ироге голоногами на куски и подал сначала Оуррросу, потом Стогггулу. Телохранитель от предложенной еды отказался.
     - Не обижайтесь, регент, - сказал Оурррос. - На работе он не ест и не пьет.
     - Тогда ему не повезло, - сказал Стоптул, бросив взгляд на слугу. Мальчик забрал еду и поставил на боковой стол позади телохранителя. И замер там - неподвижный и немой, как статуи, украшающие комнату.
     - Как вам коррушская еда? - спросил регент, зачерпывая еще мяса, потом съел большой кусок пирога.
     - Оба блюда восхитительны, - ответил Оурррос. - По-моему, я никогда не пробовал ничего подобного. Пирог с голоногами особенно вкусен.
     - Полагаю, нам лучше привыкать к этой еде. Что скажете?
     Бак Оурррос понимал, что имеет в виду Стогггул. На миг задумался, прежде чем ответить. Он, конечно, мог промолчать или перевести разговор на другую тему, но желание увидеть реакцию регента победило.
     - Хотя, согласно моему распоряжению, вы и прекратили строительство, - продолжал Веннн Стогггул, - надо обсудить массу деталей по использованию рабочей силы и кредитованию. Консорциум Гутттинов не выполняет обязательств по выплатам. - Он вытер губы. - Насколько я понимаю, они должны теперь выйти из программы. Консорциум СаТррэнов способен привлечь дополнительный капитал, а вот вы, боюсь, нет. - Он улыбнулся. - Сорннн СаТррэн сообщил мне, что не намерен наращивать вложения капитала. Вот здесь и вступает Консорциум Стогггулов. Мы желаем и можем предоставить необходимую сумму в обмен на статус первого партнера.
     - Мне также сообщили о прискорбном решении Сорннна СаТррэна, - с улыбкой произнес Бак Оурррос. - Я договорился со своим банком о ссуде, которая покроет требуемую сумму. Вынужден вас разочаровать, регент. Бизнес есть бизнес.
     - Я вижу, вы съели пирог с голоногами. - Стогггул сделал знак слуге. - Хотите еще кусочек?
     - Пожалуй, хо...
     Лицо Бака Оуррроса внезапно побелело. Телохранитель рванулся было к хозяину, однако мальчик, стоявший у него за спиной, нанес удар ножом для мяса. Острие пронзило тыльную сторону руки телохранителя, приколов ее к столу. Пока он старался вытащить клинок, мальчик схватил его за голову и быстрым умелым движением свернул шею. Потом отступил, и телохранитель упал.
     Тем временем Бак Оурррос, вцепившись себе в горло, умирал от яда, которым Стогггул собственными руками посыпал пирог с голоногами. Эту смесь колдовских трав Малистра хитростью заставила его попробовать в их первую встречу, обеспечив ему иммунитет.
     С любопытством и удовольствием наблюдая за предсмертной агонией Бака Оуррроса, Стогггул сказал:
     - К сожалению, ты всегда считал себя умнее меня. Бак Оурррос, глаза которого почти вылезли из орбит, хрипел, как умирающий лорг, когда в комнату вошел крыл-генерал Неффф.
     - Все в порядке, регент? - спросил он, оглядев комнату.
     - В полном, - ответил Стогггул. - Похоже, что-то вызвало у Бака Оуррроса аллергическую реакцию.
     Неффф подошел к столу.
     - В'орнну с аллергией следовало бы внимательнее относиться к еде. - Он отступил, когда рот Оуррроса широко открылся, и на пирог с голоногами хлынула кровь. - Надо сжечь все это, не так ли? - Он сделал знак мальчику - одному из отборных хааар-кэутских убийц, - тот быстро взял блюдо с пирогом и куда-то унес.
     - Теперь начинается самое забавное, - сказал Неффф, закидывая Бака Оуррроса на плечо.
     - Жаль, - вздохнул Стогггул, вытирая жир с подбородка. - При других обстоятельствах он, наверное, был бы хорошим партнером, честным и трудолюбивым. Увы, поскольку я сильно задел его, он убил бы меня при первой же возможности.
     На следующий день, когда регент Стогггул пришел со встречи с Сорннном СаТррэном, закрепившей контроль Стогггула над программой строительства За Хара-ата, великолепная ньеобская молитвенная ваза вернулась на подставку. На дне вазы лежал десятисантиметровый слой серого пепла, придававший ей - по крайней мере по мнению регента Стогггула - дополнительное очарование.

