то дело не в голове,  а  в  сердце.  Они
просто делают, а вы все думаете.
   Несмотря на  эту  язвительную  реплику,  Фаворит  подчинился,  уменьшил
трубку до размеров детского пальца и сунул ее на хранение в рукав.  Однако
Сафара замечание Гундара здорово задело.
   Он многому научился в Валарии. В его уме хранились заклинания почти  на
все случаи жизни. И у него хватало интеллектуального багажа создать  новые
на случай, если  старые  еще  не  покрывали  какие-то  области  жизни.  По
сравнению с другими студентами или даже самим Умурханом он  мог  считаться
могущественным магом.  И  он  нимало  не  заблуждался  насчет  силы  своих
способностей, его даже бросала вперед какая-то неодолимая сила,  когда  он
творил заклинания. Но тем не менее это была не та сила, с которой он  имел
дело несколько лет назад, когда обрушил снежную лавину на демонов.  Он  не
раз, оставаясь один на один с собой, пытался проникнуть  в  то  состояние,
пограничное между жизнью и смертью, когда ты  чувствуешь  себя  рекой.  Но
неудачи приводили его в смятение. Поначалу он убеждал себя, что  не  стоит
обращать внимания и что его истинной целью  является  вовсе  не  магия,  а
попытка найти ответ на загадку Хадин. Но чем больше он узнавал, тем глубже
понимал, что  решение  поставленной  задачи  возможно  только  посредством
магии.
   - Когда у меня будет время, - сказал Сафар, - а оно вряд  ли  появится,
пока я не окажусь дома, в безопасности, мы с тобой посидим и  основательно
поговорим о Хадин.
   - Лучшее место во всем мире,  -  сказал  Гундара.  -  Там  живут  самые
смышленые из смертных. Достаточно сказать, что именно они и создали  меня.
Хотя кто-то мог бы счесть и большой ошибкой  то,  что  они  же  создали  и
Гундара. Наверное, не обошлось без помощи человека.  Ну  ты  понимаешь.  И
было это в старые добрые времена, когда еще боги почивали в пеленках.  Так
что я могу поведать лишь старые новости.
   - Все что угодно, - сказал Сафар. - И  еще  я  хотел  бы  послушать  об
Аспере.
   Гундара зевнул.
   - Ничего себе, коротенький разговорчик нам предстоит, - сказал он. - Но
все, что знаю, я слышал от других магов.
   - Насколько мне известно, он написал книгу с изложением своих мыслей, -
сказал Сафар. - Тебе не приходилось ее видеть?
   - Нет. Я не знал никого, кто бы видел ее.
   - Мне кажется, в библиотеке Умурхана есть  копия,  -  сказал  Сафар.  -
Среди запрещенных книг.
   - Почему же ты не стянул ее сегодня? - спросил Гундара.  -  Ты  мог  бы
отправиться и вверх по лестнице. Я же сказал тебе, что там было безопасно.
А как только ты оказался бы внутри, уж  я  бы  проследил,  чтобы  тебя  не
застали врасплох. Я даже  не  потребовал  бы  за  это  еще  одной  сладкой
булочки.
   - Времени не было, - сказал Сафар. - И боюсь, уже не будет. Я не решусь
вернуться в университет. А уж после Дня Основания мне  придется  убираться
со всей возможной скоростью. И за мной будет  гнаться  толпа  разгневанных
валарийцев.
   Позади послышался голос Нерисы:
   - А я тебе добуду ее...
   Сафар  и  Гундара  оглянулись  и  увидели,  что  она  расположилась  на
подоконнике.
   - Я уж начал переживать за тебя, - сказал Сафар.
   Гундара хмыкнул.
   - Ты за себя переживай, хозяин, - сказал он. - С ней-то как раз  все  в
порядке. Я почувствовал, как она карабкается  по  башне  пятнадцать  минут
назад. А ты ничего не слышал, пока она не оказалась внутри и не сообщила о
себе.
