яин и отправился готовить
угощение:  видно, заскучал  в  одиночестве,  а  за  приятное  общество  тоже
положено платить - рынок! "Пошла муха на базар..."
     Чтобы  не  оказаться  в  нахлебниках, Вадим  снял  со  стены старенькое
банджо, невесть  какими  путями  сюда  угодившее,  и  стал  тихонько  на нем
наяривать,   в   подборе  мелодий  руководствуясь   реакцией   единственного
слушателя. К тому  же вкусы их  не слишком разнились, как  и возраст: зрелым
мужикам  не повредит немножко ретро - эдакий  гибрид  классического джаза  и
битлов, с вкраплениями  Ободзинского, Мондрус, даже Бернеса. Такой репертуар
быстро хозяина растопил.  Через немного  минут Вадим уже знал, что зовут его
Эмиль, что у него имеется любимая жена и почти взрослая дочь, что жизнью он,
в общем,  доволен, насколько это мыслимо сейчас, и что "не в корысти бог, но
в правде". К тому же торгаш оказался не лишен творческой жилки и к основному
делу  относился  без  лишнего  азарта.  Ему  больше  нравился  процесс,  чем
результат  -  если  таковым  полагать  выгоду.  А  к  большим деньгам  он не
стремился, потому как по нынешним порядкам это лишняя головная боль. Тут как
с  колесником:  хороший  уведут,  а  плохой  сам  замучит. Крутари, конечно,
покрывают, но  до известных пределов. Слишком  много еще уцелело шакалов, не
изведенных крупными  волчинами. И бродячих крутарей, не прибившихся к стаям,
тоже  хватает.  Кто предскажет,  что  может взбрести  в  их буйные головы  в
следующий  час? Да и волчины бывают разные, а трения меж ними не улеглись. А
ну как опять затеют передел!..
     Разместившись  за столиком, Эмиль длинными руками доставал  с  прилавка
симпатичные  чашки, плошки  с  конфетами  и  печеньем  и очень  умело,  даже
изысканно сервировал  столик  - в  общем,  из ерунды. В здешней тесноте тоже
были свои плюсы, как на  кухоньке Вадима, и заняла вся  подготовка считанные
секунды.
     - Видите ли,  Вадим,  - уже с задушевностью говорил  Эмиль, прихлебывая
чаек,  - из дураков всегда хуже тот,  кто не отделяет себя от умных. И также
не бывает  истинных мастеров,  не способных оценить  работу коллеги. Если не
можешь  отличить конфетку от дерьма, какой же ты умелец?  Я  не  говорю, что
люблю конкурентов, но с ними интересней.
     - Как  говаривали раньше:  "Не можешь избежать насилия  - расслабься  и
лови кайф", - заметил Вадим. - Это не из той же оперы?
     - Конечно, грызня идет знатная: каждому нужно место под солнцем! Однако
постепенно она  входит в рамки, устаканиваются некие правила, понимаете? Кто
не соблюдает их, того выживают, уже  почти  выжили. Даже  среди крутарей это
заметно.
     - Правда? - удивился Вадим. - А со  стороны они смотрятся все  грознее.
Вооружаются на глазах:  латы,  клинки, огнестрелы, -  прямо  гонки устроили,
словно ядерные державы. Может, с вашей "колокольни" не все видно?
     - Ну если  дело  доходит до  войны, тут держись! - закивал  торгаш. - А
какие разборки  устраивались лет пять-шесть  тому  - это ж  песня,  куда там
Чикаго времен депрессии!  С улиц  не  успевали убирать  трупы, а пули вокруг
чирикали,  точно воробьи.  Однако  сейчас, слава  господу, как-то утряслось:
худо-бедно разделили сферы и на чужое по-крупному ртов  не разевают.  Лишней
крови не хочется никому, во всяком случае, из князей, а там всплыли не самые
глупые.  Конечно,  втихаря  подгребают  под  себя,  кто  сколько  сможет,  и
встречный полив идет по многим  кабелям, якобы самостийным. У иных холопов и
теперь  чубы трещат, поскольку не  все ушли от  уголовщины. Некоторые до сих
пор  норовят прирезать  скотинку, а не стричь излишки, растягивая на годы, -
если покажется слишком жирной.  Однако на поверхности "все путем" нормальное
сосуществование,  не исключающее  подспудной  борьбы,  как  и  положено  меж
цивилизованными  державами.  И каждая  рекламирует себя,  точно  невеста  на
выданье.  Какие  доводы  только  не  пускают в ход: от  выгоды до родства  -
национального или конфессионального. "Нашизм" расцветает махровым цветом!..
