. Его солдаты вылетели на  берег  в  самый
раз. Увидев так много людей, гхалхалтары опешили и даже подались  назад,
но поняли, что отступать некуда. Воины схлестнулись в жестокой схватке у
самой  кромки  воды.  Ратники  стеной  теснили   неприятеля   в   залив.
Гхалхалтары не сдавались и отчаяние придавало им силы. Люди пробились  к
вражеским плотам и стали топить их вместе с визжащими тварями. От страха
перед водой низшие бросались солдатам  на  плечи,  цепляясь  когтями  за
доспехи. Ратники отдирали их и безжалостно сбрасывали в залив.
   К гхалхалтарам уже спешило большое подкрепление,  и  Этельред  понял,
что надо отступать. Колонна ратников  подалась  назад.  Лучники  сделали
последний выстрел и начали отходить.
   Граф ещё раз обернулся, взглянув на поле боя.  На  прибрежной  полосе
лежали убитые люди и гхалхалтары, а в воде - только гхалхалтары и твари.
Он с честью выполнил поручение лорда Карена. Взор графа упал на молодое,
застывшее лицо беловолосого  гхалхалтара.  Руки  его  были  раскинуты  в
стороны,  как  будто  он  собирался  взлететь.  Но   незаметная   стрела
удерживала его у земли... "А ведь и  правда,  хороший  был  телепат",  -
вздохнул Этельред.
 
*** 
 
   Гамар направился к Хамраку. Армия  уже  почти  вся  переправилась  на
берег Королевства Трех Мысов. Последние плоты достигли середины  залива.
С них доносились смутные крики гхалхалтаров и визг тварей. Хамрак следил
за тем, как копошатся на плотах живые существа. А куда они плывут?  Куда
он ведет  их?  Взгляд  бессмертного  обратился  к  солдатам  на  берегу.
Некоторые выжимали промокшую одежду, иные строились в походный  порядок.
Кое-кто убирал тела погибших. Началось...
   - Ваше величество! - обратился Гамар ещё издали.
   Хамрак обернулся - военачальник был уже рядом с ним и,  резко  осадив
своего роскошного единорога, заговорил:
   - Ваше величество, вы видели, что люди сделали  с  моим  корпусом.  Я
потерял тридцать гхалхалтаров и одного из своих лучших бойцов - Гихарга.
Я не говорю о тварях.
   - И что? - удивился Хамрак.
   - Я прошу вас на один день дать в мое владение первый людской город.
   Король взглянул в глаза военачальника.  Они  были  чуть  прищурены  и
сталью полыхал в них зрачок. Страшная  судьба  ожидает  город,  если  он
будет отдан Гамару хотя бы  на  один  день.  Некромант  понял  это  и  с
жалостью подумал: "Гамар, бедный Гамар, ты, сам того не ведая,  состоишь
на службе у  Смерти.  Она  действует  через  тебя.  Благодаря  тебе  она
погубила сегодня тридцать гхалхалтаров и столько же  людей.  Через  тебя
она хочет уничтожить целый город. Но нет".
   - Хорошо, я дам тебе первое большое  людское  поселение,  -  произнес
Хамрак.
   Гамар улыбнулся и уже собирался поблагодарить короля, как  вдруг  тот
добавил:
   - Город твой, но с тем условием, что ты возьмешь его, не  потеряв  ни
одного солдата.
   Гамар  ожесточенно  взглянул  на  бессмертного.  Хамрак  как   всегда
улыбался.
   - Я постараюсь, - наконец выдавил Гамар и поехал к своему корпусу.
 
