гли убежать  и  полагались
только на волю завоевателей, то жители понадеялись на свои ноги.  Ригерг
заметил, что людей  нет.  Словно  неистовый  вихрь  ворвался  в  селение
незадолго до прибытия солдат и  вымел  все  живое,  раскидав  по  улицам
ошметья недовязанных кулей, разбитую мебель и черепки горшков.
   - Господин барон, посмотрите! - воскликнули сзади.
   Ригерг обернулся и увидел повиснувший в руках воинов меховой ком.  Он
скулил, подвывал и  казался  похожим  на  большого  уродливого  ребенка.
Ригерг  пригляделся  внимательнее  и  удивился:  перед  ним  был  леший,
неизвестно как очутившийся посреди степи.
   - Ты остался в деревне один? - спросил барон.
   Леший  поднял  свою  большую,  обросшую  густой  темно-бурой  шерстью
голову, заметил возвышающегося над ним грозного всадника и на  мгновение
даже перестал хныкать.
   - Остальные бежали?
   Леший кивнул, сгорбившись.
   - Отпустите его. Пусть тоже бежит.
   - Как же так? Даже не вспомнил, что я  интересуюсь  разными  уродцами
вроде этого!
   Ригерг вздрогнул, узнав голос жены. Гахжара стояла  на  другом  конце
улицы, за солдатами, у обоза. С укором посмотрев на мужа, она подошла  к
лешему.
   - У-у, какой обросший! Чем он питается?
   - Ягодами и кореньями, -  небрежно,  с  легким  снисхождением  бросил
барон.
   Гахжара дотронулась до шерсти лешего, но он ощерился,  и  она  быстро
отдернула руку.
   - Нехороший, -  гхалхалтарка  погрозила  пальцем.  -  Я  хотела  тебя
накормить, а теперь ищи еду сам.
   Солдаты, смеясь, отпустили перепуганного лешего, поддали ему пинка  и
проследили, как он помчался из деревни в степь.
   - По домам! - прокричал Ригерг, когда оживление утихло. - Ты, Дамгер,
займи эту половину деревни, а ты, - барон обратился к другому сотнику, -
размести солдат вон в тех домах.
   - А где остановимся мы? - поинтересовалась Гахжара.
   - Этот дворец тебя устраивает?
   Гхалхалтарка увидела низенький, покосившийся дом, сделанный из травы,
смешанной с белой глиной. Гахжара не подала виду, что огорчена, и  чинно
направилась к строению, как будто это  и  вправду  был  дворец.  Однако,
когда они остались наедине, она надулась:
   - Не знаю, зачем я таскаюсь с тобой по  диким  степям,  вместо  того,
чтобы сидеть в уютном поместье на Южном континенте.
   Ригергу было не впервой отражать нападки жены,  и  он  уже  выработал
тактику. Ничуть не оскорбясь, барон ответил:
   - Потому что ты знаешь, сколь богат Жоговен и ждешь, что я брошу  его
сокровища к твоим ногам.
   - Прежде ты отдашь их Хамраку, Гамару, Гархагоху,  своим  сотникам  и
воинам. Обо мне ты вспоминаешь в самый последний момент.
   - О, не беспокойся, дорогая, и на твою долю хватит.
   - Допустим. Только прояви активность при штурме,  -  Гахжара  уже  не
сердилась, но играла, а потому приблизилась к Ригергу, кокетливо изогнув
брови.
   - Обязательно. Каждый  рубин  на  твоих  перстах  будет  кровью  моих
солдат, а каждый алмаз - слезами их родных.
   -  Ты  укоряешь  меня,  чтобы  я  раскаялась  и  раздала   все   свои
драгоценности?
   - Нет, просто знай, что люди скуповаты и выбить  из  них  драгоценные
каменья не так-то легко, - улыбнулся барон.
   - Знаю, но ты же такой умный. Ты найдешь способ. Я на тебя надеюсь, -
проникновенно закончила Гахжара.
   Ригергу стало смешно: она, наверное, думала,  что  ей,  благодаря  её
тонкому уму и очарованию, вновь удалось уломать его, а на самом деле  он
и не пытался сопротивляться. Барону доставляло наслаждение  смотреть  на
свою  красавицу-жену  в  дорогих  одеяниях,  на  её  холеные,  унизанные
перстнями руки, пусть даже каждый рубин в них являлся кровью его солдат,
а алмаз - слезами их родных.
 