***

     Теперь каждую ночь Курган и Курион делали ставки на калллистоте, а потом заваливались в ?Кровавый прилив?. Юношу все время знакомили с какими-то саракконами. Оказаться даже на периферии саракконских дел было волнующим достижением. ?Несомненно, - думал Курган, - я достиг того, что не удалось ни одному другому в'орнну?. Он пил с охрипшими моряками, слушал их байки о море, учился похабным песням, и ему от души хлопали, когда он изо всех сил старался петь с ними на их языке. Саракконам очень нравилось, что юноша осмелился выйти на десятую схватку с действующим чемпионом. Еще больше им, казалось, нравилось, что его избили до бесчувствия. Как-то ночью Курган спросил Куриона об этой странности.
     - Все просто, - ответил сараккон. - Наш народ высоко ценит смелость перед лицом великих невзгод. То, что все наши мифические герои погибли, не выдержав испытаний, не имеет значения. Их идеализм остался незапятнан соблазнами или пороками. Они дороги нашим сердцам, их стойкая отвага освещает нам путь. Мы следуем проложенной ими тропой, потому что не можем сделать меньшего.
     Кургана, для которого главным было стать победителем, поразило, что саракконы считают его героем просто потому, что он решился на бой. Победил он или проиграл, к делу не относилось. Он бы небрежно отмахнулся от этой философии, если бы не чувствовал, что Старый В'орнн по-своему старался заставить его понять то же самое.
     Поэтому он пил, пел и слушал все с большим удовольствием. И курил лаагу, свободно ходившую среди его новых друзей-саракконов. Все это время он наблюдал за хозяйкой ?Кровавого прилива? - стройной, полногрудой и очень деловой тускугггун. Похоже, даже самые буйные саракконы никогда не доставляли ей беспокойства, она лично знала всех в'орннов, часто посещающих ее заведение. Уж коли на то пошло, проявилась и еще одна аномалия. В ?Кровавом приливе? не существовало каст - совершенно нехарактерно для в'орннов. Было бы легко объяснить это близостью калллистота или присутствием саракконов, презиравших кастовые общества. Но к концу недели Курган был совершенно уверен, что открытость ?Кровавого прилива? идет от самой хозяйки. Звали ее, как сообщил Курион, Рада. В своем заведении - хотите верьте, хотите нет - она была регентом. Молодая тускугггун не пасовала ни перед кем - и добивалась своего. Неудивительно, что кастовая система здесь не работала. Курган находил еретические манеры Рады и любопытными, и порочными. Он убеждал себя, что медлит с разговором обоснованно: мол, тускугггун вряд ли знает, кто выдал его слабости звезд-адмиралу; на самом деле он просто восхищался ею вопреки инстинктивному отвращению.
     К концу недели Курган понял, что медлить дальше нельзя. Выкурив три палочки лааги, юноша с трудом встал из-за стола и направился через орущую толпу туда, где у дальнего конца стойки, озирая свои владения, стояла хозяйка. Она была одета в темно-синее платье с кроваво-бирюзовой отделкой. Вопреки обычаю сифэйн был откинут на плечи. На длинном коническом черепе мерцала диадема из терциево-бронзового сплава.
     - Рада, - просто сказал он. - Я - Курган Стогггул. Она ответила холодным, оценивающим взглядом.
     - Я в курсе.
     - Мне следует считать это хорошим знаком?
     - Считай, как хочешь. Суровость тускугггун позабавила его.
     - Мне сказали, что у тебя есть информация, которая может оказаться полезной мне.
     - У меня есть самая разная информация.
     Мгновение она смотрела мимо него, потом велела бармену достать еще бочонок с медом из-под стойки. Курган заметил, как Курион встал из-за стола, пересек битком набитую комнату и исчез в заднем коридоре, ведущем в туалеты.
     - Нит Батокссс сказал, что ты знаешь, кто выдал меня кхагггунам.
     - Ты же сам кхагггун, дорогой. Или по крайней мере стал им. В чем же проблема?
     - Проблема в том, что мне не нравится в'орнн, шныряющий у меня за спиной. Я бы очень хотел покончить с этой ситуацией.
     - Подозреваю, что ты убьешь доносчика.
     - Да, конечно.
     Она снисходительно улыбнулась.
