мести, которую она не могла утолить.
     Позже, в вечерней тишине, они сидели у костра. Риана долго молчала. Тигпен ворошила костер длинной палкой, время от времени искоса поглядывая на Риану.
     - Странно, - промолвила наконец Риана, - но в этом моя кундалианская часть согласна с в'орннской. Я хочу отомстить.
     - Я прекрасно понимаю, как больно тебе сейчас, но знай, что есть и хорошая сторона.
     - Как ты можешь так говорить?
     - Потому что у меня немного больше опыта, коротышечка. - Раппа поднесла лапу ко рту. - Впрочем, мне не следует называть тебя так, ибо ты настоящий воин.
     Губы Рианы тронула улыбка.
     - Скажи мне, что хорошего в том, как я чувствую себя сейчас?
     - Боль сделает тебя стойкой, - ответила Тигпен. - Ты сможешь различать Добро и Зло, даже когда все вокруг будут обмануты, потому что Добро и Зло являются во многих обличьях, и часто вначале их трудно отличить друг от друга.
     Риана сжала кулаки.
     - Я хочу отомстить за то, что сделали с ней... и со мной.
     - Это говорит твоя в'орннская часть.
     Риана задумчиво смотрела в танцующее пламя. Тигпен устроилась поуютнее.
     - Как кундалианка подумай о том, что в'орнны сделали с твоим народом. Они заменили вашу веру лишениями, прекрасно зная, что лишения сужают горизонт. Мир уменьшается до необходимости выжить. А это подрывает веру в Миину, веру, которая питала и поддерживала вас и всех ваших предшественников. Вы изменились, уменьшились, разделились, утратили цель.
     Но в'орнны лишили вас чего-то даже более важного. В прежние времена - до появления в'орннов - вы если и проливали кровь, то только ради жертвоприношения Миине. Это была чистая смерть, значимая смерть, необходимая смерть - и потому невинная.
     Почему, по-твоему, кундалиане отказались от Древнего наречия? Даже рамаханы используют его только изредка, в обрядах и молитвах. Оно слишком могущественно. Когда все находится в равновесии, язык - и это естественно - откровенен. Те, кто пытается переделать прошлое, чтобы управлять будущим, должны делать это на другом языке - двусмысленном, податливом, открытом для толкования. На Древнем наречии обманывать очень трудно.
     Риана отвела взгляд, наблюдая, как ночь крадется над горами, укрывая долины, опуская полог тайны на благоухающий лес. Наконец она кивнула:
     - Я постараюсь простить себя, Тигпен. Очень постараюсь.
     Раппа на миг сжала ее колено.
     Риана оторвала взгляд от гор. Высоко на кедре устроили гнездо голоноги. Тихое воркование птиц превращало поляну в крохотный островок покоя посреди леса. Костер потрескивал и пускал искры, от кедровых бревен шел густой аромат. Горизонт тихо спал, укрытый звездами.
     - Ты расскажешь мне, с кем мы встретимся в Сер„дке?
     - С женщиной-колдуньей, которая будет защищать тебя, которая всегда будет рядом с тобой. Таково ее призвание.
     - Она поможет мне добраться до Кольца Пяти Драконов вовремя?
     - Как и я, она доставит тебя туда - или погибнет.
     - Она поможет мне найти Жемчужину?
     - Это тоже ее призвание.
     - Расскажи мне о Жемчужине, Тигпен. Почему она так важна?
     Раппа свернулась клубком; в ее глазах отражалось пламя.
     - Причин много. К сожалению, происхождение кундалиан теряется в туманах Времени. Не зная, откуда ты пришла, нельзя определить, куда идешь.
     - Ты говоришь, что Жемчужина содержит происхождение кундалиан?
     - Предполагаю, что так. Кундалиане - заблудшая раса... и заблудились они уже очень давно.
     Риана подумала о Бартте и прочих рамаханах. Бартта пытала и убила лейну Астар; пытала ее саму. Высокомерные конары, испорченные ученицы, убогое обучение. Она подумала о переписывании Священного Писания, об искажениях святых слов Миины, о прямой лжи, провозглашаемой от Ее имени, не меньшей из которой была точка зрения Барт-ты, что Великая Богиня ушла в другой мир, не оставив детям Своим даже надежды. И поняла, что все сказанное Тигпен истинно.
     Она уставилась в огонь.
