а стали привыкать  к
темноте. Свеча на столе погасла.  Во  мраке  тускло  отсвечивал  круглый
циферблат часов. С того момента, как он потерял ход  своих  рассуждений,
прошло чуть более минуты, но бессмертному казалось, что минуло столетие.
И тут Гостомысл понял, что он прав, ибо  само  время  разверзлось  перед
ним. Он увидел грядущие события, но не на  несколько  дней  вперед.  Век
пронесся перед ним, и многие, обращавшиеся к нему, ещё не  появились  на
свет.
 
*** 
 
   Кочевники сноровисто  седлали  коней.  Вскакивая  в  седла,  всадники
древками копий и ногами подгоняли животных,  неслись  к  южным  воротам.
Нагруженные мешками варвары спешили за ними. Иногда из мешков на  дорогу
падало награбленное добро. Возбужденные вахспандийцы собирались в толпы,
с плотоядным блеском в глазах наблюдали за  людьми,  и  те,  руководимые
инстинктом самосохранения,  бросали  упавшие  вещи  и  догоняли  ушедших
вперед товарищей. Жители осмелели, кричали, спорили. Такого не  было  за
все два года правления Гостомысла Ужасного.
   - Прочь, грязные свиньи! - во  все  горло  орал,  взгромоздившись  на
брошенную телегу, паскаяк в замызганной, разорванной до пупа рубахе.
   Он был пьян и  еле  держался  на  ногах.  Более  осторожные  горожане
пытались унять его и стащить с телеги, но он не унимался.  Отбиваясь  от
обступивших его, паскаяк грозно потрясал кулаком, бил  себя  в  грудь  и
чудом не падал вниз.
   Услышав оскорбления, один из варваров замер, шагнул  к  разошедшемуся
патриоту и выдернул из-за пояса палицу. Однако тут человек заметил,  как
до того  спокойные  вахспандийцы  потянулись  к  кинжалам.  В  их  лицах
завоеватель уже не нашел смирения. Они могли драться и убить его. Варвар
плюнул, с досадой спрятал оружие и двинулся дальше.
   Последний мирный год развратил  солдат.  Они  не  воевали,  а  только
грабили население. Войско опустилось, и одежда людей выглядела  странно.
Поверх изношенных штанов и видавших виды курток была намотана прекрасная
дорогая парча. Чтобы захватить побольше, варвары и  кочевники  нацепляли
на себя женские браслеты, кольца, серьги.
   Чародей, прибывший в  Хафродуг  два  дня  назад,  командовал  большим
отрядом. Его рыжая грива выделялась в толпе черных  кочевников  и  белых
скелетов. Озираясь по сторонам, Анисим Вольфрадович смотрел, не  остался
ли кто в городе. На отдельных людей ему  было  наплевать,  но  потерю  в
суматохе нескольких корпусов Гостомысл бы ему не простил.
   - Где сотня кочевников Хасада? - спросил он  у  продиравшегося  через
толчею скелета с отличительным значком гонца.
   Тот передернул плечами:
   - По-моему, Хасад остался на севере. Повелитель поручил ему  прикрыть
отступление.
   - Хорошо, - успокоился Чародей.
 
*** 
 
   Хасад расположил свой отряд в одной  из  небольших  деревень  в  пяти
минутах езды от Хафродуга.  Сдерживая  бьющегося  под  ним  жеребца,  он
следил за тем, как приближались паскаяки. Они шли  растянутой  цепочкой,
вперевалку и, похоже, не ожидали сопротивления. Хасад обернул  загорелое
лицо к стоявшим позади него всадникам. Его  черные  глаза  пробежали  по
рядам кочевников: все были бледные и молчали. Они знали, что  бой  будет
неравным. Им надо было продержаться не более четверти часа,  но  за  это
время вахспандийцы могли перебить их всех.
   Паскаяки были совсем рядом. Хасад понял, что дальше ждать нельзя, ибо
люди дрогнут. Он приосанился, привстал в стременах -  в  тяжелый  момент
предводитель должен стать  примером  для  подчиненных.  Выхватив  саблю,
Хасад перемахнул через низкий частокол и ястребом устремился  на  врага.
Его всадники с гиканьем бросились вслед. Засвистели стрелы.
   Непобедимый  герой   Дуфал,   ехавший   впереди   пехотинцев   увидел
надвигающийся отряд. Он был небольшим, но выскочил  неожиданно.  Впереди
несся статный кочевник в красивой белой  одежде.  Дуфал  не  задумываясь
саданул скакуна пяткой в бок и поскакал  навстречу  отважному  человеку.
Тот,  узнав  в  вахспандийском  герое  достойного  противника,  не  стал
уклоняться от поединка, но наоборот шибче пришпорил коня.
   Хасад и Дуфал мчались  друг  на  друга.  Человек  кричал,  размахивал
саблей,  пытаясь  придать  своим  приотставшим  людям  храбрости.  Дуфал
молчал, тяжеленный меч в его могучей руке  не  двигался,  пальцы  крепко
сжимали массивную рукоять. Всадники сшиблись. Сабля кочевника образовала
сверкающий полукруг, настолько быстр был удар. Меч паскаяка не  дрогнул.
Хасад пронесся чуть вперед, как вдруг  заметил,  что  его  противник  не
проскакал дальше, а разворачивается. С малых лет общавшийся с  лошадями,
Хасад сориентировался мгновенно - он поднял коня на дыбы и не дал  герою
зайти к себе в спину. Кипучая сила сына  степи  столкнулась  с  холодной
непреклонностью северянина-паскаяка и... разбилась о  нее.  Молниеносная
сабля кочевника  не  выдержала  страшного  удара.  Разрубленный  человек
рухнул под копыта коня.  Бой  был  окончен.  Кочевники  заметили  гибель
своего предводителя и обратились вспять. Вслед  им  пролетели  несколько
стрел.
 
