окачал перед ними двумя парами голоногов.
     - Если бы применил, ему не пришлось бы полагаться на удачу!
     - Удача не имеет никакого отношения к стрельбе из лука, - сказала Джийан. - Все дело в искусстве.
     Курган презрительно рассмеялся.
     - Как будто мне стоит слушать тебя!
     - Не повредило бы, - спокойно заметила Джийан. Курган склонил голову набок. На его лице появилась самодовольная ухмылка.
     - Следуя этой логике, стоит послушать и что болтает раскачивающийся на ветке трехпалый ленивец.
     - В голове ленивца хранятся тайны, каких ты и представить не можешь.
     - О да! - Курган открыто рассмеялся. - Например, как болят от испражнений интимные места!
     Он повернулся, пошел к буфетной и там присел на толстую деревянную шинковальную колоду. Аннон не сводил глаз с лица Джийан, боясь увидеть то же выражение, что и на лице девушки в ручье.
     Но Джийан была отважна, как настоящий в'орнн. Она носила длинное, до полу, красно-коричневое - цвета регента - платье, как и все женщины в хингатта лииина до мори. Одежда тускугггунов различалась цветами. Талию стягивал кушак из полуночно-черного шелка, еще одна полоска такого же шелка не давала падать на лицо густым медного цвета волосам. Джийан ходила с непокрытой головой - в отличие от в'орннских женщин, которым полагалось носить традиционный сифэйн, что-то вроде тяжелого капюшона. Все воспринимали это вызывающее поведение как проявление дикости. Порядочные тускугггуны никогда не разгуливают на людях с обнаженными головами. Такого рода эротический стимул лучше оставлять для спальни... или для лооорм - тускугггун, профессия которых - продавать свои тела в'орннским мужчинам всех каст. Не менее возмущало всех и платье без рукавов, оставляющее руки открытыми. Проведя среди в'орннов столько лет, Джийан по-прежнему вызывала по меньшей мере жгучее любопытство. Даже здесь, в хингатта лииина до мори, тускугггун смотрели на нее со странной смесью презрения и зависти.
     - Ты бы продолжал смеяться, если бы я превзошла тебя в стрельбе? - сказала она в спину Кургану.
     Тут уж все тускугггун оторвались от рисования, проектирования, сочинения, ковки и прочих ежедневных обязанностей, связанных с детьми. Как и во всех построенных кундалианами строениях, в'орнны переделали прекрасное асимметричное пространство с центральным атриумом, открытым всем стихиям, в утилитарные каморки, в данном случае - чтобы восемь женщин, составлявшие хингатту, могли работать и жить со своими детьми. Там, где некогда росли сады, выросли многочисленные каморки, алтари Миины разломали, а сводящую с ума, похожую на лабиринт планировку сменил математически точный стиль. Как и во всех аспектах жизни в'орннского общества, размеры каморок диктовались иерархической моделью, связанной со сложной формулой, увязывающей искусство, старшинство и родство.
     Как воспитательница единственного сына регента Джийан жила в самой большой из этих комнатушек. Это раздражало бы остальных тускугггун, даже не будь она кундалианкой. Самое забавное, что Джийан вовсе не стремилась владеть помещением побольше и охотно бы поменяла его на другое, если бы в'орннское общество допускало такое нарушение.
     Теперь же тускугггун встали как одна и собрались в центральном атриуме. Если кундалианка и сознавала их испытующие взгляды, то ничем не выдала этого. Она не сводила пристального взгляда с открытой двери буфетной.
     Курган появился довольно скоро - шел медленно, напустив на себя безразличие, и только Аннон разглядел, что оно напускное. Курган любил быть в центре внимания, это значило для него не меньше выгодной сделки. Сила прибывала в нем, как солнце в полдень.
     - И как бы ты это доказала?
     - Я бы предложила состязание в стрельбе.
     - А, состязание? - Черные глаза Кургана блеснули хитро, как у снежной рыси. - Обожаю состязания.
     - Неудивительно, - безразлично сказала Джийан. - Ни один в'орнн не может устоять перед такой возможностью.