     - Это и есть настоящая цель Дар Сала-ата, не так ли? Вернуть кундалианам духовное начало.
     - Твоя истинная цель.

***

     Они встретились в старом кундалианском кафе на бульваре Искаженных Грез. Покрытые раскрашенной штукатуркой стены, мраморный пол и круглые порфировые столики защищал от солнца, дождя и ветра темно-красный навес. Стулья из полированного ядровника потемнели от масла, шрамы на ножках говорили о долгой и верной службе. Официанты в белой одежде сновали среди густой толпы клиентов, высоко держа овальные медные подносы. На рынке по другую сторону от бульвара были расставлены корзины с красными, оранжевыми, желтыми и черными пряностями. Воздух полнился их острыми ароматами и громкими препирательствами клиентов с продавцами.
     Олннн Рэдддлин уже сидел за боковым столом и потягивал густой чай с медом. Он не улыбнулся ни когда заметил Кургана, ни когда тот сел напротив.
     - Что-то ты сегодня рановато и при полном вооружении, - заметил Курган.
     - Полагаю, в любой момент могут появиться разыскивающие меня кхагггуны звезд-адмирала.
     - Так. Ты мне не веришь. А ведь мы дали сэйгггон.
     Олннн Рэдддлин поджал губы. Утренний свет, полыхающий сквозь темно-красную ткань у них над головами, бил ему в лицо под косым углом, отчего казалось, будто на нем боевой шлем.
     - Мне еще надо по-настоящему узнать тебя.
     Курган улыбнулся и заказал завтрак проходившему мимо официанту.
     - Ты пока жив и свободен, не так ли?
     - На данный момент. Мне нравится, как ты говоришь. Но надо увидеть, как ты действуешь.
     - Сказано настоящим кхагггуном-параноиком!
     Подметальщики улиц закончили работу, и теперь широкий бульвар задыхался от транспорта всех форм и размеров. Бродячий музыкант извлекал древнюю кундалианскую мелодию из медного раструба трубы - контрапункт к цоканью копыт черных буттренов, запряженных в проезжающие мимо телеги. Пряная пыль висела в воздухе, как утренний туман.
     Принесли завтрак Кургана: плетеный крив-хлеб, золотистый коровый сыр и ароматный горячий шоколад. Он занялся едой. Олннн Рэдддлин беспокойно ерзал.
     - Ожидание сводит меня с ума.
     - Расслабься. Этот крив-хлеб особенно вкусен, ты не находишь?
     - Понятия не имею. Последнее время у меня нет аппетита.
     Уголком глаза Курган заметил, как группа кхагггунов - судя по красно-золотым галунам на форме, из личного крыла звезд-адмирала, - грубо проталкивается через рыночную толчею. Он улыбнулся Олннну Рэдддлину и положил в рот кусок сыра.
     - С другой стороны, возможно, ты не зря тревожился. Олннн Рэдддлин вскочил, перевернув стул, когда кхагггуны звезд-адмирала заметили его, и обнажил ударный меч.
     - Ты был обязан помочь мне, - прорычал он. - Н'Лууура меня побери, я сам виноват, что поверил баскиру - и притом пятнадцатилетнему мальчишке.
     Кхагггуны пробирались по переполненному народом бульвару. Олннн Рэдддлин включил ударный меч и бросил взгляд на Кургана, который продолжал спокойно завтракать.
     - Мне следовало бы убить сперва тебя, а потом уже броситься на них.
     Его отвлекла внезапная суета. Народ с бульвара быстро и умело разгоняли - но не кхагггуны звезд-адмирала. У Олннна Рэдддлина отвисла челюсть. По центру опустевшего бульвара шагал крыл-генерал Неффф во главе целой своры хааар-кэутов регента. Крыл-генерал был в полном боевом снаряжении, как и его свора. Четверо хааар-кэутов замерли у входа, остальные окружили кафе.
     - У меня приказ звезд-адмирала Киннния Морки взять Олннна Рэдддлина под стражу и доставить в приют ?Недужный дух?, - рявкнул перв-капитан кхагггунов звезд-адмирала. - Что означает это неправомочное вмешательство?
     - Олннн Рэдддлин находится под личной защитой регента Веннна Стогггула, - отчеканил крыл-генерал Неффф.
     - Я ничего не слышал об этом.
     - Теперь услышали. - Неффф подал перв-капитану инфодесятиугольник с голограммой официальной печати регента Кундалы.
