нжала.
   - Испробуйте, и да сопутствует вам удача, - кивнул старик.
   - Пусть она пребудет и с тобой, оставшийся единственным в роду.
   Они разошлись в разные стороны: старик - на восток, к ещё находящейся
в безопасности столице; герои - на запад,  к  заливу,  где  "ожидала  их
славная победа над несметным воинством Бессмертного Хамрака, Мага Ночи".
***
 
   Халхидорог сидел на циновке, поджав ноги  под  себя.  Солнечные  лучи
пробивались сквозь щели хижины,  и  золотыми  полосками  рассыпались  по
полу. На другой половине дома за занавеской гремела котелками хозяйка  -
немолодая парзийка. Осерта, бывшая кухарка,  старалась  помогать  ей  по
работе, но Халхидорог был  против:  негоже  невесте  начальника  корпуса
возиться на кухне.
   Он поднял голову и, стряхнув  со  лба  длинную  прядь,  посмотрел  на
девушку.
   - Ну вот, а ты боялась, что жители не примут нас.
   - Я не боялась. Люди не злы. Если относиться к  ним  по-доброму,  они
станут друзьями. Ты не казнил старика, стрелявшего  в  тебя,  никого  не
ограбил, а потому они сами согласились стать подданными короля.  Сила  в
доброте.
   - Странно, ты рассуждаешь, как мой учитель Хамрак.
   Осерта села рядом с Халхидорогом.
   -  Расскажи  мне  про  Хамрака.  Я  видела   его,   но   никогда   не
разговаривала. А ведь ты его хорошо знаешь. Какой он на самом деле?
   Халхидорог задумался и ответил не сразу:
   - Ты задала  очень  сложный  вопрос.  Нельзя  точно  охарактеризовать
обычного смертного, а Хамрак - бессмертный, и его натура  во  много  раз
сложнее и запутаннее. Многие его любят, боготворят, слушаются и видят  в
нем спасителя. Другие ненавидят  его,  считая,  что  он  посланник  Зла.
Хамрак проповедует торжество жизни над смертью, и, когда я  его  слушаю,
мне кажется, что он чистый, светлый  пророк.  Однако  он  вместе  с  тем
король, и не просто король, а тот, кто начал Великую Войну.
   - Но может он невиновен?
   - Ты хочешь сказать, что, возможно, он не хотел войны?
   - Да.
   - Я бы поверил в то, если бы Хамрак был простым  смертным,  но  он  -
некромант - повелитель душ. Ему подвластно все. И если его воля  одолела
смерть, то почему она не смогла повергнуть  в  ничто  прихоть  Гамара  и
горстки его сторонников?
   - Горстки? - Осерта пытливо вгляделась в Халхидорога.
   Он встретил её внимательный взгляд и вдруг смутился.
   - Признайся, когда начиналась война, ты был рад тому. Ты видел в  ней
возможность проявить себя, применить все, чему обучился за долгие годы в
училище воителей?
   Гхалхалтар улыбнулся:
   - А ведь ты права! Так оно и было. Но теперь это позади, и  сейчас  я
мечтаю только об одном: чтобы все кончилось и чтобы мы поселились вдвоем
на каком-нибудь зеленом острове во Внутреннем море.
   - Или в Виландоре.
   - Нет, в Виландоре холодно.
   - Я согрею тебя, - Осерта прижалась к Халхидорогу.
   Он вдруг вспомнил Лукавого и его рассуждения  про  девушек  и  теплые
плащи. Это воспоминание перенесло Халхидорога в  далекое  Грохбундерское
ущелье.
   - Отчего ты молчишь, - Осерта взглянула на гхалхалтара.
   - Просто задумался. Помнишь, как мы с  тобой  гуляли  по  равнине,  а
попадавшиеся солдаты смотрели и завидовали нам?
   - Помню. Они, кажется, и сейчас завидуют нам.
   - Пусть, ведь, пока мы вместе, нам ничего  не  страшно  и  все  будет
хорошо.
   - Я знаю, ибо  люди,  и  гхалхалтары,  и  даже  твари  не  злы,  если
относиться к ним с добром.
 