     - В этом ты эксперт. - Он подошел туда, где она прислонила лук к известняковой стене, и взвесил его в руке. Ухмыльнулся, теперь уверенный в себе. - От имени в'орннов я принимаю вызов. - Юноша подошел к Аннону и протянул другу кундалианский лук. - Я воспользуюсь окумммоном, а твой маленький хозяин - этим низшим...
     Слова замерли у него на устах, когда Джийан взяла лук сама.
     - Ты будешь состязаться со мной.
     - С тобой? Это просто несерьезно.
     - Я говорю совершенно серьезно. Ты воспользуешься в'орннским звеном, а я - этим! - Она подняла лук над головой.
     - Ты смеешься надо мной, рабыня! Я отказываюсь от этого фарса!
     - Невозможно. Ты принял вызов перед всей хингаттой. - Джийан махнула рукой.
     - Ноя...
     - Она права, Курган, - сказал Аннон. - Ты принял вызов.
     ?Предатель!? - подумал Курган. Почему Аннон встал на сторону кундалианской рабыни? Неужели он испытывает какие-то чувства к низшему существу только потому, что она выкормила, вырастила его, заботилась о его нуждах? Ведь таково предназначение тускугггун. Да и кто слушает прислугу?! Возможно, Аннон сказал так просто из озорства, чтобы унизить его. В любом случае, понял Курган, от Аннона помощи ждать не приходится. Он обвел взглядом лица собравшихся. Было ясно, что ни одна из тускугггун, даже его мать, не станет протестовать. ?Чего еще ожидать от женщин?, - мелькнула горькая мысль. Они не будут возражать Джийан напрямую, но у нее за спиной... ох какие они специалисты разбирать ее по косточкам!.. Потом ему пришла еще одна мысль: что, если они, как и он, боятся кундалианской колдуньи? Его охватил гнев. Бояться? Кундалианки? Позор! Он - старший сын Веннна Стогггула, прим-агента баскиров! Он примет вызов любого инопланетного колдовства и растопчет его в пыль! У него есть окумммон. Он связан с гэргонами!
     - Это правда, я принял вызов, - сказал Курган, уставившись на Джийан. - Договорились.
     - Договорились, договорились, - разом забормотали тускугггун и все их отпрыски. - Чем бы оно ни закончилось.
     ?Идиоты!? - подумал Курган, хватая стержни.
     - На улице, - бросил он, надеясь, что это прозвучало как приказ.
     - Где пожелаешь, - ответила Джийан. Она собиралась повесить на спину полный стрел колчан, когда Курган схватил ее за руку.
     - Минутку.
     Он вытащил из колчана стрелы и осмотрел их; будь его соперница в'орнном, это оскорбление породило бы десятилетия кровавой вражды. Да, конечно, она любовница регента и ей дарованы кое-какие права выше других кундалиан, но она - это она, несомненно, слишком отсталая, чтобы обладать в'орннским изысканным чувством чести и бесчестья. Разве животное заботится о том, где гадит? Конечно, нет. Да цивилизованный человек и не ожидает этого.
     Архитектура города поражала воображение. Под безоблачным лазурным небом аккуратные ряды двухэтажных зданий из розово-голубого известняка выстроились вдоль мощеных улиц, расходящихся от центральной площади, подобно спицам колеса или солнечным лучам. В центре этого открытого пространства стоял дворец регента: бронзово-золотые шпили, покрытые красной эмалью минареты, резные колонны цвета корицы - сооружение, на вкус в'орннов, в общем, слишком уж изысканное и хрупкое. Широкий проспект, аккуратно разрезающий восьмиугольную площадь пополам, вел строго на юг к Гавани с многокилометровой Набережной, где река Чуун, огибающая город с запада, впадала в море Крови. В Гавани, районе, известном буйными нравами, можно было найти все, даже единственную на северном континенте колонию саракконов - дикого племени пиратов, обитающего на южном континенте Кундалы. В'орнны давным-давно сочли их незначительными, а их земли, лишенные природных ресурсов, - не стоящими оккупации. Кроме того, наличие зон радиации делало их непригодными даже для закаленнейших кхагггунов. В'орнны терпели присутствие саракконов, даже торговали с ними при случае, ибо гэргоны проявляли интерес к тканям их производства.