     - Тебе еще надо многому учиться, дорогой. Ты пьян или под кайфом, а возможно, и то, и другое. Иди и играй со своими саракконскими дружками.
     - Я так же трезв, как ты. Она отвернулась от него.
     Курган потер висок, словно мог приложить бальзам к обуревающему его гневу. Он понимал, что давление на нее ни к чему не приведет.
     - А что сделала бы ты?
     - Что? - Она рассеянно повернулась к нему.
     - Что сделала бы ты - насчет осведомителя?
     Рада сложила руки на груди, внимательно рассматривая юношу. За одно мгновение она, казалось, вдохнула его, как дым в легкие.
     - У саракконов есть поговорка: ?Враг известный лучше врага неизвестного?. - Она пожала плечами. - Зачем убивать доносчицу, когда можно подбрасывать ей выгодную информацию?
     - Ей? Ты хочешь сказать, что доносчик - тускугггун?
     - Ее зовут Далма. Курган расхохотался.
     - Это лооорм регента.
     - Она шпионка.
     - Даже если я поверю - а мне не верится, - скажи, пожалуйста, как звезд-адмирал получает от нее информацию?
     - Все просто. Она работает на Киннния Морку. - Рада улыбнулась. - Удивлен, адъютант? Еще бы. Прости, мне надо идти. - Она поспешно кинулась между двумя пьяными саракконами, готовыми покалечить друг друга.
     Через мгновение Курган понял, что все еще массирует висок. Он пытался обдумать полученную информацию. Далма - шпионка Киннния Морки? Вот это удар. Он улыбнулся, зная, что нашел слабое место Морки. Далма - та самая лооорм, о которой вздыхал Киннний Морка, которую он любил. Такая информация, Курган был совершенно уверен, окажется чрезвычайно ценной.
     Он огляделся. Курион еще не вернулся из туалета. Странно. Курган надеялся, что сараккон не заболел. Его собственный пузырь нуждался в облегчении, и он пробрался к задней стороне кабака. К счастью, страшный шум здесь был немного тише; можно воспользоваться минутой покоя, чтобы прикинуть следующий шаг. Выходя из вонючего туалета, Курган услышал голос Куриона. Тот с кем-то разговаривал, и голос собеседника показался раздражающе знакомым.
     Пройдя по узкому коридору, Курган повернул налево и оказался в маленьком проходе, ведущем на кухню. Слои жирных пятен напоминали археологические напластования, обозначая возраст строения. Дальше справа была открытая дверь. Оттуда и доносились голоса. Прижавшись к стене, Курган осторожно подошел и попытался заглянуть внутрь.
     Маленькая комната - наверное, кабинет Рады. Видно было только Куриона.
     - Прошла неделя, - раздался голос. - Почему так затянулось?
     - Не знаю, - ответил Курион, - мне не хотелось его торопить.
     - Почему?
     - Он умнее, чем ты думаешь.
     - А, так ты настолько хорошо его знаешь?
     - Достаточно хорошо, чтобы понимать, что это мужчина в теле юноши.
     - Понятия не имел, что саракконы столь проницательны. - В голосе прозвучал сарказм. Ответа сараккона Курган не расслышал. Курион отступил, и показался Нит Батокссс.
     - Не тревожься, - сказал Курион, немного задыхаясь. - Сейчас он разговаривает с Радой.
     Рука Нита Батокссса сжалась в кулак.
     - Необходимо, чтобы он получил информацию. Узнав, что лооорм - шпионка Киннния Морки, он поймет, что делать.
     - Ты уверен?
     Изумленный Курган почувствовал, как желудки проваливаются сами в себя: фигура Нита Батокссса заколебалась, растворилась, и на его месте возник Старый В'орнн. Весь мир Кургана словно перевернулся вверх дном. Неужели вообще никому нельзя доверять?
     - Времени осталось очень мало, - говорил Старый В'орнн. - Я натаскивал его с самого раннего детства. Но теперь все на своих местах. Ловушка приготовлена. Пора моего ничего не подозревающего охотника направить по предопределенной тропе, чтобы сковать врага ионными цепями.

33

Лорги не плачут

     От вершины Поднебесного поднимался туман, плотный, как стены монастыря. В нем существовали только бурные струи водопада - пока не возникли две фигуры, парящие на волнах тумана. Те же самые существа несколько недель назад наблюдали, как Риана купается в заводи у подножия водопада.
