заполнена  вооруженными
людьми. Выполняя команды офицера, они то собирались в шеренги  и  кололи
воображаемого противника, то рассыпались на отдельные группки по два-три
человека. Меж ними носились маленькие, юркие орки и гномы.
   Мефиат Сплетник нырнул в толпу и, заметив знакомого солдата, шепнул:
   - Лорд Карен едет сюда.
   Солдат сразу не поверил, но по рядам побежал слух:
   - Едет сам командующий армией.
   Люди подтянулись  и,  сознавая,  что  лорд  Карен,  быть  может,  уже
незаметно следит за ними,  старались  выполнить  все  команды  наилучшим
образом.
   - В шеренгу! Сми-ирно! - прокричал офицер.
   Отряд замер, и тут все увидели появившихся  всадников.  Впереди  ехал
невысокий мужчина лет сорока  с  умным,  несколько  уставшим  лицом.  Он
поравнялся с офицером, и раздалось громогласное приветствие. Лорд  Карен
кивнул, остановил коня и медленно оглядел солдат. Только у  единиц  были
кольчуги или кирасы, остальные носили плохенькие кожаные куртки, которые
не спасали ни от стрел, ни от ударов копий и мечей.  Городские  арсеналы
не смогли обеспечить всех добровольцев хорошим оружием, и оно также было
только у избранных. Тем, кто записывался последними,  достались  обычные
топоры, годные для рубки дров, но никак не для битвы с гхалхалтарами.
   - Что это за отряд? - поинтересовался Карен.
   - Третий ополченческий, - резво отрапортовал командир.
   - Сколько людей?
   - Девяносто человек, ваша милость.
   - Как обучены?
   Офицер замялся:
   - Трудно обучать. По большей части все люди мастеровые - к оружию  не
приученные.
   Лорд Карен кивнул. В  толпе  новобранцев  он  различил  лишь  два-три
молодых лица. В основном в третий ополченческий отряд записывали пожилых
и стариков.
   - Продолжайте, не будем вас отвлекать.  Завтра  получите  указания  и
выйдете на боевые позиции.
   Лорд Карен тронул поводья, и мявшаяся позади свита поспешила за  ним.
Они направлялись в  другие  районы  города,  где  также  шла  подготовка
добровольческих отрядов.
 
*** 
 
   Армия медленно заползла на горные вершины  и  замерла.  Хамрак  велел
объявить  привал.  Однако,  вопреки  обыкновению,   солдаты   не   сразу
опустились на землю и  принялись  за  еду.  Несколько  минут  они  молча
стояли, ибо так было лучше видно открывшуюся  обозрению  местность.  Три
года назад, в  147-ом,  войско  отступало  другой  дорогой,  проходившей
севернее, и Жоговенскую долину почти  все  гхалхалтары  видели  впервые.
Сквозь голубоватую дымку расстояния она светилась мягким зеленым  светом
впитавших солнечное тепло  трав.  В  легком  тумане  селения  были  едва
различимы,  и  с  тем  большей  жадностью  вглядывались  гхалхалтары   в
призрачные скопления крохотных домов и белую паутину  дорог.  Через  два
дня они будут там.
   Хамрак так же, как и все, смотрел вниз. Где-то внизу отступал людской
отряд, напавший на них во время переправы, и где-то внизу ждала их армия
короля Иоанна. Там должно было произойти  решающее  сражение,  и  Смерть
пряталась  там,  в  цветущей   Жоговенской   долине.   В   серо-багровых
морщинистых склонах гор, в  фантастических  громадах  белых  облаков,  в
самом узоре дорог  и  деревень  бессмертный  различил  её  черты  -  она
улыбалась.
 
*** 
 
   Теперь конь Этельреда ступал по ухоженной дороге долины. До  Жоговена
оставалось пять дней пути, и все же граф не чувствовал  себя  спасенным.
Что толку, что он ушел от гхалхалтаров в горах и в степи. Они все  равно
настигнут его. Возможно, он приедет в Жоговен, а Карен тут  же  отправит
его на опасный участок фронта.  И  Этельред  уже  смирился  с  мыслью  о
неотвратимой встрече с гхалхалтарами. Граф понимал, что  бой  неизбежен,
но теперь он осознал, что это сражение будет не в пользу  людей.  У  них
было меньше сил.
   Этельред поднимал голову, смотрел на  проходящие  отряды  ополченцев,
которые собирались по всему Жоговенскому  мысу.  Плохо  обмундированные,
нестройные, они удивительно походили друг на друга. Еще не вступив ни  в
одну  стычку,  они  выглядели  жалкими  и  потрепанными,   как   отряды,
отступающие с поля боя. Этельред провожал их взглядом полным  сожаления,
дергал седой ус. Он уже видел гхалхалтаров в действии  и  знал,  что  то
были настоящие воины. Даже сознание собственной обреченности не  сломило
их духа. Они были врагами, и граф отдал бы жизнь, чтобы  уничтожить  их,
но  он  не  мог  не  восхищаться  грациозностью  и  умением,  с  которым
гхалхалтары вступили в неравный бой. Добровольцы шли на смерть. Им  было
не выстоять против тридцатитысячной неприятельской армии.
 