*** 
 
   Герои расположились на ночлег в  одной  из  деревенек,  затерянных  в
степи. Открытая всем ветрам, она казалась одинокой и жалкой.  Испуганные
жители, узнав в воинах своих защитников, приняли их радушно, отвели одну
хижину, хорошо накормили: зачем жалеть еду,  если  придут  хамраковцы  и
отберут все?
   Повеселевший от хорошей трапезы Рупин бойко разглагольствовал:
   - Я видел - страх просочился в ваши души. Герой не должен бояться.
   Гхалхалтары слабы и ничтожны, и вы убедились  в  справедливости  моих
слов сегодня, когда умертвили десяток из них.
   - Уйми свою неразумную радость.  Сегодня  наши  клинки  испили  кровь
тварей, но не гхалхалтаров, - возразил Байдан.
   - Какая разница? Твари, гхалхалтары - все они порождения тьмы.
   - Это так, равно как  ты  и  простой  пастух  являетесь  порождениями
света, - согласился Байдан. - Только ответь на такой вопрос:  кто  лучше
владеет оружием ты или человек, который всю свою жизнь пас скот?
   - В бою я стою ровно столько пастухов,  сколько  есть  стрел  в  моем
колчане, - гордо произнес лучник.
   - Да. Равно и гхалхалтар стоит столько тварей, сколько волос  у  него
на голове.
   - А коли гхалхалтар лыс?
   - Я говорю серьезно, - повысил голос Байдан.
   - Вам осталось только скрестить клинки. Ваши языки скоро доведут  вас
до этого, - вмешалась Китара.
   Байдан,  как  предводитель  отряда,  сдержано  замолчал,  Рупин  тоже
отступил, посчитав спор выигранным и ища новую тему для разговора.
   - Лучше бы вы направили умы ваши на размышления о дне  завтрашнем,  -
продолжала воительница.
   - День, как день.
   - У тебя, Рупин, все легко, как будто  мы  идем  разнимать  матросов,
замутивших разум свой вином. Подумай, мы же можем завтра  столкнуться  с
гхалхалтарами. А у тебя "день, как день".
   - Видно, Вседержитель благоволит ко мне.
   Китара ничего не ответила, но метнула на лучника испепеляющий взгляд.
   - Гхалхалтары разбросались отрядами по степи, - заговорил  неожиданно
Байдан. - Сегодня  встретились  мы  с  отбившимися  от  войска  тварями.
Основные силы должны быть неподалеку. Ночью нет  от  них  опасности.  Не
зная окрестностей, они не станут двигаться по темноте.
   - Как будто ты хорошо знаешь степь, - фыркнул Рупин.
   - Не перебивай, - назидательно проговорила Китара.
   - Сама правота глаголит твоими устами. Мои уши не  приемлют  подобных
обращений, - лучник поднялся и двинулся к койке.
   Байдан посмотрел на него и резонно сказал:
   - Завтра рано вставать. Надо будет выйти до того, как  покажется  над
степью  солнце  и  Хамрак  нагрянет   в   деревню.   Поэтому   последуем
единственному за сегодняшний день  разумному  поступку  Рупина  и  ляжем
спать.
   - Спать, значит, спать, - молчаливый Тулб безропотно улегся на лавке.
   - Пойду затворю дверь, - отозвалась Китара. - Вседержитель  всемогущ,
но лучше приготовиться к худшему.
 
