н?
     - Я отвечу как частное лицо, - сказала Аннабель. - Я  считаю,  что  в
нынешней  ситуации  любые  шаги   навстречу   друг   другу   надо   только
приветствовать - и помнить, что есть вещи важнее застарелых обид.
     - А я вообще не отвечу, - сказал барон.  -  Во-первых,  я  ничего  не
понимаю в политике, о чем вы, Богниц, прекрасно знаете. Во-вторых, что  бы
я ни сказал, это будет  вразрез  с  мнением  моей  семьи  -  кажется,  так
получается автоматически.
     - Послушайте, Ян, - сказала Аннабель. - Вы тут знаете всех - кто  вон
тот человек с черной розой?
     - О, это же Яппо. Говорят, он _н_а_с_т_о_я_щ_и_й_ маг. Из  старых.  Я
знаю, что его очень боялся покойный король Томас.
     - Понятно, - сказала Аннабель.
     Значит, вот он какой, этот Яппо, подумала  она.  Почему-то  думала  -
старик, с бородой, с  посохом...  Как  Хиид  -  таким  он  запомнился  ей.
Впрочем, может быть, это детские аберрации, тогда все, кто старше тридцати
лет и выше пяти локтей, казались глубокими стариками и великанами...
     - Король Томас, по-моему,  боялся  всего,  -  сказал  барон.  -  Даже
собственной тени.
     - Вот именно, - поднял толстый палец Богниц.
     Барон уже набрал в грудь воздуха, чтобы задать вопрос, когда Аннабель
перехватила брошенный мельком на них  взгляд  высокого  человека  во  всем
черном и с черной розой в петлице и положила руку барону на плечо.
     - Давайте лучше о скачках, - сказала она. - Или  о  боксе.  Ведь  наш
друг Ян...
     - В прошлом, ваше высочество, в прошлом!
     - Не столько в  прошлом,  сколько  в  душе,  правда  ведь,  Ян?  Вот,
допустим, волею судеб вы снова стали спортивным  репортером  -  пари,  что
будете втрое счастливее, так? Или нет?
     - Если с нынешним окладом - о,  вдесятеро!  Кстати,  о  пари:  хотите
свеженький скандал? Помните бой Раулингсон -  Ферри?  Третьего  апреля?  В
восемнадцатом раунде Ферри проиграл техническим нокаутом?
     - Сломал руку, кажется, - уточнил барон.
     - Тот самый бой, - закивал Богниц. - Так  вот,  выяснилось,  что  оба
боксера заключали пари на победу противника!  Огромные  суммы!  Раулингсон
дисквалифицирован и по уши в долгах, а Ферри вообще скрылся -  но  зато  с
двумя  миллионами.  Хотя,  если  его  найдут,   миллионы   ему   вряд   ли
понадобятся...
     - То есть руки он не ломал? - приподнял бровь барон.
     - Естественно. Массажист в перерыве незаметно впрыснул ему  под  кожу
что-то, вызывающее отек, и Ферри осталось только удачно упасть...
     - Свинство, - сказала Аннабель. - Массажист его и продал, наверное?
     - Нет, - сказал Богниц. -  Случайный  снимок,  и  фотограф  не  сразу
обратил внимание...
     - Что осталось более или менее честного, - сказал барон,  -  так  это
теннис, шахматы, яхты и большие ралли. Все остальное...
     - Я сказал бы иначе, - прищурился Богниц. - Бокс,  лошади  и  футбол.
Это продано, куплено и продано снова. Все остальное - с вариантами.
     - Лошади, - сказала Аннабель. - Знаете, Ян, есть лошади и лошади...
     - Я не имел в  виду  выездку,  -  сказал  Богниц.  -  Я  говорил  про
ипподром.
     - Самый честный вид спорта -  это  рулетка,  -  сказал  барон.  -  Ты
знаешь, что всегда выигрывает казино...
