колько дюжих  молодцев
с повязками. Они внимательно поглядели  на  новенькую  карточку  Рамирова,
которая была прикреплена к лацкану его  куртки,  но  ни  слова  не  говоря
пропустили   его   -   видно,    уже    были    соответствующим    образом
проинструктированы.
     Происходящее нравилось Рамирову все меньше и меньше.
     В  двадцать  пятой  комнате,  за  столом,  уставленным   всевозможной
электроникой,  сидел  не  какой-нибудь  громила  с   бритым   затылком   и
волосатыми, испещренными татуировками на армейскую тему, руками,  как  это
можно было предположить, а интеллигентного вида человек в очках, в строгом
костюме  с  галстуком.  Откинувшись  на  спинку  кресла   он   с   видимым
наслаждением читал, судя по обложке, "Историю" Тацита.
     При виде Рамирова он приподнялся и изобразил учтивый полупоклон.
     - Ах, это вы, господин филд-лейтенант! -  воскликнул  он  так,  будто
последний раз они виделись давным-давно. - Так вот вы какой! Очень,  очень
приятно  познакомиться...  Видите  ли,  у   меня   к   вам   одно   сугубо
конфиденциальное дело. Не будете ли вы добры присесть?
     Рамиров  сел  в  предложенное  мягкое   кресло,   но   отказался   от
предложенной сигареты.
     - Не секрет,  что  Комитет  ветеранов  вооруженных  сил  нуждается  в
постоянном притоке  умных  и  компетентных  кадров  для  решения...  гм...
различных задач, - продолжал человек в очках.  -  В  то  же  время  многие
бывшие военнослужащие испытывают определенные затруднения с устройством на
работу,  поскольку  это  сопряжено   с   некоторым...   мм...   ухудшением
социально-психологического климата в нашем обществе.  Вот,  скажем,  вы...
Где вы работаете в настоящее время?
     Рамиров признал, что нигде. Как старый гончий пес, он уже  чуял,  что
идет по следу того зверя, за которым охотился.
     - Ну, а как вы относитесь  к...  мм...  определенным  государственным
структурам,  ответственным  за  роспуск  вооруженных  сил?  -   настойчиво
интересовался собеседник Рамирова.
     Главное сейчас было - не переиграть.
     - Вы имеете в виду ЮНПИС? - прямо осведомился Рамиров.
     Человек в очках стал вертеться, как лещ  на  раскаленной  сковородке,
стараясь выражаться одними только намеками.
     Рамиров довольно невежливо, как и полагается  казарменному  грубияну,
прервал его и изложил  свою  позицию.  ЮНПИС  он  всегда  ненавидел  тихой
ненавистью. К сожалению, обстоятельства пока не позволяли ему  реализовать
эту ненависть на практике, но, видит бог,  попадись  ему  ночью  в  темном
переулке кто-нибудь из этих сволочей...
     - Отрадно, отрадно, - перебил его человек в очках и задумчиво пожевал
губами. - Приятно убедиться, что мы не ошиблись в выборе. Что же, с  нашей
стороны мы могли бы предоставить вам возможность участвовать в  борьбе  за
историческую  справедливость.  Тем  более,  что  нам  очень  нужны   люди,
обладающие такими боевыми навыками  и  опытом,  как  вы...  Остается  лишь
надлежащим  образом  оформить  наше,   будем   надеяться,   взаимовыгодное
сотрудничество.
     Рамирову  было  предложено  проследовать  в  комнату  номер  тридцать
восемь, где "сотрудники Комитета" выполнят все необходимые формальности.
     Интересно, что это был  за  тип,  размышлял  Рамиров,  поднимаясь  на
третий этаж мимо очередного  заслона  охранников  и  шагая  по  пустынному
коридору. Ясно только одно: это не  Бригадир.  Не  стал  бы  сам  Бригадир
Легиона так подставляться...
     Комната  под  номером  38  обнаружилась  в  самом   конце   коридора,
изогнутого в форме буквы G. Рамиров постучал  в  дверь,  услышал  изнутри:
"Кам ин" - и вошел.
     Комната была погружена в полумрак из-за того, что окна были зашторены
толстыми черными портьерами. За  длинным  столом,  накрытым,  как  и  стол
президиума  на  "слете",  каким-то  штандартом,  располагались  пятеро   в
армейских мундирах. В центре комнаты стоял одинокий стул.
     Один из людей, сидевших  за  столом,  с  погонами  полковника,  молча
указал Рамирову на стул, и не успел тот последовать этому приглашению, как
дверь за его спиной опять открылась, в комнату вошли два крепких  парня  с
уже знакомыми повязками и, широко расставив ноги, обосновались  в  тылу  у
Яна.
