сети на максимуме и
подавляются все помехи.  Потому-то  у них  тверда рука,  а пистолет  быстр и
точен. Не пробовал состязаться с ними на pull?
     - В пульку, что ль? Себе дороже!
     -  Давай сюда головешник, - грубовато потребовал Вадим. - Чуток вправлю
мозги.
     Протянув  руку, он поместил  ладонь  на  стриженый затылок богатыря,  с
удивлением  ощущая пальцами,  как  и  там  взбухают мускулы. По второму разу
процедура  не  показалась  сложной - тем  более, у  Гризли и  так  все  было
отлажено  на  диво.  Требовалось  лишь добавить  (рукою  мастера)  последние
штрихи, которые крутарь вряд ли заметит, пока  дело не дойдет до проверки. А
уж если запахнет паленым!..
     -  И  еще,  -  сказал  Вадим, закончив  настройку,  - ты  должен  уметь
взрываться. Мгновенно переходить от расслабленности к предельному напряжению
-  кстати,  излюбленный   прием  ковбоев  и  самураев.  Я  уж  не  говорю  о
"растворении  духа  в  Пустоте",  позволяющем следить  за всеми противниками
сразу.
     - Понял, сэнсей, - ухмыляясь, откликнулся  Гризли. -  И где набрался ты
этих премудростей?
     - Уж было где, -  уклонился Вадим.  - А ты мотай на ус,  толстый,  если
жизнь дорога. Хоть на это твоего соображения хватит?
     - Да запросто! Захочешь жить - не то сообразишь.
     Насытясь, они  без спешки, очень старательно, убрали со стола  немногие
остатки, затем переглянулись.
     - Не слинял гость? - спросил Гризли. - Может, подождем еще?
     - А черт его поймет,  - ответил Вадим, -  Я даже не знаю, что  опасней:
ждать или ехать. Во всяком случае, таранить он уже вряд ли станет.
     - Тогда вперед!
     - "... и вверх, а там", - добавил Вадим и вздохнул: - Только горы-то не
наши, черта лысого "они помогут".
     -  Были  ваши,  станут наши,  -  бодро  объявил напарник,  забираясь  в
пулеметное гнездо. - Осталось-то нсего ничего.
     - Дожили, - посетовал Вадим  вдогонку. - Уже и  гризли гнездятся - куда
дальше? Скоро летать начнут.  А  может,  ты  и  вовсе  грызун?  За  что тебя
наградили таким прозвищем, Михей?
     - Шел бы ты...
     - Поехали! - согласно кивнул Вадим,  и  снова  послал  машину вверх  по
склону, стараясь не обращать мнимания на подавляющее присутствие исполина, а
заодно на порывы ветра,  обезумевшего к середине ночи. А тот норовил сорвать
с  кручи  нахальный  бэтрик,  забравшийся непомерно  высоко для  нормального
колесника.  Ветрюга  словно испытывал его на прочность,  толкая  и дергая то
так,  то эдак,  причем  со всех сторон. Но время от  времени он  обрушивался
сверху всей массой, ощутимо придавливая бэтрик к земле, и на секунды стихал.
Поначалу Вадим  не придал этому  значения, однако потом, озадачившись, засек
время и присвистнул  изумленно:  периодичность  воздушных обвалов  оказалась
идеальной, как будто это дышал исполин. Уж не тот ли самый?
     Затем  путь  им преградил обширный выступ (когда-то, видимо,  служивший
холмом),  повышающий  крутизну  до опасного предела, и пришлось  двинуться в
обход. Петляя меж деревьями, иногда  даже  опираясь  на их наклонные стволы,
бэтрик   обогнул   бывший   холм,   перебравшись   на   его  пологую,  почти
горизонтальную сторону.  Затем  сдал  немного назад,  пока  уклон  вновь  не
сделался угрожающим, и здесь остановился, наехав кормой на кряжистую сосну и
почти целиком укрывшись под могучей кроной.
     - Вот и все пока! сказал Вадим. - "Можно оправиться и закурить". - Если
верить бортокомпу, именно здесь вы дожидаетесь рассвета.
     -  Ага,  ежели успеваем добраться,  - подтвердил  Гризли,  спускаясь  в
кабину.  -  А  сейчас... - Он посмотрел на хронометр.  -  Класс, почти вдвое
быстрей!  Еще  и выдрыхнуться  сможем. -  Качая головой,  Гризли опустился в
соседнее кресло,  стал регулировать наклон  спинки. - Вадя,  ты  наша "белая
надежда" -кстати, последняя. Я уж думал: придется сворачивать бизнес.
