умными лавками. Воры всех возрастов и обоих полов шныряли в
толпе, добывая желаемое по мере способностей.
   И  над  всем  этим  завораживающей  песней,  с  бубнами,  барабанами  и
колокольчиками уличных увеселителей, стоял неумолчный хор:
   - Арахисы! Арахисы! Солнечные, горячие!
   Или:
   - Розовый пудинг! Розовый пудинг! Сладкий как девушка!
   Или:
   - Шербет! Шербет ледяной!
   Огромная площадь, занятая главным храмом  и  университетом,  составляла
свой город за стенами внутри города.  Каменные  монстры  стояли  по  бокам
арочного входа без ворот. Охрана отсутствовала, и лишь  люди  в  жреческих
тогах и грубых студенческих мантиях сновали  туда  и  сюда,  как  пчелы  в
лесном улье. Сафар спросил дорогу  и  вскоре  оказался,  миновав  лабиринт
храмовых  строений,  у  конторы  главного  чиновника.  Там  он  представил
рекомендательное письмо и вновь получил указание ждать.
   На этот раз он подготовился. Дабы скоротать время, он прихватил с собой
еду, питье и  старую  книжку  по  астрономии.  Запасы  его,  как  и  день,
подходили к концу, и он обратился к книге как  раз  в  тот  момент,  когда
худой жрец с красными глазами и торопливыми движениями вернулся с ответом.
   - Пойдем, пойдем со мной, - сказал он. Тут же  повернулся  и  засеменил
вперед, даже не оглядываясь на Сафара.
   Сафару пришлось поспешить, чтобы не отстать.
   - Меня приняли, господин? - спросил он.
   - Не зови меня господином. Не зови меня господином, - зачастил жрец.  -
Просто праведником. Просто праведником...
   - Простите мое невежество, праведник,  -  перебил  его  Сафар.  -  Меня
приняли на учебу?
   - Да, да. Теперь вот сюда. Теперь вот сюда.
   Сафар оказался в огромной пустой столовой, с каменным  полом,  покрытым
коркой засохшей пищи.
   Жрец сказал:
   - Отскреби это. Отскреби это.
   Он указал на ведро с грязной водой, в которой плавала щетка.
   Когда Сафар поднял голову, жрец уже спешил прочь.
   - Подождите, праведник! - закричал он ему вслед. Но маленький жрец  уже
скрылся за дверью, захлопнув ее за собой.
   Сафар взялся за ведро и щетку, встал на колени  и  принялся  отскребать
грязь. Деревенский парень никакую работу не считал зазорной. Так он  скреб
несколько часов, но без особого успеха, поскольку вода  в  ведре  была  не
чище пола. Ко времени вечерней молитвы за ним пришел прислужник постарше и
отвел в огромную  спальню,  битком  набитую  студентами-первогодками.  Ему
выдали одеяло,  указали  место  для  спанья  на  полу  и  снабдили  ржавой
металлической чашкой с  холодной  жареной  картошкой,  черствым  пшеничным
рогаликом и яйцом, сваренным вкрутую.
   Пока он с волчьим аппетитом уничтожал снедь, прислужник вкратце сообщил
ему об обязанностях, в основном сводившихся к отскребыванию грязных полов.
   - Когда же начнутся занятия? - спросил Сафар.
   Прислужник рассмеялся.
   - Они уже начались, - сказал он и удалился без дальнейших объяснений.
   Сафар уже давно узнал от Губадана, что учителя  любят  присматриваться.
"Что ж, - подумал он, - если отскребывание полов - первый урок, так тому и
быть". Тем он и занимался целый месяц,  задерживаясь  во  время  переноски
ведра с водой у дурно пахнущих мастерских и лекционных залов, откуда  эхом
доносились красноречивые голоса жрецов.
   Затем его вызвал к себе Умурхан, и больше ему не приходилось заниматься
уборкой.


   Сафар вернулся к реальности. Он протер глаза, отметив, что за окном уже
засверкали звезды. Увидев хвост кометы над Домом  Шута,  он  задумался  об
астральном значении видения. Тут он услыхал некий звук - кто-то скребся  в
дверь. Сквозь сумятицу мыслей и воспоминаний до него дошло, что звук  этот
он уже слышал минуту назад. "Ну  да,  -  подумал  он,  -  я  размышлял  об
Умурхане, и что-то прервало меня. Этот самый шум у двери".
   Послышался чей-то голос:
   - Сафар, ты не спишь?
   Совсем  юношеский  голос.  Сафар  задумался,  но  тут   же   улыбнулся,
сообразив, кто это может быть.
   - Заходи, - сказал он.