   Нериса хихикнула. Она спрыгнула  с  подоконника,  вытащила  из  кармана
конфетку и подошла, чтобы отдать ее Гундара.
   - Я понял, что наступил мой золотой век, -  сказал  Гундара,  -  в  тот
момент, когда ты стянула меня с того лотка. - Он забросил конфетку в  рот,
закрыл глаза и с величайшим наслаждением зачмокал.
   - Почему бы тебе немного не отдохнуть? -  сказал  ему  Сафар,  взмахнул
рукой, и Фаворит исчез в  клубе  дыма.  Черепашка  закачалась,  когда  дым
втянулся в нее. Затем все стихло.
   - Ты его не больно-то слушай, - сказал он Нерисе.
   - А дело не  в  этом,  Сафар,  -  сказала  Нериса.  -  Я  действительно
настроена принести тебе эту книгу. Я спокойно войду и выйду из  библиотеки
Умурхана. Особенно если Гундара поможет мне.
   - Это очень опасно, - сказал Сафар.
   Нериса уперла руку в бедро.
   - Меня еще никто не ловил, - сказала она. - И что  за  сложности  могут
возникнуть в какой-то там старой библиотеке? Дай мне Гундара, и я  вернусь
еще до первой молитвы.
   Сафар покачал головой.
   - Ты сама не понимаешь, что говоришь, Нериса, - сказал он. - С прошлого
вечера ситуация стала гораздо хуже.
   Он заставил ее присесть, заварил мятного чая  и  вкратце  сообщил,  что
произошло. Он умолчал о сделке с Олари, справедливо  полагая,  что  и  она
загорится участвовать в этом деле.
   Когда он сказал, что собирается бежать из Валарии, у  Нерисы  появились
слезы.
   - Для нас обоих здесь небезопасно, - сказал он. Достав тяжелый  кошелек
Олари, он выудил пригоршню золотых. - Держи. Это тебе.
   Нериса оттолкнула его руку. Монеты разлетелись по полу.
   - Мне не нужны деньги, - сказала она. - Я всегда могу их раздобыть.
   Сафар собрал монеты.
   - Я вовсе не собираюсь бросать тебя, Нериса, - сказал он. - Это  деньги
лишь  на  всякий  случай.  Ну...  если  меня  поймают...  или  при  другом
неожиданном исходе. Если все пройдет хорошо, то ты,  если  хочешь,  можешь
поехать со мной.
   Нериса улыбнулась сквозь слезы.
   - Ты в самом деле возьмешь меня с собой? - воскликнула она.
   - Но это  совсем  небезопасно,  -  предупредил  ее  Сафар.  -  За  мной
погонится толпа людей.
   Нериса обняла его.
   - Да наплевать, - сказала она. - Пусть. Я знаю кучу уловок.  Им  ни  за
что не поймать нас.
   Сафар мягко усадил ее обратно на подушки.
   - Тебе необязательно добираться до самой Кирании, - сказал  он.  -  Для
того, кто вырос в Валарии, там скучно.
   - Ну уж мне-то не будет скучно, - сказала Нериса, про себя  думая,  что
пусть эта самая Кирания и самое глухое место во всем Эсмире. Это не важно,
когда рядом ее красавец Сафар.
   Сафар похлопал ее по руке.
   - Ну увидим, - сказал он. - Поговорим об этом,  как  только  сбежим  из
Валарии.
   - Как скажешь, Сафар, - мечтательно сказала Нериса.
   Она зевнула и потянулась.
   - Я так устала, - сказала она. - Можно я тут немного посплю? Весь  день
пришлось скрываться.
   Сафар замешкался в нерешительности.
   - Они знают, что тебя можно найти тут, - сказал он.
   Нериса вновь зевнула.
   - Ну и что? - сказала она. - Гундара предупредит, если кто-то появится.