     Насколько Вадим  слышал, одна из влиятельных крутарских стай  собралась
именно по этническому  признаку, причем тамошние  вожаки мнили себя большими
праведниками и  пытались сгрести под свое  крыло  всех здешних единоверцев и
соплеменников, странным образом мешая одних с другими. Кажется, этот принцип
очень не нравился и Эмилю.
     - И что  мне в  их праведности?  - вопрошал он. - Надоели эти разборки:
кто тут богоизбранная нация, а кто нет, - провались все к  аллаху! Еврейский
нацизм  ничуть  не лучше  другого,  как и черные  расисты  недалеко  ушли от
ку-клукс-клановцев. Когда начинают диктовать, какому богу молиться и за кого
выдавать дочь... Какая мне разница, кому платить, - лишь бы меньше! А сейчас
уж  и блюсты подкатывают - вот кого нам не  надо. Как бы  не полетело шаткое
равновесие к пророкам!.. И вправду, что-то меняется в последнее время. Новую
волну,  что  ли,  катят  -  только  вот  кто,  откуда?  Не  дай  бог,  опять
раскочегарят войну! Мало было прошлых...
     Конечно,  говорил не только Эмиль.  Как  и положено в  свободной  зоне,
обмен шел  на  равных:  Вадим  без сожаления делился  сведениями  о Крепости
(взгляд  изнутри),  скопом  выдавал  все известные управительские  "секреты"
(слышал бы его режимник!), сыпал новостями, прогнозами, даже подозрениями; а
взамен получал, чего не знал сам,  - однако точно  отмеренными порциями, баш
на баш. Эмиль не был хапугой, скорее радушным хозяином, и  угощал Вадима без
ограничений  -  но только  сластями  и  напитками.  Информация же  считалась
товаром,  а  тут  расточительство  недопустимо.  Впрочем,  Вадим  не  был  в
претензии, разжившись немалым.
     - Сами посудите, - доверительно говорил Эмиль.  - Крутарей  содержим мы
(заслуженно  или  нет  - другой  вопрос), а вот кто, по-вашему,  платит нам?
Нельзя же все выстроить на торговле да услугах - нужен базис!..
     - Как у Маркса, что ли?
     -  Так получилось, что городские фирмы, вкупе с выпестованными гуртами,
отошли Крепости. Я тут  не виноват -  меня не спросили! Как они еще живут, я
поражаюсь...  Конечно, в этом  городе  не успели  наплодить монстров, как  в
больших  столицах,  которым  волокли  все и отовсюду,  словно  какому-нибудь
Минотавру. Но и ваши  не  протянули б под  колпаком долго, если бы  не  было
отдушин.   Каких,  спросите  вы?  Понятия  не  имею!  Я  немножко  смыслю  в
контрабанде -  так этих каналов я не знаю. И никто не знает, даже сведениями
о  них не  торгуют  - это здесь, где продается все!  Значит,  их просто нет,
понимаете?  -  Торгаш  зловеще  похмыкал:  -  А с  каким  подъемом  трудятся
крепостные, какими  сплоченными стадами  следуют  за "старшими  братьями"  и
"отцами", как жертвуют последним для общего блага, на какие подвиги решаются
ради Семьи,  какими темпами растет производство - все это  я знаю, можете не
рассказывать. При  лучшем  раскладе ваши заводики да кабэшки поагонизировали
бы годик-другой и благополучно испустили дух. Ан нет: дышат, шевелятся, даже
чего-то выдают на-гора! Может, за Бугром у Глав блат и полное понимание?
     - Тогда к чему такая изоляция? Если даже музыку не пропускают извне...
     - Кстати, - вдруг сказал хозяин. - А почему вам не  спеть? Вы же умеете
- меня не проведешь!
