ны дворцового переворота в масштабе Легиона... И "оракул"
будет служить нам, юнписовцам.
     - Ты заблуждаешься, Николь,  -  сказал  Рамиров.  -  Ты  забыл  уроки
истории: если новое оружие попадает в руки одной из  воюющих  сторон,  то,
рано или поздно, оно становится достоянием и другой стороны. Где гарантия,
что через энное время тебя не пристукнут: либо, с  целью  захвата  власти,
милитары, либо, по неведению, юнписовцы? Я готов поспорить, что именно  на
это, в конечном счете, и рассчитывал наш мифический Гефест.
     - Не понял, - прищурился Брилер.
     - Сейчас поймешь... - (Ноги уже подчиняются полностью, руки пока - не
очень). - Видишь ли, в лице Гефеста мы имеем тот самый военно-промышленный
комплекс, который когда-то получал огромные прибыли за  счет  производства
новых систем вооружения. Потом, с ликвидацией армии, этот комплекс остался
на бобах и вынужден был на своих суперсовременных, оснащенных  совершенной
техникой, предприятиях производить всякую  мелочовку  мирного  назначения.
Понятно, что такое положение дел никак  не  устраивало  определенный  круг
людей, и тогда... Тогда они решили сыграть  на  разгоравшемся  в  обществе
противоборстве. Снабжая своей продукцией одну из сторон - в данном случае,
Легион - эти  воротилы  отнюдь  не  стремились,  чтобы  "бывшие"  одержали
быструю победу. Нет, они как раз  рассчитывали,  что  начнется  неизбежная
спираль гонки вооружений между ЮНПИСом и Легионом, на каждом витке которой
потребуются все новые и новые средства... Я не исключаю  и  того,  что  им
было известно, кто на самом деле  стоит  во  главе  Легиона,  но  им  было
выгодно держать язык за зубами. Так что ты, Николь,  оказался  всего  лишь
пешкой в их руках...
     - Бред! - воскликнул Брилер и вскочил. - Ты все это  придумал  только
сейчас, чтобы заговорить мне зубы! Или ты действительно свихнулся за  годы
одиночества и бездействия?!
     И тогда Рамиров прыгнул к шапочке "оракула".
     Однако  Брилер  успел  сделать   неуловимое   движение,   в   потолке
засвистело, и в метре от столика Ян будто натолкнулся на прозрачную стену.
Это был непреодолимый, замкнутый в виде купола, барьер,  созданный  мощным
силовым полем.
     - С  этого  и  надо  было  начинать,  гуманист  ты  этакий,  -  почти
добродушно сказал Брилер  и  залпом  опрокинул  в  себя  остатки  виски  в
стакане. -  Неужели  ты  вообразил,  что,  зная  тебя,  я  не  предусмотрю
кое-каких мер безопасности?.. Барьер выдерживает  натиск  тяжелого  танка,
так что тебе его не пробить. Ты проиграл, Ян, по всем статьям!
     Не отвечая, Рамиров повернулся и направился к двери.
     - Мы еще не закончили нашу беседу, - усмехнулся  Брилер,  нажимая  на
кнопку в  подлокотнике  своего  кресла,  который,  как  убедился  Рамиров,
представлял собой пульт. - Поэтому я не могу отпустить тебя.
     Перед дверью возникла завеса, образованная множеством блестящих лучей
и  переливающаяся  всеми  цветами  радуги  наподобие   северного   сияния.
Послышалось отчетливое угрожающее жужжание, и Рамиров невольно попятился.
     - "Не влезай - убьет",  -  пошутил  Брилер.  -  Садись,  садись,  нам
остается не так уж много обсудить...
     Рамирову ничего не оставалось делать, кроме как вернуться в кресло.
     - Давай-ка мы с тобой поговорим вот о чем, - спокойно, как во времена
их совместной работы в  ЮНПИСе,  сказал  Брилер,  наливая  себе  очередную
порцию виски. - Значит, ты  все-таки  хочешь  добраться  до  нашего  друга
Гефеста и, образно говоря, раскроить ему череп.  Допустим,  что  тебе  это
удастся, хотя я имею большие сомнения на этот счет. Но разве, с  этической
точки зрения, ты сможешь сделать это так, чтобы не пострадали обычные,  ни
в чем не повинные, люди? Сумеешь ли ты при этом не пролить ничью  кровь  и
не причинить людям боль и ущерб? Это же невозможно,  Ян!  Вот  ты  упрекал
меня в том, что я ради блага людей волей-неволей уничтожаю других людей. А
разве можно иначе в борьбе со Злом? Это же цепная  реакция,  Ян,  и  стоит
спровоцировать ее, как обратной дороги не будет! Это ты понимаешь?