     "Оракул" молчал, следовательно, видимой опасности в  данной  ситуации
не было. По крайней мере, в предстоящие две с половиной минуты.
     -  Надеюсь,  вы   понимаете,   господин   Бикофф,   что   особенности
функционирования нашей  организации  неизбежно  накладывают  отпечаток  на
способы приема в нее новых членов, - сказал  хорошо  поставленным  голосом
полковник. - Именно поэтому мы стараемся, насколько  это  в  наших  силах,
обеспечить  эффективность  и  безопасность  такого  отбора.   Сейчас   вам
предлагается пройти предварительное собеседование с приемной  комиссией  и
продемонстрировать некоторые свои... э-э... способности.  Хотел  бы  сразу
вас предупредить: если вы передумали, еще не поздно уйти...  Нет?  Что  ж,
приступим к делу.
     Рамирову стали задавать вопросы, касающиеся в основном его биографии.
Особенно подробно изучили его службу  в  славной  45-й  воздушно-десантной
бригаде. Хорошо, что  в  свое  время,  готовясь  к  операции  "Коммандос",
Рамиров тщательно изучил все материалы об этой элитной части  Объединенных
ВС. Поэтому ни один из вопросов не вызвал у него особых затруднений,  хотя
он понимал: стоит лишь один раз ошибиться, и никто не поверит  ссылкам  на
плохую память. И тогда... для этого, наверное, и стоят за его спиной парни
с повязками.
     Наконец, полковник откинулся на спинку кресла.
     - Что ж, - сказал он спокойно. - Лично я вполне удовлетворен. Есть ли
у членов комиссии какие-нибудь вопросы?
     Вопросов не было.
     - Предложения? - осведомился полковник.
     - Я думаю, мой полковник, пора, наконец,  сделать  нашему  уважаемому
гостю один приятный сюрприз, - проговорил  чей-то  голос  с  правого  края
стола.
     - Вы полагаете, майор? - поднял  брови  полковник.  -  Хорошо,  я  не
возражаю.
     Что еще  за  сюрприз?  Рамиров  мгновенно  вспотел  и  напряг  мышцы,
готовясь к "экшен". Например, к тому, что сейчас его сзади начнут  душить.
Или стул, на котором он сидит, провалится  в  какой-нибудь  люк...  Или  в
стене откроется окошечко, из которого по нему поведут огонь, как  в  тире,
парализующими патронами. Да мало ли каких трюков  можно  ожидать  от  этой
компании?!.
     Однако, "оракул" словно воды в рот набрал, значит,  ничего  подобного
сейчас не произойдет.  Или  прибор  вышел  из  строя,  мелькнуло  в  мозгу
Рамирова подозрение, от которого Ян похолодел.
     - Так вы говорите, командиром вашей бригады был?.. - многозначительно
начал полковник, загадочно усмехаясь углами рта и явно ожидая, что Рамиров
закончит его фразу.
     - Полковник Калькута, - отчеканил Ян.
     - Он вас хорошо помнит? - интригующе продолжал полковник.
     - Еще бы не помнить, - развязно сказал Рамиров. -  Мы  вместе  с  ним
пять лет оттрубили! Можно сказать, в одном окопе ночевали!..
     Не слушая его, полковник нажал какую-то кнопку  на  коробочке  пульта
перед ним. Дверь сзади Рамирова отворилась, пропустив из коридора  полоску
света, и тут же закрылась.
     Ян невольно оглянулся.
     И увидел  хорошо  запомнившуюся  ему  по  последней  операции  фигуру
Калькуты. Лицо с шрамом на правой щеке, жесткая  щеточка  усов,  массивный
лоб -  видимо,  за  долгие  годы  службы  в  десанте  полковнику  пришлось
расколоть им немало кирпичей и досок. Сомнений больше не  оставалось:  это
действительно был бывший комбриг.
     Рамирова прошиб горячий  озноб.  Мысленно  он  проклял  "оракула"  за
предательское молчание.
     Некоторое время в комнате царила мертвая тишина. Калькута застыл  как
вкопанный, уставившись на Рамирова тяжелым, ничего не выражавшим взглядом.
Потом медленно стал открывать рот.
     Это провал. Сейчас он скажет, кто  я  на  самом  деле,  пронеслось  в
голове Рамирова, и он вцепился в спинку стула, приготовившись орудовать им
как убойным предметом.