     - Может,  и придется, - ответил Вадим. - Мне-то он  на  фиг? Я здесь по
своим надобностям.
     - Сбрендил? - изумился Гризли. - Это ж золоте дно!..
     - И золото мне ни к чему была охота над ним "чахнуть"! Вообще, Михей, я
тут  человек  случайный,  с  вами завязан  по  старой  дружбе  и  временному
совпадению интересов, - так что, будь добр, не раскатывай губу.
     - Ладно, это ты с Броном торгуйся - мне чего? Я и сам наемник.
     - А что, преданные слуги уже не котируются?
     - Слово-то какое...
     - "Вассал" - лучше? предложил Вадим, вспомнив Валета.
     - Ну, пусть. Да нет, преданность - штука полезная. Я и свою команду так
подбираю,  когда доводится  руководить.  Ежели  не хочешь вылететь из  стаи,
должен  затвердить намертво,  что  интересы  вожака  выше  твоих, - это  как
бойцовский рефлекс, как  программа в твоем компе. Чтобы при случае  жизнь за
вожака положить, не задумываясь!
     - За сюзерена, - с улыбкой поправил Вадим.
     - Именно.  Но  и  сам  вожак...  то  бишь  сюзерен... должен  неустанно
подкреплять  рефлекс выгодой,  иначе... Кто же будет из раза в раз стараться
себе в ущерб! Рано  или поздно  рефлекс накроется, и что тогда - нож в спину
любимого господина? Или шпендель промеж бедрышек его обожаемой  супруги? Или
оба варианта вместе?
     - А ты не прост, толстый, - заметил Вадим. - Сам додумался?
     - Да уж, в чем  надо - ориентируюсь, - польщенно прогудел  Гризли. - Не
вчера родился... Ладно, - переключился он, - кто первым на стреме?
     - Наверху торчать не обязательно?
     - Теперь-то какой смысл?
     - Тогда я. Спи спокойно, родной.
     - Шел  бы ты, -  привычно пожелал  здоровяк,  вытягиваясь в  просторном
кресле.  -  Разбудишь  минуток через  сто - моих  законных.  - И  немедленно
отключился, задышав мощно, мерно,  но, к счастью, почти бесшумно: носоглотка
функционировала у него безупречно даже в разреженной атмосфере.
     А Вадим  снова  погрузился  в недра компьютерной  памяти,  выгребая  их
досуха  и  при этом не  забывая  поглядывать  на  приборы  -  с ритмичностью
автомата.  Собственно, он  смог бы и поспать так,  пробуждаясь через  равные
промежутки, - если  бы хотел. Но перед поездкой Вадим выспался  впрок, суток
на  трое  вперед,  и  теперь  был  рад  возможности  спокойно,  без суеты  и
перестрелок, разобраться в накопленных впечатлениях.
     Он уже знал, что увидит с холма утром, когда прекратится снег и взойдет
солнце: все тот же захламленный промокший лес до самого горизонта. И никаких
вздымающихся  вершин с одной стороны и пологих, нисходящих к низинам склонов
-  с  другой.  Они  обнаружат   себя  на  исполинской  покатой  поверхности,
обрывающейся в  небесную пустоту, и хорошо, если внизу не будет видно звезд.
Шутки гравитации - всего лишь. Вот только кому они  по зубам, да еще в таких
масштабах? Или это природный катаклизм, вроде метеорита или цунами? Ну да, с
центром, пришедшимся  аккурат  на  городскую площадь, и границей, в точности
совпадающей с губернской, - пф-ф!.. Впрочем, не вполне, поправил себя Вадим,
сверяясь  с  бортокомпом.  Скорее всего, катаклизм  сей, природный или  нет,
ограничен идеальной  окружностью чего не скажешь про  губернию. Однако  одна
граница в другую вписывается как по заказу, отсекая несущественные окраины.
     Векторы  гравитации,  насколько Вадим  ощущал, нблизи  поверхности вели
себя странно. Под ней линии или направлены к центру Земли, как и должно; над
ней  - отклонялись от вертикали, причем тем сильнее, чем ближе  Бугор. А  на
границе,  судя  по всему,  векторы  вообще  повернутся  на  четверть, и  что
произойдет тогда?
     Господи, но если края этого  гигантского круга действительно вздымаются
до вертикали, даже  и субъективно,  логично предположить, что они  формируют
цилиндр.  И  куда  нацелена  эта  труба  --в  какую  даль,  космическую  или
временную?  Выходит, когда  пространство  поворачивают  на четверть,  каждая
точка на здешнем  колечке расплывается в линию, уводя черт-те куда... либо в
заданное кем-то место. Стало  быть, стоит взобраться  по  стенке повыше (где
вы, альпинисты?), как тебя вознесет, точно Христа!..