     - "Охриплый голос мой приличен песне", - с ухмылкой процитировал Вадим.
- По-моему, в вас рождается большой замысел.
     - Понимаете,  сударь мой,  я  вовсе не  ханжа, однако не  хочу затевать
предприятий, в  какие не  смогу допустить  дочь:  все эти стриптиз-трактиры,
гейш-клубы,  массаж-салоны!..  Но  от  хороших  мелодий и вправду "легко  на
сердце" - так почему этим  не торговать? Менестрель и вышибала в едином лице
- согласен на двойную оплату.
     - И  музыкант, -  добавил Вадим.  - И оформитель. А проповедник  вам не
нужен?
     - Все  можно  обговорить,  -  улыбнулся Эмиль, уже готовый  перейти  на
деловые рельсы. - Репертуар, условия, гонорар... Нет? Жаль.
     -  Дарю  идею,  -  сказал  Вадим.  -  Развесить  по  стенам  Крепостные
воззвания, плакаты, лозунги  - от посетителей  отбоя не будет.  Одни придут,
чтобы оплакать  потери,  другие -  чтобы  еще  раз  возликовать,  поглазев с
безопасного удаления на прежние дурости.
     - Не тот контингент, - с сожалением возразил торгаш. - Деньги-то больше
у молодых, а они  этого не помнят - и  слава труду, если честно. Вот музыкой
их еще можно увлечь...
     -  Увы, но я уже, наверно,  отпелся,  - вздохнул Вадим.  - Разве иногда
буду наведываться  сюда  и отводить  душу  в узком  кругу конечно, если ваши
домашние разделяют ваши вкусы. Теперь меня  больше волнуют губернские тайны,
коих  множество.  На  чем стоит  Крепость:  на костях  или  на  болоте?  Кто
отлавливает девчушек по дворикам да парчкам и пошто обращает  в фарш? Что за
пташки порхают ночами и по чьи  души прилетают? Что делается в  глухомани  и
каково жить там? Наконец, что такое Бугор и как его перейти?
     - Что  такое  Бугор?  - повторил  Эмиль, с удовольствием  кивая в  такт
струнному наигрышу, которым его продолжал  потчевать Вадим. - Сего не  знают
даже  крутари, хотя только  они туда  взбираются. Некое  загадочное явление,
пропускающее через себя  лишь товары, и то  - с хорошим разбором. Желаете на
него взглянуть?
     - Желаю, -  признался Вадим, плавно переключаясь на  новую мелодию. - И
полагаю, мне в этом помогут - к примеру, Валет, давний мой кореш.
     - О, вы знаете Валета! - уважительно сказал торгаш. - Конечно, это  еще
не король, однако очень, очень корректен - с ним приятно вести дела.
     - Значит, его еще не испортила власть.
     Вскоре и не без сожаления Вадим оставил гостеприимную лавчонку,  дальше
двинувшись чуть быстрее, поскольку время поджимало. Теперь он присматривался
больше к крутарям, благо тех нельзя было спутать ни с кем.
     Рядовые  крутари  почти  всегда  стриглись бобриком,  будто  обтесывали
черепа в  кубы,  и  дополняли их квадратными  челюстями или,  за  неимением,
квадратными обесцвеченными бородками. К  черным кожанкам, усеянным стальными
бляхами,  полагались   просторные   брюки  из  плотной   ткани,   скрывающие
раскачанные  бедра  (либо  создающие  их  видимость),  и  высокие  бутсы  со
стальными  носками  и  поножами.  Серьезное оружие к ним попадало  редко,  а
всякую  мелочевку, вроде ножичков и  кастетов, крутарики не  жаловали  сами,
больше полагаясь на костистые кулаки, затянутые в толстую кожу, или короткие
дубинки  и тонфа, отобранные у блюстов.  Дальность боя  ограничивалась здесь
длиною  ног, поэтому  управляться со всеми  конечностями парни  обычно умели
неплохо, уже этим отличаясь от крепостных, то  есть  переходя в разряд людей
вооруженных, заведомо опасных.
