ду,  когда  Хамрак  только-только  занял
Фортейден. Тогда Карен прежде всего заботился о своем  городе  и  судьба
остального королевства не трогала его. Теперь он сдал  Жоговен,  потерял
то, чем дорожил более всего. У него  ничего  не  осталось.  Разве  можно
доверять такому человеку?
   - Хорошо, делайте, что хотите, - сдался Карен. - Только имейте ввиду,
что это единственная наша армия, способная  противостоять  гхалхалтарам.
Другой нет и не будет.  Если  вы  проиграете,  то  вся  вина  за  гибель
Королевства Трех Мысов будет лежать на вас. На вас, дорогой мой друг.
   Толокамп  впился  взглядом  в  ожесточившееся  лицо   лорда   Карена,
столкнулся с режущими  серыми  глазами  лишенного  войска  полководца  и
потупился. Нет, он слишком сильно любит Иоанна и дорожит своей  родиной,
потому у него не хватит духа взять на себя подобную ответственность.  Он
не сможет один принять решение о месте проведения главного сражения.
   - Я соберу сегодня вечером Совет лордов.
   - Здесь?
   Толокамп огляделся:
   - Здесь тесно.
   - Тогда в Грохбундере.
   - Согласен, - кивнул лорд Толокамп.
 
*** 
 
   Войско шло скорым походным маршем, когда  Хамрак  приостановил  коня,
почувствовав что-то необычное - как будто воздух  впереди  стягивался  и
густел. Небо  перед  бессмертным  стало  шелушиться,  тонкими  волокнами
струиться вниз, наматываясь на невидимый  стержень  и  формируя  подобие
приземистой   фигуры.   Воины,   бредущие   рядом,   замедлили   шаг   и
приостановились.  Некромант  на  всякий  случай  воздел  руку,  готовясь
обезвредить неожиданного пришельца  в  случае  опасности.  Когда  фигура
приобрела относительно четкие очертания,  стало  постепенно  проявляться
лицо. Хамрак пристально вглядывался в игру полутонов и теней, следя, как
вырисовывались тонкие  надбровные  дуги,  покатый  костяной  лоб,  оскал
крупных зубов  и  две  точки  горящих  глаз.  Материлизовавшийся  скелет
уставился на бессмертного и заговорил чуть дребезжащим голосом:
   - Посланец от Сакра к королю гхалхалтаров Хамраку Великому.
   Бессмертный изумился: только  такие  изощренные  маги,  как  скелеты,
способны  послать  в  качестве  вестника  отображение  одного  из  своих
волшебников.
   - Я - Хамрак Великий. Говори, - повелитель гхалхалтаров повернул коня
боком так, чтобы лучше слышать посланца.
   Создавший видение маг находился  слишком  далеко,  и  потому  призрак
иногда мерк. Глаза его то  вспыхивали  ярким  пронзительным  светом,  то
тускнели и  проваливались  глубоко  в  серые  глазницы.  Слова  посланца
звучали не совсем внятно.
   - Сакр веле...  пере...,  что  он,  следуя  примеру  вашего...  начал
наступление и сейчас наход... в пятидесяти кило... от Вертора.
   - Это все?
   Скелет второй раз повторил то же самое, а потом, так и не ответив  на
вопрос бессмертного, растворился...
   К вечеру новость о начале военных действий на западе Королевства Трех
Мысов облетела всю гхалхалтарскую армию, и солдаты с ещё большим рвением
стали ждать предстоящего сражения. Почему скелеты уже в  одной  дали  от
Вертора, а они находится от столицы за тридевять земель?
 