*** 
 
   Люди покинули город.
   Ульриг  спустился  на  первый  этаж  дворца  и  выглянул   во   двор.
Потрескивая, горели веселые костры. Вокруг них сидели могучие паскаяки и
паскаячки. Возле валялись уже порожние бочонки, и стояли ещё  неначатые.
Резво бегали дети. Разгоряченные крепким элем,  в  разных  концах  двора
выступали три  оратора.  Они  орали  столь  громко,  что  речи  их  были
непонятны, но благодарная публика выражала  громкое  одобрение  даже  не
разбирая  слов.  Седоволосый  скальд  запел  песню  о  походе   Крейтера
Великого, и ему стали протяжно подвывать  паскаячки.  Потом  замычали  и
паскаяки. Чувствовался праздник, и Ульригу самому захотелось выбежать из
дворца, вскочить на  брошенные  бочки  и  обратиться  к  народу.  Однако
пробудившееся в нем благоразумие советовало  ему  прежде  встретиться  с
сыном.
   Бывший король вернулся в кабинет, прошелся от окна до двери,  присел.
Каков теперь его сын?  Такой  же,  как  прежде?  Нет,  наверное,  сильно
изменился, возмужал. И  славно.  Ведь  какого  молодца  взрастил!  Слава
Вахспандии!
   Громогласный рев заглушил пение скальда. Ульриг поднялся и выглянул в
окно. По улице двигались воины. Все - вошли!  Народ  бежал  к  солдатам,
обнимал их, как родных.
   - Избавители вы наши!
   - Объединим наши усилия!
   - Эй, красавица, поцелуй-ка меня!
   И Ульриг засмеялся, до того весело стало у него на душе.
   В криках он вдруг отчетливо различил  слово  "Удгерф".  Все  кричали:
"Удгерф!" Значит, его сын был уже рядом. Какой он?
   Снизу послышался шум. Потный, пьяный  охранник  вбежал  в  кабинет  и
заорал:
   - Король Удгерф!
   Ульриг накинулся на паскаяка:
   - Да что ж ты докладываешь, истукан. Где он? Быстрее!
   Охранник испугался, подался назад, и тогда старый король увидел сына.
Он сначала не узнал его. Удгерф и вправду очень изменился за  три  года.
Густая борода, строгий монарший взгляд, неприметная морщина, появившаяся
на лбу, сделали его старше. Ульриг даже  оробел,  но  молодой  правитель
улыбнулся и шагнул навстречу, раскрыв объятия:
   - Здравствуй, отец. Надеюсь, между нами нет обид?
   - Да о чем ты говоришь? - изумился Ульриг. - Эх,  будь  ты  помладше,
выпорол бы тебя за такие слова!
   Удгерф захохотал, привлекая отца к себе, и они крепко,  по-паскаячьи,
обнялись.
 