*** 
 
   Мефиат Сплетник  кичливо  выпятил  грудь,  наслаждаясь  тем,  что  он
оказался в центре всеобщего внимания. Вокруг  него  собралась  приличная
толпа. Сейчас  в  ней  было  больше  женщин,  ибо  многие  мужчины  либо
добровольцами покинули город, либо рассредоточились по стенам. У них уже
не было времени бродить по улицам.
   - Ну, говори же, бородатый,  -  надрывно  кричала  сухая  женщина  со
старым, поблекшим лицом.
   - Граф Этельред будет в Жоговене через три дня, - затараторил Мефиат.
- Это значит, что гхалхалтары спускаются с гор и, возможно,  уже  заняли
первые селения в долине.
   - Крышка нашим, - мрачно процедил кто-то.
   - Эх, у моего старика ума хватило в ополченцы податься. Ну  какой  он
солдат, когда из него песок сыпется! - запричитала старая женщина.
   - Ну-ну, - подошедший к толпе мужчина с мечом на боку, что обличало в
нем воина, попытался успокоить её. - Лорд Карен выставил надежные  части
ратников у спуска в долину. Они задержат гхалхалтаров.
   - Да ты сам-то в то веришь? - закричали женщины. - Чтоб  ваши  отряды
да с такой силищей справились? Зачем же вы тогда стариков забираете?
   - Никого мы не забираем. Они сами идут.
   - Ага, сами идут! А вот мы тебе сейчас морду начистим! Ишь, жлоб!  За
спинами стариков отсидеться захотел!
   Женщины распалились не на  шутку,  и  солдат  поспешил  ретироваться.
Кто-то швырнул ему вдогонку камень.
   Лорд Карен уже знал о начале народных волнений в городе.
 