     И тут "оракул" подал, наконец, свой долгожданный голос.  Одновременно
он  подавил  импульс,  возникший  в  мышцах  Рамирова,   потому   что   Ян
почувствовал, что не может сдвинуться с места.
     "УСПОКОЙСЯ, - сказал "оракул". - ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ ГОЛОГРАММА.  ИЛЛЮЗИЯ,
СОЗДАННАЯ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ  ПРОВЕРИТЬ  ТЕБЯ.  ОБРАТИ  ВНИМАНИЕ  НА  КОНТУРЫ
СИЛУЭТА".
     Рамиров присмотрелся и увидел то, чего не  заметил  сразу:  очертания
фигуры, неподвижно торчавшей столбом возле  двери,  были  слегка  размыты.
Видимо, полумрак был создан именно для того, чтобы скрыть эту  особенность
трехмерной голографии, а не для обеспечения интимной обстановки.
     "Какой я идиот, чуть было сам не  выкопал  себе  могилу",  успел  еще
подумать Рамиров и, порывисто вскочив со стула, произнес, стараясь,  чтобы
его голос выдавал естественное удивление:
     - Мой полковник?! Какими судьбами?.. Я... я очень рад вас видеть!
     С распростертыми объятиями он двинулся к "Калькуте", который, тем  не
менее, был нем как рыба (что и следовало ожидать, потому  что  озвучивание
голограмм  -  дело,  настолько  сложное,  что  пришлось  бы   использовать
аппаратуру размером с эту комнату!).
     В этот момент председатель комиссии кашлянул и пробурчал:
     - Ну, довольно! Включите свет!
     Фигура Калькуты мигнула и растворилась в воздухе. Зажегся яркий свет,
и Рамиров протер глаза.
     - Но, господин полковник...  -  "в  замешательстве"  начал  было  он,
поворачиваясь к столу.
     Председатель остановил его нетерпеливым жестом.
     - Прошу вас, лейтенант, извинить нас за данный розыгрыш, - сказал он.
- Поймите нас правильно: не можем же  мы  принимать  в  наше  товарищество
всякого, кто придет с улицы и заявит, что он - бывший милитар!
     - Понимаю вас, господин полковник.
     - Рад, - отрывисто сказал полковник. - Искренне рад за вас. Остается,
правда, проверить  вашу  физическую  подготовку  и  специальные  умения  и
навыки. Надеюсь, вы их не успели утратить после увольнения из армии?
     - Никак нет! - чуть утрируя, щелкнул каблуками Рамиров.
     - Но это мы отложим  на  завтра.  В  двадцать  четыре  ноль-ноль  вам
надлежит  явиться  на  угол  Шестой  и  Восемнадцатой  улиц  в  Английском
квартале. Ничего с собой не иметь. Ждать будете у газетного киоска. К  вам
подъедут на машине наши люди, дальше будете следовать  их  указаниям.  Вам
все ясно, лейтенант?
     - Так точно, - повторил Рамиров.
     Итак, вербовка в Легион состоялась, думал он по пути  домой.  Но  что
это мне дает? На Бригадира так и не удалось выйти. Среди членов  "приемной
комиссии", скорее  всего,  его  не  было.  Иначе  он  опознал  бы  шапочку
"оракула". Следует признать, что эта приманка, на которую я так  надеялся,
не сработала. Наверное, надо было предпринять что-то другое.  Но  что?  Не
спрашивать же в упор у всех подряд,  как  отыскать  Бригадира?  На  данном
этапе это выглядело бы весьма подозрительно. Может,  стоило  прибегнуть  к
силовым методам? Разогнать всю эту контору голыми руками, взять за  глотку
хотя бы того же полковника из "комиссии" и выбить  из  него  информацию  о
Бригадире!.. Нет, дружище Ян, такое проходит только в  боевиках.  Остается
одно: запастись терпением. В  нашем  деле  оно  играет  главную  роль,  не
забывай, ты же бывший оперативник!..
     Но чем больше Рамиров уговаривал себя таким образом, тем  все  больше
нарастало в нем стремление как-то ускорить события.
     Он не  подозревал,  что  на  следующий  день  они  примут  совершенно
неожиданный оборот.



                     РЕТРОСПЕКТИВА-10. НЕЖДАННЫЕ ГОСТИ

     Когда Рамиров вернулся в пансион, уже смеркалось.  Дверь  ему  открыл
старик Георгий.
     - Вас... это... - сказал он, опасливо косясь куда-то наверх,  -  сама
хозяйка несколько раз спрашивала. Велела зайти к ней, как придете...
     - Слушаюсь, - сказал Рамиров, преувеличенно козырнув швейцару.