        "10. НЕРИСА"

   За грубой дверью  из  досок  Нериса  торопливо  приглаживала  волосы  и
поправляла наряд. Она надела короткую  свободную  тунику,  открывающую  ее
длинные ноги, и туго затянула пояс, дабы фигура  не  выглядела  совсем  уж
мальчишеской. Весь ее наряд - серая  туника  и  светлые  рейтузы  -  давно
поизносился,  но  на  ткани  добротного  качества  заплатки   были   почти
незаметны.
   - Наверное, это Нериса, да? - донесся до нее голос Сафара.
   Она услыхала, как он рассмеялся.
   - Ну а если это какой-нибудь бродяга, то ты напрасно тратишь  время,  о
друг ночи. Все свои деньги я потратил на выпивку и другие низменные цели.
   Нериса  захихикала  и  толчком  открыла  дверь.  Сафар  усмехнулся   ей
приветственно с подоконника,  где  он  сидел.  Белая  студенческая  мантия
обтягивала его сильные ноги горца. Нериса подумала,  что  еще  никогда  не
видела такого красивого юноши, высокого и стройного, с широкими плечами  и
узкой  талией,  перетянутой  красным  поясом  прислужника.  У  него   была
оливкового цвета кожа, а над полными губами изящно изгибался нос.  Темные,
коротко подстриженные волосы прямыми прядями нависали  над  глазами  столь
голубыми, что сердце Нерисы растаяло, едва она впервые заглянула в них.
   Он подозвал ее к окну.
   - Я наблюдал за кометой, - сказал он, указывая на звездное небо.
   Она подошла и перегнулась через его ноги, чтобы видеть лучше.
   - Вон там, - показывая, сказал Сафар. -  В  направлении  Харле  -  Дома
Шута, Арлекина.
   Она  увидела   длинное   узкое   созвездие   Арлекина,   отличимое   по
остроконечному колпаку и физиономии с крючковатым носом. Линию  подбородка
пересекала бледная полоса хвоста кометы.
   - Я вижу ее, -  сказала  Нериса  голосом,  задрожавшим  от  близости  к
Сафару. Она  взволнованно  отвернулась,  чтобы  он  не  заметил,  как  она
вспыхнула. - Надеюсь, я не помешала тебе?
   - А, ерунда, - ответил Сафар. - Я все равно скучаю без сестер. Но  если
ты с ними когда-нибудь  познакомишься,  не  рассказывай  то,  что  я  тебе
доверил. - Он засмеялся. - Но я действительно скучаю без них. Я ведь вырос
вместе с ними, и теперь мне их не хватает. Не  будешь  возражать,  если  я
буду представлять тебя одной из них?
   Нериса весьма и весьма возразила бы. Она еще не знала  толком,  что  ей
нужно от Сафара, но наверняка не братские чувства.
   Уперев руку в бедро, она постаралась придать себе  вид  по  возможности
взрослой женщины.
   - Но если ты так томишься без  женщин,  Сафар  Тимур,  -  сказала  она,
отчаянно набираясь мужества, - почему я не видела тебя ни с  одной?  Кроме
меня, разумеется. - Она машинально поправила волосы. - Другие студенты  из
борделей не вылезают.
   К  восторженному  восхищению  Нерисы,  Сафар  вспыхнул  и,   запинаясь,
забормотал в ответ:
   - Я... хм... не занимаюсь... такими делами. - Он совладал  с  собой.  -
Однажды я уже свалял дурака, - сказал он. - И думаю, с тех пор поумнел.
   Нериса кивнула, про себя подумав: понятно, это была женщина! Ясно,  что
он получил горький урок. Она тут  же  возненавидела  ту  женщину,  которая
заставила страдать Сафара. Но одновременно ее порадовало и то, что в  этой
области у предмета ее воздыханий, такого красавца и, вероятно,  настоящего
мужчины, дела обстоят неважно.
   - И что же с ней случилось? - спросила она.
   - С кем?
   - С той женщиной, которая тебя огорчила.
   Сафар скис.
   - Вот уж не думал, что ты сразу все поймешь. - Затем он пожал плечами и
сказал: - Ее звали Астария.  У  меня  хватило  глупости  влюбиться  в  эту
куртизанку.  Но  она  достаточно  ясно  дала  понять,  что  не  собирается
связывать свою судьбу с сыном горшечника. Ясно было, что в ее  грандиозные
планы я не вписывался.
   Пока Нериса размышляла над услышанным, Сафар усадил ее на  гору  старых
подушек и ковриков, заменявших мебель. Сам он уселся рядом. Она  с  трудом
отвела глаза от его длинных ног.