   Сафар хотел было сказать,  что  не  стоит  так  испытывать  судьбу.  Но
услыхал, как дыхание ее замедлилось. Она уже спала. В безмятежности своего
сна она казалась еще моложе и уязвимее. Ресницы отбрасывали, длинные  тени
на нежные щеки.  Разглядывая  изящные  черты  ее  лица,  он  подумал,  что
когда-нибудь она станет настоящей  красавицей.  Если  проживет  достаточно
долго.
   Сафару не хотелось будить ее. Поэтому он подбросил  угля  в  жаровню  и
убавил фитиль в масляной лампе. Отыскав запасное одеяло,  накрыл  ее.  Она
вздохнула, закуталась в одеяло и пробормотала его имя. Сафар  расположился
в нескольких футах в стороне. Впрочем, из-за обилия событий последних дней
он сомневался, что сможет заснуть. Но едва он закрыл глаза, как налетевший
сон унес его.
   Сон прошел без сновидений, хотя однажды ему показалось, что  он  слышит
шелест ткани и ощущает прикосновение мягких губ к своим губам.
   А затем ворвалась реальность с треском растворенной  двери  и  четырьмя
крепкими мужчинами.
   Он скатился со своего ложа, но не успел встать на  ноги,  как  на  него
навалились, прижали к полу.
   Тяжелый сапог ударил его по голове, и перед глазами от боли закружились
звезды. На мгновение он потерял сознание, послышалось железное лязганье, а
когда он открыл глаза, то увидел склонившегося над ним  с  лампой  в  руке
Калазариса.
   - Прислужник Тимур, - проговорил главный  шпион,  -  ты  обвиняешься  в
заговоре против короны. Что можешь сказать в свое оправдание?
   У Сафара в голове шумело. Он попытался  что-то  сказать,  но  распухший
язык не повиновался. И тут он вспомнил о Нерисе.  Сердце  подпрыгнуло,  он
повернул голову посмотреть, где же она. Но не увидел. Стало легче -  слава
богам, каким-то образом ей удалось улизнуть. Но  тут  же  настигла  другая
мысль. Почему же Гундара не предупредил о появлении Калазариса?
   Главный  шпион  поднял  над  головой  Сафара  тяжелый  кошелек.  В  нем
содержалось золото Олари,  за  исключением  доли,  выделенной  им  Нерисе.
Калазарис встряхнул кошель.
   - А это что такое? - спросил он. Затем, открыв кошель,  высыпал  монеты
на ладонь. - Для бедного студента здесь чересчур много денег, - усмехнулся
он.
   Сафар промолчал.
   - Где же ты раздобыл столько  золота,  прислужник?  -  спросил  главный
шпион. - И что ты поклялся сделать, чтобы отработать его?
   Сафар продолжал молчать. Что тут скажешь?
   Калазарис пнул его еще раз.
   -  Молчание  не  пойдет  тебе  на  пользу,   прислужник   Тимур.   Твои
друзья-заговорщики уже во всем признались.
   У Сафара хватило сообразительности сказать:
   - Зачем же тогда меня спрашивать, мой господин?
   Этот ответ обошелся ему в еще один удар сапогом, на этот раз по ребрам.
Задыхающегося, его рывком поставили на ноги.
   Но самообладание еще не покинуло его, и он посмотрел в сторону жаровни,
туда, где он последний раз видел каменного идола.
   Черепашка исчезла.
   Оставалось надеяться, что ее забрала Нериса.
   Калазарис рявкнул:
   - Увести его! Один вид этого еретика оскорбляет мои чувства!
   И Сафара поволокли за дверь.


   - Тсс! Кто-то идет!
   Замаячил тусклый свет, и Нериса припала к земле. Темная фигура вышла из
коридора и направилась в ее сторону. Нериса находилась  на  верхнем  этаже
университета, в ста футах от библиотеки Умурхана, как сообщил ей  Гундара.