*** 
 
   Лорд Карен получил известие от Этельреда. Граф с отрядом находился  в
шести днях пути от Жоговенских гор и, значит, будет в городе  через  две
недели. У переправы Этельред потерял  дюжину  воинов,  и  ещё  несколько
солдат были серьезно ранены. Лорд Карен уже выслал дракунов,  чтобы  они
забрали раненых и доставили их в Жоговен по воздуху.
   Гхалхалтары наступали Этельреду на пятки.  Они  уже  вошли  в  первые
пограничные деревни и, должно быть, устроили там небольшой привал.
   Карен вышел на террасу,  опоясывающую  дворец  по  периметру  второго
этажа. Внизу раскинулся фруктовый сад. Весна была в разгаре,  и  деревья
укутались в вуаль нежных цветов.  Лорд  улыбнулся  какому-то  давнишнему
воспоминанию, приложил руки к теплому, словно живому  мрамору.  В  белой
плоти камня встречались серые прожилки.  Словно  реки  на  равнине,  они
разбегались по его гладкой поверхности.
   "Хамрак перешел Жоговенский канал, - мысли Карена вновь  вернулись  к
войне. - Скорее всего, придется отходить  к  Грохбундеру.  Надо  послать
гонца к Добину и сказать, чтобы  побыстрее  достраивал  Драконью  башню.
Было бы неплохо слетать туда и посмотреть на работу самому". Лорд  Карен
подумал так и успокоился, ибо у него появилась конкретная цель. До обеда
он побывает в горах, а потом  залетит  на  север  Жоговенской  долины  и
проведает пять тысяч оставленных там ратников.
 
*** 
 
   Снег почти потаял. Скалы стояли серые  и  голые,  стыдливо  прикрывая
свои древние потрескавшиеся склоны тонкой, прозрачной коркой льда.
   Лорд Добин поспешил навстречу приземлившимся дракунам.
   - Здравствуйте, милейший! - воскликнул лорд Карен,  высвобождаясь  из
толстых ремней, которыми был привязан к седлу дракона. - Как дела?
   - Как видите, - Добин не без удовольствия  указал  на  черный  силуэт
Драконьей башни.
   - Теперь я понимаю, как давно здесь не был, - улыбнулся Карен.
   За последние полгода Грохбундер  сильно  изменился.  Старая  крепость
по-прежнему тянулась от склона до склона, преградив ущелье, но сверху её
дополнили новые стены и башни.
   - Надеюсь, гхалхалтары сюда не  доберутся  и  вы  остановите  их  под
Жоговеном, но всякое бывает. Они могут пойти по дороге,  которой  ходили
три года назад, не заходя в Жоговенскую долину.
   - Обязательно запаситесь едой, - предупредил Карен.
   Лорды немного прошли по направлению новых укреплений. Камни, покрытые
тонким слоем льда, звонко похрустывали под ногами.
   - Покажите мне Драконью башню. Я хочу рассмотреть её вблизи и внутри.
   - Да-да. На нее,  думаю,  придется  основной  удар,  поэтому  тут  мы
постарались.  Строили,  правда,  зимой.  В  щели  мог  забиться  снег  и
подпортить раствор. Но пока все  в  порядке.  Думаю,  крепость  задержит
гхалхалтаров надолго, - голос Добина звучал бодро,  и  Карен  по-доброму
позавидовал ему.
   Добин занимался только обороной ущелья, и все остальные проблемы  его
не касались. Он видел только  свою  обустроенную  крепость,  не  замечая
других слабо защищенных городов, раздробленных отрядов, не задумываясь о
грядущем голоде. Комендант Грохбундера был поистине счастлив.
 
*** 
 
   Со времени переправы Хамрака через Жоговенский  залив  прошло  четыре
дня. Об армии ничего слышно не было. Халхидорог и  Осерта  находились  в
странном, томительном ожидании. Он хотел  услышать  хорошие  вести,  как
захвачен Жоговен или как пал Грохбундер. Она тоже надеялась  на  лучшее,
но сама не могла объяснить на что. Осерта не понимала своего  состояния.
Она думала, что не опечалится и не обрадуется,  если  услышит  о  взятии
Жоговена, но девушка чувствовала, что не сможет и остаться равнодушной к
этой новости.
   Чтобы  убить  время  Халхидорог  ходил  на  берег   и   наблюдал   за
строительством новых пристаней.  Закладывали  основные  опорные  столбы.
Работать приходилось ночью, во время  отлива.  Маги  светили  строителям
магическим огнем и помогали затаскивать заточенное с одного конца бревно
на глубину. Потом с помощью канатов и магии его переворачивали, и оно  в
вертикальном  положении  вонзалось  в  дно.  После  строители   тяжелыми
молотами  вбивали  его  глубже  и  наваливали  у   основания   громадные
булыжники. Стаи маленьких фосфоресцирующих  рыбок  волшебными  искорками
плавали на мелководье, освещая воду приятным зеленоватым светом,  и  как
будто пытались помочь усердным рабочим. Халхидорог нередко сам  принимал
участие в  строительстве  и  потому  возвращался  в  крепость  уставшим,
перепачканным в мокром песке и водорослях.
   Осерте было скучно в его отсутствие. Она лежала,  глядя  в  холодный,
мрачный потолок. В первые две ночи девушка пыталась  заснуть,  но  потом
решила, что, если сон не идет, надо заняться делом. И  она  садилась  за
пряжу.
 