*** 
 
   Днем молчаливая,  степь  ожила  к  ночи.  Шелест  иссушенной  горячим
солнцем травы,  стрекот  насекомых  просачивались  сквозь  тонкие  стены
хижины. Басовито рокотал храп Байдана.
   Китара лежала, думая о предстоящем дне.  Через  несколько  часов  они
двинутся в путь и встретятся  с  воинством  Хамрака.  Задача  их  не  из
легких: убить бессмертного некроманта. Воительница  была  уверена,  что,
оставшись без предводителя, гхалхалтары разбегутся или, по крайней мере,
отступят. Ведь именно в Хамраке, Маге Ночи, заключено главное зло...
   Китара услышала шорох, словно какое-то насекомое  вдруг  застрекотало
не снаружи, а в доме. Звук затих. И повторился снова. Теперь воительница
различила в нем осторожные шаги. Рука потянулась  к  кинжалу,  и  в  это
время Китара увидела выросшую над ней фигуру.
   - Рупин?
   В темноте блеснули глаза стоящего.
   - Тише, - лучник сел в ногах воительницы.
   Она поднялась.
   - Что ты здесь делаешь? Почему не спишь?
   - Такой же вопрос могу я задать и тебе.
   - Бессовестный!
   - Тише. Своими криками ты можешь вырвать остальных из сладких объятий
целительного сна. А бедному Тулбу так нужен отдых.
   - Хорошо, - Китара смягчила голос. - Что тебе нужно?
   -  Я  запомнил,  как  заколола  ты  сегодня  тварь.   Твои   движения
понравились мне. Ты сражалась умело.
   - Благодарю. Этому умению я посвятила всю жизнь. Это все?
   - Нет. Ответь, разве никогда не хотелось тебе  оказаться  в  объятиях
мужчины? - Рупин приблизился к воительнице.
   - Осторожнее.
   В темноте мертвенной синевой сверкнуло лезвие кинжала.
   - Придержи свой сквернословный язык,  если  не  хочешь  оказаться  на
месте той твари, - Китара повела клинком у самого горла лучника.
   - Ты идеальная женщина! Ты всегда так горяча ночью?
   - Смотри, не обожгись.
   - Но-но, я ведь герой - меня кинжалом не запугаешь.
   Китара в нерешительности посмотрела на улыбающегося Рупина, который и
не думал отстраняться. За стеной шелестела на ветру трава  и  стрекотали
насекомые. Его рука мягко, но  властно  обхватила  её  кисть,  и  пальцы
безвольно разжались. Кинжал упал на пол,  и  его  отзвон  ещё  не  успел
затихнуть, как раздался кашель.  Тулб  беспокойно  заворочался  во  сне,
закашлялся.
   - Ступай, завтра предстоит сложное дело. Надо восстановить силы, а не
успеет черепаха обползти вокруг этого дома, наступит рассвет.
   Досадуя на некстати  напомнившего  о  себе  колдуна,  Рупин  медленно
поднялся:
   - А после "сложного дела"?
   - После поговорим, - Китара подняла и спрятала кинжал. - Ложись, а то
расскажу Байдану.
   -  Герою  не  престало  жаловаться,  -  беззвучно  засмеялся  лучник,
удаляясь.
   В хижине вновь  стало  тихо,  только  шелестела  за  стеной  трава  и
стрекотали насекомые.
 