Фаворит черной точкой расположился на ее рукаве - он поведал ей о том, как
его носил Сафар, и она переняла разработанный способ.
   Шаркающая фигура принадлежала старому  жрецу.  Тот  бормотал  под  нос,
проклиная холодный камень под  ногами  и  тех  злодеев,  которые  коварным
заговором завладели его сандалиями. В руке он нес небольшую масляную лампу
с почти выгоревшим фитилем, но все же  дававшим  достаточно  света,  чтобы
заставить нервничать Нерису. Она распласталась на полу, когда он, чуть  не
наступив на нее, свернул в сторону, к какой-то двери. Жрец громко испортил
воздух, и Нериса догадалась,  что  дверь  ведет  в  туалет.  Жрец  скрылся
внутри. Он захлопнул за собой дверь,  и  по  звукам,  доносящимся  оттуда,
Нериса угадывала, как он добрался наконец  до  толчка,  поднял  мантию  и,
облегченно вздохнув, уселся.
   Нериса кошкой двинулась дальше по коридору, пока  Гундара  не  сообщил,
что они добрались до библиотеки. Дверь оказалась на запоре,  но  у  Нерисы
эта преграда отняла лишь несколько секунд. Достав из кармана узкую  фомку,
она просунула ее в замочную скважину и со щелчком открыла замок. В  ту  же
секунду скользнула внутрь и осторожно затворила за собой дверь.
   Библиотека располагалась в помещении без окон, столь темном, что Нериса
не могла разглядеть и крупные предметы. Но она ощущала запах старых  книг,
такой же запах, как и в "Трясине для дураков". Но еще густой серный  запах
магии наждаком скребся в горле.
   - Я ничего не вижу, - прошептала она Гундара.
   Внезапно что-то засветилось, и Фаворит явился пред нею в полный рост  -
то есть доходя до колен. Тело его излучало зеленоватый свет, так  что  она
смогла различить мрачные очертания мебели и книжных полок.
   Принюхиваясь, Гундара  медленно  огляделся.  Каменная  черепашка  в  ее
кармане нагрелась, когда Гундара прибег к помощи магической силы.
   Затем он сказал:
   - Туда, - и ринулся во тьму.
   Нериса двинулась следом, и они пошли  вдоль  изгибающихся  проходов  до
дальнего конца помещения, где вдоль черной стены  стояли  высокие  книжные
шкафы. Гундара запрыгал с полки на полку, пока не оказался на высоте  глаз
Нерисы.
   - Здесь, - сказал он, указывая светящимся когтем. - Аспер во  плоти.  -
Гундара хмыкнул. - Книга, оплетенная в кожу. Забирай ее,  эту  плоть!  Ха,
ха. Повеселился же я этой ночью.  Настроение  прекрасное.  И  соображаю  я
здорово.
   - Должно быть, это из-за сахара, - сказала Нериса.
   Поначалу она отнеслась к Фавориту как к смышленому маленькому созданию.
Ей даже жаль его было - ведь он вынужден был обитать заточенным в  камень.
Но после нескольких часов в его компании ей хотелось  побыстрее  закончить
это дело и сдать на руки Сафару. Он задавал  слишком  нескромные  вопросы.
Делал безосновательные утверждения. Обвинял ее в любовной связи с Сафаром.
Но какое ему до этого дело?
   Гундара уцепился за корешок книги и потянул  изо  всех  сил.  Но  книга
поддалась неожиданно легко, и Гундара потерял равновесие.  Падая,  он  так
завопил, что перепугал Нерису до полусмерти. Она поймала его на  лету,  но
книга шлепнулась на пол с громким стуком.
   - Осторожнее, - прошипела она. - Ты всех перебудишь!
   - А, ерунда, - сказал Фаворит, хотя и шепотом. -  Можно  орать  во  все
горло, а эти старые мешки с дурными глазами ни за что не проснутся.