*** 
 
   Со  стены  крепости  Халхидорог  напряженно  следил   за   тем,   как
переправлялись войска. Он доложил Хамраку, что на противоположном берегу
был замечен лагерь людей, но бессмертный  не  принял  никаких  мер.  Без
магической  подготовки,  не  дожидаясь,  пока  подойдут  основные  силы,
солдаты передового корпуса спустили на воду плоты и  ринулись  навстречу
неприятелю.  Халхидорог  вглядывался  в  перелески  на   противоположном
берегу, но они находились  настолько  далеко,  что  гхалхалтар  даже  не
заметил, как люди стали  стрелять.  Он  только  увидел,  как  серебряной
цепочкой заблистала на солнце  появившаяся  из  леса  шеренга  ратников.
Халхидорог  понял,  что  сейчас  начнется  рукопашный  бой.   С   такого
расстояния невозможно было узнать, как складываются дела на  берегу,  но
сердцем Халхидорог  понял,  что  гхалхалтаров  теснят.  Наконец  черными
струйками заскользили поперек  течения  залива  новые  плоты.  Комендант
Осерда воодушевился. Он заметил, как подалась назад шеренга ратников. На
противоположном берегу все стихло.
   После этого переправа пошла без приключений.
   Халхидорог взглянул на стоявшую подле него Осерту. Ветер,  налетавший
со стороны залива, взбивал её красивые, пышные  волосы  и  откидывал  их
назад. Лоскутом неба трепетал её широкий голубой плащ. Девушка  смотрела
не на переправу, но вдаль, туда, где находилось Королевство Трех  Мысов,
и Халхидорог надеялся, что она не заметила  боя  на  берегу.  Он  обещал
увезти её далеко от войны  и  вот  опять  не  сдержал  своего  обещания.
Молодой комендант опустил голову. По крайней мере, он  уговорил  Хамрака
не брать его с собой в поход, а  оставить  в  Парзи  охранять  крепость.
Халхидорог вспомнил лицо бессмертного: Хамрак,  по  своему  обыкновению,
улыбался, но что-то странное было в его улыбке и во  взгляде.  Некромант
сказал, что очень рад и, прощаясь, обнял Халхидорога. Это не походило на
поведение  хладнокровного,   уравновешенного   короля,   каким   молодой
военачальник  привык  видеть  своего  наставника,  и,   может   впервые,
Халхидорог почувствовал, что Хамраку тяжело, неизвестно отчего, но очень
тяжело.
   С крепостных стен не было видно Жоговенских гор, но Осерта знала, что
они впереди за степью и там  живут  люди,  которые  спешно  готовятся  к
обороне. Она хотела остаться в Осерде и  одновременно  побывать  там,  в
Королевстве Трех Мысов. Девушка не знала,  зачем  ей  надо  было  видеть
людей. Она все равно ничем не могла им помочь. Просто, она  должна  была
сказать им что-нибудь доброе, напутственное.
   - Ну вот, теперь мы наконец остались вдвоем  и  далеко  от  войны,  -
улыбнулся Халхидорог.
   Осерта повернула к нему лицо.
   - Да, но... ты не представляешь. Я не знаю, - она замолчала. -  Может
этого и не надо было говорить, ты, наверное, не поймешь,  но  мне  вдруг
захотелось повидать Виландор, места, где я выросла, горы, людей.
   - Понимаю, - кивнул Халхидорог. - Я говорил тебе, что родился  не  на
Южном континенте, а в  Эмберге,  королевстве  эльфов.  Иногда  мне  тоже
хочется съездить туда. Вряд ли  живы  те,  кто  приютил  меня,  когда  я
остался сиротой. Может, их дети? - Халхидорог пожал  плечами.  -  Но,  к
сожалению, мне так и не удалось побывать там.
   - Жаль.
   - Я тоже жалею об этом, но не стоит переживать. Когда-нибудь я сделаю
это. Ты тоже когда-нибудь вернешься в Королевство Трех Мысов. Даже очень
скоро, - поправился Халхидорог. - Но сейчас там опасно.
   Осерта  вновь  устремила   взор   в   сторону   Жоговенских   гор   и
Грохбундерского ущелья. Больше всего её угнетало именно то, что там было
опасно. Там будут умирать люди и гхалхалтары, а она  бессильна  что-либо
сделать. Халхидорог, по крайней мере, знал, кто ему ближе, а она -  нет.
Осерта не знала, кому отдать предпочтение. Впрочем, девушка и не  хотела
сравнивать людей и гхалхалтаров. Она желала, чтобы произошло чудо, чтобы
войны не было.
 