*** 
 
   Лорд Мальерон вышел во внутренний  дворик.  Он  хотел  взобраться  на
стену, но у  ступеней,  ведущих  наверх,  дорогу  ему  преградил  рослый
стражник.
   - Извините, сюда невелено.
   - Ты что, спятил? Я лорд, - Мальерон  с  ожесточением  сунул  тяжелый
гербовой перстень в толстую рожу охранника.
   - Невелено. Приказ коменданта, - упрямо ответил  солдат,  не  обращая
внимания на сверкавший перед его носом перстень.
   - Хорошо, - Мальерон решил не спорить и спокойно отошел в сторону.  В
конце концов ему не так уж надо было взбираться на стену - просто  хотел
полюбоваться видом окрестностей. Лорд Добин всегда был глуповат  в  том,
что не касалось стратегии и фортификаций, поэтому  наивно  полагал,  что
Мальерон прибыл для того, чтоб изучить план Грохбундера  и  впоследствии
передать его Хамраку. Зачем? Подробную схему всех  башен  и  стен  можно
было сделать и с  высоты  драконьего  полета.  Лорд  Мальерон  явился  в
Грохбундер лишь с той целью, чтобы, благодаря своему влиянию, заполучить
какой-нибудь корпус, состоящий из  ненадежных  наемников-гномов.  Карен,
понятное дело, и не дал бы ему, носящему клеймо предателя, верных людей,
а вот добиться  командования  над  двумя-тремя  сотнями  наемников  было
возможно.
   Наверху раздался свист, затем шум,  как  будто  ураган  навалился  на
крепость и яростно захлопал  всеми  имевшимися  в  Грохбундере  дверьми.
Мальерон поднял голову и увидел влетающих в Драконью башню дракунов.  Их
было около сорока. Ничего особенного - каждый день в крепость  прилетали
и улетали десятки дракунов. Однако Мальерону показалось,  что  он  узнал
предводителя прибывших. За четыре года,  которые  они  не  виделись,  он
сильно изменился, но Мальерон все равно различил его характерный  острый
профиль и сбитую,  чуть  сгорбившуюся  фигуру  -  лорд  Карен.  Мальерон
насторожился: сам  главнокомандующий  прилетел,  значит,  произошло  или
только произойдет нечто важное. Приспешник Альфреда Черного направился к
Драконьей башне.
 
*** 
 
   Лорд  Добин  радостно   раскрыл   объятия,   встречая   только-только
отвязавшегося от седла лорда Карена.
   - Как у вас? - поинтересовался полководец.
   Добин улыбнулся, и под черной полосой его  густых  усов  обозначилась
контрастная белая полоса зубов:
   - Все отлично. Крепость подготовлена к обороне.
   - Прекрасно, - Карен опустил голову. - А вот у меня не очень.
   - Что такое? Гхалхалтары?
   - Нет, пока, слава Богу, нет. - Карен взглянул на встревоженное лицо
   Добина. - Я отстранен от командования.
   - Толокамп?
   - Именно.
   Лорды молча спустились с верха Драконьей башни на  первый  этаж,  где
хранились  в  пухлых  мешках  запасы  зерна  на  случай  осады.  Солдаты
безмолвно следовали за ними.
   - И что же теперь будет? - наконец спросил Добин.
   - Не знаю. Я попытаюсь сделать все возможное, чтобы предотвратить бой
на равнине.
   - Но это же глупо, давать сражение в поле, когда армия уже укрепилась
в горах.
   - Я понимаю, но надо объяснить это Толокампу, - хмыкнул  Карен.  -  Я
уговорил его собрать сегодня вечером совет.
   - Совет? - Мальерон неожиданно появился перед  лордами,  усмехаясь  в
свои седые, закрученные усики.
   Карен замер как вкопанный.
   - Да, я забыл предупредить, - замялся лорд Добин.
   - А зря. О появлении лорда  надо  докладывать,  -  злорадно  хихикнул
Мальерон. - Вы, кажется, говорили о совете. Позвольте узнать, во сколько
он начинается?
   Выражение  изумления  сползло  с  лица  лорда  Карена,  и  он  твердо
произнес:
   - Этого вам знать не надобно.
   - То есть как? Я - лорд, а потому имею право присутствовать  на  всех
советах, если сочту это необходимым.
   - Сейчас война, а потому, как командующий восточной армии я  запрещаю
вам появляться на совете.
   Лорд Мальерон ещё не знал о смене полководцев и потому, вместо  того,
чтобы тактично осадить Карена, дерзко произнес:
   - Вы пустите меня, иначе я проложу дорогу с помощью своих солдат.
   Черты лица Карена заострились, как это бывало, когда он злился:
   - Ваших солдат? Сколько их? Десять-двадцать?
   - Восемь человек, - ответил Добин.
   Карен резко обернулся к нему:
   - Так чего же вы медлите. Схватите их  и  бросьте  в  темницу.  Пусть
посидят несколько деньков, отдохнут.
   Добин махнул рукой, и, прежде чем Мальерон успел дернуться, два дюжих
ратника подхватили его под руки.
 