   - Тем не менее, - сказала  Нериса,  -  будь  поосторожнее.  Я  привыкла
работать в одиночку, и громкие звуки меня пугают.
   - Ты чудесная маленькая воровка, дорогуша, - сказал Гундара. - И  держу
пари,  ты  не  отказалась  бы  постоянно  иметь  меня  под  рукой.  Ты  бы
обогатилась! Мы бы сперли все, что плохо лежит.
   - Это точно, - сказала Нериса, нагибаясь за книгой.
   Книга казалась такой тоненькой, всего-то на несколько страниц, и Нериса
испугалась, что  Сафар  разочаруется.  На  старом  потрескавшемся  кожаном
переплете в свете, излучаемом Гундара, она разглядела потертое изображение
четырехглавой змеи.
   - Это действительно книга Аспера, - сказал Гундара. - Их во всем  мире,
видимо, осталось всего пять или шесть  штук.  -  Он  напыжился,  довольный
своей работой.
   Нериса было полезла в  карман  за  угощением,  когда  он  вдруг  вполне
отчетливо произнес:
   - Заткнись ты, Гундари. Ничего бы ты не обнаружил.  Вот  так-то.  И  не
называй меня так! - Монолог звучал все более горячо. - Заткнись,  слышишь?
Заткнись! Заткнись! Зат...
   Нериса зажала рукой ему рот, заставляя замолчать.
   - Прекрати, - сказала она. - Или я шею тебе сверну. Клянусь, сверну.
   Когда она отняла руку, Гундара опустил  голову  и  принялся  элегантной
маленькой ножкой ковырять пол.
   - Извини, - сказал он. - Просто иногда он меня так-а-ак доводит.
   - А ты не заводись, - сказала Нериса. Затем она выдала ему угощение.
   Гундара усмехнулся и тут же зачмокал.


   - Я в тебя просто влюблен, дорогуша, - сказал он. - И  я  надеюсь,  что
Сафар, получив эту книгу, немножко покувыркается с тобой.
   - Не говори так, - сказала Нериса. - Это нехорошо.
   - Но разве ты не этого хочешь?  -  поддразнил  ее  Фаворит.  -  Сначала
длительный поцелуй взасос, а потом всю ночь кувыркаться туда-сюда.
   Нериса замахнулась на него книгой.
   - Прекрати, - сказала она. - И если  ты  хоть  слово  об  этом  скажешь
Сафару, я... я никогда с тобой разговаривать не буду. Вот увидишь.
   Очевидно, эта угроза оказалась пострашнее сворачивания  шеи,  поскольку
Гундара тут же извинился и пообещал, что ни за что так не поступит.  Затем
он направился назад к двери библиотеки,  там  вновь  превратился  в  точку
размером с муху, и они  выскользнули  в  коридор.  После  часа  осторожных
передвижений в темноте Нериса  наконец  быстрым  рывком  миновала  главные
ворота и направилась к широкой улице, перебежками продвигаясь  от  тени  к
тени в сторону дома Сафара.
   Она оказалась там в тот самый момент, когда люди Калазариса сволакивали
Сафара вниз по ступеням. Этой ночью в Валарии царил ужас. Люди  Калазариса
шныряли по городу, взламывая  двери  и  выволакивая  на  улицы  испуганных
молодых людей, которых тут же, под закрытыми ставнями родительских  домов,
били и допрашивали. Затем их отвозили в камеры  пыток  ведомства  главного
шпиона, где вновь били и  допрашивали,  заставляя  подписывать  признания.
Арестованных оказалось почти пятьдесят человек, хотя едва ли  половина  из
них  знала  Олари.  Остальные  были  попросту  невиновны,  но  их  сдавали
Калазарису осведомители, зарабатывая таким образом деньги  на  взятках  от
врагов молодых людей или их семей.