     - Смотрите, это Берт, - сказала Аннабель.
     К ним подходил, заранее широко улыбаясь,  Берт  Яскульский,  рыжий  и
круглолицый; четыре года назад, когда он только начинал свою карьеру,  его
простецки-легкомысленная внешность страшно мешала  ему.  Как  и  островной
акцент. От акцента и веснушек он избавился - но  не  это,  конечно,  стало
причиной   его   стремительного   взлета.   Сейчас   он   был    товарищем
премьер-министра Маргитании, второго по значению королевства Конкордиума.
     По слухам, влияние его в  кулуарах  власти  самого  Конкордиума  было
колоссальным.
     - О, милая Аннабель, как я рад вас  видеть!  Лео,  я  слышал,  у  вас
проблемы? Поговорим за картами.  Ян,  никаких  интервью,  я  отдыхаю.  Что
интересного в мире? Господа, позвольте мне похитить у вас принцессу...
     Конечно,  и  Берт  с  ними,  думала   Аннабель,   увлекаемая   мягкой
превосходящей силой. Как же без Берта... Она автоматически  раскланивалась
со  знакомыми,  окидывала  взглядом  платья  и  украшения  дам,  и   вдруг
оказалось, что они идут как бы по  длинному  коридору,  в  конце  которого
стоит, вовсе на них не глядя, человек в  черном,  но  в  последний  момент
коридор слегка вильнул, и их пронесло мимо,  куда-то  ко  входу  в  зимний
сад...
     - Берт, куда вы меня тащите? - спросила она, оглядываясь.
     - Как, вы еще не знаете? У Денниусов  зацвела  инстрелла.  Вы  видели
цветок инстреллы?
     - Я выросла в этом доме, Берт, - сказала Аннабель.
     - Ладно. Тогда  сами  подскажите  место,  где  можно  поговорить  без
посторонних. При этом не пропадая с глаз.
     - Значит, то, что нас будут видеть беседующими - не страшно?
     -  Предпочтительно.  Мои  агенты  уже   распускают   слухи   о   моих
матримониальных намерениях.
     - Берт, вы совсем не в моем вкусе.
     - Вкусы - вещь переменчивая... впрочем, говорить мы будем о другом.
     - Тогда поднимемся на галерею.
     На галерее слышен был мягкий шорох  климатизатора  и  ощущались  токи
прохладного воздуха. Пахло подтаявшим снегом. В зале собралось  уже  около
сотни гостей, разговаривали, пили, знакомились и  знакомили,  было  немало
юных дам и молодых кавалеров, и кто-то замечал стоящих на галерее Аннабель
и  Берта  -  замечал,  обращал  внимание,   запоминал   для   последующего
перемывания косточек... А что, подумала Аннабель, с их точки зрения - Берт
для меня прекрасная партия... как и  я  для  Берта.  Принцесса-изгнанница,
пожизненная  правительница  государства  площадью  в  один  номер-люкс  на
территории отеля "Палас", которая не гнушается брать деньги  за  победы  в
автогонках... и молодой  политик,  представитель  древнейшего  дворянского
рода, более древнего, чем коронованные Мартиниусы...
     - К развлечению гостей меры приняты.
     - Так в чем дело, Берт?
     Невидящими глазами Берт смотрел куда-то в противоположную стену.
     - Отвечайте, - сделала улыбку Аннабель. -  Или  вы  хотите,  чтобы  я
ушла?
     - Я хочу предложить  вам  участие  в  грандиозном  предприятии.  Риск
колоссальный. Победитель получает все. Но на  кон  ставится,  пожалуй,  не
только смертное тело, но и бессмертная душа...
     - Заговор?
     - Да. Мы хотим вернуть вам корону.
     - У меня ее никогда не было.
     - Была. Король Евгений за день до смерти тайно короновал вас.
     - Не может быть. Я запомнила бы. Мне ведь было уже пять лет.