     Сто один год назад, когда в'орнны появились на Кундале, Аксис Тэр не окружали стены, не было ни валов, ни башен, откуда часовые могли бы наблюдать за наступающим врагом. В зависимости от района города можно было видеть сэсаловый лес на востоке или Большое Фосфорное болото на западе, на севере - берущую начало в горах Дьенн Марр реку Чуун, а на юге - море Крови.
     - Такой открытый! - содрогались в'орнны, заняв город. - Такой уязвимый для нападений! - Немыслимо жить в таком неукрепленном месте. И тысячи кундалиан трудились целый год, строя вокруг города в'орннскую стену. Стена была вырублена из массивных блоков такого же черного базальта, какие кундалиане использовали для постройки Набережной. В'орнны, помешанные на безопасности и надежности, загоняли рабочих до изнеможения. Сотни кундалиан погибли - недостойный и зловещий фундамент, - но с точки зрения в'орннов это было еще одно вполне приемлемое средство предупреждения возможного мятежа.
     В'орннская стена была в основании толщиной добрых тринадцать метров, а у вершины суживалась метров до восьми. Она поднималась на двадцать метров над уровнем улицы, превращая город в тюрьму. При западных, северных и восточных воротах, были устроены пропускные пункты. Наблюдение за местными кундалианами осуществлялось через окуууты, подкожные импланты, вживленные в левую ладонь. Каждый окууут был настроен на индивидуальные биоритмы носителя, благодаря чему опознание происходило практически мгновенно.
     Все обитатели хингатта лииина до мори высыпали во двор, выходящий на широкий проспект, который вел прямо ко дворцу регента в тысяче метров к северу. Курган и Джийан стояли друг против друга, остальные встали полукругом вокруг них. Почти сразу же, словно желая опередить соперника, Джийан отсчитала пятьдесят шагов. Наконечником одной из стрел она провела тонкую вертикальную линию на грубой коре сэсала.
     - Вот. - Она повысила голос, чтобы все услышали. - Мишень.
     Пока Курган прилаживал стержень к окумммону, Джийан заметила, что ее голос привлек внимание прохожих. К тому времени, как она вернулась и встала рядом с в'орнном, собралась порядочная толпа. А почему бы нет? Не каждый день кундалианка - и притом любовница регента! - бросает вызов в'орнну.
     Джийан вытянула руку в направлении Кургана.
     - Прошу.
     С почти пренебрежительной усмешкой на лице Курган вытянул руку горизонтально. Разумеется, движение было небрежным; так он мог бы, например, указать дорогу заблудившемуся путнику. Казалось, он едва взглянул на дерево - и стержень вырвался из гнезда, вращаясь на лету. Через мгновение он вонзился прямо в центр линии, проведенной на коре.
     - Идеально! - воскликнул он, и все присутствующие в'орнны разразились аплодисментами. Тогда юноша повернулся к Джийан и сказал с пародией на вежливость: - Теперь ты. Прошу!
     Когда Джийан подняла лук, он добавил:
     - Я с удовольствием прицелился бы за тебя.
     - Не сомневаюсь, - ответила она под хор в'орннского смеха - грубого, хриплого, животного звука, раздражающего тонкий слух кундалиан. - Но я не собираюсь проигрывать.
     Эта реплика вызвала тихое, мелодичное журчание от небольшого количества кундалиан в толпе. Джийан понадобилось мгновение, чтобы уголком глаза рассмотреть их. Она не обманывалась: одобрение не означало любви к ней, любовнице регента. Возможно, они презирали ее чуточку меньше, чем господ-в'орннов. А вполне возможно, они ненавидели ее даже больше, ибо, конечно, считали предательницей.
     Это был ее народ, и однако, глядя на них, грязных и несчастных, она не чувствовала ничего... или почти ничего. Возможно, их приговор ей был справедлив, ибо истина заключалась в том, что она считала в'орннов своими... по крайней мере Элевсина и Аннона. Она не скучала по Каменному Рубежу, родной деревне, - хаотичному лабиринту немощеных улиц, постоянному напряжению из-за набегов в'орннов, ужасу перед их случайными и беспорядочными убийствами и избиениями невинных кундалиан.
