аблем самим артистам.
   Частью рутинной работы являлось стояние у штурвала. Осуществлялась  эта
задача на мостике,  где  располагался  большой  корабельный  штурвал.  Это
колесо  со  спицами  сложнейшей  системы  приводов,  парусов  и   румпелей
поворачивало корабль.
   - А как быстро может он летать? - однажды спросил Сафар Бинера. Как раз
была очередь Бинера стоять на руле, а Сафар присматривал за компасом.
   - От ветра зависит, - сказал Бинер. - И от температуры. Можно  за  день
пролететь триста миль. А можно и тридцать за неделю, когда штиль.
   Сафар наблюдал, как Бинер работает со штурвалом. Несмотря  на  искусную
поворотную   систему,   казалось,   он   в   выборе   направления   больше
руководствовался ветром.
   - А что происходит, когда налетает ураган? - спросил он.
   - Молимся в основном. А Мефидия творит заклинания. Но  больше  молимся.
Если нет гор поблизости,  то  отдаемся  на  волю  урагана.  Если  же  горы
недалеко, то привязываемся к чему-нибудь и болтаемся. Самое трудное в этой
ситуации сесть на землю. А потом во время шторма удержать  его  на  земле.
Надо еще найти подходящий по размерам сарай. Только ветер  не  ждет,  пока
спустят шары.
   Сафар же понял, что самое лучшее место в мире именно здесь, высоко  над
землей, где не доберется до тебя никто - ни король, ни злодей.
   Он вспомнил о той сложной ситуации,  в  которую  угодил  в  Валарии,  и
сказал:
   - Не больно-то и хорошо там, внизу.
   Бинер понимающе кивнул. Сафар уже поведал экипажу о своих горестях.
   - Но ведь надо и питаться, - сказал он. - Пища, конечно, может расти на
деревьях, но уж никак не в воздухе. - Он  пожал  могучими  плечами.  -  На
земле не так уж и плохо. Вот подожди,  увидишь  на  первом  представлении.
Ничто  так  не  способствует  доброму  отношению  к  людям,  как   хорошие
аплодисменты. Особенно как посмотришь на малышей, на их горящие глазки.
   Было уже решено, что Сафар какое-то время поездит с  труппой.  А  чтобы
заработать на  пропитание,  он  тренировался  в  обращении  со  множеством
мелочей, которые входили в программу, имеющую название на цирковом жаргоне
"развлечение деревенщины".
   - А как ты стал цирковым артистом? - спросил Сафар. - У тебя с  детства
были способности?
   Бинер покачал массивной головой.
   - Мои родители были актерами, - сказал он.  -  И  сами  происходили  из
старинной династии актеров. На сцене я  появился  первый  раз,  еще  когда
сосал мамкину грудь. Играл различные  детские  роли.  И  продолжал  играть
потом всю жизнь. Я ведь не вышел ростом, если ты заметил. Отец и мать были
нормального роста и не понимали, что происходит со мной. А я  начал  расти
вбок, а не вверх. И уже не мог играть малышей.
   Бинер потемнел лицом, вспомнив  что-то  больное.  Затем  встряхнулся  и
продемонстрировал в ухмылке широкие зубы.
   - Одно время мел подмостки и выполнял  другую  грязную  работу.  И  вот
однажды над нашим городом появился воздушный  корабль,  играла  музыка,  и
сверху на нас смотрели люди подобно богам и богиням.  Они  всех  звали  за
собой. Я сразу же заболел цирком, увидев первое  представление.  Я  умолял
Мефидию испытать меня. Она дала мне такой шанс, и с тех пор я с  нею.  Вот
уже пятнадцать лет. Даже  это  имя  -  Бинер  -  дала  мне  она,  в  честь
карабинов, которые нас держат. Она объяснила, что так же зависит от  меня,
как и мы от карабинов.
   Хотя история жизни Бинера отличалась от историй других  актеров,  Сафар
скоро уяснил,  что  у  них  всех  есть  нечто  общее:  оказавшись  изгоями
общества, они создали свое. И дала им этот шанс Мефидия, оказавшись  рядом
в нужное время, чтобы спасти от существования в той жалкой жизни.
   - Если бы не Мефидия, - сказал однажды Каиро, - я так бы и  прозябал  в
своей деревне. - Каиро был как раз тем акробатом, с отделяющейся  головой.
- Или меня забили бы камнями. Парни гонялись за мной. А если я прятался  в
доме, они швыряли камни в стекла. И тогда моя мамаша  вышвырнула  меня  на
улицу, решив, что пусть лучше меня забьют, чем разнесут дом.