*** 
 
   Дверь открылась. Халхидорог стоял на  пороге.  Он  уже  умылся  после
работы. Руки его  от  долгого  напряжения  были  слегка  согнуты,  плечи
опущены. Взглянув на Осерту,  он  с  трудом  улыбнулся,  как  будто  это
причиняло ему боль:
   - Еще не спишь? Нехорошо. Тебе надо спать.
   - Жду тебя.
   Девушка отложила веретено:
   - Как дела на пристанях?
   -  Нормально.  Сегодня  установили  последние  несущие  сваи.  Завтра
приступим к настилу.
   Халхидорог зевнул и повалился на кровать.
   - Устал? - спросила Осерта, хотя и так видела, что устал.
   Она встала и приблизилась к Халхидорогу.  Гхалхалтар  лежал,  закинув
руки за голову и прикрыв глаза. Медленно поднималась  и  опускалась  его
грудь. В тусклом свете одиноко  горящей  свечи  четко  обозначались  его
сильные, натруженные мышцы, ребра, жилы на изогнутой шее. Девушке  вдруг
стало жалко воителя. Он изнурял себя  тяжелой  работой,  хотя  это  было
вовсе не нужно. Он пытался ускорить время, которого у  них  и  без  того
было не так уж много.
   - Поскорей бы пришли вести, - произнес Халхидорог.
   - Хамрак, наверное, уже прошел четверть пути до Жоговена.
   - Да. Я думаю, он возьмет город.
   -  Конечно  возьмет,  -  прошептала  Осерта,  пристраиваясь  рядом  с
Халхидорогом.
   Она почувствовала его тепло и биение его сердца. Она  прикоснулась  к
его волосам. Они были мокрыми и хранили  запах  моря.  Прошло  несколько
минут. Было тихо. Осерта слышала лишь размеренное дыхание и сердцебиение
Халхидорога. Он уснул.
   Девушка лежала ещё час, пока сон наконец не сжалился  над  ней  и  не
смежил ей веки. Но и во сне её неотступно преследовала мысль о том,  кто
же она и чью сторону принимает в этой бессмысленной войне.
 