     Георгий всю  свою  жизнь  прослужил  в  должности  начальника  склада
военного имущества, имел звание обер-прапорщика,  чем  до  сих  пор  тайно
гордился. Однажды  Рамиров  застал  его  в  своей  комнатушке  примеряющим
выцветший китель без погон, но с рядами сверкающих медалей "За безупречную
службу", и с тех пор не упускал случая подначить старика.
     Он знал, что сердце ветерана в такие моменты размякает, как воск  под
солнцем.
     - Ладно, ладно, - пробормотал Георгий. - Идите себе с богом...
     Дверь в апартаменты госпожи Лэст была  приоткрыта,  и  оттуда  тянуло
кислыми щами, в совокупности с запахом какого-то инсектицидного препарата.
     Кутаясь в потертую  шаль,  хозяйка  пансиона  раскладывала  на  столе
какие-то карточки. Сначала Рамиров принял ее занятие за карточный пасьянс,
но потом  увидел,  что  это  были  старые,  еще  черно-белые,  фотографии,
отпечатанные на скверной, желтеющей со временем бумаге.
     Зачем я ей понадобился, подумал Ян, осторожно стучась в косяк.  Опять
будет требовать какие-то деньги?..
     Старуха подняла голову, и Рамиров вдруг увидел на ее  щеках,  обильно
покрытых дешевой пудрой, дорожки от слез.
     - Что случилось, мадам? - спросил он, входя в комнату.
     Она молча показала ему одну из  фотографий,  на  которой  в  объектив
застенчиво косился белобрысый карапуз в шортах и большой кепке.
     - Знаете, каким хорошим мальчиком  он  был  в  детстве?  -  вздохнула
госпожа Лэст (и куда только девалась ее обычная грубость?).  -  Он  всегда
мечтал  стать  военным.  Помнится,  даже  тренировался,  какие-то   штанги
притащил в дом, потом  целыми  днями  пропадал  в  тире...  столько  денег
перевел на эту чертову стрельбу!.. Он у меня рос без отца, но всегда хотел
быть мужчиной...
     Она вдруг всхлипнула и поднесла к глазам уголок шали.
     Рамиров молчал. Он по-прежнему ничего не понимал.
     - Убили его сегодня, - обвиняющим тоном вдруг объявила госпожа Лэст и
перевернула фотографию вниз лицом. - Какие-то сволочи зашли в  мастерскую,
где он работал, - и в упор, прямо в лицо... За что? За что они убили моего
сыночка? И как я теперь без него буду жить?
     - Когда это произошло? - осведомился Рамиров, не слыша себя.
     - Да уж пора закрываться  было,  но  он,  видно,  в  тот  день  решил
остаться еще поработать... Деньги-то ему хозяин мастерской платил не  ахти
какие, вот мой мальчик и прирабатывал как  мог...  День  рождения  у  меня
скоро, вот он мне, наверно, хотел подарок какой-нибудь сделать, денежки-то
и копил...
     Плечи ее затряслись от еле сдерживаемых, беззвучных рыданий.
     Рамирову  невольно  стало  жалко  эту   старую,   внешне   грубую   и
бесцеремонную   женщину,   лишившуюся    внезапно    смысла    дальнейшего
существования в этом мерзком, циничном мире, где матери растят сыновей для
того, чтобы их мальчиков убивали... И еще Ян невольно вспомнил, что именно
госпожа Лэст подобрала его три года назад под забором. В буквальном смысле
этого слова, потому что тогда, под влиянием стресса, вызванного разрывом с
ЮНПИСом, Ян пил не просыхая и быстро опустился  до  статуса  бездомного  и
безденежного бродяги... Неизвестно, чем он приглянулся, несмотря  на  свой
неприглядный вид, хозяйке пансиона, только  она  приложила  все  усилия  к
тому, чтобы вернуть его к нормальному существованию.
     Нельзя сказать, что потом Рамиров не попытался отплатить ей добром за
добро. Так, однажды в его присутствии к мадам Лэст явились двое  парней  с
наглыми повадками и предупредили, что в случае неуплаты ею некоего  налога
в срок пансиону будет  причинен  ущерб,  прямо  пропорциональный  величине
задержки... Недолго думая, Рамиров выбросил  молодчиков  прямо  в  окно  -
благо,  дело  происходило  на  первом  этаже.  На   следующий   день   его
подкараулили на выходе из соседнего бара какие-то личности и отметелили до
неузнаваемости. Через пару дней визит  рэкетиров  повторился,  и  успевший
оклематься к тому времени Рамиров спустил их по ступенькам  крыльца  вверх
тормашками. Его опять избили, на этот раз более тщательно. Пока Ян валялся
в беспамятстве, госпожа Лэст по-матерински ухаживала за ним,  а  когда  он
очнулся, то сообщила, что дань  бандитам  она  платила  и  будет  платить,
потому  что  рассматривает  ее  как  залог  безопасности  -  своей  лично,
"персонала"  и  постояльцев  "Голубой  розы"  -  и  потому  что  "так   уж
заведено"...