   Суд вершился скорый. Без разбирательства и без  присутствия  обвиняемых
верховный судья приговаривал к смерти. Массовая экзекуция  назначалась  на
следующий день - День  Основания.  По  городу  бродили  глашатаи,  сообщая
новость о казни и расклеивая листки с именами осужденных и с перечислением
их преступлений.
   Возглавлял список главный зачинщик - Сафар Тимур, чужестранец.
   Замыкал его обманутый доверчивый простак - Олари, гражданин.


   - Я переоценил влияние моей семьи, - сказал Олари.
   Сафар развернул тряпку, смочил ее в холодной воде и обтер кровь с  лица
Олари. Того так избили, что голова распухла чуть не вдвое.
   - Переоценка всегда была тебе свойственна, - сказал Сафар.
   Сафару досталось только при аресте. По каким-то причинам его не пытали,
а для верховного судьи хватило и "признания" - документа без подписи, но с
печатью Калазариса.
   - Но сожалею я лишь о том, - сказал Олари, - что не добился  признания.
И войду в историю Валарии лишь как второстепенное лицо.
   - И я - главарь этих второстепенных, - сказал Сафар. -  Я  бы  обошелся
без этой чести. Но Калазарис настроен решительно. Уж ты-то понял,  как  он
умеет убеждать.
   - Чтобы изобразить меня бедной жертвой твоего коварного  языка,  папаше
пришлось выложить кругленькую сумму, - сказал Олари. - И  все  для  защиты
чести семьи. Решили, пусть я лучше буду выглядеть  болваном,  чем  королем
предателей.
   Двое  молодых  людей  находились  в  компании  еще   шестерых   юношей,
пострадавших в ходе ночных изуверств заплечных дел мастера. Все они лежали
вповалку посреди камеры, едва в  силах  отгонять  назойливых  насекомых  и
крыс.  Все  восемь  ожидали  экзекуции  обезглавливания  от  рук   Тулаза.
Остальные мятежники, согнанные в соседние камеры, предназначались партиями
от пяти до десяти человек другим палачам.
   - Есть лишь одно утешение, - сказал Олари.
   - Какое же? - спросил Сафар. - Я бы не прочь чуть воспрянуть духом.
   - Я пойду последним, - сказал Олари. - А это  означает,  что  в  случае
успешной казни или неудачи Тулаза меня все равно запомнят. Если он  снесет
мне голову с первого удара, то побьет свой рекорд. Если нет - я  попаду  в
историю как человек, не позволивший  Тулазу  превысить  его  замечательное
достижение.
   Сафар рассмеялся. Звук получился горестным.
   - Хотел бы  я  посмотреть,  как  дело  обернется,  -  сказал  он.  -  К
несчастью, я иду первым.
   Олари попытался улыбнуться. Но резкая боль  заставила  его  лишь  глухо
застонать. Придя в себя, он покачал головой, говоря:
   - Я всегда...
   Кашель оборвал  его  слова.  Сафар  поддержал  друга,  пока  кашель  не
прекратился. Затем Олари сплюнул кровь на пол. Заодно вылетел и зуб.
   Олари посмотрел на Сафара и усмехнулся окровавленными губами.
   - Вот что я хотел сказать, когда естество мое так грубо оборвало  меня,
- сказал он. - Я хотел сказать, что всегда был  счастливчиком.  И  похоже,
удача преследует меня до самого конца.



        "14. МЕРТВЫЕ ГОВОРЯТ"

   -   Ты   чересчур   напряжен,   -   пожаловался   наставник,   растирая
распростершееся перед ним могучее тело. - У меня ничего не получится, если
ты не расслабишься.
   - Больно плохо спал, - сказал Тулаз. - И что это со мной такое?  Всегда
спал как младенец. Особенно накануне рабочего дня. А прошедшую ночь ну все
не так. Всю ночь снился какой-то маленький демоненок. Тело как у человека,
а морда жабья. И все время приговаривает: "Заткнись, заткнись, за