     Он в несколько больших глотков выпил содержимое стакана и поморщился:
     - Фу, какая гадость!.. В принципе, все, что ты мне здесь наговорил, в
известной мере имеет место быть... Я и сам не раз  задумывался  над  этим,
пока не понял: сомнения в нашем деле опасны,  они  разъедают  душу  почище
любой язвы, а поэтому нужно просто делать свое дело - и  все!  Что  же  ты
молчишь?
     - Мне жаль тебя, Николь, - тихо сказал Рамиров. - Нет, я серьезно...
     Брилер расхохотался и почти швырнул стакан на столик.
     - Ему, видите ли, жалко меня! Да ты хоть представляешь себе, в  какую
игру ты влез, Ян? Ты что - думаешь, после стольких усилий и  стольких  лет
работы я допущу, чтобы в последний момент, когда победа  так  близка,  все
пошло коту под хвост?!. Нет уж, милый дружок, изволь теперь  быть  стойким
до конца! Ты хотел завладеть "оракулом"? Вот он  -  бери  его,  пользуйся,
пока я добрый!
     Он на мгновение выключил поле и швырнул черную шапочку чуть ли  не  в
лицо Рамирову.
     - Только выйдешь ты отсюда в одном случае, - продолжал  Брилер.  Если
сумеешь победить.
     "Что он задумал? - пронеслась мысль в голове Рамирова.  -  Вызовет  в
кабинет своих головорезов, что ли?"...
     - Тебе никогда не приходилось играть в шахматы с компьютером,  Ян?  -
осведомился Брилер, вновь надевая парик и черные очки и прилаживая на  шею
коробочку ларингосинтезатора. - А ты никогда не задумывался над  тем,  кто
выиграет, если заставить играть компьютер против самого себя, и за  белых,
и за черных?..
     Ян не успел ответить. Он только успел натянуть  на  себя  шапочку,  и
"оракул" сразу же предупредил его о какой-то страшной угрозе.
     В углу "каземата" послышался громкий щелчок, один из книжных шкафов в
дальней стене со скрежетом повернулся вокруг своей оси  наподобие  дверной
створки, и  в  открывшемся  проеме  возник  плечистый  молодой  человек  с
открытым, приветливым, широкоскулым лицом.
     На голове у  незнакомца  была  такая  же  черная  шапочка,  как  и  у
Рамирова.
     Обаятельно улыбнувшись, парень шагнул в комнату, и  шкаф,  подчиняясь
манипуляциям Брилера с кнопками, встал на место.
     - Познакомьтесь, - громко сказал Брилер, переводя взгляд с незнакомца
на Рамирова и обратно. - В одном углу ринга - некто Ян Рамиров,  сотрудник
ЮНПИСа,  пробравшийся  обманным  путем  в  нашу  организацию  и   сумевший
завладеть продуктом  творчества  нашего  гениального  друга  Гефеста...  В
другом - представитель упомянутого  Гефеста,  который  доставил  в  Легион
очередной образец "оракула". Его имя... впрочем,  пусть  он  будет  просто
Курьером... обожаю кодовые наименования.
     Он повернулся к тому, которого назвал Курьером.
     - Я вызвал вас для того, чтобы  вы  наглядно  продемонстрировали  мне
действие вашего нового товара,  дорогой  друг.  Тем  более,  что  господин
юнписовец   представляет   собой   непосредственную   угрозу   для    моей
безопасности, и если бы не чудеса техники, меня давно уже  не  было  бы  в
живых.
     Молодой человек улыбнулся еще шире и дружелюбней,  с  ног  до  головы
оглядывая Рамирова.
     - О чем разговор, Бригадир? Раз надо - сейчас мы его _с_д_е_л_а_е_м_!
Тем более, что у меня с этими молодчиками давние счеты!
     Рамиров почти физически ощутил, как  кровь  отхлынула  от  его  лица.
"Оракул" начал нашептывать: "ОН БЕЗ ОРУЖИЯ... ПРЕДСТОИТ РУКОПАШНАЯ... БЕРУ
УПРАВЛЕНИЕ НА СЕБЯ".
     Какого черта, с досадой успел еще подумать Рамиров, но тело  его  уже
подчинялось импульсам-командам "оракула".
     Они шагнули навстречу почти одновременно и сошлись в центре  комнаты.