*** 
 
   Было рано, и солнце ещё не встало. За ночь  земля  успела  беззаботно
растратить  накопленное  днем  тепло,  и  даже  в  доме  было   нежарко.
Халхидорог вытянул рубашку из вороха одежды, накинул её на плечи.  Ткань
была сыроватой, и по  коже  пробежал  зыбкий  холодок.  Застегнувшись  и
заправившись,  Халхидорог  надел  поверх  кожаную  куртку  со  стальными
пластинами. Ею он заменил золотую кирасу, которая в Парзи была неудобна,
так как быстро накалялась.
   Одевшись, Халхидорог взглянул на спящую Осерту, улыбнулся и, стараясь
не шуметь, вышел. Покрывало  предрассветных  сумерек  лежало  на  земле,
слабо колыхалось на воде. Ветра не  было  -  день  обещал  быть  жарким.
Однако, несмотря на это, надо  было  выступать.  Провизию  они  собрали,
солдаты  получили  небольшую  передышку,  а  войско  Хамрака  продолжало
вгрызаться в сердцевину парзийского княжества и  удаляться  все  дальше.
Уходить было решено до восхода  солнца,  чтобы  к  полудню  сделать  уже
большой переход и иметь возможность не идти по самой жаре.
   Халхидорог   прошел   к   настилам,   где   расположились   несколько
стражников-гхалхалтаров.   Они   обернулись   навстречу    предводителю,
приподнялись.
   - Будите своих. Через час чтобы все были в сборе.
   Солдаты кивнули и разошлись по деревне.  Халхидорог  некоторое  время
ещё постоял перед большим, ласковым морем, бившимся об  опоры  настилов.
Там, далеко-далеко за водной пустыней, лежит Южный  континент,  где  нет
войны и все хорошо...
   Гхалхалтар отвернулся, направился назад к хижине,  но  потом  изменил
решение и побрел на площадь: "Сначала построю корпус, а уж потом разбужу
Осерту. Пусть поспит, все равно ничего интересного она не пропустит".
 
*** 
 
   Отряд встал рано. Жители ещё спали,  и  герои  покинули  деревню,  не
прощаясь. Китара хотела было оставить им в подарок свой кинжал, но потом
решила, что, если его найдут гхалхалтары, это принесет только вред, и не
стала.
   Байдан  как  всегда  был  во   главе,   но   теперь   шел   медленно,
прислушиваясь, словно надеясь услышать в тишине успокоившейся  под  утро
степи и в покое дремавшего неба размеренную поступь хамраковской  армии.
Не выдержав молчания, Рупин  попытался  заговорить,  но  Китара  тут  же
зашипела на него, и он без спора смолк.
   Они прошли несколько ледов, пока не очутились перед  большим  холмом,
одиноко высящимся посреди степи. Герои приостановились: быть  может,  за
ним ждут их полчища гхалхалтаров. Действовать надо было очень осторожно,
и Байдан сказал:
   - Я схожу и проверю окрестности.
   - Нет, ты главный меж нами. Тебе нельзя,  -  вмешалась  Китара.  -  Я
сделаю это за тебя.
   - Подожди. Я не пущу тебя одну, - запротестовал Рупин.
   - Пойдем все вместе, - мрачно вздохнул Тулб.
   Он был уверен, что они совершают роковую ошибку,  сгрудившись  вместе
как стадо баранов, но  вслух  ничего  не  сказал,  ибо  боялся  заразить
остальных своим пессимизмом.
   Отряд двинулся к холму,  стараясь  как  можно  быстрее  добраться  до
вершины. Достигнув её, герои пригнулись  и  жадно  впились  взглядами  в
горизонт, где дрожало нехарактерное для раннего утра  рыжеватое  марево.
Байдан хорошо знал - это войско. Однако оно было  далеко,  и  оставалось
ещё время собраться с мыслями.
   - Что предлагает разум ваш? - спросил предводитель, как вдруг  Китара
оборвала его:
   - Тсс.
   Все  взглянули  туда,  куда  указывала  вытянутая  рука  воительницы.
Недалеко от холма сидел гхалхалтар в белом плаще. Лицо его было  старым,
изборожденным  морщинами,  и  глубокими  провалами  зияли  под   высоким
бледно-серым лбом закрытые глаза.
   - Тихо, с этим я разберусь, - уверено кивнул  Байдан  и,  согнувшись,
стал спускаться.
   Оставшиеся на холме видели, как он достал меч, но повернул  его  так,
чтобы ударить плашмя и не убить старика сразу. Расстояние между героем и
гхалхалтаром сокращалось.
   Байдан лег и пополз. Герой напряженно  следил  за  застывшим,  словно
неживым  лицом  гхалхалтара  в  сетке  жухлой  травы.  Она  предательски
хрустела, но сидящий, казалось, не слышал, ибо не шевелился  и  даже  не
раскрывал глаз. Байдан сделал крюк так, что оказался позади  противника.
Выждав время, он приподнялся, сосредоточившись на худой спине старика.
   На холме заметили, как  появился  из  травы  Байдан  и  метнулся,  на
мгновение закрыв и героя, и гхалхалтара, белый  плащ.  Когда  же  завеса
спала, Байдана уже не было, а старик стоял и  глядел  прямо  на  Китару,
Рупина и Тулба. В руке у него был длинный кривой нож.
 