*** 
 
   День смешивал краски  на  широкой  палитре  Жоговенской  равнины:  от
темно-изумрудных, с холодной синевой тонов,  преобладавших  в  тени,  до
ярко-салатовых  всполохов  на  свету.  Леса  нежились  в  теплых   лучах
весеннего солнца, и трепетавший в кронах  ветер  словно  хотел  поведать
вместо деревьев, как им хорошо.
   Море было спокойным, с приливом наползало на берег, а  потом,  словно
гигантское животное по мановению невидимого  хозяина,  нехотя  отступало
назад, освобождая належанное за день место, оставляя на нем чешую резных
светлых ракушек. Песок, появлявшийся из-под воды, был холодным, мокрым и
необыкновенно  гладким,  с  темными  провалами  крабьих   нор.   Вечером
мальчишки из Жоговена и из соседних деревень ходили  на  берег  собирать
крабов, которые наивно вылезали на песчаную полосу,  наслаждаясь  ночной
прохладой. Изредка до города  доносились  радостные  выкрики  мальчишек,
когда  им  попадался  особенно  большой  краб  или  когда  они  находили
необычную раковину, щедро выброшенную морем.
   Иногда лаяли собаки и проходил  дробным,  маршевым  шагом  по  улицам
патруль. Больше ничто не нарушало молчания готовящегося ко  сну  города.
Он закутывался в зыбкий плащ тьмы в надежде, что это убережет тепло  его
согретых за день домов. Кое-где  в  темном,  скромном  одеянии  Жоговена
зияли прорехи: красноватые огни факелов и желтый свет в окнах трактиров.
Там останавливались приезжие, которых в порту было много, однако  сидели
за кружкой пива и жоговенцы, желавшие послушать  небылицы  про  житье  в
других странах.
   На этот раз центром общего внимания стал прибывший из  Эмберга  эльф.
Приглушенный свет свечей матовыми пятнами ложился на его  гладкие  щеки,
обтекал складки тонких губ и трепетал в больших лиловых глазах, придавая
лицу молодого эмбергца загадочное выражение.  Эльф  говорил  с  заметным
акцентом, который придавал его речи притягательную мягкость:
   - Я шел в горах Великого Хребта уже недалеко от Натура и вдруг увидел
нескольких людей.  Они  были  одеты  в  грязные  лохмотья,  вооружены  и
выглядели весьма враждебно. Сначала я подумал, что это разбойники и даже
вытащил лук.
   Привлеченная красотой рассказчика, служанка, примостившаяся  рядом  с
мужчинами, ахнула.
   - Однако потом оказалось, что люди - ополченцы разбитой  армии  лорда
Толокампа. Им нужна была только еда, - продолжил с легкой улыбкой  эльф.
- Местность там неплодородная, не  то  что  Жоговенская  долина.  Вокруг
растут лишь корявые деревца и сухая, вымочаленная ветром трава. Я понял,
что люди очень голодны, и потому достал из сумки хлеб, который дали  мне
в Эмберге.
   - Тащил от Эмберга до Натура? - удивился один из жоговенцев. - Ничего
себе горбыль!
   Улыбка вновь чуть тронула уголки тонких губ эльфа:
   - Он был испечен по старинному способу,  а  потому  оставался  всегда
мягким, вне зависимости от времени.
   - Нам бы такой хлеб, - вздохнула служанка.
   - Я поделился с ополченцами, и они рассказали  мне,  что  борются  со
скелетами, наступающими на Натур. Я удивился, ибо по их словам выходило,
что бои идут совсем недалеко от вашей  столицы,  и  спросил,  о  чем  же
думают лорды. Ополченцы не знали и надеялись  только  на  свои  силы.  Я
простился с ними и двинулся  дальше  к  Вертору.  Через  день  я  увидел
скелетов. Их было много, гораздо больше, чем встреченных мною людей.  На
глаз - около двух тысяч.
   Кто-то из слушающих присвистнул.
   - Я не знал, стоит ли мне подходить к ним, как вдруг меня заметили, и
сразу же несколько воинов устремились ко мне. Я понял, что выбор  сделан
за меня и зашагал им навстречу. У меня отняли  лук  и  кинжал,  а  потом
провели к начальнику армии.  Его  звали  Кембиром.  Он  оказался  весьма
любезным и очень умным скелетом.
   - Скелеты не могут быть любезными, - хмыкнул один из людей.
   - Могут, когда  захотят,  -  улыбнулся  рассказчик.  -  Я  прожил  со
скелетами около двух недель и за это время  узнал,  что  они,  пользуясь
внезапным недугом  короля  Иоанна,  намеревались  взять  Вертор,  однако
король выздоровел, и они остановились на  занятых  позициях,  в  четырех
днях пути от Натура.
   - Так-то лучше, - обрадовался пожилой жоговенец. - По  такому  поводу
не грех и выпить. - Он быстро осушил здоровую кружку.
   - Как я сказал, я прожил у скелетов около двух недель и...
   Внезапно дверь раскрылась,  и  в  трактир,  шатаясь,  словно  пьяный,
ворвался маленький человечек. Он едва не перелетел через стоявший на его
дороге стул и с трудом остановился, приходя в себя после быстрого  бега.
Все  обернулись  к  нему,  настолько  громким  и  неожиданным  было  его
появление, и узнали в нем гнома Мефиата Сплетника. Мефиат  взобрался  на
стул, через который едва не упал, и, оглядев собравшихся  хитрыми,  чуть
прищуренными глазками, выждал момент, когда станет тихо.  Ему  нравилось
смотреть на людей, страждущих от любопытства, и сознавать, что он  может
разрешить его.
   - Гхалхалтары перешли через канал, - наконец  произнес  гном,  слегка
потупившись, как будто признаваясь в мелкой шалости.
   - Ложь!
   - Как они могли?
   - Так быстро?
   - И уже идут походным маршем на Жоговен. Я узнал это от слуги  самого
лорда  Карена,  -  добавил  Мефиат,  чтобы  окончательно  развеять   все
сомнения.
 