*** 
 
   По  мере  того,  как  войско  неприятеля   приближалось,   обстановка
накалялась и наконец дошла до той отметки, когда город начал бурлить. На
улицах  собирались  толпы  обеспокоенных   людей.   Добровольцам   стали
раздавать оружие из  арсеналов  лорда  Карена,  и  в  нескольких  местах
формировались дополнительные ополченческие отряды. Появилась  и  накипь:
бродяги, ободранные беженцы, орки и прочая нечисть,  согнанная  со  всех
концов  королевства  и  с  трудом  укомплектованная  в  корпуса.  Жители
ворчали, но были и такие,  кому  нравилось  волнение  военного  времени.
Кружась в водовороте событий, Мефиат Сплетник  переживал  лучшие  дни  в
своей жизни. Он  бередил  своими  вопросами  все  наболевшее,  вызнавал,
подслушивал, а после бежал по кабакам и тавернам разносить услышанное.
   - Хамрак уже занял  пограничные  земли!  Он  преследует  отряд  графа
Этельреда. Через три дня гхалхалтары будут у гор,  а  оттуда  неделя  до
Жоговена! - прокричал Мефиат в лихорадочном возбуждении.
   - Да что ж ты радуешься? Думаешь тебе за то, что ты - гном, бороду не
укоротят? - зароптали люди в очереди.
   Очередь змеей вытянулась на два десятка  шагов,  пока  в  смертельной
схватке не сцепилась с  толпой,  осаждавшей  торговые  ряды.  В  очереди
стояли желавшие вступить в армию лорда Карена. Одетый в  темный  балахон
писец скользил быстрым, лукавым взглядом по предстающим перед ним людям.
   - Как зовут?
   - До этого сражался? - задавал он вопросы.
   Имя каждого вписывалось в  таблицу,  и  его  посылали  в  места,  где
формировались различные отряды,  в  зависимости  от  того,  имел  ли  он
какой-никакой навык ведения боя и если да, то в каком роде войск.
   Необычное оживление  в  торговых  рядах  было  вызвано  тем,  что  на
прилавки выбросили много мяса. Обычно овцы паслись  на  равнине  или  на
зеленых горных лугах, но держать их  там  стало  опасно,  ибо  передовые
гхалхалтарские  части  могли  появиться  неожиданно  и  отбить  скот   у
пастухов. Тогда начался  массовый  забой.  Жоговен  наводнили  мясом,  и
жители кинулись  на  него,  ибо  предчувствовали,  что  после  этого  им
придется долго поститься.
   - Да что ж ты кость-то кладешь! - раздался гневный женский крик.
   - Где кость? Мякоть! Одна мякоть.
   Мефиат встал неподалеку от писца, записывавшего добровольцев. Один из
жоговенцев узнал его:
   - Эй, Мефиат, плешивая твоя борода, что новенького?
   Гном так  хотел  поделиться  распиравшими  его  новостями,  что  даже
пропустил мимо ушей грубое обращение.
   - Говорят, лорд Карен выдвинул заслон в тысячу ратников.  Они  должны
будут задержать гхалхалтаров на первых порах при  спуске  в  Жоговенскую
долину.
   - А может все и обойдется, - неожиданно предположил старик,  мявшийся
уже в самом начале очереди. - Вдруг Хамрак к нам не пожалует, а, как три
года назад, сразу по дороге из Парзи в Грохбундер направиться.
   - Ага, тогда он Вертор возьмет, Форт-Брейден, а мы так и будем сидеть
рты раззявя.
   - Держи карман шире. Будет Хамрак у себя в  тылу  непокоренный  город
оставлять, - тут же загалдели люди.
   Очередь продвинулась. Сгорбившийся старик  оказался  напротив  писца.
Тот обмакнул перо в деревянную чернильницу, покачал головой:
   - Куда ж ты дед? На войну что ли?
   Сзади засмеялись. Окончательно уничтоженный  старик  хотел  было  уже
отступить, как вдруг ему на помощь пришел здоровый,  толстый  жоговенец,
возвышавшийся над толпой:
   - Записывай его! Авось стрелы таскать сгодится.
   - Ладно. Как имя? - писец  записал.  -  До  того  где-нибудь  воевал?
Направлю-ка я тебя во вспомогательный...
 