     - Вы пробыли в руках у... мы называем их упырями, но  это  условно...
вы пробыли у  них  неделю,  прежде  чем  Конкордиум  вытащил  вас  оттуда.
Странно, что у вас вообще осталась прежняя личность.
     - Берт, вы говорите что-то такое... Может быть...
     - Да.
     - Что "да"?
     - Мы расскажем вам все. В последние  несколько  месяцев  нам  удалось
добыть немало новой информации об Альбасте, и... это  страшно,  принцесса.
Меры надо было принимать десять  лет  назад.  Я  боюсь,  что  сегодня  уже
поздно. Но ничего не делать - тем более нельзя. Сейчас Яппо расскажет  нам
кое-что... и еще - генерала Паулина вы помните?
     - Нет.
     - Он командовал внешней охраной дворца еще  при  вашем  отце.  Неделю
назад бежал из-под ареста. Он сейчас здесь. Поговорите с ним тоже.
     Конечно, она помнила этого генерала. Маленькая, она  боялась  его.  У
генерала  -  в  те  времена,  наверное,  полковника  -  был  низкий   лоб,
приплюснутый нос, узкие губы и мощные  челюсти.  Вечно  прищуренные  глаза
напоминали серые льдинки. Он никогда не улыбался. Люди с такими лицами  не
меняются десятилетиями и становятся стариками в  одну  зиму.  Похоже,  что
генерал был на грани этого превращения.
     Он уже замолчал, а Аннабель все пыталась зрительно  представить  себе
хоть что-нибудь из рассказанного: котлованы, на дне которых живут сотни  и
тысячи людей - абсолютно, идиотически  счастливых  людей,  которым  вообще
ничего не нужно; живых мертвецов, по ночам  патрулирующих  улицы  столицы;
необъяснимые и жуткие перерождения домашних животных и птиц; покинутые, но
продолжающие жить  непонятной  жизнью  села  и  города;  и  брата,  короля
Германа, до недавнего времени - слабоумного морщинистого мальчика, куклу в
руках матери-правительницы... он стал выше ростом и тверже лицом, речи его
разумны и указы точны, но никто не  может  встретить  взгляд  его  глаз  и
остаться в здравом рассудке...
     - Он умер, принцесса, - сказал Яппо, поняв, о чем  она  думает.  -  И
смерть его души была долгой и невыносимо тяжкой. Снедаемая заживо, она...
     - Не надо, - сказала Аннабель. - Я поняла. Но - что мы  можем  вообще
сделать? Если все так...
     - С нами Яппо, - сказал Берт.
     - Яппо... - Аннабель подняла глаза на мага. - Яппо,  а  почему  вы  с
нами?
     - Потому что могущество тех, кого вы назвали упырями, угрожает и мне,
- сказал маг.
     - Только поэтому?
     - Да, только поэтому. Восстановление справедливости  в  вашем  смысле
меня не занимает. Меня вообще не занимают людские отношения.
     - Хорошо. А чем конкретно вы можете помочь?
     - Информацией. В  ближайшие  дни  я  буду  знать  все  о  сегодняшней
структуре Альбаста. Узнав это, я смогу найти для вас способ проникнуть  на
его территорию. Научу бороться с магией упырей. Возможно,  смогу  нарушить
их системы наблюдения и воздействия...
     - Вы говорите - упыри... - начала Аннабель.
     - Это вы так говорите, - поправил ее Яппо.
     - А как на самом деле? И - кто они?
     - Вот этого вам как раз пока знать не следует. Вы же не хотите, чтобы
они слышали, что мы тут  обсуждаем?  В  нужный  момент  я  сообщу  вам  их
настоящее имя.
     - А пока?
     - А пока, принцесса, остерегайтесь красного света. Закрывайте  глаза,
отворачивайтесь, не смотрите. С его помощью упыри  способны  перебрасывать
людей в другой мир.