     - Мне надо будет подтвердить его подлинность, - прошипел перв-капитан.
     - Так подтверждайте, - сказал Неффф. - А тем временем будьте добры убраться отсюда.
     Глядя, как уходят кхагггуны звезд-адмирала, Олннн Рэдддлин откинул голову назад и, засмеявшись, хлопнул Кургана по спине.
     - Хорошо знать, кто твои друзья. - Его глаза лихорадочно блестели.
     Крыл-генерал Неффф вошел в кафе.
     - Вы в полной безопасности, свор-командир, - сказал он Олннну Рэдддлину. - Отдыхайте спокойно. - Потом повернулся к Кургану. - Ваш отец посылает вам поздравления, молодой господин. Как вы предсказывали, он чрезвычайно доволен возможностью проявить власть над звезд-ад-миралом. Я должен поблагодарить вас от имени регента за своевременную информацию. И от себя также. - Крыл-генерал, на мгновение заколебавшись, снова перевел взгляд на Олннна Рэдддлина. - Хочу, чтобы вы, свор-командир, знали: все мы, кто служит в крыле регента, высоко ценим принесенную вами жертву. - Он отдал честь.
     Ошеломленный и тронутый до глубины души Олннн Рэдддлин козырнул в ответ. Когда Неффф по-военному энергично повернулся кругом, Рэдддлин убрал ударный меч в ножны и снова сел за стол.
     - Клянусь, я никогда больше не буду сомневаться в тебе, Курган. - Он покачал головой, судорожно потянулся и усмехнулся. - Знаешь, я вдруг проголодался.
     Движение на бульваре Грез возобновилось. Снова послышались голоса торговцев пряностями, мелодия бродячего музыканта полилась из трубы. В толпе бегали смеющиеся в'орннские дети. Они прятались за ларями и телегами и играли с игрушечными мечами.

36

Когда-то я был

     Госпожа Джийан ждала свое дитя - Дар Сала-ата - в Сер„дке. Жара стояла просто зверская, на беловатом небе не было ни облачка, пять лун Кундалы бледными призраками маячили на небосводе. В преддверии ид они находились в разных фазах - от серпика до полной, - напоминая всем, кто поднимал к ним взгляд, об этапах жизни от рождения до смерти.
     Дорожный плащ Джийан - плотный, защищающий от пыли, ветра и холода долгих путешествий - сейчас только мешал. Она была вся в поту, но сама не знала - от жары или от взвинченных нервов.
     Сер„дка, пыльная и тусклая деревушка, стояла на небольшом холме, откуда открывался великолепный вид на долины. На западе раскинулись зеленые квадраты клеметтовых садов, где как раз начинали вызревать розовые плоды. На восток уходила узкая лощина, по которой текла на юг мимо Аксис Тэра река Чуун, впадающая в море Крови. В прежние времена, до появления в'орннов, еще до рождения старейших из ныне живущих кундалиан, деревня была большой и влиятельной. Именно здесь зародилось светское правительство. Оно почти пятьдесят лет правило северным континентом, пока рамаханы, вдохновленные Мииной, не заявили о себе, вновь обретя власть над сердцами и умами населения.
     Как изменились времена, думала Джийан, проходя по узким, мощенным булыжником улицам возле центральной площади. После краткой вспышки славы Сер„дка впала в уныние и ветхость, забытая всеми, кроме небольшой заставы кхагггунов, которые, озверев от скуки в глуши, тоже поддались депрессии: то отупело пьянствовали, то вдруг начинали терроризировать крестьян. Ни в том, ни в другом случае они не проявляли ни к чему ни малейшего интереса. Это, разумеется, делало местных кхагггунов гораздо более опасными, чем их более дисциплинированные и предсказуемые собратья в других местах.
     Джийан, почувствовавшая кхагггунов еще до того, как вступила в деревню, очень старалась избегать нежелательных встреч. Реккк и Элеана остались в полуразвалившейся придорожной гостинице, болтливый хозяин которой был только рад пересказать местные сплетни. Она объяснила спутникам, что в первый раз должна встретиться с Дар Сала-атом наедине, что - в известной степени - было правдой.
     По дороге им встретилось не меньше дюжины массовых захоронений, и среди жертв Элеана узнала многих соратников по Сопротивлению. Один вопрос мучил всех, хотя ник-то из них не посмел задать его вслух: остался ли хоть кто-то, кто мог бы противостоять в'орннам?