*** 
 
   Темнота непроницаемыми портьерами занавесила окно, но лорд чувствовал
незримое присутствие моря. Бриз колебал пламя свеч, и внизу  раздавались
шлепки волн о мрамор дворцовых  стен.  Издалека  прилетали  приглушенные
расстоянием крики детей. Они ловили  крабов  на  берегу  и  не  знали  о
нависшей над ними опасности. Как бы он хотел стать таким  же,  как  они!
Карен  закрыл  глаза  и  вспомнил  маленького  темноволосого   мальчика,
бегущего по лугу. Трава доходила ему до  плеч  и  щекотно  скользила  по
щекам. Мальчик бежал, срывал головки цветов и разбрасывал их в  стороны,
а за ним неслись обеспокоенные няньки. Лорд Карен  улыбнулся.  Он  узнал
себя. Но минуло сорок  лет,  и  все  изменилось.  Теперь  он  гнался  за
исчезающим от него королевством. Он видел  впереди  погибель  и  пытался
остановить обезумевшую, падающую в бездну страну.
   Карен разомкнул веки и уставился на свечи. Они  горели  и  плавились.
Медленно капал воск. Вот также и он  -  живет  и  горит,  и  чем  больше
действует, тем выше пламя, тем ближе конец.
   Хамрак перешел Жоговенский залив.  Это  было  последнее  известие  от
графа Этельреда. Дракун, принесший сообщение  не  видел,  чем  кончилась
переправа, и потому  лорд  Карен  ещё  не  знал,  что  стало  с  отрядом
Этельреда. Граф был прекрасным солдатом, но с  возрастом  стал  упрямым.
Вдруг он, не послушавшись, решил подпустить гхалхалтаров поближе и  дать
им бой? А, даже если он и не сделал этого, у Хамрака много  быстрокрылых
троллей... Карен передернулся -  он  вспомнил  несчастных,  растерзанных
пентакреонцев. Отвращение переросло в волну злости, которая поднялась из
глубин сознания. Карен вцепился руками в  волосы.  Неужели  он  окажется
бессильным и ничего  не  сделает?  Надо  что-то  придумать.  Но  завтра,
завтра... Сегодня уже поздно. Надо сначала узнать, что стало  с  отрядом
Этельреда, и это будет известно уже завтра, завтра...
 
*** 
 
   Солнце клонилось к западу, последним светом  окропляя  простирающуюся
до горизонта степь. В сумерках трава окрасилась в густо  охряные,  бурые
цвета.  Она  осминожьими  щупальцами  хватала  людей  за  ноги,  пытаясь
удержать, не пустить вперед. Отряд рвался  от  Жоговенского  залива,  на
запад, туда, где утопало в ожившей, засасывающей траве солнце.
   В то время как лорд Карен вспоминал давно минувшее детство у  окна  в
жоговенском  дворце,  граф  Этельред  скакал  по  степи  впереди  своего
отступающего отряда. Со времени стычки у переправы прошло немногим более
десяти часов, и граф ещё не успел послать дракуна в Жоговен. Гхалхалтары
не давали  возможности  остановиться,  обдумать  положение,  насладиться
успехом маленькой утренней победы. Они неотступно  преследовали  дерзких
людей. Днем, когда было ещё светло, поднимавшиеся в небо дракуны  видели
их огромное, разлившееся по степи войско.
   Этельред обернулся к солдатам, поскакал к хвосту колонны. Там плелись
раненые ратники. Некоторые из них были совсем плохи, и граф не знал, что
с ними делать. Бросить? Не по-людски. Однако долго они  не  протянут,  а
лошадей для них не было.
   Ратники шли настолько быстро, насколько могли, но Этельреду казалось,
что они еле переставляют ноги.
   - Быстрее, быстрее, молодцы! - подгонял он их.
   С лучниками дело обстояло чуть лучше,  ибо  они  не  были  обременены
тяжелым вооружением.
   Граф искренне надеялся, что измотанные  утренним  боем  люди  все  же
преодолеют сорок ледов по темноте. За  этим  рубежом  начинались  первые
деревеньки. Этельред не знал, какую защиту смогут дать жалкие поселения,
но все  равно  думал  о  них.  Для  него  было  проще  разбить  огромное
пространство от залива до Жоговенской  долины  на  небольшие  отрезки  и
радоваться, когда каждый из них будет пройден.
   Граф так же надеялся, что обозленный утренним происшествием Хамрак не
пустит в погоню  отряд  быстроногих  ночных  лучников  или,  того  хуже,
троллей.  Этельред  вспомнил  растерзанных  пентакреонцев   и   невольно
напрягся. Ему показалось,  что  с  высоты  на  него  вот-вот  набросится
свирепая тварь. Граф передернул плечами, словно отбиваясь от цепких лап,
вцепившихся ему в горло.  Однако  хватка  была  прочной.  Этельред  стал
заваливаться назад. Оруженосец поддержал его.  Проходящие  мимо  ратники
стушевались, замедлили шаг, а потом и вовсе остановились.
   - Что такое? На ночлег? - послышались робкие голоса сзади.
   - Граф. Граф ранен.
   Этельреда сняли с  коня,  положили  на  теплый  плащ,  сняли  камзол,
стащили кольчугу, расстегнули ворот рубашки. Лекарь быстро  подал  графу
снадобье. Тот выпил, и  боль  отступила.  Оправившись,  Этельред  увидел
стоящих солдат и вдруг с неожиданной силой закричал:
   - Чего стоите? Вперед! Хотите, чтобы гхалхалтары вдарили вам в тыл?!
   Ратники оробели и, пристыженные, побрели.
   Этельред поднялся. Оруженосец помог ему влезть в седло.
   - Такие походы очень опасны для  вашего  здоровья,  граф,  -  покачал
головой лекарь. - Все-таки возраст.
   - О, своей смертью я не умру. В этом будьте спокойны.
 