*** 
 
   Жоговенские горы почтительно огибали  долину,  и  уходили  дальше  на
запад к Грохбундеру. Как и ожидал Карен, на этот раз Хамрак выбрал  иной
путь. Гхалхалтарское войско начало спуск к Жоговену.
   На второй день завоеватели  оказались  на  лугах,  пышным  покрывалом
укутывавших подножье гор. Неделю назад там паслось много овец, но теперь
солдаты заметили только одного пастуха.  Опершись  на  посох,  лысый,  с
длинной бородой старик внимательно наблюдал, как гхалхалтары подходят  к
нему. Рядом с ним щипали  траву  четыре  равнодушные  овцы.  Неизвестно,
отчего пастух не увел животных в более безопасное место: оттого  ли  что
они были не его, а хозяйские, или же оттого, что он  не  рассчитывал  на
столь скорое появление армии. Однако в тот вечер барон Ригерг  порадовал
своих воинов и жену парным мясом.
   Утром отряд продолжил путь. Деревни впереди были уже совсем  рядом  и
манили солдат уютными строениями и богатыми кладовыми.
   Прежде, чем последний раз нырнуть вниз и вывести воинов  на  равнину,
дорога  проходила  между  двумя  горными  отрогами.  Обрамленные  темной
шевелюрой кустарников, они походили на могучих разбойников, застывших  у
обочины и подстерегающих нерадивых путников.  Если  бы  люди  собирались
делать засаду, они засели бы именно здесь. Ригерг понял это  и  невольно
насторожился. Он незаметно оглянулся на обоз - повозки медленно катились
вслед за корпусом, и два десятка  солдат  прикрывали  их  сзади.  Взгляд
военачальника скользнул дальше. Основная  армия  плелась  на  расстоянии
двух ледов, и только корпус Гамара  стремительно  продвигался  вперед  и
должен был догнать их минут через пять. Барон на мгновение  задумался  и
решил рискнуть. Он глубоко загнал страх, оставив одно подозрение.
   Отряд  приблизился  к  опасному  месту.  Ригерг  смутно  почувствовал
гнетущую тишину над отрогами, как будто кто-то сидел наверху  и  молчал,
выжидая. Утвердившись в своем предположении, барон едва уловимым  жестом
сделал знак ехавшим в отдалении от него сотникам. Они  поняли.  Сохраняя
спокойствие, гхалхалтары внутренне напряглись. Их руки как бы  невзначай
легли на рукояти мечей. Ригерг с головой корпуса въехал в полумрак  тени
отрогов. Барон всматривался в изломы скал, пытаясь различить затаившихся
там людей. И вдруг раздался крик, совсем не оттуда, откуда Ригерг ожидал
его услышать.
   - Ур-а-а!
   Кустарники ожили и подались вперед.  Людские  ратники  навалились  на
неприятеля. Сколь ни были готовы гхалхалтары, но они растерялись.
   - Атака! Рассыпным строем в стороны! - закричал Ригерг,  и  его  крик
собрал все силы корпуса в один кулак.
   Кулак разжался, выпростав  смертоносные  пальцы  -  воины  ударили  в
разных направлениях.
   Потеряв  свое  мимолетное   преимущество,   ратники   стали   драться
осторожнее.
   Гамар,  завидев  сражение  впереди,  выпустил  всех  своих   троллей.
Крылатые твари неудержимым потоком разрезали  небо  и  в  мгновение  ока
очутились у отрогов. Люди дрогнули и подались назад. Ригерг  соскочил  с
коня и высоким зычным голосом прокричал:
   - Вверх! Рассыпным строем!
   Вместе с половиной отряда он стал подниматься  на  один  из  отрогов.
Теснимые, ратники принялись кидать камни, но гхалхалтары и  тролли  были
уже наверху.
   Противник Ригерга оказался человеком невысокого роста  с  добродушным
лицом. Его меч был короче, и ему было трудно  парировать  удары  барона.
Клинок гхалхалтара  дважды  оказывался  прямо  у  груди  ратника,  но  в
последний момент  тот  уворачивался.  С  холодной  точностью,  усмехаясь
слабости  противника,  Ригерг  сделал  ещё  один  выпад  и  увидел,  как
побледнело лицо человека и расширились его глаза. Барон выдернул  меч  и
огляделся, ища новых врагов. Однако вокруг были одни гхалхалтары.
   Ратники бежали. Ригерг не стал преследовать их, и лишь посмотрел, как
они бегут по направлению к близлежащей  деревеньке  и  оттуда  вместе  с
перепуганными жителями выливаются на дорогу, ведущую к Жоговену.
 
*** 
 
   Лорд Карен оглядел собравшихся. Их  было  много.  Все  военачальники,
кроме тех, кто находился на передовой у  самого  входа  в  долину,  были
собраны в одном зале для того, чтобы после совета  быстрокрылые  драконы
вновь разнесли их по отрядам. Присутствовал и лорд Добин, и  добравшийся
до Жоговена граф Этельред.
   - Полагаю, можно начинать, - сказал Карен, сцепляя пальцы рук.
   Военачальники не  издали  ни  звука,  и  с  их  молчаливого  согласия
полководец начал:
   - Вы все прекрасно знаете, по какому поводу мы собрались. Враг, можно
сказать, под стенами. Хамрак уже разбил передовой наш отряд и занял одну
равнинную деревню. Пока одну, но завтра он начнет продвижение и  покорит
ещё десяток.
   - Этого нельзя допустить, - высказался лорд Добин.
   - Нельзя, но хватит ли у нас сил? -  робко  поинтересовался  командир
жоговенского ополчения.
   - Не хватит, - отчетливо произнес лорд Карен.
   Все застыли.
   - И что же вы предлагаете? - наконец спросил Этельред.
   - Успокойтесь, в Грохбундере дела  идут  отлично,  -  заговорил  лорд
Добин, но все ожидали слова командующего армией.
   - Именно поэтому будет более разумно отойти к Грохбундеру. В горах мы
сможем лучше укрепиться, занять каждую расщелину, каждый  выступ  и,  не
давая генерального сражения, терзать гхалхалтаров  мелкими  стычками.  В
открытом бою мы все равно проиграем.
   - Так что же, сдать Жоговен? - Этельред решился за Карена  произнести
кощунственную мысль.
   - Да.
   Военачальники посмотрели на Карена и увидели, что он не  шутит.  Лорд
действительно намеревался сдать город. Оттого он и  был  таким  бледным,
оттого и дрожали так странно блики в его зрачках. Он родился и  вырос  в
Жоговене. Двадцать лет он правил этим городом и радовался  строительству
новых домов и расширению окрестных полей. Здесь его все знали и любили.
   - Неужели нет никакого варианта?
   - Я даю вам время подумать, - кивнул  Карен.  -  Только,  пожалуйста,
помните, что мы  имеем  десять  тысяч  солдат  и  ещё  пятнадцать  тысяч
необученных ополченцев и орков против хамраковских тридцати.
   Все замолчали, осмысливая роковые цифры. Этельред теребил  ус.  Добин
поник головой на руки. Последние месяцы он жил в Грохбундере, и весть  о
столь бедственном положении людей стала для него настоящим откровением.
   Лорд Карен возвел глаза к потолку. Он был  украшен  тонкой  мозаикой,
выложенной из морских раковин. Лорд вспомнил, как тридцать лет назад его
отец строил этот зал. Теперь Карен словно прощался с ним.  Возможно,  он
сидит в этом мягком удобном, кресле последний раз.
   - Итак, ваше решение? - Карен перевел взгляд на военачальников.
   Ему показалось, что будет даже легче, если они не согласятся с ним  и
выскажутся за оборону города. Тогда бы не пришлось уходить.  Умереть  на
родных улицах. Лорд прикрыл глаза  и  отчетливо  представил  собственное
тело, распростертое на площади среди десятков таких  же  тел.  Наверное,
так было бы легче.
   Но Этельред сказал:
   - Отходим.
   И вслед за ним это слово прозвучало  еще,  и  еще,  и  ещё  раз.  Оно
оглушило лорда Карена, как будто не он первый предложил отступить.
   После того, как последний военачальник сказал свое решение,  возникла
пауза. Однако то была  не  заминка.  То  была  святая  тишина  -  минута
молчания по обреченному городу, и никто не решался её нарушить.
   - Прощай, Жоговен, - лорд Карен резко поднялся. - За дело.  Все  -  к
своим отрядам. Будем отходить к Грохбундеру.
   Он  старался  казаться  бодрым  и  даже  воодушевил  остальных.   Они
зашевелились и заговорили,  обсуждая  дальнейшие  планы.  Сам  же  Карен
понял, что все уже не так. Что-то оборвалось в нем - что-то, что  дается
один раз и уже никогда не возвращается.
 