КОРОЛЕВСТВО ТРЕХ МЫСОВ 
 
Глава первая 
 
   Крепость Осерд расположилась на побережье теплого  Внутреннего  моря,
там,  где  оно  острым   заливом   вдавалось   в   Северный   континент.
Протяженность крепостных стен была небольшой, но  возведенные  по  углам
четыре башни  хорошо  охраняли  вход  в  залив.  Со  стороны  моря  были
пристроены  дополнительные  укрепления  с  раздвижными  крышами.  Внутри
бастионов в прохладном полумраке стояли на случай  нападения  вражеского
флота тяжелые метательные орудия.
   У крепостных стен  прилепились  несколько  домиков,  в  которых  жили
строители и переселенцы - в основном гхалхалтары, прибывавшие  с  Южного
континента.
   Место было выбрано удачно, неподалеку пролегали важные торговые пути,
и потому комендант крепости поспешил сделать пристани. Три двухъярусные,
со множеством резных надстроек галеры покоились на воде, и  покачивались
на волнах их перевернутые отражения. Длинные весла были убраны и  только
концами топорщились из выкрашенных в темно-синий цвет бортов.
   Несколько раз Хамрак выбирался в Осерд посмотреть, как идет работа, и
оставался доволен. Халхидорог был оставлен на посту коменданта города. В
делах ему  помогал  начальник  вспомогательного  корпуса  барон  Ригерг.
Совместно два военачальника должны были удерживать  восточное  побережье
залива в случае нападения  лорда  Карена.  Впрочем,  люди  и  не  думали
наступать. У них были серьезные проблемы на  западе.  В  148-ом  скелеты
вторглись в Королевство Трех Мысов. Заканчивался 149  год,  а  с  Сакром
расправиться так и не удалось.
   Каждую неделю поочередно Халхидорог и Ригерг объезжали доверенные  им
земли, утром бывали на стройке и следили за установкой  свай  для  новых
пристаней, а в свободное время наслаждались воцарившимся миром.
 
*** 
 
   Халхидорог встал рано. Синевато-зеленое небо ещё не  успело  наложить
румяна рассвета, и в спальне было темно.
   В ванной комнате Халхидорога ждал  таз  с  нагретой  водой  и  слуга.
Добавив в воду ароматический раствор, комендант умылся, вытерся  широким
полотняным полотенцем. Слуга принес кожаную дорожную одежду,  в  которой
Халхидорог обычно ездил зимой - в этот день была его очередь следить  за
стройкой. Одевшись, военачальник спустился в  столовую,  где  уже  сидел
сотник, который должен был сопровождать его  во  время  выезда.  То  был
Гхалк, служивший у Халхидорога с самого начала войны. Завидя  командира,
он поднялся, учтиво  склонив  голову.  Отдавая  дань  воинскому  обряду,
Халхидорог кивнул и занял высокое комендантское кресло. Гхалк также сел.
Слуги поставили перед ними еду. Свет  свечей  обтекал  их  склонившиеся,
задумчивые лица. Воины ели молча, ибо было слишком рано и  разговаривать
не хотелось. Позавтракав, Халхидорог наконец произнес:
   - Пора. Солнце уже взошло.
   Гхалк кивнул, поднялся, и вдвоем они покинули столовую.
   Облачившись  в  легкую  золотую  кирасу  и  прицепив  к  поясу   меч,
Халхидорог направился во двор крепости. В будущем он планировал  сделать
его крытым и неуязвимым для нападений людских дракунов, но пока до всего
руки не доходили.
   Гхалк опередил своего начальника и, когда Халхидорог вышел  во  двор,
сотник был уже там с полусотней солдат. Они выхватили мечи и воздели  их
в небо, приветствуя предводителя. Халхидорог кивнул. Ему подвели рослого
жеребца,  из  тех  что  гхалхалтары  разводили  на  диких  лугах  Южного
континента. Вскочив в седло, молодой комендант оглядел воинов, обернулся
и заметил в окне Осерту. Она уже проснулась и наблюдала за его отъездом.
Халхидорог помахал ей рукой и тронул скакуна.
   Отряд преодолел подъемный мост, который вел  на  вершину  крепостного
вала, потом спустился в город. Осерд был маленьким, но  Халхидорогу  все
равно было приятно глядеть на незатейливые, быстро сколоченные домики  и
сознавать, что Хамрак поручил все это ему - сейчас он хозяин крепости  и
пусть маленького, но города.
   Через пять минут гхалхалтары были уже у строящихся  пристаней.  Всюду
лежали бревна и древесные отходы. Копыта коней и ноги воинов  утонули  в
стружке. Вокруг верстаков сновали рабочие, что-то обтесывали,  строгали.
Четверо  загорелых  парзийцев,  окружив  толстенное   бревно,   топорами
заостряли один его конец. Халхидорог приостановил коня и стал  наблюдать
за ними. Люди действовали умело. Временами стряхивая  пот,  они  тут  же
принимались за работу. Один на минутку отделился от  остальных,  сбросил
куртку и, оставшись в рубашке, вернулся.  Под  ударами  мастеров  бревно
стало походить на гигантский кол.
   Новые пристани начали строить три дня назад и пока готовили  основные
несущие опоры, которые надо было врывать в дно. Несколько столбов лежали
уже готовые, с заостренными концами. Их предстояло с помощью  канатов  и
магии вывезти в море, перевернуть в вертикальное положение  и  огромными
молотами вогнать в каменистое дно. Лучше всего это было делать во  время
отлива, поэтому ждали ночи  и  уже  были  приготовлены  большие  факелы.
Впрочем Халхидорог был приглашен на ужин к  барону  Ригергу,  и  поэтому
установка опор отодвигалась на один день.
   Посреди стройки возвышались два больших  столба  с  перекладиной,  на
которой висел тяжелый  черный  колокол.  По  его  призыву  начиналась  и
заканчивалась работа, и он оповещал рабочих об обеденном перерыве.
   Халхидорог пробыл на пристанях до обеда, а после, немного поговорив с
рабочими, двинулся обратно в крепость.
 