     Мы пришли к точке перегиба, подумало первое существо, Теперь Преобразование, предсказанное с приходом в'орннов, началось всерьез.
     Пророчество туманно в отношении исхода, подумало другое. Шансы Добра и Зла на победу равны.
     Мы могли бы поколебать Равновесие, подумало первое. Мы могли бы помочь Дар Сала-ату.
     Исключено. Ценой стала бы жизнь Миины. Это мы знаем наверняка.
     Дар Сала-am обладает могучей силой, но она необучена. Она первая после Матери сможет объединить два колдовства - Пяти Лун и Черной Грезы, - чтобы воссоздать из разделенных половинок древнее колдовство, Просвет, каким оно создано изначально, каким ему предназначено быть. Опасность, которой она...
     Нет! Мы отказываемся слушать это!
     Если враги обнаружат ее раньше, чем она полностью обучится, раньше, чем она как-то сможет защитить себя...
     Ты хочешь, чтобы мы принесли Великую Богиню в жертву на алтарь твоих страхов?
     Враги Дар Сала-ата уже подчинили одного из наших сородичей. Позволим ли мы им властвовать свободно?
     Дар Сала-am победит их. Или будет побеждена ими. Это - ее Битва. Так предсказано.
     Я начинаю уставать от роли наблюдателя. Прошла целая вечность...
     Наша Сестра начала действовать. Это все, что позволено.
     И однако я жажду мести. На устах моих вкус крови!
     Ты знаешь, что может произойти. Мы должны ждать призыва броситься в бой. Таков единственный путь. Потерпи.
     Огонь не может терпеть! Это моя природа.
     Разумеется. Вот почему мы составляем пару. Я спокойна - голос благоразумия и сдержанности. Таков Путь Равновесия.
     Первое существо раздраженно покачало головой.
     Отсутствие молний делает меня старым и бесполезным. Когда они вернутся?
     Ну же, дорогой. Давай удалимся на мыс, чтобы иметь возможность смотреть, оставаясь незамеченными.
     Я уступлю. Но я также буду плакать по нашей родственнице, столь несправедливо лишенной свободы. Миина не позволила бы...
     Невыразимая печаль.
     Я не могу действовать; мне запрещено говорить откровенно, и потому я буду плакать.
     Тогда тебе следовало быть лоргом. Лорги не плачут.
     Мы - то, что мы есть. В Былые Времена я бы вырвал глаза у мучителей нашей родственницы и облизывался, разжевывая их.
     Былые Времена миновали.
     Не для меня. Я должен что-то делать.
     Берегись, дорогой.
     Какую-нибудь мелочь, такую крохотную, что никто, кроме нас, не заметит. Я выберу время и место, когда буду действовать.
     Давай помолимся за успех Дар Сала-ата.
     Я не умею молиться.
     Тогда я научу тебя, дорогой...
     Похожие на дым следы их присутствия вскоре исчезли, и только туман продолжал бурлить и извиваться. Каркали птицы, срезая путь через густой, напоенный влагой воздух. Грохот водопада отражался от отвесного базальтово-сланцевого склона. Порхали бабочки, реяли шестикрылые пилоиглы, пируя крохотными кружащимися насекомыми. В солнечном свете сверкали тысячи миниатюрных радуг, мерцая, как звезды, в постоянных приливах и отливах тумана. Мелькали прячущиеся в тумане животные. Они подбирались к воде, чтобы напиться вдоволь, насторожив треугольные уши, прислушиваясь к незнакомым шумам. Они пристально смотрели друг на друга, с мокрых морд капала вода, ноздри расширялись, когда они принюхивались, - такие неподвижные, что могли бы быть резными статуями. Потом - в мгновение ока - они исчезали, отправляясь искать еду и охотиться на своих территориях.
     В этом мирном уголке появилась Матерь. На руках она держала Риану. Сама же Риана крепко прижимала к себе две книги: ?Величайший Источник? и ?Книгу Отречения?. Прошли века с тех пор, как Священные Книги были вместе. Даже Матерь не помнила этого времени.
     - Я вся горю, - сказала Риана, когда Матерь опустила ее на землю. Ее рот по-прежнему полнился кровью.
     Матерь прижала тыльную сторону руки к щеке Рианы.
     - Ты была сильно травмирована. Исцеление требует времени.