*** 
 
   Серебристого окраса,  поджарый  и  длинный,  как  его  могущественный
хозяин, дракон лорда Толокампа влетел в темные  недра  Драконьей  башни.
Новый командующий стал спешно избавляться  от  опутывавших  его  ремней,
однако руки как назло  не  слушались.  Покопавшись,  он  спрыгнул  вниз,
оказавшись среди прилетевших с ним  дракунов  и  обступивших  их  солдат
гарнизона. Толокамп обернулся, выглянув в зияющее позади громадное окно,
где сказочным золотисто-розовым  витражом  переливалось  закатное  небо.
Совет должен был начаться через четверть часа.
   Облепившая полководца толпа мягко направила его  в  сторону  винтовой
лестницы, ведущей с верха башни на первый  этаж.  Вдоль  всего  схода  в
стену были вделаны прочные медные кольца, сквозь  которые  была  продета
толстая веревка, служившая перилами. Цепляясь за неё и чувствуя, как она
неприятно царапает ладонь, Толокамп начал спуск. Лорд думал: изберут  ли
остальные его тактику  или  предпочтут  модель  Карена?  Он  сам  боялся
признаться себе, но в  глубине  души  уже  не  знал,  что  будет  лучше.
Разместить армию у Грохбундера и досаждать крупному войску  гхалхалтаров
мелкими  засадами  казалось  заманчивым.  В  горах  Хамрак  не  смог  бы
воспользоваться  численным  превосходством,  и  его  воины  плохо  знали
окрестности. Однако в тоже время Толокамп надеялся  на  победу  в  поле.
Одержать  её,  быть  может,  сложнее,  зато  это  -  больший  триумф   -
уничтожение  супостатов  блистательно,  одним  ударом.  Подобная  победа
порадовала бы Иоанна больше. Да и отказываться от своих мыслей было  уже
поздно, иначе пришлось бы признать  правоту  Карена  -  этого  извечного
предводителя  оппозиционных  королю  сил.  Нет,  Толокамп   вознамерился
поддерживать своего монарха до конца.  Он  не  думал  брать  свои  слова
назад. Пусть лорды решат, где и как давать сражение.
   Толокамп оказался на первом этаже. Слуга-проводник вывел его во двор,
где лорд увидел громаду Здания Совещаний. Во всех людских крепостях  оно
располагалось с западной стороны, что символизировало закат, старость  и
мудрость,  поэтому  садящееся  солнце  оказалось  как  раз  напротив  и,
разрезанное   остроконечной   кровлей   строения,   распалось   на   две
огненно-красные половины, обратив богато украшенное сооружение в  темный
силуэт. Когда Толокамп подошел ближе и вступил в тень здания, оно скрыло
от его глаз полыхающий диск солнца, и  тут  же  выступили  перед  взором
лорда богатые барельефы и орнаменты,  украшавшие  вход  и  арки  высоких
окон.
   Лорд вошел в  здание  и  очутился  в  длинном  зале,  переходившем  в
широкую, крытую ковром лестницу.  Неровными  полосами  ложилась  на  пол
струящаяся из окон лава закатного света.  Толокамп  ступил  на  ковер  и
вслед за слугой поднялся на второй этаж. Зал Совещаний находился там  за
сделанными из красного дерева дверями.  Перед  ними,  подобные  статуям,
стояли два стражника, ростом  с  лорда  Толокампа,  но  гораздо  шире  в
плечах. На них были нарядные красно-желтые туники, цветов Пентейского  и
Жоговенского мысов,  на  границе  которых  лежал  Грохбундер.  Рядом  со
стражниками  прохаживался  в  ожидании  сухонький  сутулый   человек   с
пронырливым острым лицом. Завидев Толокампа, он весь подобрался и, когда
лорд проходил мимо, устремился к нему, порывисто опустился на  колени  и
прижал  узкую  кисть  командующего   к   своим   влажным   губам.   Лорд
приостановился,  удивленно  уставившись  на   неожиданного   почитателя.
Коленопреклоненный человек поднял голову и жарко зашептал, уставившись в
лицо полководца чуть мутными глазами:
   - Ваша милость, лорд Карен замыслил недоброе и взял  лорда  Мальерона
под стражу, ибо не хочет допустить его к совету. Освободите незаслуженно
пострадавшего лорда, и он поможет вам.
   Толокамп  отшатнулся,  брезгливо  отерев  руку,  которую  только  что
поцеловал  проситель.   Грешно   поддерживать   дружеские   сношения   с
приспешниками Альфреда Черного. Человек  поднялся  с  колен  и,  опустив
голову, попятился назад. Толокамп двинулся в  распахнувшиеся  перед  ним
двери и, когда переступал порог Зала Совещаний, ему все  же  подумалось,
что это несправедливо - прятать лорда в подземелье в то время, как  идет
совет.
   Командующий огляделся: посреди зала  стоял  круглый  стол,  в  центре
которого возвышались статуи трех старцев, олицетворяющих справедливость,
благоразумие и мудрость. Почти все места за столом были  уже  заняты.  В
сидящих Толокамп узнал Карена, Добина и ещё трех менее значимых  лордов.
Командующий приблизился, и Карен, чуть приподняв голову, кивнул  в  знак
приветствия.
   Слуга  отодвинул  кресло,  приглашая  Толокампа  сесть.  Лорд   занял
почетное место и вновь оглядел собравшихся: пятеро,  с  ним  -  шестеро.
Плохо. Чем меньше людей на совете, тем больше ответственность на  каждом
из них. Тогда лорд Толокамп произнес:
   - Милостивейшие лорды, я не вижу ещё одного кресла.
   - Что вы имеете в виду? - спросил Добин.