*** 
 
   В Коне было по-прежнему спокойно, лишь только на холме, где в  пышной
шевелюре вечнозеленых садов запутался княжеский  дворец,  царило  легкое
волнение. Об обороне столицы не могло идти и  речи.  Князь  надеялся  на
героев, отправленных  навстречу  неприятелю,  но  от  них  не  приходило
никаких  вестей,  а  гхалхалтары  занимали  все  новые  и  новые  земли.
Правитель Парзи Кельзан, ранее поддерживавший  Антимагюр,  боялся  гнева
Хамрака  и  лихорадочно  искал  удачного  объяснения  своей   неразумной
политики.
   Народ ждал завоевателей с тупым равнодушием. Ему было решительно  все
равно, что будет с правителем и кто возьмет власть.  Впрочем,  вторжение
гхалхалтаров  оказалось  даже  выгодным:  ранее  лишенные  работы  герои
праздно шатались по улицам и  частенько  били  жителей,  попадавших  под
горячую руку; теперь же все воины были стянуты во дворец и город остался
без их назойливой опеки. Народ гулял свободно, без  опаски,  не  обращая
внимания на князя, затаившегося на  холме,  а  осмелевшие  карманники  и
сомнительные личности, до того скрывавшиеся в портовых кабаках и  глухих
бедняцких трущобах, только подливали масла в огонь. Поползли слухи:
   - Не успеет солнце совершить  три  полных  оборота,  как  гхалхалтары
вступят в Кону.
   - Скоро голова князя отделится от плеч.
   - Нет, Кельзан хитер - выкрутится.
   - Как укажет божественный жребий...
 
*** 
 
   Гамар был рад: воитель Дрод, по своему обыкновению часто отделявшийся
от войска, натолкнулся на отряд героев и,  убив  одного,  двоих  взял  в
плен. Четвертому, правда, удалось бежать, но это было неважно.  Побродит
по степи и устанет от жары.
   Гамар поздравил Дрода. Воитель кивнул и ушел отмаливать грех убийства
и благодарить Бога за дарованную победу, оставив начальника с  пленными.
Тогда Гамар внимательно оглядел приведенных: мужчину  и  женщину.  Он  -
долговязый,  поджарый,  с  загорелым  лицом.  Она  -  смуглая,   коротко
стриженная, не красивая, но  стройная  и  привлекающая  здоровой,  живой
силой. Губы её кривились, собирая вокруг тонкие морщинки, и, несмотря на
то, что женщина держалась прямее своего спутника, гхалхалтар понял,  что
ей гораздо труднее. Еще  несколько  часов  назад  она  чувствовала  себя
способной поворотить вспять огромное войско, а теперь стояла,  связанная
магическими клейкими нитями. Как стыдно и  досадно!  Гамар  самодовольно
улыбнулся:
   - Ну что, отвойэвальись? А как нехорошо встречать гостьей с оружийем.
   - Вы не гости, вы - посланцы зла! - воскликнула женщина.
   Мужчина осторожно потянул её за руку, но она не остановилась:
   - Я всегда исправно выполняла свой  долг.  Мое  оружие  испило  много
крови и знало много побед. Но вот я в плену. А коли  герой  попался,  то
ему остается лишь достойно умереть. Молю вас, не томите. Моя душа жаждет
встречи с Вседержителем.
   - Убийть мы всегда успьейем. Если б хотьели,  так  вас  бы  Дорд  уже
порьешил. Он ведь очень хорошо управляйется с  кинжалом,  -  Гамар  явно
забавлялся, глядя, какую боль причиняют женщине его слова.  -  Вы  лучше
расскажитье,  зачем  шльи,  на  что  надейялись.  Неужели  думали  армию
одолйеть?
   Китара пристыжено опустила  глаза.  Видя,  что  пока  убивать  их  не
собираются, Рупин осмелел:
   - Мы считали, что Хамрак у вас главный...
   - Правильно считали.
   - Если бы нам посчастливилось убить его удалось, тогда и победили  бы
войско.
   - Убийть? - Гамар удивился и обернулся  к  гхалхалтарам,  стоявшим  у
него за спиной. - Вы слышали? Убить Хамрака! Хороша шутка!
   Гхалхалтары засмеялись.
   Рупин смутился и, не в силах что-нибудь сказать, отступил.
   Гамар смягчился. В каменных складках его серых губ задрожала усмешка.
Ему  вдруг  захотелось  показать  этим  людишкам  насколько  сильно  они
заблуждаются, вывести их на истинный путь,  чтобы  увидели,  как  высоки
гхалхалтары, насколько они разумнее всех остальных, насколько  велик  их
предводитель.
   - А знайетье, вам надо пообщаться с самим королем. Интерйесно, что он
скажет о вашей идее. Да, очьень занятно. Я велю перйедать ему о вас.
 