   Рабик и Илги - заклинатель змей и змея - кочевали по временным  циркам,
пока их не  отыскала  Мефидия.  У  них  как  раз  возникли  разногласия  с
владельцем цирка - их  выгнали,  оставив  на  обочине  дороги,  ведущей  в
никуда.
   - У нас не было даже медяка на покупку самой маленькой мышки для  моего
еженедельного обеда, - говорил Илги своим странным мелодичным голосом.
   Илги был змеей с человеческим лицом. Он же являлся и душой их номера, и
вообще "мозгами на двоих". Рабик, в своем тюрбане и  набедренной  повязке,
представлял собой безмятежное существо, пребывавшее в покое там,  где  его
сажали или ставили. Лишь Илги мог с ним общаться и как-то  подталкивать  к
действиям.
   - Он прекрасно играет на дудочках, - сказал Илги. - Хоть и  бедняга,  и
не соображает ничего, но все же он больше музыкант, чем я - человек.
   Мефидия спасла женщину-дракона Арлен, когда за ней гналась  разъяренная
толпа.
   - Я спала себе в тенечке и во сне выпустила  язычок  пламени.  А  город
возьми и загорись. - Арлен вытерла глаза, всплакнув над  воспоминанием.  -
Все произосло случайно, - сказала она. - Я говорила "извините". Но  они  и
слысать не хотели.
   Арлен понятия не имела, кто она и откуда.
   - Я думаю, папаса выронил меня, когда  перелетал  в  другое  гнездо,  -
сказала она. -  Меня  отыскала  зена  одного  фермера.  И  вырастила,  как
зверюску. А затем я стала подрастать, начались всякие случайности,  и  муз
ее выгнал меня с фермы.
   Мефидия, в отличие от остальных, не проявляла такой откровенности. Хотя
она и  не  отказывалась  отвечать  на  любые  вопросы  Сафара,  ответы  ее
дразнящим образом уходили в сторону от сути вопроса.  Об  ее  жизни  можно
было только гадать по случайно брошенным намекам.
   Много позже, когда Сафар стал ее любовником, он частенько упрекал ее  в
том, что она скрывает прошлое.
   Мефидию это забавляло.
   - Я была рождена таинственной женщиной, мой милый, - говорила она. -  И
эту роль я  исполняла  всю  свою  жизнь.  С  каждым  прошедшим  годом  эта
таинственность становится все глубже.
   Она зашевелилась в его объятиях, прижимаясь к нему своим мягким телом.
   -  Кроме  того,  -  сказала  она,  -  я  боюсь,  что,  узнав  все,   ты
разочаруешься. А что, если я  всего  лишь  обычная  крестьянская  девушка,
сбежавшая с первым возлюбленным? Или молодая горожанка, бросившая  старого
толстого мужа?
   Сафар на минуту задумался, затем сказал:
   - Нет, в этих образах я тебя не могу представить. Ты  никогда  не  была
обычной, Мефидия. Уж в этом я уверен.
   - Вот как, милый? - пробормотала она. Мефидия стала покрывать поцелуями
его шею. - Ты... действительно... действительно... так уж... уверен? - Она
добралась до его губ и замолчала.
   Они занялись любовью, после чего она казалась Сафару еще  таинственнее.
Восхитительно таинственной. И он тут же пришел к  выводу,  что,  наверное,
она права, играя эту роль.
   Что он знал наверняка, так это то, что силы воли ей не занимать  и  она
является настоящим лидером, за которым охотно идут остальные.  К  тому  же
Мефидия была колдуньей.
   Сафар ощутил это сразу,  как  только  окончательно  поправился.  В  ней
ощущалось нечто большее, чем обычное женское обаяние. Вокруг нее  начинали
вращаться небольшие энергетические  смерчи,  заставляя  подниматься  дыбом
волосы на руках Сафара. А глубоко в  ее  миндалевидных  глазах  вспыхивали
магические искорки, когда туда проникал свет.
   Он ничего не говорил о собственных способностях в основном потому,  что
не знал, как она отреагирует. Вдруг воспылает ревностью подобно  Умурхану?
Но еще и потому, что он ощутил сильнейшее потрясение после опыта в Валарии
и поклялся обратиться к магической стороне своей сути лишь после того, как
окончательно поправится.