Не успел Рамиров подумать:  "По-дурацки  все  получается",  как  тело  его
приняло стандартную боевую  стойку:  одна  рука  чуть  выставлена  вперед,
правая нога полусогнута и отведена  назад,  словно  взведенная  до  отказа
пружина, вторая рука прижата к боку, кулак сжат таким образом,  что  похож
на кастет. Незнакомец представлял собой почти зеркальное отображение Яна.
     Брилер из своего укрытия что-то еще говорил, но Ян уже не слышал его,
потому что "оракул" вступил в бой. Руки Рамирова нанесли противнику  серию
молниеносных ударов по корпусу, а правая нога с разворота ударила,  целясь
в голову Курьера.
     Хотя удары были такими молниеносными, что Рамирову показалось,  будто
он улавливает свист рассеченного воздуха, однако, ни один из  его  выпадов
не достиг цели. А потом в глазах у Яна  все  замелькало:  "оракул"  уводил
тело из-под ответных ударов Курьера. Рамиров почувствовал,  что  совершает
какой-то немыслимый кувырок, но тут же вновь оказался на ногах...
     Схватка все больше напоминала  столь  излюбленный  боксерами  "бой  с
тенью", когда удары отрабатываются перед зеркалом. Ни  один  из  ударов  и
приемов,  которые  проводились  соперниками,  не  достигал   цели.   Прием
блокировался контрприемом, за ударом следовал контрудар, но и он,  в  свою
очередь, находил только пустоту...
     Неизвестно, сколько времени прошло с начала боя.  Рамирову  казалось,
что - вечность... Уголком мозга Ян осознавал, что не он сейчас дерется,  и
не Курьер. На самом  деле,  в  единоборство  вступили  две  совершеннейших
машины  убийства,  два  электронных  мозга,  в   тысячные   доли   секунды
прокручивающих  множество  вариантов  действий  соперника   и   выбирающих
наиболее оптимальный вариант своих действий из сотен альтернативных...
     Тяжело дыша, Рамиров и Курьер прыгали по мягкому ковру, нанося  удары
и уворачиваясь, роняя кресла и прочие предметы мебели. Если бы записать их
дуэль на пленку, то впоследствии эта запись  могла  бы  служить  наглядным
пособием по рукопашному бою...
     Вскоре  Рамиров  стал  чувствовать,   что   проигрывает.   Это   было
интуитивное ощущение борца с многолетним стажем. Видимо, его  "оракул"  на
какие-то сотые доли секунды отставал в предвидении от прибора  противника.
Было не исключено, что что-то в нем разладилось, но, скорее всего,  Курьер
был оснащен телохранителем  более  совершенной  модификации...  Во  всяком
случае, тело Яна становилось  все  менее  послушным,  удары  -  все  более
неточными. В то же время удары Курьера словно очерчивали  вокруг  Рамирова
магический круг, который неумолимо сужался..
     Постепенно действия Рамирова свелись  только  к  постановке  защитных
блоков, об атаке и контрударах он -  а  точнее,  его  "оракул"  -  уже  не
помышлял. Руки и ноги начинали ныть от  слишком  жесткой  фиксации  ударов
противника, и по торжествующей ухмылке Курьера  Ян  понял,  что  до  конца
этого невероятного поединка осталось недолго...
     В сознании мелькнул панический вопль: "МЫ ПРОИГРАЛИ... ЭТО КОНЕЦ!", и
он не сразу понял, кто это мысленно кричит - то ли он сам, то ли "оракул".
     В следующее мгновение Рамиров оказался прижатым спиной к стене  возле
камина, и Курьер лишь на секунду промедлил, прежде  чем  нанести  решающий
удар. Однако, этого мгновения Яну хватило, чтобы принять решение.
     В битве двух роботов, какими, по сути, являлись он и  Курьер,  должен
был победить тот,  чьи  действия  отличаются  нестандартностью.  Пользуясь
аналогией Брилера, если заставить компьютер играть против самого себя,  то
одна из сторон в шахматной партии все-таки одержит победу. Это  произойдет
в тот момент, когда под влиянием  законов  стохастики  компьютер  случайно
сделает за белых или за черных такой ход, который, с точки зрения опытного
игрока, будет выглядеть очевидной глупостью. Но именно этот нелогичный ход
выведет игру  из  патового  равновесия,  и,  вопреки  постулатам  здравого
смысла, сторона, сделавшая его, будет "обречена на победу"...
     Аналогичным ходом в данной ситуации мог быть только  отказ  от  услуг
"оракула",  и,  разрывая  путы  психофизиологического  контроля  "оракула"
огромным  волевым  усилием,  которое  по  количеству  условно  затраченной
энергии (если бы ее  можно  было  рассчитать),  наверное,  равнялось  жиму
пятисоткилограммовой штанги,  Рамиров  сорвал  с  себя  черную  шапочку  и
швырнул ее в пламя камина.