*** 
 
   - Предатель! Гхалхалтарин! С Хамраком за одно! - кричала толпа  вслед
карете лорда.
   Еще день назад она бы не позволила себе подобного, но  теперь,  когда
стало ясно, что правитель покидает город, осмелела. Люди сознавали,  что
Карен уже не является властителем Жоговена.  Им  представлялись  мрачные
картины будущего разбоя и верзилы-гхалхалтары, сжигающие дома. Жоговенцы
считали, что им нечего терять, и потому открыто  орали  в  бледное  лицо
Карена самые мерзкие ругательства.
   Лорд слышал яростные крики, но они докатывались до  него  смутно,  не
проникая в сознание. Карен  не  понимал,  что  так  настойчиво  пытались
доказать ему смазанные скоростью лица за окном кареты. Он словно впал  в
забытье. Жоговен корчился в предсмертной агонии, ярясь и пенясь  сотнями
людских тел на тесных улочках и площадях.  Однако  Карена  почему-то  не
трогала его гибель. Ему казалось, что это не тот город, который он любил
больше всего в  жизни,  как  будто  жестокий,  злой  волшебник  сотворил
извращенную копию настоящего Жоговена. Дома и улицы  остались  прежними,
но была едва различимая и в то же время ужасная  разница  между  ними  и
зданиями,  запечатлевшимися  в  памяти  у  Карена.  Он  с  острой  болью
сознавал, что так терзало его вчера вечером во время совета, и ночью,  и
утром. Люди в Жоговене переменились, и теперь, даже если он  и  вернется
сюда, все будет совсем не так. Старый, милый, родной город погиб -  умер
негромко, не всколыхнув рассерженных толп. Он скончался мирно, в тишине,
в сердце Карена.
 