     Спокойно,  давай  по  порядку.  Что имеем  на  текущий  момент: помехи,
ненастья, чудища, -  и чем  выше но  склону,  тем  этого добра больше.  (Или
все-таки зла?) Иная, чуждая  среда...  И даже  мысле-облако,  кажется, ведет
себя в ней по-другому, наливаясь новой силой. Как и сознания пришлых тварей:
такое впечатление, что телепатов тут пруд  пруди! Значит, по мере подъема мы
приближаемся к другому миру. А на  время  затмения и вовсе с ним сливаемся -
тогда-то и стекают к нам заряды, тучи, воды, звери... Выходит, тамошний круг
должен казаться не чашей, но куполом? И его отделяет от соседей не Бугор, а,
скажем, Пропасть - бездонная,  с  отвесными  стенами.  И скатываясь по  этим
стенам, попадаешь  к  нам. Странно, да? Начинаешь спуск снаружи цилиндра,  а
заканчиваешь внутри. Сродни листу Мебиуса...
     Вадим насторожился, различив невдалеке новое сознание - не такое мощное
и пугающее, как  у  последнего  посетителя, однако развитием  не  уступавшее
броненосцу. Столь же  свирепое, алчущее, разбросавшее  по сторонам мысленные
щупы  в поисках  поживы,  но  еще более  властное, гипнотизирующее  животной
мощью. Само  сознание зверя  было наглухо  прикрыто броней  из  жизне-силы и
сквозь нее излучало одну угрозу. А наружу  торчали те самые щупы, похожие на
щупальца, и методично обшаривали один  клочок  леса  за  другим, перемещаясь
вместе с чудищем. Господи, еще один телепат, к тому же внушатель!
     Торопясь,  Вадим из мысле-облака  соорудил  такое  же  подобие  спрута,
уплотнив периферию  до непрозрачной оболочки, по первому впечатлению  вполне
сошедшей бы за броню, а сквозь оставленные оконца выдавил  в стороны похожие
щупальца, словно  и  сам был не прочь поохотиться,  - мимикрия, спасительная
мимикрия!..  Предыдущего гостя  подобная маскировка, наверно, позабавила бы,
но "спрут"  не  выглядел  столь проницательным. И  если он  не будет слишком
настойчив...
     Затем Вадим  выглянул  в иллюминатор, уже  представляя,  где искать,  и
содрогнулся:  это  на  самом  деле оказался  спрут!  Чудовищный,  громадный,
похожий  на  дюжину анаконд,  обросших густой шерстью  и  сращенных головами
внутри бесформенного кожистого мешка. Переставляя одно  щупальце за  другим,
спрут  перемещался  по обрыву  с  пугающей легкостью, как  будто силы  в нем
хватило бы и на слона (конечно, если тому вздумается здесь попастись).
     Безусловно, это был  лишь  зверь  - одно из многих  странных  чудищ,  в
последние годы  заполонивших губернию. Однако  Вадим ощущал в  нем кое-что и
сверх  животной сути: не разум и не душу, нет, а некую  подсказку к уяснению
нынешней  ситуации.  Как  будто  именно  этот  урод  послужил  образцом  для
некоторых  крепостных  структур.  Кстати,  щупалец  у спрута  двенадцать  --
странное совпадение. Не от него ли произошли эти дюжины,  и не по милости ли
спрута такое число стало заветным при построении  пирамид, и  не случайно ли
добавление: "чертова"?
     Разумеется,  спрут  не  обошел  бэтрик  вниманием:  сначала  ткнулся  в
сознание Вадима  мысле-щупом,  точно  пробуя противника на прочность,  затем
подкрепил  впечатление настоящим щупальцем, слегка покачав тяжелую машину на
амортизаторах.  И...  поплюхал себе дальше, решив, видно, не  связываться со
странным зверем, изнутри выглядящим совсем не так, как снаружи. Кажется, под
защитной оболочкой Вадима спрут не  углядел дремлющее сознание Гризли, а тот
даже не проснулся - к счастью. Иначе пришлось бы тратиться и на него.
     Когда  чудище наконец  убралось на  безопасную дистанцию,  окончательно
растворившись в  пурге, Вадим с  громадным облегчением  перевел  дух, только
сейчас оценив, чего  стоили ему эти минуты. Еще чуть, и он  бы сломался. Все
мускулы  ныли,  непонятно  с чего сведенные судорогой, -  Вадим  с трудом их
отпускал,  один  за другим. По скулам и спине  струился холодный пот, мерзко
щекоча  кожу.  В  сознании растекалась вялость  - симптом перенапряжения. По
крайней мере, Вадим узнал свой  нынешний  предел. Но, собственно, с  чего он
так  перетрусил?  Разве эта  гигантская скотина  сумела  бы  его  подчинить?