     - Как это? - хором спросили Аннабель и Берт.
     - Ваше активное начало, ваша  истинная  личность  окажется  где-то  в
другом месте, в другом мире, в другом теле. А это тело останется  здесь  -
пассивной игрушкой в руках судьбы. Все будет как раньше, никто не  заметит
- только противостоять жизни вы уже не сможете.
     - Интересно... - протянул Берт. - Об этом писал  Келлер,  если  я  не
ошибаюсь?
     - Да, Франц Келлер. Он умел перемещаться из мира  в  мир  собственной
волей.  Трактат  "Существование"  -  вовсе   не   результат   употребления
африканских грибов арау-рау, как писали его враги...
     - То есть, вы хотите сказать?..
     - Дорогой господин, давайте отложим лекции до  более  легких  времен.
Скажем, через год после возведения принцессы Аннабель на трон  Альбаста  я
готов познакомить вас с полной картиной мира. Правда, это будет стоить вам
нескольких лет жизни и множества иллюзий. Хотите?
     - Пожалуй, да.
     - Я уважаю такие характеры, как у  вас.  Я  буду  заниматься  вами  с
удовольствием.
     - А мной? - спросила Аннабель.
     Яппо покачал головой.
     - Я помогу вам взойти на трон. В ученики вы не годитесь.
     - И можно узнать, почему?
     - Нет.
     Это  было  сказано  так,  что  от  продолжения  расспросов   Аннабель
удержалась.
     - Через несколько минут, - продолжал Яппо,  -  вам  придет  в  голову
такая мысль: а почему мы должны доверять этому человеку - то есть мне -  и
действовать по его  указке?  Не  преследует  ли  он  свои  интересы  и  не
использует ли нас для собственных  надобностей?  Отвечаю:  да,  преследую.
Использую. Из Альбаста сейчас исходит страшнейшая  за  всю  историю  Земли
угроза  для  человечества  -  в  том  числе  и  для  меня.  В  моем  плане
противодействия этой угрозе одним из основных  пунктов  значится:  вернуть
светскую власть в Альбасте живым людям. Сейчас у власти живых нет. Если вы
откажетесь, принцесса, мне придется  начинать  головоломную  династическую
игру или пытаться создать там  республику  -  что  сложно,  малонадежно  и
требует времени, которого у нас  и  без  того  практически  нет.  Если  вы
согласитесь участвовать в этом деле, вам придется принимать на  веру  все,
что я буду говорить, так  как  добыча  доказательств  опять  же  потребует
огромного времени и сил. Вот живой свидетель, - Яппо кивнул  на  молчащего
генерала. - Это чудо,  что  он  здесь,  с  нами.  Чудо  вдвойне,  что  это
влиятельный человек, за которым гвардия пойдет на смерть. Я долго не видел
возможности  нанести  поражение  упырям.  Сейчас  эта  возможность  у  нас
появилась. Если мы ее упустим, то, я думаю, всем  нам  лучше  умереть  как
можно раньше...
     Стало очень тихо.
     - Если вы ждете моего слова... - Аннабель начала и замолчала. Ей даже
не было страшно. Как перед лобовым столкновением,  которого  не  избежать.
Так уже было однажды. - Да. Разумеется, да.



                                   ВИТО

     - Докуривай, и пошли, - повторил Стас. Он всегда куда-то  спешил,  но
сегодня это было просто невыносимо.
     - Суетишься, -  сказал  Вито,  раздавливая  окурок  в  пепельнице.  -
Нервничаешь. А смысл?
     Стас не ответил. Он прекрасно понимал, что суетиться смысла не имело.
     Дверь открылась, и  вошли  Джиллина  и  Ноэль  Куперман  по  прозвищу
Суперман. Джиллина был в оперкостюме и при полном снаряжении,  Супер  -  в
шортах и маечке, с кобурой на предплечье.