     Риана легла.
     - Я так устала. - Она закрыла глаза.
     - Тебе надо поесть и отдохнуть. - Руки Матери двигались над горлом и грудью Рианы. - Это я могу сделать колдовством. Ты потеряла много крови, но внутренности повреждены, и ты не в состоянии есть. Отдыхай, пока я поищу травы и грибы для целебного настоя.
     Риана не ответила: она находилась где-то между сознанием и сном. Она чувствовала траву, на которой лежала, брызги воды на коже, усыпляющее гудение насекомых, щебет птиц. Все это было процежено через фильтр боли, пронзающей внутренности, окутывающей ее жестким саваном, так что трава казалась гвоздями, вода - сосульками, звуки - пронзительными воплями. Она дрожала и тихо постанывала. Какое-то время ее несло на этом унылом плоту полубессознательности, подталкивая то туда, то сюда смутными и призрачными ощущениями. Хотелось только снова погрузиться в бездонную темноту колодца, чтобы от ледяной воды застыли боль и страдания.
     Смутно она ощутила возвращение Матери, запах костра, а потом другой, более сложный аромат. Матерь подсунула ей руку под шею, приподняла голову. Надо пить. Губы Рианы раскрылись, и она выпила целебный чай. Потом закрыла глаза. Матерь снова уложила ее на землю и прошептала, что пойдет за грибами.
     Риана, не в силах ответить, погрузилась в воспоминания о недавних событиях, воскресших в ярких подробностях лихорадочного сна. Снова через вездесущую линзу сна она увидела, как монастырь Плывущей Белизны охватила паника из-за взрыва в пирамидальной комнате, где хранилась хад-атта. Она попросила Матерь Припрыгнуть в кубический келл и там дрожащими окровавленными руками вытащила ?Книгу Отречения? из пасти йа-гаара. Звон колоколов отзывался в земле небольшими сейсмическими толчками. Почуяв дым и смятение в древних каменных коридорах, они Припрыгнули обратно в келью Рианы, чтобы забрать ?Величайший Источник? и нож, который Элеана подарила Аннону.
     Молодые рамаханы, тяжело дыша, носились по охваченным огнем коридорам, таская ведра с водой, пока осторожные конары из Деа Критан обсуждали фракционную борьбу, сбор голосов, религиозную политику. Союзы возникали, как пузыри на луже, и лопались, раздавленные недоверием. Трудно было поверить, что Бартта умерла. Захватила ли власть конара Урдма? Риана даже не представляла, какой станет новая иерархия конар.
     Неужели все произошло на самом деле? Или это просто еще одна тревожащая часть того странного сна, от которого Аннон проснется на рассвете, целый и невредимый, в своей постели в Аксис Тэре, зовя Джийан и Кургана?
     Неожиданно одна мысль поразила ее, как громом, и глаза сами распахнулись. Священные Книги! Риана перекатилась на бок, застонав от боли, и поднялась на четвереньки. Книг не было. Риана медленно встала и пошла искать их. По земле деловито ползали жуки, в воздухе реяли стаи комаров, ожидая, когда их поглотят стремительные пилоиглы. Жужжали пчелы-рогачи, перелетая с цветка на цветок, их ножки раздулись от ярко-оранжевой пыльцы. Книг не было. Риана обыскала берег реки, подумав, что книги могли упасть. Она ползала на четвереньках по зарослям папоротника и лужам грязи, по заросшим кустарником трясинам и каменистым, выметенным ветрами холмам... Книг не было.
     На опушке соснового леса она остановилась. Что могло с ними случиться? Наверное, их забрала Матерь. Но зачем? Риана обхватила голову руками и попыталась думать. Ей определенно было нехорошо. Сунув два пальца в рот, она обнаружила на них свежую кровь.
     Неожиданно странная мысль поразила ее. Что, если Матерь - совсем даже не Матерь? Что, если на самом деле это Бартта? Что, если хад-атта все-таки сломала ее? Она могла рассказать Бартте все: как принесла в монастырь ?Величайший Источник?, как научилась Припрыгать, как нашла Матерь, как разрушила Сферу Связывания, как украла ?Книгу Отречения?... О Миина, что, если Матерь по-прежнему в своей тюрьме - мертвая? Что, если все это - колдовская уловка, чтобы заставить ее привести Бартту к обеим Священным Книгам?
     Чем больше Риана р