     Джийан стряхнула мрачные мысли. Осору подсказывало, что ее ребенок недалеко. Она расставила психические метки так же, как Риана инстинктивно сделала в келле, торопливо читая ?Книгу Отречения?. Метки Джийан были, конечно, более сложными и неуловимыми. Она, например, могла точно сказать, далеко ли Риана от пыльного сэсалового дерева, в тени которого она ждала. Ни одно дуновение не шевелило ветви над головой. Зеленый ониксовый фонтан в центре площади сверкал, колыхаясь, как мираж, в знойном мареве. Из трещины в бортике сочилась вода.
     Взгляд Джийан охватил все разом: высушенные солнцем фасады выходящих на площадь домов; сонных торговцев, равнодушно обсуждающих вчерашний обед; детей, играющих там, где из трещины в фонтане сочилась вода; дряхлого немощного провидца на возвышении, дребезжащим голосом зазывающего клиентов; друугов из Большого Воорга - их полосатые, расшитые бисером одеяния гипнотически раскачивались, нижние половины лиц закрывал испещренный письменами белый муслин, - пересекающих площадь медленной ритмичной поступью. Увидеть кочевников удавалось редко. Даже в Большом Воорге они практически не показывались, предпочитая уединение и только время от времени торгуя с саракконами, совершавшими долгие паломничества из Аксис Тэра в огромную пустыню на дальнем востоке континента. Ходили слухи, будто иногда их видели в той или другой деревушке, но подтвердить достоверность таких рассказов никто не мог.
     Джийан слышала о друугах, когда обучалась в монастыре, где еретическая, но стойкая теория почитала их давно потерянной группировкой рамахан.
     В любое другое время это зрелище возбудило бы интерес Джийан; теперь же она почти не обратила на них внимания. Она размышляла о том, как подготовить себя к встрече, но быстро решила, что просто не существует способа подготовиться к тому, чтобы увидеть сына в новом обличье. Дело не в кундалианском теле; в конце концов, Аннон и так наполовину кундалианин, хотя об этом, разумеется, не знал никто, кроме Элевсина и ее самой. Ей не давал покоя другой вопрос: как он отреагирует? Поймет ли, что она сделала, чтобы спасти сына от Бенина Стогггула? Что, если Аннон решит, что она бросила его?
     Джийан сознавала, что сама себя пугает, готовясь к худшему. Но, правду сказать, она не знала, чего боится больше: забвения или ненависти.
     Ее дитя - Дар Сала-ат - было уже близко, где-то на этих улицах. Неожиданно у Джийан подогнулись колени, на лбу выступил пот. Ее охватила паника, сердце затрепетало, словно в нем бил крыльями голоног. Слезы затуманили глаза, обожгли щеки. ?Оборони его Миина?, - подумала она.
     И тут она увидела Риану, появившуюся из тени на другой стороне залитой солнцем площади. На девушке было пыльное бирюзовое одеяние - этот цвет могли носить только Матерь или Дар Сала-ат. Одной рукой она сжимала поводья пары чтавров, в другой держала что-то маленькое и пушистое. Джийан мгновенно узнала ее, хотя, приглядевшись, заметила множество отличий. Риана выросла, ее кожа стала загорелой и обветренной, яркие краски сменили восковую бледность времен встречи в доме Бартты в Каменном Рубеже. Тогда, перед самой Нантерой, девушка была тяжело больна. Теперь, в солнечном свете, Джийан видела, какими сильными и мускулистыми стали ее ноги. И походка... да, это определенно уверенная поступь Аннона. С другой стороны, девушка казалась почти болезненно худой и была в синяках - не тех, которые можно увидеть глазами, а таких, какие Джийан могла почувствовать благодаря Дару: глубокие места, ободранные неукротимой, кровоточащей болью и виной и раскаянием. Слишком много для столь юного существа!
     Шепча тихую молитву Миине, Джийан пошла ей навстречу - и только тут заметила, что на площадь из боковой улочки вышли три местных кхагггуна. Стоило им только заметить Риану - молодую кундалианку, прекрасную незнакомку, - и они немедленно устремились к ней. Джийан застыла.