     Правду сказать, из-за Дара Джийан чувствовала себя чужой в монастыре Плывущей Белизны, где ее и Бартту учили на рамаханских жриц. Кундалианская жизнь начала разрушаться, а набеги кхагггунов довели запуганную округу до состояния практически полного бессилия. Здесь, в Аксис Тэре, по крайней мере был порядок и всеобъемлющее ощущение цели. Разумеется, это был в'орннский порядок и в'орннская цель. Но регент, Элевсин Ашера, отличался от большинства в'орннов. Он не считал кундалиан низшими существами, рабами, животными, не имеющими души (так смотрели на мир в'орнны, а не кундалиане, которые знали, что каждое животное обладает не только уникальной душой, но и уникальным опытом). Вот почему для него она была возлюбленной, а не просто собственностью, как полагали другие в'орнны. В полном уединении дворца он позволял ей поклоняться Миине, смешивать снадобья и припарки, чтобы лечить и укреплять его и Аннона, заниматься колдовством, к которому у нее был врожденный Дар. И самое главное, он не испытывал ее кундалианское сердце, а скорее старался понять его. У них были свои секреты, за которые, достигни хоть один враждебного или ревнивого слуха, Элевсина наверняка осудили бы даже гэргоны.
     Вот почему он сосредоточился на За Хара-ате, великом эксперименте, не побоявшись враждебности Веннна Стогггула и множества других в'орннов из Великих и Малых каст ради строительства первого города, где в'орнны и кундалиане свободно торговали бы, обменивались информацией, учились бы друг у друга.
     Джийан очнулась от задумчивости, осознав, что все взгляды сосредоточены на ней. И какая собралась толпа!.. Она вытащила из колчана стрелу, провела кончиками пальцев по гладкому длинному древку, положила на лук.
     - Не знаю, чего ты суетишься, - сказал Курган. - Чтобы выиграть, тебе надо расколоть мой стержень. Твоя стрела не сможет повредить в'орннский сплав. Признай поражение.
     Джийан снисходительно улыбнулась, прицелилась в дерево и до предела натянула тетиву. Толпа притихла. Затем подняла лук, пока стрела не оказалась нацелена вертикально вверх, и выстрелила.
     - Ты рехнулась? - воскликнул Курган, когда стрела унеслась в небо. Он повернулся к ожидающей толпе. - Несчастная безумна, друзья мои. Вы видели своими глазами. Целиком и полностью безумна.
     Стрела пролетела по дуге и устремилась вниз. Ей показалось странным, почти комическим дружное движение длинных безволосых черепов в'орннов, следящих за полетом. С тихим музыкальным звоном стрела вонзилась в землю у корней дерева.
     - Ага! Ничего другого и не следовало ожидать от хилого кундалианского оружия! - воскликнул Курган, уже начавший победный марш к сэсалу.
     - Не трогай стрелу, - раздался за спиной голос Джийан, но Курган, подбадриваемый толпой и своим триумфом, не обратил внимания. Дойдя до дерева, он схватил стрелу, чтобы вытащить ее из земли, и тут же выпустил, вскрикнув так, что зрители дружно ахнули.
     - Ой-ой! Горячо! - Курган замахал покрасневшей рукой в воздухе. - Эта штука жжется!
     Действительно, возле оперенного конца стрелы началось какое-то движение. Стрелу окружила дымка - такая появляется в знойные дни, когда воздух кажется плотным и покрывается жаркой рябью. Неужели оперение таяло? Нет, перья согнулись и на глазах завороженных зрителей превратились в лозу - темно-темно-зеленую, почти черную. Лоза быстро пустила побеги, которые буквально нащупали ствол сэсала и обвили его. На побегах появились зазубренные листья странной формы, каких никто - ни кундалиане, ни в'орнны - до сей поры не видел. В два счета побеги добрались до царапины, которую Джийан сделала на коре. Словно обладая собственным разумом, они оплели в'орннский стержень. На счет ?три? стержень исчез из виду.
     - Что это? - Курган упер руки в боки. - Что тут происходит?
     Джийан, сияя легкой улыбкой, потянула за темно-зеленую плеть. Лоза обернулась вокруг тонкого запястья... рассыпалась в серебристую пыль и исчезла - так же быстро, как появилась. Ошеломленная толпа придвинулась, бормотание перешло в недоверчивый ропот. Металлического стержня не было.