   Очевидно, то же самое ощущал  и  Гундара.  Маленький  Фаворит  замолчал
надолго. Поначалу Сафар решил, что так на него  и  его  близнеца  повлияло
пребывание в пустыне. И время от времени Сафар доставал из кошеля каменную
черепашку и осматривал ее. Идол оставался холодным  на  ощупь,  но  легкое
присутствие магии вокруг ощущалось. Он  подумывал  о  том,  чтобы  вызвать
Гундара и спросить, не нуждается ли тот в чем, но потом  решил,  что  само
заклинание вызова может пагубно отразиться на маленьком Фаворите. Так  что
пусть отдыхает и сам себя исцеляет.


   Однажды рано утром, спустя несколько недель после выздоровления,  Сафар
проснулся от громкой музыки и от  возбужденных  голосов.  Он  выбрался  из
маленькой кладовой, где устроил себе холостяцкую  каюту,  протер  глаза  и
стал выяснять, что происходит.
   Воздушный корабль гудел от активной деятельности. Экипаж вытаскивал  из
кладовых  сундуки  с  оборудованием  и  приспособлениями.  Актеры   труппы
разминались и тренировались, повторяя свои номера.
   Музыку наигрывал Рабик, сидящий скрестив ноги посреди палубы. Он  играл
на странном инструменте, состоящем из  ряда  соединенных  трубочек  разной
длины. Дуя в трубочки, Рабик пальцами нажимал на клапаны. И  эти  трубочки
звучали как целый оркестр из труб,  барабанов,  струнных  и  флейт.  Илги,
обмотавшись кольцами вокруг его шеи, приподняв  над  его  тюрбаном  голову
почти на три фута, время от времени раскачивался в такт музыке.
   Каиро упражнялся в ходьбе по канату, изредка  делая  вид,  что  падает.
Выпрямляясь, он ронял голову. Затем подхватывал ее, вскрикивая от  страха,
и вновь водружал на плечи.
   Арлен,  настолько  взволнованная,  что  даже  забыла  одеться,  нагишом
носилась по палубе и вопила:
   - Ребята, представление! Ребята, представление!
   Тут рявкнул Бинер:
   - Приди в  себя,  Арлена!  Накинь  на  себя  что-нибудь!  Это  все-таки
семейное представление!
   Арлен тут же застыла, яростно молотя себя хвостом по  бокам.  Посмотрев
вниз на себя, она тут же покраснела.
   - О боги, - пробормотала она и поскакала прочь, приговаривая:  -  Просу
просенья. Просу просенья.
   Она  влетела  в  гардеробную,  оставив  кончик  хвоста  за  порогом,  и
захлопнула за собой дверь. Бинер было воскликнул:
   - Смотри за...
   Из гардеробной вылетели дым и пламя, оборвав Бинера на полуслове. Арлен
выкрикнула нечто нечленораздельное, а люди из экипажа побежали за  ведрами
с водой и песком, чтобы погасить пожар.
   - Лишь бы она не перевозбудилась, - сказал Бинер и пожал плечами.  -  А
впрочем, толпа ее любит. Ничего страшного, если она  начнет  с  того,  что
выпустит немного огня. - Он усмехнулся Сафару - Темперамент,  парень.  Все
истинные таланты обладают им. Если у тебя нет темперамента,  можешь  и  не
думать заниматься цирковым делом.
   - Хороший совет, - сказал Сафар. - Однако же не соблаговолите  ли  хотя
бы на минутку успокоиться и объяснить мне, что же все-таки тут происходит?
   - Ты хочешь сказать, что никто тебе не объяснил? - перепугался Бинер.
   Сафар сказал, что никто его ни о чем не проинформировал.
   - Да что ты, ведь до деминговской  ярмарки  осталось  всего  два  часа.
Первое представление вечером, второе -  когда  прозвонят  восемь.  Мы  тут
пробудем  целую  неделю.  Два  представления  каждый  вечер  плюс  дневное
представление в День Богов.
   Он хлопнул Сафара по спине, чуть не опрокинув его на палубу.
   - В общем, как сказала Арлен: "Представление, ребята!"


   Город Деминг  являлся  центром  богатой  сельскохозяйственной  области,
растянувшейся  вдоль   длинной   извилистой   реки.   Ярмарочная   площадь
раскинулась сразу же за главными городскими  воротами,  и  ее  уже  битком
забили люди, пробираясь вдоль прилавков с яркими разнообразными товарами.
   Летающий цирк Мефидии появился  впечатляюще,  сделав  низкий  круг  над
городом и  ярмарочной  площадью  под  звуки  магически  усиленной  фанфары
Рабика. Труппа переоделась в сверкающие костюмы и выстроилась вдоль бортов
летающего  корабля,   приветственно   размахивая   руками   и   выкрикивая
приглашения.