     Дети, заметив приближение кхагггунов, прекратили игру и побежали - так уж случилось, прямо на друугов. Кхагггуны окружили Риану. Кочевники бесстрастно шли через площадь, их мускулистые загорелые руки развернули детей, как сырую глину на колесе, направив в другую сторону. Джийан, словно черепаха, втянула голову глубже под капюшон плаща и двинулась вперед, идя естественной походкой, чтобы не привлекать внимания.
     Они были пьяны, эти глупые черноглазые кхагггуны. Злы и пьяны. Они хотели того, чего хотели, и, будучи в'орннами, собирались получить это немедленно. Подошли к Риане и, смеясь, потыкали в существо, свернувшееся у нее в руке. Потом начали делать непристойные жесты. Схватили ее за край дорожного плаща и стянули его, обнажив длинные загорелые ноги.
     Джийан, идя к ним, приготовилась сотворить заклятие. Ей не хотелось бы делать это - здесь, в таком людном месте, когда рядом Дар Сала-ат. Но когда она призвала Осору, руки вдруг начало жечь. Такое случалось уже дважды, в последний раз - прошлой ночью. Джийан проснулась от боли, такой сильной, что пришлось прикусить губу, чтобы удержаться от крика. До рассвета она лежала без сна, боясь, что не выдержит возвращения боли. Тогда, как и теперь, руки тряслись, казались раздувшимися в три раза, словно вывернулись наизнанку, словно обнажились все нервы. Однако теперь обжигающая боль перешла из предплечий в плечи. Когда два импульса соединились в груди, Джийан упала на колени. Ноги больше не держали ее. Голова опустилась, лицо заливал пот. Она хватала ртом воздух, рыдая и покачиваясь, и молилась о прекращении боли, терзающей тело. Казалось, все молекулы разрываются в клочья - и снова группируются, но в каком-то непонятном порядке. Блестящие черные коконы на руках стали более толстыми, грубыми, чешуйчатыми. ?Оборони меня Миина, - подумала она. - Что происходит??
     Сквозь завесу боли Джийан заметила, что трое кочевников остановились. Черные как смоль волосы, светлые глаза, кожа, ставшая бронзовой под солнцем пустыни... Они были всего лишь на расстоянии броска камня от места, где к Риане пристали кхагггуны. Краем глаза Джийан заметила легчайшую рябь. Не перемолвившись ни словом, кочевники перестроились, образовав равносторонний треугольник.
     Джийан, хоть и скорчившаяся от боли, почувствовала как по позвоночнику пробежало покалывание, словно она наступила на паучье гнездо. Она уже видела такую конфигурацию: громадный равносторонний треугольник из ядровниковых столбов в центре Большого Зала Приемов во дворце регента. Случайно ли кочевники образовали именно эту фигуру? Солнечный свет отражался от фасадов зданий, придавая происходящему какую-то нереальность.

***

     Тигпен предупредила Риану о кхагггунах, как только они вышли на площадь.
     - Будь осторожна, - прошептала она, - ты теперь снова среди в'орннов.
     - Я знаю, что думают о женщинах мужчины, - ответила Риана. - Сама была мужчиной.
     - Ты теперь не просто женщина, а кундалианка, - заметила Тигпен. - Будет труднее, чем тебе кажется.
     - Что у нас тут? Хорошенькая юная счеттта? - сказал первый кхагггун, когда все трое окружили ее.
     - Свежая кровь, свежее мясо, - засмеялся второй, проводя мозолистой рукой по щеке Рианы.
     Третий громко рыгнул, распространяя кислую вонь дешевого нумааадиса.
     - Мы прихватим тебя с собой, рабыня. - Он ткнул Тигпен. - А потом снимем шкуру с этой противной твари и приготовим себе обед.
     Все трое зашлись пьяным гоготом.
     - Здесь друуги, - шепнула Тигпен. - Точно как предсказано.
     - Что? - ахнул третий кхагггун.
     - Эта тварь говорила? - спросил первый кхагггун.
     - Отойдите, - сказала им Риана, но они то ли не услышали, то ли не обратили на нее внимания.
     - Ты пьян! - Второй кхагггун приподнял полу дорожного плаща Рианы. - М-м-м... представь, как эти ножки обхватят тебя!
     - Зачем представлять, - загоготал третий кхагггун, - когда можно сделать?
     Риана заметила, что трое друугов выстроились в форме Священного Треугольника. Она видела его на картинке в ?Книге Отречения?. Последние два дня она заучивала книгу наизусть, как раньше ?Величайший Источник?. До ид оставался од