*** 
 
   Хамрак велел остановиться на ночлег. Гхалхалтары не боялись людей, но
настолько устали, что костров разводить не стали. День и правда  выдался
тяжелым: утром переправа и схватка с передовым отрядом  людей,  после  -
долгий переход.
   Хамрак вышел из шатра  и  наблюдал,  как  засыпает  лагерь.  Обычные,
земные шумы стихли в трепетном благоговении  перед  появлением  Королевы
Ночи. Она сознавала свою силу, но ступала  осторожно,  словно  опасаясь,
как бы смертные не увидели её. Хамрак был бессмертным, и потому Ночь  не
боялась его. Некромант мог свободно  любоваться  её  чарующей  красотой,
растворяться в недрах черного неба,  видеть  миллиарды  сверкающих  глаз
там, где остальные замечали лишь тусклые огоньки звезд,  слышать  шелест
роскошного млечного шлейфа там, где другие улавливали только стрекотание
цикад.
   И вдруг перед взором бессмертного вспыхнула луна. Белой прорехой  она
вырвалась из глубин его сознания,  магической  вспышкой,  врезающейся  в
строй солдат, обрушилась на его спокойствие. Баланс нарушился, и  Хамрак
пошатнулся и заметил, как стало  светло  перед  глазами,  как  в  страхе
отпрянула от него Ночь. Она ещё хорошо помнила прорыв из  Форт-Брейдена,
когда Смерть  безжалостной  рукой  сорвала  все  звезды  с  неба,  чтобы
поразить непокорного бессмертного.
   Хамрак нашел точку опоры.  Его  взор  устремился  на  запад,  где  за
посеребренной инеем лунного света степью  стояли  горы.  Меж  ними,  как
между старшими братьями, укрылась цветущая Жоговенская равнина,  которую
предстояло захватить, разграбить и пожечь. Горы не спасут её от  ужасной
участи, и не сделают того люди. И Хамрак понял,  отчего  ему  стало  так
неизъяснимо тяжело несколько мгновений назад - он по-настоящему осознал,
что среди  его  воинов  есть  те,  кто  уже  несет  на  себе  гибельное,
несмываемое клеймо, кто не доживет до следующей весны,  и  он  ничем  не
сможет им помочь. Они были обречены...
 
*** 
 
   Следующий  после  переправы  день  оказался  погожим,  даже   жарким.
Отдохнувшие за ночь гхалхалтары прошли сорок ледов и остановились, когда
достигли первых деревушек.
   Корпус барона Ригерга находился в авангарде, а потому  мог  позволить
себе роскошь расположиться не за пределами поселения, но  в  нем  самом.
Деревенька  была  маленькой  и  жалкой.  Королевство  Трех   Мысов,   не
задумываясь, кинуло её на самую окраину на растерзание  низшим,  степным
кочевникам и... гхалхалтарам.
   Дома подслеповатыми окошками всматривались в лица  пришельцев,  будто
желая узнать их намерения. Если строения не мо