   Арлен, надев наконец на грудь  и  бедра  повязки,  стоя  у  ограждений,
испускала длинные струи огня и размахивала хвостом. Мефидия  облачилась  в
красную колдовскую мантию с длинным подолом, но с вырезом сбоку до  бедра.
Намеренно встав рядом с Арлен, она  позволяла  ветру-провокатору  обнажать
длинные стройные ноги.
   Бинер ревел голосом магически усиленным заклинанием Мефидии:
   - Спешите видеть огнедышащего дракона!  Спешите  насладиться  ловкостью
Каиро, чуда без головы! Убедитесь в силе самого могучего из  ныне  живущих
людей!  Спешите  видеть  заклинателя  змей,  отважно   справляющегося   со
смертельным змеем из Саняна! Подивитесь на  чудеса  таинственной  Мефидии!
Спешите! Спешите! Парни и  девушки  всех  возрастов,  добро  пожаловать  в
летающий цирк Мефидии! На величайшее зрелище во всем Эсмире!
   Обратив  на  себя  внимание  многочисленной  толпы,  воздушный  корабль
медленно и величественно поплыл в сторону, ведя всех за собой  к  широкому
полю рядом с ярмаркой. Затем опустился,  зависнув  футах  в  двадцати  над
землей.  Бинер  и  несколько  чернорабочих,  вооружившись   инструментами,
соскользнули по канатам вниз и быстро вколотили в землю железные  костыли,
к которым и привязали воздушный корабль.
   Один за другим актеры соскользнули вниз по канатам. Каждый  на  полпути
останавливался, чтобы каким-нибудь ловким  акробатическим  трюком  вызвать
аплодисменты у собравшихся.
   На  другом  борту  воздушного  корабля  Сафар  и  другие   чернорабочие
занимались менее благодарным трудом, спуская  вниз  сундуки  с  атрибутами
представления. Но Сафар вскоре понял, что и эта работа привлекает  к  себе
восхищенных зрителей. Мальчишки не сводили с них  широко  раскрытых  глаз,
охая и ахая каждый раз,  когда  очередной  предмет  оказывался  на  земле.
Старший чернорабочий по имени Чейз тут же извлек пользу из их интереса. Он
подошел к  самому  старшему  пареньку  и  в  обмен  на  бесплатные  билеты
заручился помощью ребят. И вскоре  дюжина  парней,  раздевшись  до  пояса,
принялась помогать устанавливать цирк.
   Обалдевший от ажиотажа первого своего представления,  Сафар,  повинуясь
отрывистым приказам Чейза, метался от одного задания  к  другому.  Он  еще
толком ничего не сообразил, а вокруг  уже  поднялись  стены  цирка,  купол
обтянул тент, а самого Сафара затолкали  в  будку  по  продаже  билетов  у
входа. Кто-то воткнул ему в руку  билеты,  и  он  машинально  заорал,  как
зазывала, выкрикивая слова, вбитые в его память Бинером за время полета:
   - Люди, наша цена - пять медяков. И это совсем немного.
   Он смахивал монеты, пересчитывая:
   - Одна, две, три, четыре и пять!
   Затем смахивал следующие.
   - Приведете приятеля, отдадим по четыре!
   Он подкинул монеты на ладони.
   - А если хорошенькую подружку, то и за три.
   - Два - за вашу бабушку.
   - Один медяк - билет ребенку.
   Последнюю монету он бросил в толпу.
   - Кто найдет эту счастливую монету - вход бесплатно!
   Ребята бросились на поиски. Сафар увидел, как в этой суматохе  сбили  с
ног маленькую девочку. Она сидела в пыли и плакала. Сердцем он  устремился
к ней и впервые с тех пор, как присоединился к труппе, ощутил, как в крови
загорелось магическое ощущение. Он прошептал заклинание,  взмахнул  рукой,
ребенок тут же весело закричал:
   - Я нашла  ее!  Я  нашла  ее!  -  Она  подняла  ручку,  показывая  всем
счастливую монетку. - Смотрите!
   Остальные дети разочарованно застонали, а взрослые пришли в восхищение.
Ее подняли на руки и стали передавать над толпой, пока  она  не  оказалась
перед Сафаром.
   Он с радостью  вручил  ей  билет.  Она  уставилась  на  бумажку  широко
раскрытыми от удивления глазами.
   Сафар уже полностью овладел собой. Слова сами стекали с языка.
   - Что ж, ребята, у нас уже есть счастливая леди,  которая  откроет  наш
день! - воскликнул он. - А где же ее  мамаша,  чтобы  мы  осчастливили  их
двоих? - Объявилась  юная  хозяйка  в  залатанном  платье  и  протолкалась
вперед. Сафар и ей подарил билет. - Добро пожаловать, леди! Мы покажем вам
самые удивительные вещи Эсмира!