   - Я знаю, что в крепости есть ещё один лорд.  Так  почему  же  он  не
среди нас?
   Добин беспомощно обернулся к лорду Карену. Тот был бледен, отчего его
лицо походило на застывшую гипсовую маску. Лишь глаза оставались живыми.
Они вскинулись на лорда Толокампа, затем  перелетели  на  Добина.  Карен
пошевелился, решившись играть в открытую, а там, куда кривая вывезет.
   - Приведите лорда Мальерона.
   Заседающие сидели молча, боясь смотреть друг на друга,  пока  солдаты
сходили вниз, освободили злополучного лорда и ввели его  в  Зал.  Увидев
маленькое, желтое, от накопившейся желчи лицо Мальерона,  Толокамп  чуть
повеселел.
   - Мы ждем вас. Кто дал вам право опаздывать на столь важный совет?
   - Спросите сих достопочтенных лордов, - кивнул Мальерон на  Карена  и
на Добина и сел за стол.
   - Ну что ж, начнем, - вдруг ожил Карен.
   - Приступим, - согласился Толокамп,  выпростав  вперед  руки.  -  Кто
выступит первым?
   - Я, - вызвался Добин.
   - Прошу.
   - Дело важное, - комендант Грохбундера отер рот.  -  Решается  судьба
отечества, поэтому буду говорить кратко и искренне, что думаю.  -  Добин
замолчал, как видно пытаясь перевести ворочавшиеся в его голове мысли на
человеческий язык. - Есть два предложения. Одно - дать бой в горах,  под
прикрытием знакомых  нам  скал  и  укрепленного  Грохбундера.  Второе  -
провести сражение в открытом поле. Я за первое. На  равнине  гхалхалтары
задавят нас  числом.  У  них  сильные  маги,  которым  на  равнине  одно
раздолье. В случае поражения в горах у нас  будет  Грохбундер,  куда  мы
сможем отойти. У подножия  гор  скалы,  которые  могли  бы  оказать  нам
помощь, погубят нас, ибо мы не сможем быстро взобраться на склоны и уйти
от преследования.
   - Позвольте возразить, -  начал  один  из  мелких  лордов,  раболепно
заглядывая в глаза новому командующему.  -  Армия  находится  далеко  от
Грохбундера, поэтому нам прежде  придется  преодолеть  не  один  трудный
горный перевал,  чтобы  добраться  до  крепости.  Вы  предлагаете  вести
засадную войну, но следует понимать, что сильное  гхалхалтарское  войско
может беспрепятственно по одиночке  разбить  все  разрозненные  засадные
отряды, как это сделал Сакр на западе.
   - Нужно выставить отряды побольше,  терзать  неприятеля  дракунами  и
наемниками-гномами,  которые  излазали  эти  горы  вдоль  и  поперек,  -
поддержал Добина другой незначительный лорд.
   Карен и Толокамп молчали, уперев взоры в стол. Иногда  они  поднимали
глаза, но их взгляды тут же сталкивались и турнирными  копьями  ломались
друг о друга, вновь падая на стол.
   - Сражение в поле губительно. В лучшем случае,  двадцать  семь  тысяч
против тридцати гхалхалтарских.
   - Не забывайте, среди наших двадцати семи тысяч есть  ещё  совершенно
необученные ополченцы, - вторил лорду Добину мелкий лорд.
   - Но и среди  неприятеля  есть  много  неразумных  тварей.  Подлинных
воинов-гхалхалтаров у Хамрака не более  пятнадцати  тысяч,  -  парировал
другой  слабый  лорд,  продолжая  преданно  поглядывать   на   молчащего
командующего.
   Толокампу было по-настоящему плохо.  Произошло  то,  чего  он  боялся
более всего. Мнения разделились, и  теперь  ему  все  равно  приходилось
принимать главное, определяющее судьбу королевства  решение.  Вспомнился
Иоанн: "Бедный мальчик, он не знает, что тут творится. Какие мучения!"
   - Наша кавалерия сильна. Рыцари сомнут гхалхалтаров.
   - Ха, они даже не успеют доехать. Гхалхалтарские маги выкосят их.
   - Вы оскорбляете рыцарство!
   - Но что поделаешь, если это правда!
   Лорды распалялись не на шутку.
   Добин  и  один  из  малых  лордов  отстаивали  приоритет  кареновской
тактики, а двое других с пеной у рта доказывали необходимость  открытого
сражения.
   Так продолжалось с четверть часа, пока наконец Толокамп не собрался с
силами и не крикнул:
   - Хватит, прекратите! Это совет, а не рынок!
   Лорды осеклись и смолкли, покорившись воле командующего.
   - Давайте проголосуем. Кто за отход к Грохбундеру?
   Добин и его сомышленник рьяно выкрикнули:
   - Мы!
   Карен оторвал взгляд от стола и гулко произнес:
   - Я, ибо иначе мы погибнем.
   Толокамп оглядел остальных:
   - Кто за немедленный бой на равнине?
   "За" высказались два мелких лорда, и сам лорд Толокамп возвестил:
   - Я тоже присоединяюсь к этой группе.
   Трое на трое. Тогда Толокамп обернулся к  молчавшему  Мальерону.  Тот
поглаживал свою остренькую, клинышком бородку, возведя лукавые  глаза  к
потолку. Командующему стало одновременно  и  легко,  потому  что  не  он
произнесет главную фразу, и обидно, ибо право решающего голоса перешло к
другому лорду, да ещё к какому  -  к  тому,  кого  все  открыто  считали
предателем и сочувствующим гхалхалтарам.
   - А что же вы?
   Мальерон словно только очнулся.
   - Я? - он скромно улыбнулся, отчего по старому лицу  его  рассыпались
выщербины морщин. - Я за сражение в поле.
   - Предатель, - выдохнул лорд Добин.
 