     Курьер,  наконец,  ударил,  но  "оракул"  его  ошибся,  потому   что,
программируя схватку, вносил поправку на прогноз "оракула"  Рамирова.  Вся
сила этого удара, составлявшая не  менее  сотни  килограммов,  пришлась  в
стену, да так, что стена содрогнулась, одна из картин,  висевших  на  ней,
сорвалась с гвоздя, а Курьер вскрикнул и перегнулся пополам от нестерпимой
боли в суставах. Пользуясь этим, Ян скользящим  перемещением  оказался  за
спиной своего соперника.
     Он стянул с головы не успевшего оправиться от боли Курьера шапочку  и
отправил ее, вслед за своим "оракулом", в  огонь.  После  этого  перевести
Курьера в бессознательное состояние было уже технически несложно.
     Когда молодой человек мешком рухнул под ноги Рамирову, до  слуха  Яна
донеслось гнусное хихиканье. Он резко обернулся и увидел,  что,  пока  они
дрались,  Николь  Брилер  успел  впасть  в  крайнюю  степень  алкогольного
опьянения. Парик на его голове сидел наперекос, черные очки сползли  почти
на кончик носа, а движения стали карикатурно-замедленными, будто  двигался
он под водой.
     - З-значит, в-вот оно к-как, - заикаясь, пробубнил Брилер,  ухмыляясь
и пытаясь подняться из кресла. - Я в-всегда... ик...  г-говорил,  что  ты,
Ян... ты их всех!..
     - Отключи поле,  Николь,  -  сказал  Рамиров,  подходя  к  невидимому
барьеру. - Брось свои дурацкие штучки, слышишь?
     В камине что-то с громким  треском  лопнуло,  и  в  комнату  повалила
вонючая копоть, какая бывает от горящего пластика.
     Безуспешно поворочавшись в кресле, Брилер застыл и промычал:
     - Ян, к-как же т-теперь, а?.. Я же -  с-свинья,  поял?..  Я  чувствую
себя по уши в д-дерьме, п-понимаешь?!.
     Сквозь прозрачную завесу силового поля Рамиров увидел, что  по  щекам
его бывшего начальника текут слезы.  Ему  вдруг  стало  ясно,  что  сейчас
произойдет. Словно он вовсе не  уничтожил  "оракула",  и  тот  по-прежнему
показывал ему развитие событий  в  предстоящие  двести  секунд...  Просто,
чтобы предвидеть сейчас, не нужен был никакой "оракул", нужно было  только
обладать интуицией человеческого сердца...
     - Николь! - крикнул Рамиров и ударил кулаками изо всей силы в барьер,
отделявший его от кресла Брилера. Впечатление было такое, будто он бьет по
бетонной стене. - Не делай этого, я прошу тебя! Не  сдавайся,  Брилер,  не
все еще потеряно!.. Всегда следует бороться  до  конца!  Мы  будем  вместе
драться против них, слышишь?!. Я клянусь тебе!
     Но Брилер - Рамиров не  узнавал  его,  прежде  всегда  невозмутимого,
ироничного, не теряющего самообладания человека - окончательно расклеился.
     Он задел ногой столик, тот опрокинулся и все, что на нем  лежало,  со
звоном битого стекла ссыпалось на пол.
     - Уходи, Ян, - вдруг трезвым голосом произнес Брилер. - Уходи! У тебя
будет всего три минуты, чтобы выбраться отсюда... В конце коридора увидишь
скоростной лифт, нажмешь кнопку Q, а если кто-нибудь  попытается  помешать
тебе... Ты знаешь, как поступить в этом случае.
     Дальше в  сознании  Рамирова  следовал  какой-то  провал,  вызванный,
скорее всего, нервным перенапряжением последних суток.  Какие-то  смутные,
неразборчивые картины заполняли этот временной промежуток, и он  не  знал,
стоит ли принимать их за действительность.
     Вроде бы какое-то время  он  еще  отчаянно  пытался  пробить  разными
увесистыми предметами, в  том  числе  и  креслом,  силовое  поле,  которым
отгородился от него и от всего остального мира несчастный, запутавшийся  в
придуманной им же самим игре Брилер, но  все,  что  попадалось  под  руку,
только разлеталось в кусочки о проклятый  барьер,  и  тогда  Ян  рванулся,
наконец, к выходу, рыча от бессильной  злости,  и  кто-то  попался  ему  в
коридоре, пытаясь остановить, но остановить Рамирова уже  было  нельзя,  и
лифт вдавил его перегрузкой в пол, а потом Ян лез, спотыкаясь  и  скользя,
по железным ступеням куда-то наверх... неосознанно, на одном  инстинкте...