   - Надо полагать, тебе досталось от Катала, -  сказал  Сафар,  уходя  от
предыдущей темы.
   - Что? - несколько ошарашенно спросила Нериса.
   Сафар, улыбаясь, сказал:
   -  После  того,  как  тот,  хм,  толстый  джентльмен  и  его...  друзья
удалились,   я   думаю,   ты   сложившуюся   ситуацию   назвала    обычным
"недоразумением"?
   - Но ведь так оно и было! - сказала Нериса. С облегчением  и  некоторым
разочарованием она увидела, что он подоткнул  полы  мантии  аккуратно  под
ноги. - Я же собиралась расплатиться. А он решил, что я воровка. Наверное,
потому, что не увидел денег у меня в руке.
   - Но ты должна признать, Нериса, - сказал Сафар, -  что  за  тобой  уже
давно водится эта привычка, как бы это назвать, брать взаймы.
   Нериса пожала плечами.
   - Ну у меня просто образ жизни такой, - ответила она. - И я  знаю,  что
старику Каталу меня не понять. Он, может быть, вообще думает, что  у  меня
где-то есть семья. И в один прекрасный день они вернутся,  и  я  перестану
ночевать в "Трясине для дураков", и снова заживу в семье. Но этого никогда
не произойдет. Вот я и краду. Я бы не делала этого, если  бы  у  меня  все
было.
   - Это я понимаю, - сказал Сафар. - Я,  разумеется,  вырос  не  так,  но
видел в Валарии, как по-разному складывается у людей  жизнь.  Я  хотел  бы
тебе чем-нибудь помочь. Но у меня и на себя-то времени почти нет.
   - Ты и так мне помогаешь, - вдруг страстно сказала Нериса,  но  тут  же
глубоко вздохнула и успокоилась. - Я хочу сказать, что ты показываешь  мне
свои книги. И учишь меня. И я сама ощущаю  себя  студенткой.  Единственной
девой... я имею в виду женщиной, в университете.
   Катал давал ей уроки письма и чтения, но она относилась  к  урокам  без
особого рвения, пока Сафар не принял ее под свое  интеллектуальное  крыло.
Обладая смышленым умом, Нериса на лету схватывала все, что он рассказывал,
и даже с нетерпением стремилась  узнавать  все  больше  у  столь  юного  и
красивого наставника.
   Сафар вздохнул.
   - А ведь я пытался обучать тебя логике, - сказал он. - Давай  обратимся
к основному пункту  твоей  защиты,  который  состоит  в  том,  что  бедный
беспризорный ребенок вынужден воровать и что это - в порядке вещей.
   - И это правда, - решительно отозвалась Нериса.
   - Очень хорошо, -  сказал  Сафар.  -  Допустим.  Но  тогда  прошу  тебя
ответить: что же такое жизненно необходимое ты обнаружила на  лотке  этого
толстого мошенника?
   - Вот это, - сказала Нериса, робко  выставляя  на  обозрение  маленький
бумажный сверток. - Это для тебя... Подарок.
   Брови Сафара прыгнули вверх.
   - Подарок? Ты украла подарок? - Тон голоса звучал укоряюще, но при этом
он развертывал упаковку, говоря:  -  Так  нельзя,  Нериса.  Нельзя  красть
подарок. Черт, да вообще нельзя воровать. При этом я же еще и виноват...
   Он смолк, когда развернул украденный предмет.
   Это  была  маленькая  каменная,  почерневшая  от  времени  черепаха,  с
дугообразно торчащими из панциря лапами. На складчатой шее сидела голова с
разинутой  клювообразной   пастью,   словно   в   преследовании   рыбешки.
Очаровательная игрушка для ребенка из далекого прошлого.
   Первое потрясение для Сафара наступило тут  же,  когда  он  понял,  что
никакая  это  не  игрушка,  а  древний  идол,   представляющий   одну   из
божественных черепах. В каждой малейшей  детали  просматривалось  огромное
старание, так что черепашка  выглядела  почти  живой.  Второе,  еще  более
могучее потрясение ожидало его, когда он рассмотрел рисунок на ее панцире.
Большой зеленый остров был окружен омывающим берега  морем.  Над  островом
возвышалась огромная красная гора с чудовищным  ликом,  изо  рта  которого
вырывались языки пламени.
   - Хадин, - выдохнул Сафар.
   - Ты же всегда упоминал о ней, - сказала Нериса, с радостью наблюдая за
выражением благоговения на его лице. Вид его лица уменьшал  те  страдания,
которые испытала девушка, наблюдая за казнью женщины. -  И  потом,  ты  же
показывал мне эту картинку в твоих  книгах.  Когда  увидела  черепашку,  я
сразу поняла, что это именно то, что ты хочешь. - Она  пожала  плечами.  -
Вот я и взяла ее.