*** 
 
   Пять комнат в левом крыле крепости занимал барон  Ригерг.  Среди  них
была роскошно обставленная  столовая  со  стенами  из  красного  дерева,
которое в Парзи было на вес золота. Барон решил принимать гостей  именно
там. К шести часам стол был украшен белоснежной скатертью  и  накрыт  на
четырнадцать персон: хозяина с супругой, Халхидорога с Осертой,  пятерых
сотников, в числе которых был и Гхалк, и их жен. Установленные  в  витых
канделябрах, в виде сцепившихся  в  схватке  драконов,  свечи  разливали
вокруг приятный теплый свет и желтыми бликами  отражались  в  серебряных
блюдах. У двери висели два магических светильника, которые освещали  три
щита,  покоившихся  над  входом.   Центральный,   самый   большой   герб
принадлежал королю, а по бокам расположились гербы, принадлежавшие  роду
Ригера и его супруге, баронессе Гахжаре.
   Барон Ригерг обошел стол, проверяя, все ли на месте. Удостоверившись,
что все в порядке, он сел на стул у двери и застыл  в  ожидании  гостей.
Его красивое, чуть вытянутое лицо с  мягкой  белой  бородкой  оставалось
равнодушным, но  одна  нога  подрагивала,  указывая  на  то,  что  барон
неспокоен. Было уже четверть восьмого, и гости  должны  были  прийти,  а
Гахжара ещё не выходила, занятая своим туалетом.
   За дверью раздались шаги. Ригерг обратил лицо к двери, и увидел,  как
свет магических светильников  упал  на  фигуру  вошедшего  слуги.  Барон
приподнял брови, задавая немой вопрос.
   - Сотник Дамгер с супругой, - доложил слуга.
   Ригерг кивнул и  поднялся  встречать  гостей.  Сотник  Дамгер  был  в
корпусе барона, а потому в тот день был свободен  и  решил  прийти  чуть
раньше. Поклонившись, он по военной привычке  воздел  руку,  приветствуя
своего начальника. Ригерг улыбнулся и, заметив смущение сотника,  быстро
отвернулся, указывая Дамгеру и его жене места за столом:
   - Прошу, садитесь.
   Гости кивнули и чинно сели. Дамгеру было проще общаться с начальником
на работе, и потому он молчал, боясь сказать что-нибудь  лишнее.  Однако
жена Дамгера вела себя смелее:
   - Каждый раз, как я сюда попадаю, я не могу надивиться на то, с каким
вкусом вы обставили столовую.
   - О, это не моя заслуга. Я более искушен в составлении схем редутов и
укреплений, нежели в убранстве жилища. Дом - всецело дело рук моей жены.
   - В таком случае  вы  счастливейший  гхалхалтар!  -  улыбнулась  жена
Дамгера.
   Сотник недовольно зыркнул: не слишком ли далеко заходит его жена? Что
это за фамильярный тон.
   Вошел слуга и доложил, что явились ещё два сотника. Они были  так  же
из корпуса барона. Ждали только Халхидорога с Осертой и Гхалка.
   Слуга доложил об их приходе уже около восьми.
   Халхидорог вошел в столовую и, не давая хозяину поприветствовать его,
выпалил:
   - Простите, дела службы. Пришлось задержаться.
   - Это ваш долг, - улыбнулся Ригерг.
   Он вообще часто улыбался, но  из  его  странной  улыбки  нельзя  было
понять, то ли он радуется, то ли смеется в лицо собеседнику.  Халхидорог
привык к этой манере, но Осерта ещё не могла  с  нею  свыкнуться,  и  ей
казалось, что барон недолюбливает её. Она была единственной из  людей  в
крепости, и, возможно, Ригерг правда видел в ней дочь народа, с  которым
ему  предстояло  воевать.  Зачем  гхалхалтарам  и   людям   нужна   была
разъединяющая их вражда? Почему бы не собраться вместе за  одним  столом
всем гхалхалтарским полководцам  и  людским  лордам?  Это  было  бы  так
хорошо!
   Ригерг отвел Халхидорогу и  Осерте  почетные  места  напротив  своего