и долго возился с пультом управления тяжелого наружного люка,  прежде  чем
тот, наконец, согласился выпустить Рамирова на  поляну,  напоенную  щедрым
утренним солнцем и запахом лесных трав...  Все  это  время  в  подсознании
щелкал невидимый метроном, который Ян  старался  не  слышать,  но  секунды
автоматически  отсчитывали  сами  себя,  и  когда  Рамиров,  шатаясь,   на
негнущихся ногах брел напролом через лесные  заросли,  земля  позади  него
вдруг отчетливо вздрогнула, словно ожил один из тех мифических  китов,  на
которых она якобы держится, и протяжно охнула  всем  своим  нутром,  будто
рожающая женщина...
     Силы  окончательно  оставили  Рамирова,  он  опустился  на  колени  и
уткнулся в колючую траву почерневшим, страшным лицом, по которому  стекала
неизвестно откуда взявшаяся струйка крови.
     "Прости меня, Николь, -  думал  он,  преодолевая  ледяную  пустоту  в
голове. - Это же я... я погубил тебя. Я открыл  тебе  глаза,  я  рассказал
тебе правду, я всегда считал, что только правда может  спасти  человека  и
удержать его от падения в пропасть... Глупец! Я совсем забыл,  что  иногда
правда способна убивать... Да, ты, конечно, был не ангелом и наделал много
глупостей в своей жизни, но справедливым ли было наказание, к которому  ты
сам себя приговорил?!"...
     "Люди, люди, - думал Рамиров, не открывая глаз. - Как же  опрометчиво
вы поступаете порой! Почему, ну почему вы так  устроены?!.  Почему  вы  не
предвидите всех последствий того, что вы творите во имя Добра?  Разве  для
этого обязательно нужны оракулы?! Вы одно поймите: каждый  человек  должен
быть оракулом - хотя бы для себя, а настоящие  или  придуманные  "оракулы"
должны молчать! Иначе просто нет и никогда не будет выхода  из  созданного
вами самими замкнутого круга!"...



                ПЕРСПЕКТИВА (СКОЛЬКО-ТО ДНЕЙ ИЛИ ЛЕТ СПУСТЯ)

     Он видел это так, будто был  подключен  к  "зрению"  некоего  мощного
"оракула".
     Несколько  тяжелых  бронированных  турбокаров  на   полной   скорости
подлетят к бетонной стене, за которой  громоздится  комплекс  приплюснутых
бетонных строений, и затормозят с протяжным  визгом  шин.  Одновременно  в
небе,  надсадно  гудя,  зависнут  специально   оборудованные   "джамперы",
ощетинившиеся  частоколом  стволов   снайперских   винтовок   и   лазерных
пулеметов.
     Он выпрыгнет из кабины головной  машины,  краем  глаза  отмечая,  как
ссыпаются из кузовов и бегут к стене люди в камуфляжно раскрашенной одежде
милитарного    образца.    Первым    подоспеет    к    двери    в    будке
контрольно-пропускного пункта, над которым будет висеть  табличка  "Объект
ЮНПИСа. Посторонним вход воспрещен". Из двери появятся двое в  стандартной
синей  форме  охранников  и  срывающимися  от  паники  голосами  потребуют
предъявить документы, но он просто отшвырнет их в сторону, не теряя  время
на объяснения. Внутри КПП некто в  синем  будет  лихорадочно  нажимать  на
какие-то кнопки -  видимо,  чтобы  блокировать  проход  через  специальные
автоматические турникеты, оснащенные лазерными датчиками  контроля.  Сзади
прозвучит выстрел, человек в синем упадет лицом вниз на кафельный  пол,  и
его череп захрустит под тяжелыми ботинками штурм-группы.  Протяжно  взвоет
сирена, которую все-таки успеет  включить  за  миг  до  падения  еще  один
охранник, но будет поздно, потому  что  турникеты  к  тому  моменту  будут
взломаны  прикладами,  и,  чувствуя  за  спиной  тяжелое   дыхание   своих
товарищей, он устремится дальше, через аккуратный дворик  с  "курилкой"  и
цветочками в клумбах, в  полутемный  коридор,  в  котором  будут  мелькать
фигуры в белых халатах. На лицах, обращенных  на  него  и  его  спутников,
появится выражение удивления и испуга, кто-то что-то будет кричать,  но  с
этими людьми некогда  будет  разбираться,  а  серьезного  препятствия