   Сафар улыбался и кивал, но по отсутствующему выражению она поняла,  что
вряд ли он слышит ее. Нериса замолчала,  зачарованно  наблюдая,  как  рука
Сафара тянется к черепашке, словно к  волшебному  магниту.  Он  вздрогнул,
когда пальцы коснулись камня, и глаза его удивленно расширились.
   - Магическая черепашка, - прошептал он.
   Он поднял фигурку и принялся  поворачивать,  рассматривая  под  разными
углами.
   - Интересно, откуда она взялась? - спросил он. - Как оказалась здесь?
   Нериса ничего не говорила, понимая, что Сафар просто высказывает  вслух
свои мысли. Он так  увлекся  черепашкой-божком,  что  у  Нерисы  появилось
ощущение, будто она через окно подглядывает за чьей-то личной жизнью.
   Лицо Сафара прояснилось, а от улыбки в комнате стало светлее.
   - Спасибо тебе, Нериса, - сказал он просто.  -  За  такой  подарок  мне
никогда с тобой не расплатиться.
   Затем, к ее огромному удовольствию, он обнял ее рукой за плечи и прижал
к себе.  От  легкого  поцелуя  в  губы  она  затрепетала,  одновременно  и
взволнованная и испуганная. А когда  он  отпустил  ее,  в  ней  проснулась
ненависть к братской нежности в его глазах.
   Мстя за себя, она указала на черепашку и сказала:
   - А ведь я украла ее, забыл? Ты уверен, что  хочешь  испачкать  об  нее
свои руки?
   - Это не важно, - ответил Сафар, и так нежно, что  она  сразу  простила
его.
   - А для чего она? - спросила Нериса.
   Сафар покачал головой.
   - Не знаю. Но для чего  бы  она  ни  предназначалась,  она  определенно
наделена магией. Я  чувствую  это...  -  Он  задумчиво  помолчал  и  затем
продолжил: - У меня такое ощущение, словно музыкант тронул струну, и  звук
отозвался резонансом во всем моем теле.
   - Но мы же не узнаем, как ею пользоваться,  -  сказала  Нериса,  просто
чтобы поддержать разговор.
   Но Сафар ухватился за эту мысль. Он нахмурился, затем сказал:
   - Чтобы выяснить, я должен сотворить заклинание, но, пока ты  здесь,  я
этого  делать  не  буду.  Лорд  Умурхан  не  одобряет,  когда  прислужники
занимаются магией в присутствии публики.
   Вообще-то  наказанием   за   такой   проступок   являлось   немедленное
исключение, но Сафар не стал упоминать об этом.
   - Ну, пожалуйста! Прощу тебя! - сказала  Нериса.  -  Я  еще  не  видела
магии.
   Сафар в нерешительности замешкался, и  Нериса  тут  же  воспользовалась
этим обстоятельством.
   - Если ты действительно хочешь отблагодарить меня,  -  сказала  она,  -
разреши мне понаблюдать за тем, что ты будешь делать. Прошу тебя, для меня
это очень важно. Ведь ты же показывал мне в книгах  заклинания  и  прочее.
Иногда объяснял. Но если бы я увидела все  своими  глазами,  то  лучше  бы
поняла.
   Она усмехнулась:
   - И потом, ты же уверен, что я никому не скажу. Лучше меня никто в мире
не хранит секретов.
   Все то время, пока она говорила, Сафар внимательно смотрел на подружку.
Увидев ее в первый раз почти два года назад в "Трясине  для  дураков",  он
сразу же испытал к ней теплое чувство. Ей тогда было десять лет,  как  ему
показалось, не больше. Он узнал, что эта маленькая девочка живет на улице.
Ничего подобного не могло произойти с ребенком  в  Кирании.  Сафар,  нежно
любивший своих сестер, особенно остро ощутил ее бедственное  положение,  и
не раз с болью представлял на месте Нерисы одну из  своих  сестер.  Нериса
оказалась и удивительно  смышленым  человечком.  Достаточно  ей  было  раз
взглянуть  на  страницу,  и  она  уже  могла  процитировать  содержание  с
точностью до слова. Катал рассказал, что она  выучилась  читать  и  писать
менее чем за две недели. И если кто-то поправлял неправильно произнесенное
ею слово,  впредь  она  такой  ошибки  уже  никогда  не  совершала.  Сафар
обнаружил, что  с  ней  не  только  легко  разговаривать,  но  можно  даже
обсуждать и новые идеи. Вскоре он понял: как  бы  ни  был  сложен  предмет
разговора, Нериса только тогда не понимала, о чем идет речь, когда он  сам
не до конца понимал суть или просто плохо объяснял.