   Не успели мать с ребенком войти в  цирк,  как  вокруг  Сафара  закипела
толпа, практически забрасывая его деньгами, стремясь побыстрее  заполучить
билеты.
   Он все распродал  за  полчаса.  Собрав  кассу,  Сафар  закрыл  будку  и
скользнул в шатер.
   Представление уже началось. Зрители покатывались  со  смеху  от  Арлен,
которая, надев безвкусное яркое платье,  гонялась  за  Бинером,  одетым  в
нелепый солдатский мундир. В нужный момент  она  выпустила  струю  огня  в
подбитую ватой спину Бинера. Тот подпрыгнул, схватился руками за задницу и
фальцетом завопил от воображаемой  боли.  Затем  бросился  бежать  дальше,
крича о помощи, с Арлен за спиной.
   Сафар присел в укромном уголку и, как  остальные  зрители,  с  огромным
вниманием принялся смотреть.
   Представление длилось три часа. В течение всего  этого  времени  труппа
работала  без  перерыва,  постоянно  переодеваясь,  так  что  складывалось
впечатление, будто толпу развлекают по меньшей мере пятьдесят актеров.
   Рабик и Илги, уходя с арены, перемещались на  небольшую  площадку,  где
посадили чучела музыкантов,  и  оттуда  аккомпанировали  подобно  оркестру
каждому номеру. Помимо костюма клоуна Бинер переодевался  в  дюжину  личин
различных ужасных животных. Эти зверюги делали вид, что готовы напасть  на
зрителей, но тут его усмиряла появлявшаяся  Мефидия  в  костюме  охотницы,
причем  с  каждым  новым  появлением  костюм  ее  становился   все   более
откровенным и вызывающим. Кроме того, Бинер  демонстрировал  чудеса  силы,
раз от разу все более удивительные.
   Арлен, как и обещал Бинер, творила чудеса. Она не  только  жонглировала
горящими предметами, но и с искусством  акробата  висела  под  куполом  на
проволоке, зацепившись за нее хвостом и продолжая жонглировать.
   Каиро  демонстрировал  чудеса  ловкости  на  проволоке,  ловил   Арлен,
перелетающую с трапеции на трапецию. При этом,  когда  Арлен  уже  была  в
воздухе, он делал вид, что теряет голову, хватался за нее, потом вспоминал
об Арлен и ловил ее в самый последний момент.
   В общем, все оказались талантливыми. Но безусловно,  звездой  программы
являлась Мефидия.  В  течение  представления  она  в  роли  могущественной
Мефидии появлялась четыре раза, и каждый выход в красной колдовской мантии
вызывал крики восхищения у толпы.  Ее  сопровождали  фонтаны  многоцветных
дымов, молнии или стена огня, и  она  проходила  сквозь  этот  огонь.  Или
проплывала на облаке дыма, проныривала сквозь молнии, оказываясь пойманной
могучими руками Бинера.
   Повинуясь ее воле, появлялись и исчезали большие и маленькие предметы в
сопровождении пиротехнических эффектов. Она вызывала добровольцев из числа
зрителей  и  заставляла  их  летать  над  ареной.  С  помощью  Бинера  она
разыгрывала различные сценки с  романтической  тематикой,  не  оставляющей
никого равнодушными. Она распиливала Арлен пополам и вновь соединяла.
   Больше всего поражало в представлениях Мефидии то,  что,  хоть  от  нее
самой и исходила легкая  аура  магии,  в  самих  трюках  Сафар  не  ощущал
присутствия колдовства. Некоторые из них были столь трудны, что он  должен
был бы ощущать обжигающее присутствие магии. А вместо этого он  чувствовал
лишь слабое покалывание. А такие трюки, как  распиливание  человека,  были
попросту невозможны! Ни один маг не смог бы сотворить  такое!  Чем  больше
всматривался  Сафар,  тем  больше  недоумевал:  как  можно  делать   такие
магические вещи, не пользуясь магией?
   И тут грянули фанфары, возвещая об  окончании  представления.  Вспыхнул
свет, и Сафар,  вместе  с  другими  зрителями,  одобрительно  засвистел  и
захлопал.
   Как только люди вышли на улицу, взволнованно обсуждая увиденное и  неся
засыпающих детей на плечах, появился Чейз  со  своей  командой  -  убирать
зрительские места и готовить арену к вечернему представлению.
   Сафар охотно принялся за