     - Сидите, сидите, - махнул рукой Джиллина.
     - Никак не возможно, - вздохнув, сказал Вито и поднялся с дивана. - В
присутствии дамы-с?
     Джиллину будто ударили по лицу. Вито догадывался,  что  слухи  о  его
пристрастиях действительности не соответствуют - иначе не дергался бы так,
- но не удержался и ткнул в уязвимое место. Без  подготовки.  Но  Джиллине
уже объясняли, и не раз, что непритязательные розыгрыши,  принятые,  может
быть, в армии, здесь, в Корпусе, практиковать не  следует.  Вот,  наконец,
Джиллина напоролся на свой камень.
     - Брэк, - предупреждая развитие событий, Супер положил руку на  плечо
Джиллины - и, наверное, не только положил, потому что Джиллина  скрежетнул
зубами и непроизвольно под рукой подался.
     - Не надо, Ноэль, - сказал Вито. - Извини, Джи, сорвалось с языка. Не
хотел тебя обижать.
     Он подошел к Джиллине и протянул руку. Джиллина через  силу  протянул
свою. Ладонь его была совсем мокрая.
     - Идем? - сказал Стас. - Время уже.
     - Вот вы тут курите и ничего не знаете,  -  сказал  Супер.  -  А  там
приехал Томаш.
     - Вот это номер, - сказал Вито. - И что?
     - Велено болтаться в пределах досягаемости.
     - Ты с ним успел поговорить?
     - Я сунулся к нему, но он, знаешь, такой... -  Супер  изобразил,  как
Томаш пальцами раздирает слипающиеся веки и никого  не  узнает.  -  Сказал
только, что новостей целый вагон.
     - Черт... - Вито вдохнул и  выдохнул,  чтобы  не  позволить  начаться
нервной дрожи. - Знать бы - получилось или нет?
     - Думаю, получилось, - сказал Супер.
     - Это надо перекурить, - сказал Стас и заозирался.
     - У меня  "Гренадир",  -  полез  в  карман  Джиллина.  -  Давайте  по
гренадирчику задавим.
     Против "Гренадира"  возражений  не  возникло.  Помня  об  эрмеровских
приметах, Джиллина своей рукой раздал сигареты, начав с того, кто слева  -
с Супера. Супер выцарапал из  тесного  кармана  обшитую  кожей  зажигалку,
прикурил, погасил пламя и подал зажигалку тому, кто слева от него -  Вито.
Пытаемся обдурить судьбу, подумал Вито. Это уже даже не смешно.
     - Ты их сушил? - спросил Стас, принюхиваясь к дыму.
     - Нет, а что?
     - Вроде горчат...
     Голос Стаса дрогнул, и могло показаться, что Стас просто поперхнулся,
но Вито все понял и среагировал:
     - Клинч!
     Он повис на правой  руке  Стаса,  на  руке,  ставшей  вдруг  железным
рычагом, и на миг замедлил движение этого  рычага  к  кобуре,  а  Супер  в
прыжке опрокинул Стаса на спину и заблокировал левую руку, и лишь Джиллина
ничего не понял и смотрел остолбенело, руки Стаса напряглись еще, все тело
напряглось и изогнулось, Супер вдруг взлетел в  воздух,  а  освободившаяся
рука Стаса впилась Вито в шею, и только тут Джиллина бросился в кучу-малу,
пытаясь разорвать хватку Стаса и  освободить  Вито  -  и  теряя  бесценные
секунды, но  тут  Супер  снова  оказался  рядом,  выхватил  из  патронташа
Джиллины гипноген и прижал его к лицу Стаса. Багровая вспышка  ударила  по
глазам, оставив на сетчатке подобие фотографии, и смежив  веки,  Вито  все
равно продолжал видеть то, во что превратилось тонкое нервное лицо  Стаса:
кровавую вампирью маску.  Хватка  постепенно  ослабевала,  по  телу  Стаса
пробегали волны дрожи. Наконец, можно стало подняться на ноги.