*** 
 
   Рупин и  Китара  были  оставлены  под  надзором  шести  гхалхалтаров.
Памятуя о том, что они все-таки герои, освободить их от  магических  пут
Гамар не решился. Заметив, что охранники не понимают  их  языка,  лучник
устало произнес:
   - Как он сказал? Отвоевались?
   - Да, - вздохнула Китара. - И надо же, - она бессильно собрала руку в
кулак. - Так глупо. Наткнулись на того, с кем, быть может, одним нам  не
стоило встречаться. Слабенький, хиленький, старичок - подлец, обманщик!
   Рупин заметил, как задрожал у воительницы подбородок.
   - Не надо. Не дай рассудку своему помутиться. Лучше возблагодари
   Вседержителя за то, что нас не убили сразу. Может выживем.
   -  Лучше  б  убили.  О  Владыка!   Ты   ничего   не   понимаешь.   Ты
безответственный, тебе все равно, а я старалась всегда быть  впереди.  Я
разбила четыре отряда  свирепых  кочевников,  победила  двух  великанов,
тролля и вот... от какого-то старикашки.  Я  понимаю,  если  бы  то  был
дракон, а то... - она склонилась, пряча лицо. - И Байдан. Я  ведь  знала
его с того дня, как появилась на свет. Мы вместе исходили все княжество.
Он всегда был для меня образцом. Я преклонялась перед ним... А старик!
   Плечи Китары затряслись. Рупин вздохнул: теперь  ему,  которому  "все
равно"  и   который   всегда   считался   "безответственным",   придется
успокаивать её.
   - Подумай о том, что говорить перед Хамраком. Если мы будем  разумны,
он может даровать нам жизнь.
   - Зачем она мне! - Китара подняла озлобленное, мокрое от  слез  лицо,
но, заметив снисходительно улыбающихся охранников, сдержалась.
   - Если тебе не нужна жизнь, то подумай хотя бы о моей судьбе.  Я  ещё
не хочу отправляться к Вседержителю.
   Воительница задумалась.
   - Да, ты прав... Нельзя сдаваться.
   - Интересно, каков лик Хамрака? - не давая ей опомниться, мечтательно
продолжил Рупин.
   - Не знаю. Не все ли равно?
   - Нет. Внешность многое значит. Вдруг он лопоух, мал,  с  выпученными
глазами, мельтешит, бегает и  постоянно  дергается,  как  схваченный  за
хвост варан? Ему больше тысячи лет, а за такой срок всякое сл