*** 
 
   Этельред почувствовал, как кто-то схватил его за плечо и затормошил.
   Голова графа заелозила по подушке,  словно  укоризненно  покачиваясь.
Этельред всхрапнул и раскрыл глаза - перед ним со свечой  в  руке  стоял
оруженосец.
   - Что ты, Винфильд? - сурово спросил граф.
   - Ваша милость, к вам  посланец  от  лорда  Толокампа.  Говорит,  что
обязательно надо поговорить с вами.
   - Правда? - Граф сел, осоловело озираясь вокруг. - Что ж, веди его.
   - Сюда?
   - А куда же еще. Не буду же я в таком виде выходить на улицу!
   Оруженосец понятливо кивнул и поспешил из комнаты.
   Этельред посмотрел за окно. Снаружи стояла  такая  темень,  что  были
неразличимы даже стены стоявших вплотную домов -  отряд  остановился  на
ночлег в городе Устург.
   Внизу послышались шаги. Дверь приотворилась, и в образовавшуюся  щель
протиснулся оруженосец со свечой. Следом  впорхнул  быстроногий  молодой
дракун. Даже при тусклом свете  одинокой  свечи  граф  заметил  на  лице
посланца свежий румянец от ночного полета на свежем ветру.
   - Что имеешь мне сказать, молодец? - Этельред подался вперед.
   Дракун уперся взглядом в кустистые,  топорщащиеся  в  разные  стороны
графские усы и отрапортовал:
   - Меня прислал командующий восточной армией лорд Толокамп. На совете,
произошедшем три часа назад, лорды постановили дать сражение в  поле,  а
потому отступление в горы велено прекратить.
   Дракун нырнул рукой  под  полы  плаща,  порылся  и  достал  аккуратно
запечатанный свиток.
   - Здесь сообщается то, что я передал вам на словах.
   Этельред принял депешу, сломал печать. Сомнений не  было  -  Толокамп
действительно приказывал ему оставаться в Устурге. Граф кивнул, разрешая
дракуну уйти. Оруженосец взял свечу и отправился проводить посланца.
   Этельред остался в темноте. Он лежал  и  чувствовал,  как  проснулась
старая, знакомая ему уже десять лет, боль и  как  вытесняет  она  всякую
надежду на нормальный, здоровый  сон.  Завтра  передовые  гхалхалтарские
отряды  подойдут  к  Устургу.  Что   он   будет   с   ними   делать?   О
контрнаступлении не стоит и думать. У  него  слишком  мало  сил:  двести
ратников и пятьдесят лучников. А ведь горы совсем рядом.  Разумнее  было
бы отступить под защиту их спасительных ущелий.  Однако  на  развернутом
свитке чернела подпись командующего, которая цепью приковала Этельреда к
Устургу. Всегда верный своему долгу, граф