской одежды. Затем увидел это существо. Оно было столь чуждым, что разум едва мог справиться с увиденным: вроде бы шестиногое, с длинным суживающимся черепом, как у рептилии, рогами, кружащимися, как смерчи, огромным волнообразным, зеленым, как море, телом, длинными светло-красными когтями и мерцающими жемчужными зубами, выступающими за пределы силуэта головы. Мощные верхние конечности крепились вверху к треугольной, как парус, перепонке в тонких прожилках, бурлящей, мерцающей, как морская пена. Длинный хвост хлестал по бокам, будто прибой о скалистый берег.
     Все это мелькнуло перед ним за долю секунды. Через мгновение одна из верхних конечностей протянулась, обхватила юношу за талию и быстро втянула через порог во внутреннюю пещеру. Дверь тут же закрылась, и все поглотила тьма. Аннон потерял сознание.

5

Звездный свет, яркий свет

     - Хороший кундалианин - это мертвый кундалианин. - Провозгласив максиму, определяющую его основную философию, прим-агент Стогггул пригласил кхагггуна в кабинет. Хотя контора размещалась в здании кундалианской постройки, обстановка была полностью в'орннской. Немногие оставшиеся окна загораживали темно-коричневые пластины из кремниевого кристалла с оптоволоконными кабелями, пропущенными через стекла.
     Пространство через равные промежутки освещалось каплевидными атомными лампами, проливающим холодный голубоватый свет. Геометрические кресла, столы, ковры, ящики были расположены под прямым углом друг к другу. Во всем царила строгая и непоколебимая симметрия: всех предметов было по два, так что половина каждой комнаты казалась зеркальным отражением другой половины. Корешки кремниевых пластин, содержащих книги, схемы, бухгалтерские счета, а также пьесы, исторические и философские тексты, были выровнены, как по линейке. И еще одно: нигде не было безделушек, редких вещиц, сувениров, голографических изображений и тому подобного - ничего, что говорило бы посетителю о личной жизни хозяина кабинета. Казалось, социальное положение было сутью и состоянием Веннна Стогггула.
     Кхагггун замер, как часовой, на островке тени между атомными лампами.
     Стогггул оторвался от голографической карты Кундалы, висевшей в воздухе над массивным столом из меди и хроностали. Синие, зеленые, янтарные, черные пятна изображали континенты, океаны, горы, реки, леса, болота, пустыни, города.
     - Глав-майор... - он раздраженно щелкнул пальцами, - как вас там?
     - Фраун, прим-агент, - сказал хааар-кэут, проверявший Джийан всего несколько часов назад.
     - Ах да, Фраун. - В голосе Стогггула сквозило отвращение к этому имени. - Ты чувствуешь страх в моем присутствии?
     - Нет, прим-агент.
     - Тогда подойди. - Стогггул поманил указательным пальцем. - Несмотря на слухи, я не кусаюсь. Почти. - Он засмеялся.
     Фраун облизнул губы и вошел в кабинет. Стогггул махнул рукой, и голографическая карта Кундалы растаяла, сменившись другой.
     - Ты знаешь, что это, Фраун?
     - Да, прим-агент. Это архитектурные планы дворца регента.
     Рукав черного с красной отделкой церемониального одеяния Стогггула задрался, показав платиновый окумммон.
     - Прекрасно. - Прим-агент был в'орнном крупного сложения, с массивным лобным гребнем, придающим ему задумчивый и грозный вид даже когда он смеялся, что, признаться, бывало нечасто. Сын унаследовал от него темные глаза и почти чрезмерную напряженность, но Стогггул излучал силу такую же пугающую, как звезд-адмирал кхагггунов. У него была манера устремлять на собеседника пристальный взгляд, словно тот находился под микроскопом. Так он определял, кого можно запугать, а перед кем надо заискивать. Глав-майор Фраун определенно относился к первой категории.
     Стогггул перевел взгляд с голограммы на глав-майора.
     - Скажи-ка, Фраун, ты ничего не забыл рассказать мне об обороне дворца?
     Фраун с озабоченным видом медленно обошел план, чтобы разглядеть его со всех сторон. Наконец он рискнул:
     - Вряд ли я могу что-то еще добавить... Стогггул поднял квадратную ладонь.
     - Подумай еще, глав-майор. Наказывают не за забывчивость - только за сознательное неповиновение.
     Фраун с трудом сглотнул.
     - Ну, есть одна мелочь, хотя на плане ее не отразишь. Я слышал од