Настолько, чтобы  Вадим сам выбрался из  бэтра -  зверю на расправу. Разве в
нем сыскалось бы столько покорности? Или он испугался за Гризли? Да уж, если
громила полез бы разбираться со спрутом на кулачках...
     "Ну  и зверище, а?  - подумал Вадим с восхищением. - Во  всяком случае,
морским головоногим этот  спрут  даже не родственник. Наверно, в нем запасен
полноценный скелет с дюжиной позвоночников, иначе на воздухе ему пришлось бы
туго.  И  к непогоде спрут приспособлен, и кровь у него наверняка горячая. А
если он рождает  спрутят живыми да еще  вскармливает молоком!..  Не  желаете
домой такого любимца: спрутика-малыша?"
     И  вот  что еще  странно: если сюда  проникают громадины, то уж  новыми
микробами должна кишеть вся губерния! А никто особенно не болеет -  конечно,
если не считать болезнью всеобщую дебилизацию.
     Между прочим,  вдруг вспомнил Вадим, давно  пора разобраться со здешней
связью. Во-первых,  откуда сей бэтр взялся: не из-за Бугра же? Скорее боевой
трофей, как и доспехи, -  а у кого  отбит,  не  у Шершней? (Помнится,  у них
мелькали похожие.) Или подброшен теми с умыслом... Тогда с каким?  И что тут
насчет вставки: не позабыта ли, славная моя?
     Как и прочее, приемник в бэтре установили классный, не  чета крепостным
тивишникам, -  с  полным  диапазоном волн,  от  длинных до ультракоротких, с
отменной  чувствительностью.  Впрочем,  и  ее  вряд  ли  хватало,  чтобы  из
сплошного треска выловить сигнал,  -  даже  если б сюда доставали трансляции
Студии. Тогда зачем он  нужен? С прицелом на дальние экспедиции - скажем, за
Бугор? Но это уже амбиции масштаба Крепости, не ниже.
     Стоило  приемник  запустить,  как  Вадим  ощутил  знакомое  присутствие
вставки, странно бередившей  мысле-облако.  Он еще  не слишком разбирался  в
тонкостях, однако и по этим ощущениям вставка не походила на обычный прибор:
как будто в ней  курсировали  не  только  электротоки.  И  столь же  странно
осязался  экран, почему-то  ассоциируясь с  чужим сознанием -  точнее, с его
оболочкой.
     Вадим попробовал просочиться облаком в здешний эфир, как уже проделывал
в городе, и, кажется, это снова удалось, - однако на сей ран он не услышал и
не увидел  там никого. Даже не почувствовал. Ни  тех светлых, веселых ребят,
ни того мрачного наблюдателя. Ну, с  ребятами более-менее ясно:  не висят же
они  на  проводе  круглосуточно, - но соглядатай!.. В обычных тивишниках  он
возникал неизменно и сразу, в момент включения. Так, может, здесь, на Бугре,
совсем иное Зазеркалье, в  которое нет допуска прежним знакомцам? Но тогда в
нем должен присутствовать еще кто-то, иначе на кой оно сдалось? "Если звезды
зажигают..."
     Вадим  сосредоточился, пытаясь определить,  что  он  сейчас  чувствует.
Действительно,   странный  этот  эфир   смахивал  на   зеркальный  лабиринт,
составленной из  неисчислимого множества кольцевых труб, - эдакая трехмерная
кольчужка,  уходящая  в  бесконечность.  И  наверняка он  был насыщен чужими
сигналами, только как же их выловить?
     Постойте-ка... Тех парней я потому, наверно, и слышал, что они мало  от
меня   отличались.  Так  сказать,   единая  резонансная  частота,  случайное
совпадение контуров.  Я  будто соприкасался  мысле-облаком с  их сознаниями,
вдобавок усиленными Зазеркальем, а их речи, уже закодированные для  передачи
("мысль  сформулированная"), поступали в меня напрямую, минуя их  рты и  мои
уши. Но тогда, выходит, я смогу принять и других - надо лишь  перестроиться.
Не настолько  ж я примитивен, чтобы не суметь вместить в  себя  многих? Я же
творец, какой-никакой,  а значит,  внутри должна иметься  подстройка. И круг
подобия у меня широк - недаром же я могу найти общий язык почти с каждым!..