     - Вот так это и бывает, солдат, - сказал он Джиллине. Джиллина  сидел
на полу, весь белый, зажимая пальцами нос.
     - Вовремя ты просек, - сказал Супер.  Он  стоял  на  коленях,  плотно
зажав голову Стаса, и скенером снимал движения глаз. Это позволяло  судить
о характеристиках разрушенного кодона. - Еще бы секунда - и все.
     - Я с утра на него косился, - сказал Вито. - Что там получается?
     - "Матрешка", естественно. Лиловый снаружи, внутри, кажется,  желтый.
Киллер прогрыз наружный слой - ну, и...
     - Дерьмо наши киллеры. Пора пойти и набить морду Алеку.  Уже  полгода
обещает сделать новый киллер.
     - Где он мог его поймать? - пробормотал Супер. - Бережемся ведь,  как
монашки...
     - Кумулянт, скорее  всего,  -  сказал  Вито.  -  Черт,  как  он  меня
сдавил...
     - Но ты молодец, толстый. Мне бы такую реакцию.
     - Ладно, не прибедняйся.
     - Какое... Ну, Джи, как тебе все это?
     - Неслабо, ребята... - Джиллина пошмыгал носом, обтер пальцы о брюки.
- Так я и не понял, кто мне двинул.
     - Похоже, что я, - сказал Супер. - Ты в следующий раз не в  потягушки
играй, а за гипноген хватайся. Учили тебя, учили...
     - Да я же знаю... на тренировках - все правильно делал...
     - Ничего, Джи, - сказал Вито. - Нормально. Тренировки тренировками, а
научиться можно только на поляне. Если за месяц не сморгнут тебя - станешь
эрмером.
     - Это я понимаю...
     Супер отложил скенер и похлопал Стаса по щекам.
     - Эй, старый, подъем! Просыпайся!
     Стас поднял голову. Взгляд его был мутный и неосмысленный.
     - Стас! Ты меня слышишь?
     - М-да? Что? А, это ты... чесночная твоя душонка... что?
     - Просыпайся, просыпайся. Нам всем пора к Стрептоциду.
     - Не знаю такого... Пусти, я сплю. Я пьян и сплю.
     - Желтый, - прокомментировал Супер. Вито  и  сам  понял  это.  Кодоны
желтого  спектра  вызывали  сильнейший  выброс   эндорфинов,   и   клиника
постдеструкционного синдрома напоминала банальное  опьянение.  На  поляне,
случалось, это приводило к серьезным ошибкам.
     - Что делать, пусть спит, - сказал Вито. - Давайте-ка, ребята, я  вас
проверю на всякий случай.
     Через полтора часа, наконец, все,  кого  это  касалось,  собрались  в
"бункере" - особо изолированном помещении в пристройке. Попасть туда можно
было только с помощью  специального  лифта,  управляемого  с  центрального
поста охраны. В случае чего оттуда же,  с  центрального  поста,  в  бункер
подавался усыпляющий газ.
     Автономный стац-эрм гудел  и  попискивал,  загружаясь.  Томаш  нервно
расхаживал перед ним, потирая пальцами виски. Выглядел  Томаш  плохо.  Нос
заострился, скулы торчали, глаза ввалились и  горели.  Со  щек  не  сходил
лихорадочный румянец. Вито, увидев  Томаша,  прямо  спросил  -  и  получил
прямой ответ, что да, Томаш ввел  себе  "джерри"  -  род  лилового  кодона
семисотого разряда, который вызывает  сильнейшее  постоянное  возбуждение;
вот уже неделю он ходит под  "джерри",  возможно,  нахватался  чего-нибудь
еще, но проверку и освобождение  придется  отложить  хотя  бы  до  вечера,
потому что тогда он сразу уснет - и все, а дело не  терпит  отлагательств.
Но т