   "Ну его в преисподнюю, этого  Умурхана,  -  подумал  он.  -  Все  равно
собираются исключать. Терять нечего".
   И поэтому он официальным тоном произнес:
   - Ваше желание, леди, для меня закон.
   Нериса всплеснула руками и воскликнула:
   - Спасибо тебе, Сафар! Ты не пожалеешь. Я обещаю.
   В восторге она отбросила все предосторожности и, обхватив  его  руками,
отважилась поцеловать в губы. Затем откинулась назад, отчаянно  покраснев.
Низко опустив голову, она  принялась  теребить  веревку  обертки  с  такой
сосредоточенностью, словно перед ней стояла гигантская задача. Только  тут
Сафар заметил, что на ней надеты не ее обычные мальчишеские обноски.  И  в
том, как Нериса сидела рядом с ним,  не  было  ничего  мальчишеского.  Она
представляла собой настоящую девушку, начиная с изящной линии подбородка и
кончая той грацией, с которой она потянулась за веревкой. Заметил он и то,
что наряд ее подчеркивает именно  женские  достоинства,  например  длинные
ноги, несмотря на худобу, начинающие  приобретать  форму.  Мягкие  тапочки
подчеркивали  маленький  размер  стопы.  Над  едва  намечающимися  бедрами
широкий кушак стягивал узкую талию. Из опыта жизни в большой  семье  Сафар
помнил, как начинают развиваться ягодицы под свободным пологом туники.  Он
вспомнил смущение сестер,  находившихся  в  возрасте  Нерисы.  И  как  это
смущение  переросло  в  нечто  иное,  когда  они  начали  поглядывать   на
деревенских пареньков, оказавшись в возрасте романтических воздыханий.
   Нериса успокоилась и подняла  голову,  чтобы  взглянуть  на  него.  Она
улыбнулась, но нижняя губа дрожала. Глаза глядели открыто, и он разглядел,
как под их темной поверхностью бурлят эмоции. Он внезапно понял, что, если
сейчас скажет что-то не то, она разрыдается.  Вуаль  перед  его  мысленным
взором раздвинулась, и он понял причину слез. Нериса влюбилась в него.  Он
видел, как сестры  влюблялись  в  парней,  гораздо  старше  их,  и  потому
страдали из-за этого. Он знал, что эти заболевания быстро проходят.  Но  в
случае с Нерисой все может оказаться тяжелее -  ведь  она  столь  одинока,
лишена любви и ласки. Сафар, еще не исцелившийся до конца от  столкновения
с Астарией,  понимал,  что,  если  чем-то  обидит  Нерису,  рана  окажется
глубокой. Он задумался, что же ему делать.
   И тут же понял, что вообще ничего не надо делать. Пусть переживет  свое
увлечение, как это делали его сестры. От него же требуется лишь бережное к
ней отношение.
   Нериса внезапно почувствовала неладное. "Он догадался, - подумала  она.
- Я с ума сошла! Не надо было так одеваться! И теперь он знает! Что же мне
делать? Что он скажет? Посмеется надо мной?  Или  вышвырнет?  Какая  же  я
дура, дура, дура! О боги, сделайте так, чтобы все было как прежде".
   Сафар кашлянул и взялся за  черепашку.  Нериса  приготовилась  услыхать
слова презрения.
   - Если ты поможешь мне, я легче справлюсь  с  заклинанием,  -  спокойно
сказал он.
   Боль в сердце Нерисы временно успокоилась. Она вскочила на ноги.
   - Что я должна делать? - с готовностью спросила она.
   Сафар указал на потрепанный чемодан, стоящий в углу.
   - Там найдешь деревянный ящичек практически со  всем,  что  мне  нужно.
Затем, если тебе не сложно, начинай разводить огонь под жаровней.
   - Совсем не сложно, - сказала Нериса, перенимая спокойный тон Сафара.
   Она принесла ящик, и, пока разводила  огонь,  он  наливал  разноцветные
ароматные масла  в  широкогорлый  кувшин.  Высыпав  туда  же  таинственные
порошки и  крепко  пахнущие  травы,  он  принялся  размешивать  содержимое
кувшина каменным  пестиком.  Нериса  услыхала,  как  при  этом  он  что-то
приговаривает, но так тихо, что она не разобрала ни слова. Решив, что огня
достаточно, Сафар понес к жаровне большой кувшин  и  черепашку.  Установив
кувшин на решетку, в ож