     Однако  в  крутарском  сословии еще  следовало  утвердиться,  с  нижней
ступеньки  поднявшись возможно выше. Посему свежезачисленные юнцы отличались
чрезмерной драчливостью, частенько провоцируя других на оскорбления, лишь бы
доказать   себя.  На  этом  этапе,  сталкиваясь  с  настоящими  опасностями,
отсеивалось немало задиристых  петушков.  В худшем  случае  такие гибли либо
поддавались позорной панике.  В лучшем - пугались на всю жизнь,  злобствуя и
отыгрываясь  на  слабых.  Для  поддержания  духа такие с  утра  накачивались
медовухой, благо здесь на нее  ограничений не было, и в  серьезных  стаях не
задерживались, постепенно  скатываясь на самое крутарское дно. Либо и  вовсе
возвращались в Крепость, под удушающее крыло Управителей.
     С  возрастом  и  повышением  ранга  детская  эта  самолюбивость  обычно
уходила,  ссыпаясь  подобно щенячьей шерсти, уступая  место  рассудочности и
хладнокровию  старых  норманнов,  для  которых  выгода  была  важнее глупого
честолюбия - точнее,  честь как раз и состояла в том, чтобы выгадать больше.
Если   крутарь  оказывался  неспособен  к  трансформации,  то   пребывал   в
"шестерках" до седых волос, сколь ни был силен  и отважен,  - и даже там его
не подпускали к серьезным делам.  Ибо как можно  доверять человеку,  который
постоянно  что-то  доказывает? В  делах  вообще  не  место  амбициям  -  как
говорится, "мухи отдельно".
     - Гуляешь? - раздался за спиной тягучий голос, звучащий точно из бочки.
- А, Лосина?
     До  боли  знакомый  вопрос  -  прямо родным  повеяло! Вадим обернулся и
обнаружил  невдалеке  приземистого  крутаря  в  ранге  вожака,  чьи  взгляды
беспокоили его уже не одну минуту.
     -  Э-э...  Николаша?  предположил  Вадим  неуверенно:  больно давно  не
виделись, да и знакомы были не близко.
     - Николь, - поправил тот. Действительно, звучало это пожестче. И внешне
парень изменился разительно.  Роста,  увы,  не прибавил, оставшись Вадиму по
грудь,  зато  неимоверно  раздался  вширь  и  завесился  такими  громоздкими
мышцами, что  казался горбуном - что называется,  "могучий карла".  Впрочем,
это  не   прибавило  ему   добродушия.   Извечная  озлобленность  коротышек,
обделенных  богом  и  обижаемых людьми. Зато  и  к финишу  такие рвутся куда
активней. Или же карабкаются по ступеням, "невзирая на лица".
     -  На кого пашешь, Лось? спросил Николь  с угрозой. - Только не говори,
что ты крутарь!
     Недоуменно  Вадим  вскинул  брови,  затем сообразил.  Так,  подумал  он
усмехаясь, теперь  меня принимают за тайного агента Крепости! И правда, если
не крутарь, то кто?
     - На  себя,  -  ответил он. - Не  веришь? Наверняка нет. Николь  всегда
тянулся  к  властным  пирамидам,  по  которым  так  увлекательно карабкаться
наверх, и не верил, что кому-то это может претить. Либо  ты входишь в стадо,
либо  в  стаю  -  третьего  не  дано. Одиночка  - оскорбление  установленным
правилам, даже вызов. Значит, подлежит искоренению.
     - Кончай темнить, Лосина! - сказал крутарь. - Если не хочешь, чтоб тебя
препроводили, куда следует.
     - А  ты кто,  Николь,  - здешний блюст? - полюбопытствовал Вадим.  -  И
давно их ввели? Или это твой личный почин?
     По набрякшему  лицу коротышки понял, что угадал. Отчего-то  тот никогда
не   жаловал  Вадима,  а  теперь  вдруг   получил  возможность   сквитаться.
Собственно, за что - за разницу в росте? Или за лишнюю самостоятельность?
     - Поговори  тут! - повысил  голос  вожак, и сразу  Вадим ощутил  себя в
перекрестье   настороженных  взглядов,   будто  невзначай   разбросанных  по
окружности. Вот так, парень. Хочешь осложнений? Давай: один на один,  только
ты и я... и моя стая! Да кто Вадим такой, чтобы вызывать на поединок вожака?