     Мысли Рамирова вернулись в настоящее, и он  подумал:  "Неужели  Генри
убили из-за меня?.. Да нет, не может быть, ведь  никто  не  видел,  как  я
приходил к нему!". Но  слишком  явной  была  связь  между  его  визитом  в
мастерскую и убийством Лэста-младшего, чтобы отрицать ее. В конце  концов,
парень  мог  по  глупости  или  по   трусости   рассказать   о   "странном
экс-милитаре",    интересующимся    Легионом,     кому-то     из     своих
шефов-стервятников... Но чем больше  Ян  убеждал  себя  в  том,  что  даже
косвенно не повинен в  горе  хозяйки  пансиона,  тем  все  больше  начинал
ненавидеть себя за эти попытки самооправдания.
     - Послушайте, госпожа Лэст, -  сказал  он,  еле  ворочая  пересохшими
губами. - Я вам соболезную и... может быть, я могу чем-то помочь вам?
     - Спасибо, - сказала старуха, и это слово прозвучало так непривычно в
ее устах, как если бы кошка выругалась матом. - Только  чем  вы  поможете?
Сына-то мне все равно уже никто не вернет...
     Она сказала это так, будто сомневалась в категоричности  своих  слов.
Будто   все-таки   надеялась,   что   объявится    некто,    кто    оживит
Лэста-младшего...
     Потом мадам Лэст сделала видимое усилие над собой и распрямилась.
     - Вообще-то я вам не это хотела сказать, Ян, - проговорила она ровным
голосом. - Я хотела предупредить вас,  чтобы  вы  не  поднимались  в  свой
номер... Только... только пусть наш разговор останется между нами, хорошо?
     Рамиров кивнул.
     - А в чем дело? - поинтересовался он.
     -  Понимаете,  час  назад  сюда  заявились  какие-то   подозрительные
молодчики.  Они  мне  ужасно  не  понравились.  Нагрубили,  понимаете  ли,
Георгию, наследили своими грязными ботинками по  всему  полу,  а  когда  я
попыталась приструнить их, пригрозили мне ножом... Вы скажете:  надо  было
вызвать полицию? Видите ли, дело в том, что эти хулиганы... к тому  же,  я
старая, одинокая женщина... Что хотят, то и  сделают,  и  ищи-свищи  потом
мерзавцев...
     Понятно, подумал Рамиров. Судя по тому, что непрошеным гостям удалось
запугать госпожу Лэст до такой степени, что она не вызвала  полицию  и  не
попыталась их собственноручно выдворить из  пансиона,  -  дело  серьезное.
ЮНПИС? Не очень-то похоже... Легион? Вот это - скорее всего...
     - Они что - прибыли по мою душу? - напрямую спросил он.
     Госпожа Лэст усмехнулась.
     - По вашу или не по вашу - этого я не знаю. Только засели они в вашем
номере, господин Рамиров, и мне не хотелось бы... ну, вы понимаете... если
что,  то  будет  нанесен  ущерб  мебели...  дверь  выломаете...  окно  там
разобьете... А я - одинокая женщина!..
     Она всхлипнула, подчеркивая слово "одинокая".
     - Что ж, - проговорил Рамиров. - Спасибо  за  предупреждение.  А  что
касается мебели и всего остального - можете не беспокоиться.
     Он повернулся и вышел. Противоречивое существо человек, размышлял он,
поднимаясь по скрипучей  деревянной  лестнице  наверх.  С  одной  стороны,
невзирая  на  угрозы  "молодчиков",  она  все-таки  предупредила  меня  об
опасности, и я должен быть ей за  это  благодарен,  а  с  другой:  "Мебель
поломаете... окна разобьете"... И ближнего  облагодетельствовать,  и  себя
обезопасить...
     Рамиров поднялся не к себе, а этажом  выше.  Прошел  по  коридору  до
номера Гиви Ваннапи, расположенного  как  раз  над  комнатой  Рамирова,  и
решительно постучал. Изнутри донеслось какое-то неразборчивое,  клекочущее
бормотание.  Словно  гриф  раздирал  на  части  очень  старого,  а  потому
жесткомя