     Надо  преобразиться. В кого?  Скажем, в крутаря. Во-первых, имеется уже
опыт, а во-вторых, есть с кого срисовать. Вон, дрыхнет один такой, прямо под
боком... Ну, кто я?
     И  Вадим  стал  представлять  себя  крутарем -  бесстрашным,  жестоким,
алчным. Не  слишком разборчивым в средствах,  зато  отлично сознающим  цель.
Похожим  на многих  его  знакомцев,  но еще  -  на  древних  норманнов, этих
расчетливых  и  удачливых воинов-купцов.  И  постепенно  в  сознании  начали
проступать голоса - сперва чуть слышные,  шепчущие, затем  все более и более
громкие. Они  не походили на  прежние, просветленные  и  чистые,  излагавшие
созвучные  Вадиму мысли на понятных языках, однако и в этих  звуках ощущался
смысл, а стало быть, издавались они  существами разумными - по крайней мере,
рассудочными.    Перед    глазами   даже    забрезжили    силуэты,    вполне
человекоподобные, только  искаженные шипастыми  доспехами. Их говор  вряд ли
сумела бы  воспроизвести Вадимова  гортань,  а языковый  код  не  поддавался
расшифровке,  однако  угадываемые   интонации   и  настроения  потусторонних
"крутарей" Вадиму совсем не  нравились. Похоже, этим даже нурманы показались
бы на один зуб, не говоря о самураях. Что это за публика? И чего  они делает
в тех угрюмых надбугорных краях - проживают, что ли? Небожители хреновы... А
теперь, значит, решили спуститься на землю, снизойти к нам, грешным.  Век бы
вам воли не видать! Вадиму  вдруг вспомнился недавний посетитель, чудовищный
спрут, -  с прикрытым  непрошибаемой броней сознанием.  А интересно, подумал
он, как создается такая защита - может, таким же поворотом пространства, что
и Бугор?  И чем больше в оболочку вливается жизне-силы, тем круче угол,  тем
сильней отклоняются  внешние воздействия.  А при  четверти оборота  оболочка
обретет такую гладкость, что отведет в сторону любую ментальную атаку, - уже
неплохо, верно? Либо сделает невидимым сознание, которое она окружает.
     А если перевести все на вещественный уровень? - внезапно представил он.
Или  хотя  бы на  полувещественный:  электромагнитные  лучи  -  от  радио до
радиоактивных; поля -- гравитационные  и прочие. Но  вот тут,  как говаривал
"субъект"-Игорек, начинаются чудеса! Здесь на простой жизне-силе не выедешь,
нужна  подзарядка  высшего уровня:  магическая.  Или  же  ее  реалистический
эквивалент - что, видимо, и происходит на этом замечательном Бугре.
     Подлив  себе из термоса чайку, горячего и густого, Вадим  вновь  плотно
засел за компьютер, заодно  погрузившись в собственные мысли. И больше никто
не беспокоил его до самого утра.

Глава 6
     ... И ОБРАТНО

     1. Эх, река...

     Над лесом расцветал новый  день. Вьюга наконец стихла, заметя бэтрик по
самую  крышу,  а  ветер  снова  убрался  в  вышину,  вместе   со  "вздохами"
таинственного  исполина.  И  его  подавляющее  присутствие   Вадим  перестал
ощущать, будто оно растопилось  первыми лучами солнца, уже показавшегося над
лесом.  Разметавшийся  в  широком  кресле  Гризли  сладко  дрыхнул,  видимо,
проникшись  к  новому   партнеру  доверием,  и  к  своим  обязанностям  гида
возвращаться  не  спешил. Зато неутомимый  бортокомп все  так  же приветливо
мигал  индикаторами  да  светился  экранами,  но  уж  его  Вадим  выпотрошил
досконально.
     Бесшумно поднявшись,  он  подобрался  к  верхнему  люку, осторожно  его
распахнул. Ежась от снежной струйки, угодившей за ворот, высунулся наружу, с
наслаждением вдыхая  воздух, опьяняющий после  берложной духоты. Даже внутри
гнезда  метель  набросала  небольшой  сугроб,  и  Вадиму  пришлось  ладонями
выпихивать снег
     -  через  щели.  Только затем он  смог оглядеться,  щурясь от  слепящей
белизны.
     Как и ожидалось, с вершины  холма открывался  обычный  лесной  пейзаж -
если отвлечься от странного  поведения гравитации. Нарастающий поверхностный
крен, доставивший им столько  хлопот, к утру заметно уменьшился -  вместе со
здешней высотой  и сопутствующими  дыхательными сложностями.  И погода резко
повернула на  потепление,  что,  впрочем,  стало уже