*** 
 
   Через  пять  дней  гхалхалтары  уже  входили  в  распахнутые   ворота
Жоговена. Улицы были пустынны, хотя солдаты  чувствовали,  что  за  ними
следят из окон сотни настороженных глаз.
   Когда Хамрак проезжал под высокой, помпезной аркой,  установленной  в
честь победы Королевства Трех Мысов над Скелетором в 118  году,  к  нему
подъехал Гамар. Некромант взглянул на военачальника и тут же  догадался,
что это не к добру.
   - Чего ты хочешь?
   - Напомнить вам один разговор, ваше величество.
   Хамрак нахмурился, вспоминая, и спокойная  улыбка  его  на  мгновение
померкла.
   - Помните, после переправы я просил  у  вас  разрешения  на  владение
городом в течение одного дня, - подсказал Гамар. -  Вы  сказали,  что  я
получу его, если не потеряю при взятии ни одного бойца.
   - Да.
   - Жоговен пал, ваше величество. В моем корпусе нет  потерь.  Сдержите
слово.
   Свита и солдаты вокруг прислушались и выжидающе замерли. Они  поняли,
зачем Гамар хочет получить Жоговен, и всем стало интересно:  нарушит  ли
бессмертный слово или  пренебрежет  тысячами  человеческих  жизней  ради
своей чести?
   - Я жду, - ухмыльнулся Гамар.
   Хамрак посмотрел на него, потом возвел глаза  к  небу.  Некоторые  из
свиты  сочувствовали  ему,  а  кто-то  втайне  обрадовался.  Вот  задача
достойная некроманта! Хотел быть честным и незамаранным?  Не  выйдет,  в
жизни так не бывает.
   - Так что же я обещал? - наконец переспросил Хамрак.
   Гамар усмехнулся, чувствуя, что бессмертный попал в тупик и  пытается
оттянуть время.
   - Вы обещали, что  дадите  мне  в  полное  владение  большое  людское
поселение, если я возьму его без потерь.
   Гамар уже приготовился выказать неопровержимые  доводы,  если  Хамрак
попытается настоять на том, что  Жоговен  не  был  взят.  Однако  король
спокойно произнес:
   - Хорошо. Получи во владение город, Гамар. Один день ты можешь делать
в Жоговене все, что тебе заблагорассудится.
   Гамар торжествующе обвел взглядом свиту. Победить волю и разум самого
некроманта Хамрака! Но бессмертный ещё не закончил:
   - Я забыл сказать тебе, что  сие  право  распространяется  только  на
тебя, но не на твоих солдат. Пока ты владеешь Жоговеном, я снимаю тебя с
поста командующего корпусом, дабы это не слишком обременяло тебя, Гамар.
Один день солдаты будут подчиняться лично мне. Это ведь не  противоречит
условиям нашей договоренности?
   Гамар только и мог, что мотнуть головой.
   - Ну а если ты хотел уничтожить город, то у тебя  есть  меч.  Вперед,
время не ждет! Ты хороший боец, но даже для тебя эта задача трудна.
   Раздался  смех.  Гхалхалтары  представили  себе   свирепого   Гамара,
мечущегося по улицам вымершего Жоговена с мечом наголо.
   - Смотри, а то кухарки соберутся, так бока намнут!
   - Хороший владетель!
   Гамар метнул на бессмертного озлобленный  взгляд.  Тот  улыбался,  но
военачальнику было не понять,  что  некромант  смеялся  не  над  ним,  а
радовался, что хоть  один  раз  проучил  коварную  Смерть.  Ведь  тысячи
жоговенских жителей были спасены.
 
Глава третья 
 
   По  стенам  были  развешены  тяжелые,  ворсистые  парзийские   ковры.
Пробивающиеся сквозь узкие стрельчатые  окна  лучи  солнца  блуждали  по
лабиринтам их  разноцветных  узоров.  Свет  отражался  в  пузатой  вазе,
стоявшей на низеньком столике, и струился  по  нежным  тонким  лепесткам
настурций.
   Осерта  сидела  рядом  с  цветами  так,  что  её  плечо  касалось  их
склоненных  головок.  Девушка  вышивала.  Раньше  она  никогда  этим  не
занималась, но теперь у неё появилось много свободного  времени.  К  ней
приходили гхалхалтарки, которые приплывали в город с Южного континента и
искали в ней свою заступницу. Они-то и научили её этому мастерству.
   Под  иглой  прорисовывалось  темно-лиловое  с  перламутровым  отливом
оперенье птицы. Осерта старательно работала над каждым  перышком.  Когда
птица будет готова, она задумала подарить её Халхидорогу.
   За дверью послышались быстрые  шаги.  Она  узнала  их  и  с  неловкой
поспешностью сделала неровный стежок.  Дверь  отворилась,  и  на  пороге
появился  Халхидорог.  Его  глаза  возбужденно   блестели,   под   стать
драгоценным камням на дорогих браслетах, обхватывавших его руки от кисти
до локтя.
   - Прекрасные вести! -  воскликнул  он,  сделав  шаг  и  очутившись  в
комнате.
   Осерта осторожно  улыбнулась:  неужели  произошло  главное  сражение?
Только бы не это.
   - Мы взяли Жоговен.
   - Хорошо, - кивнула девушка.
   Ее волосы выбились из-под платка и скрыли л