     Джийан выдернула стрелу из земли и хотела убрать в колчан, но Курган выхватил у нее деревянный стержень. Он потрепал оперение, провел пальцами по древку, по металлическому наконечнику... присмотрелся внимательнее... да, именно такой формы были листья лозы.
     - Это что, колдовство? - пробормотал он.
     - Да, колдовство. - Джийан завладела стрелой. - Кундалианское колдовство. - Пронзительный взгляд синих глаз был устремлен на Кургана. - Темное колдовство... Могущественное колдовство. Состязание закончено. Я победила.
     - Победила? Победила? - взвыл Курган. - Как ты могла победить? Мой стержень вонзился в дерево, в самую середину. А твоя стрела даже не...
     - Моя стрела вот. - Джийан подняла ее над головой, чтобы все видели. - А где твой стержень, Курган?
     - Ты знаешь, где мой стержень! - Взбешенный Курган подскочил к дереву. - Если тебе нужны доказательства, я покажу! Вот где мой стержень... - Он умолк и растерянно провел руками по коре. - Где он? Где след?!
     - Какой след? - спросила Джийан с вкрадчивой улыбкой, ибо на дереве не осталось никаких следов. Если не считать вертикальной черты, которую Джийан провела на коре, дерево было точно таким, как до состязания.

3

Чудеса, тайны и ложь

     - Входите, Морка, - воскликнул Элевсин Ашера. - Сегодня нам есть что праздновать.
     - Регент? - произнес Киннний Морка - высокий, массивный в'орнн с глубоким шрамом на левой стороне сияющего черепа. Четыре золотых солнца на пурпурной кремниево-полимерной форме выдавали в нем командующего хааар-кэутов - кхагггунов, отобранных Элевсином, обученных самим Моркой и подчиненных лично регенту.
     Дела на сегодня были закончены, и двое в'орннов оказались одни в Большом Зале Приемов во дворце регента. В'орннам это асимметричное пространство (по форме - грубый овал) казалось тревожащим. Этажом выше по периметру зала шла галерея с гипсовым потолком, поддерживаемым алебастровыми колоннами. Центр зала, однако, был открыт всем стихиям. Сейчас вечерние огни освещали три отполированных деревянных столба, установленных в форме равностороннего треугольника со стороной три метра.
     Элевсин расхаживал по этому треугольнику под взглядом безмолвного командира хааар-кэутов. Регент часто так делал, тщетно пытаясь понять замысел строителей. Какой смысл они вкладывали в эту фигуру: религиозный, духовный, утилитарный? Даже рамаханы, которых он расспрашивал, даже те, кого допрашивал Киннний Морка в подземельях дворца, не могли ничего объяснить. Насколько стары эти столбы? Могут ли они быть старше дворца?
     - Строй-генерал, есть какие-нибудь соображения, для чего кундалиане использовали эти столбы?
     Киннний Морка пожал плечами.
     - Подозреваю, что они были частью какого-то оружия.
     - Слова истинного кхагггуна. - Элевсин поджал губы. - Если так, то почему же его не использовали против нас? - Он покачал головой. - Нет, гэргоны уверены, что столбы не имеют никакого отношения к оружию. Что же это тогда? Украшение? Часть храма Миины? Мы провели на Кундале сто один год и по-прежнему не знаем. - Он склонил голову набок. - Вам это не кажется странным?
     - Честно говоря, регент, я думаю о кундалианах, только когда убиваю их.
     Элевсин кивнул, словно и не ожидал другого ответа.
     - Однако это очень важно. Строй-генерал помолчал.
     - Что важно, регент?
     - Не имеет значения, сколько нам уже известно, - всегда есть что-то неизвестное. - Элевсин быстро вышел из треугольника, жестом пригласив Морку следовать за собой. Они прошли через открытые двери в личную приемную регента.
     Элевсин не мог больше удерживаться от удовлетворенной улыбки.
     - Да вот, например, сегодня. Я только что получил сообщение из За Хара-ата. Они подписали последний контракт!
     - Контракты, - усмехнулся Морка. - Вам следовало бы позволить мне взять крыло кхагггунов и разобраться с коррушскими племенами так же, как мы разобрались с местными кундалианами. - Коррушем аборигены называли Великую Северную равнину к северо-востоку от Аксис Тэра. К северу от нее находился Большой Разлом в гор