кресла. Покусывая губу, он с неудовольствием облокотился  на  стол.  Все
гости были на месте и не хватало только Гахжары.
   Она появилась в платье  из  золотой  парчи,  как  солнце  разбрасывая
вокруг капли света с  драгоценных  камней.  На  лице  Ригерга  появилась
улыбка: большая часть его армейского жалования  уходила  на  обеспечение
бесконечных запросов жены, её бриллианты, наряды, но, видя её, он не мог
отказать. Сознавая свою неотразимость Гахжара приблизилась к мужу, взяла
его за руку, и они вместе опустились за стол.
   - Вы достойны быть королевой, - промолвил Гхалк.
   - Это значит, что Ригерг  должен  быть  королем?  -  поинтересовалась
баронесса.
   - Осторожнее, Гхалк, сейчас она скажет,  что  уличила  вас  в  измене
Хамраку, - улыбнулся Ригерг.
   - Хамрак прекрасный король, но его  беда  в  том,  что  он  правит  в
военное время, - ни с того, ни с сего бросил Халхидорог.
   -  Но  ведь  это  прекрасная   пора   для   воинов.   Можно   сделать
головокружительную карьеру! - вставил Дамгер и тут  же  осекся  -  вдруг
бывший воитель, а теперь комендант Халхидорог обидится.
   Однако тот спокойно продолжил:
   - Позвольте не согласиться. Карьера - не главное. Я так уже устал ото
всех этих походов.
   - Но война только началась, - с улыбкой заметил Ригерг. - Как бы  вас
не сняли с поста коменданта за подобные упаднические настроения.
   - А я тоже устала, - вмешалась  Гахжара.  -  Довольно.  Целыми  днями
только  и  слышу,  что  война.  Лучше  расскажите,  как  вы  нашли  того
колдуна-фокусника, который прибыл с Южного континента?
   - Превосходно. Я была просто поражена.
   - Правда? - Ригерг уставился на жену Дамгера, и на  губах  его  опять
заблуждала улыбка.
   - А что, вам не понравилось?
   - Нет, нет, забавно.
   - Мне пришелся по нраву трюк с водой, - вставил Гхалк.
   - А  я  отдал  предпочтение  огненному  кольцу,  правда,  дорогая?  -
Халхидорог обернулся к Осерте.
   Девушка  кивнула,  и  быстро  подняла  ресницы,  окинув  гхалхалтаров
молниеносным взглядом.
   Образовалась  небольшая  пауза,   но   Гахжара,   прекрасно   знавшая
обязанности хозяйки, подала новую тему для разговора.  Ригерг  постоянно
улыбался, сотники вставляли свои замечания, их  жены  говорили  о  новой
моде - все гхалхалтары отдыхали, и только Осерта  оставалась  замкнутой.
Ее тяготило странное предчувствие, будто это уже последний  такой  ужин.
Заметив настроение возлюбленной, Халхидорог наклонился к ней и участливо
поинтересовался, как она себя чувствует.
   - Все в порядке, - пожала плечами Осерта.
   - Ты что-то утаиваешь. Скажи, - прошептал он.
   - Ничего, просто какое-то наваждение.
   - Мы не мешаем? - усмехнулся Ригерг.
   Поняв,  что  говорить  шепотом  нетактично,  Халхидорог  обернулся  к
собравшимся и хотел было что-то сказать, как в комнату вошел слуга.
   - Извините, господа, но приехал гонец от Хамрака.
   Ригерг метнул взгляд на Халхидорога, тот - на Ригерга.
   - Простите, мы вас ненадолго покинем, - барон, нахмурившись, поднялся
и вышел.
   Халхидорог последовал за ним.
   Гахжара с сожалением посмотрела на серебряные  канделябры,  сетуя  на
испорченный ужин. Гонец мог бы и подождать.
   - Так на чем мы остановились? - начала она.
   - На том, как модны сейчас светлые туники.
   - О да. Они к тому же удобные.
   - Особенно в жару.
   - Извините, - Дамгер поднялся из-за стола.
   - И вы хотите нас покинуть, - надула губы Гахжара.
   - К сожалению.
 
*** 
 
   Через  четверть  часа  воины   вернулись.   Ригерг