*** 
 
   Отряд Этельреда подъехал к подножию гор. Было четыре часа  пополудни,
и солнце, уже теряя свою высоту, жадно цеплялось лучами за уступы скал.
   Граф велел сделать  короткую  передышку,  а  потом  начинать  подъем.
Только преодолев пики Жоговенских гор и спустившись  в  долину,  он  мог
почувствовать, что отряд в безопасности, если это было вообще возможно в
условиях военного времени.
   Взбираясь, ратники  горбились  под  бременем  тяжелого  вооружения  и
хрипло дышали. Капли пота облепили их  красные,  нахмуренные  от  усилия
лбы. Лучники вели себя раскованней,  перескакивая  с  уступа  на  уступ.
Камни  осыпались  из-под  их  легких  сандалий  и  с   глухим   урчанием
скатывались  вниз.  Несколько  раз  Этельред  замечал  орков  и   мелких
чешуйчатых тварей, которые были так напуганы,  что  предпочли  исчезнуть
при приближении отряда.
   Незадолго до наступления сумерек послышался рев. По мере  продвижения
людей он нарастал, пока им не стало казаться, что звук льется  из  самых
недр земли. Так мог кричать только один  зверь  в  Жоговенских  горах  -
пещерный дракон. Воины остановились. Надо было  идти  дальше,  но  страх
прочными колодками сковал их ноги. Пещерные драконы были  во  много  раз
больше своих сородичей, которых люди использовали в  своем  войске.  Они
могли  одним  ударом  хвоста  смести  сотню.  Этельред   не   на   шутку
взволновался: если дракон проснулся и  собирается  выйти  на  охоту,  он
может уничтожить их всех. И это  когда  тридцатитысячная  гхалхалтарская
армия идет по пятам! Отступать было нельзя, и граф приказал продвигаться
вперед. Собрав всю свою волю, чтобы подавить разбуженный  ревом  дракона
страх, солдаты продолжали подъем.
   Через четверть часа они очутились на  невысоком  взгорье,  и  увидели
пещерного дракона. Он лежал,  обхватив  соседнюю  гору  крепким  кольцом
стальных мышц, облаченных в броню чешуи. Зверь был явно встревожен и  не
обратил на отряд никакого внимания. Разметав гигантские кожистые крылья,
дракон в бешенстве хлопал ими по воздуху,  но  даже  треск  рассекаемого
пространства тонул в его  неистовом  реве.  Приглядевшись,  завороженные
люди различили десяток черных фигур ростом  не  менее  пяти  шагов.  Они
скакали по кругу и метали в дракона  здоровенные  булыжники  и  огненные
вспышки.  Этельред  догадался,  что   это   горные   великаны,   которые
телепатически атаковали Хозяина гор и связали  его  магическими  путами.
Однако тот ещё не думал сдаваться и пытался высвободиться.
   Граф поскакал в разлом ущелья, указывая солдатам  безопасную  дорогу.
Оправившись от величия увиденного, воины поспешили вниз. Они до сих  пор
не верили, что им посчастливилось столкнуться с великанами  и  драконом,
когда те были всецело заняты друг другом.
   С полчаса отряд брел по дну ущелья, а затем вновь начал подъем. Склон
был пологим, и конь графа спокойно преодолевал его уступы.
   Небо потемнело  и  кокетливо  украсило  себя  драгоценными  каменьями
звезд. Из  сумрака  выплыл  хрупкий  молодой  месяц.  Этельред  приказал
останавливаться. Выставив дозор, граф подошел к своей скромной  палатке,
расположенной посреди лагеря.
   Сон не шел к нему. Ноющая, то утихающая, то вдруг острая боль в груди
не давала уснуть. Граф попросил  оруженосца  принести  лекарство.  Выпив
его, он, в какой раз проклиная свое старое,  измученное  многочисленными
походами тело, снова лег. Стало  легче,  и  Этельред  почувствовал,  что
скоро хотя бы на несколько часов получит долгожданный отдых,  и  прежде,
чем заснуть, успел подумать, как странно  получается  в  жизни:  "Вокруг
идет война, решается судьба мира, сотни беженцев и солдат  спешат  через
горы, а великаны и драконы не обращают на это внимания. Они не глупы, об
этом сказано во многих книгах. Они должны  понимать,  что  скоро  придут
гхалхалтары,  но  не  пытаются  защитить  Королевство  Трех   Мысов   от
нашествия. Эти существа словно бы смотрят на все с иной стороны.  Может,
так жить правильнее? Кто его знает. Все-таки гхалхалтары  -  гады  и  их
надо уничтожить"...
 
*** 
 
   Гамар хотел быстрее достичь цветущей Жоговенской долины  и  отплатить
людям за все, начиная с того, что они полторы тысячи лет  назад  загнали
его предков за Магический Щит и кончая маленькой неудачей при переправе,
поэтому корпус Гамара шел впереди всех.
   Воодушевленные энтузиазмом командира, солдаты бодро штурмовали  горы.
Остальная армия ещё только подтягивалась к подножию первых низких  скал,
когда отряд Гамара уже достиг вершины и остановился.
   Несмотря на все свое рвение, военачальник  решил  дождаться  основных
сил и уже потом двигаться дальше. Мысль о том, что впереди в  нескольких
днях пути находится богатый людской город не давала  гхалхалтару  покоя.
Впереди были только горы. Великими волнами застывшего океана они уходили
вдаль,  поражая  глаз  обилием  красок.  Зеленые,  бурые,  серые  склоны
поднимались ввысь, чтобы низвергнуться во впадины ущелий, чтобы треснуть
и осыпаться брызгами щебня.  У  одного  из  таких  обвалов  Гамар  вдруг
заметил обоз беженцев из  степи.  "Думают  спастись?  -  со  злорадством
подумал военачальник. - Не хотят нас видеть? Тогда не увидят и своих!"
   - Эй, - кликнул гхалхалтар ближнего сотника. -  Вели  десяти  троллям
догнать вон тех людей.
   - Схватить их?
   Гамар пожал плечами:
   - Как угодно. На рассмотрение троллей.
   Угадав судьбу мирного обоза, сотник с легким сожалением  взглянул  на
него, но пошел отдавать приказание.
   Гамар  видел,  как  тролли  устремились  к  обвалу,  и  им  завладело
радостное чувство, которое испытывает пращник, выпустивший камень  прямо
в голову противника.  Гамар  почувствовал  свою  силу  и  неотвратимость
удара. Теперь, даже если он захотел бы предотвратить его, он бы не смог.
Это особенно понравилось военачальнику. Люди заметили троллей и кинулись
врассыпную. Гамар услышал их далекие, приглушенные расстоянием и  ветром
крики и удовлетворенно подумал: "Молодой Гихарг, погибший при переправе,
отомщен".
 
*** 
 
   Площадь на северной  окраине  Жоговена  была