Либо стадный телок, либо  шпион, а с такими расправляются, не церемонясь.  И
Николь уже ухмылялся, предвкушая.
     -  Вообще, я ищу  Валета,  -  поспешно  сдал  назад  Вадим.  -  По  его
приглашению. Можешь проводить, я не возражаю.
     - Чести  много, - разочарованно буркнул крутарь и отвалил, не прощаясь.
Впрочем, парочку подручных на хвост чужака все же подвесил, застраховался. А
те не оставляли его до самого порта, куда Вадим прямиком и направился, решив
больше не искушать судьбу.
     Самого Валета  в порту не оказалось. Однако через дежуривших там девиц,
вполне добропорядочного  вида,  Вадим  связался с  ним по рации и настоял на
немедленной  встрече. Подъехав на  приметном джипе,  Валет подобрал  бывшего
приятеля  вблизи  заправки  (служившей,  насколько Вадим  успел  разглядеть,
обычным местом для  пересечения крутарей из разных стай)  и тут  же отъехал.
Сегодня он выглядел  не столь  довольным, как при недавней встрече: его явно
что-то  заботило,  -  и  пышные  усы  уже  не  топорщились так  залихватски.
Массивные  плечи и грудь крутаря  облегали пластиковые  латы, только недавно
вошедшие в моду у блюстов, а к  бедрам крепились, ножны и кобура  из того же
набора, отнюдь не пустые.
     - Никто за тобой не следил? - спросил он первым делом.
     - За мной? удивился Вадим и пожал плечами: - Нет, я бы заметил.
     - А мелькал на заправке кто-нибудь из серьезных?
     Вадим подумал, добросовестно вспоминая. Вот не было печали!
     -  Ну, была пара здоровячков  на  двуколесниках  похоже, знакомых между
собой, -  ответил он.  - А потом подкатило длинное авто, набитое  смуглявыми
крепышами восточной наружности.
     Чувствовал  себя  Вадим  странно:  будто  нежданно  угодил  в персонажи
гангстерского боевика. Ощущение было любопытное, однако неуютное.
     - Похожи на ордынцев, да?
     - Вроде бы.
     Насупясь еще пуще, Валет задумался, потом принялся  названивать кому-то
по рации, без видимой  системы кружа по переулкам и вполголоса кроя связь, а
заодно - раздолбанные дороги, по которым  скоро нельзя будет  проехать иначе
как на лошаках.
     - Проблемы? поинтересовался Вадим. - А, Валек?
     -  Да так, - проворчал тот, - маленькие разборки между  своими. Кое-кто
решил заглотнуть лишнее.
     Наконец  дозвонившись,  он  условился о  встрече и,  слегка  успокоясь,
направил джип к возникшей цели. Спросил:
     - Ладно, Вадик, что у тебя?
     Торопясь,  пока  не добрались  до  места,  тот  обрисовал  ситуацию:  о
разлетавшихся по ночам "воронам" и  о вчерашнем визитере, явно  работавшем с
"вороном" на пару. Валет слушал не прерывая, иногда сочувственно кивал.
     - Да,  хреновато,  -  объявил  он  затем.  -  Можно попытаться  кое-что
прояснить, только это  недешево станет. Сам понимаешь:  дружба дружбой...  А
сейчас ты вроде заказчик!
     И в этом Валет переменился: раньше он помогал друзьям не задумываясь...
на чем не однажды подзалетал.
     - Подойдет? -  спросил Вадим,  извлекая из  кармана  золотой перстенек,
сохранившийся от прежних времен.
     -  Ого! - Аккуратно Валет принял его двумя пальцами,  глянул на свет. -
Для начала, да? А там поглядим.
     -  Но  хоть  какие-то  догадки  у тебя  есть? Кто-то  из ваших мог  так
раздухариться?
     - Понимаешь, Лось,  сейчас и крутари уже разделились на породы. Кое-кто
с полным  правом вешает на  гербы тигров, медведей или,  как я, леопардов, а
остальным  лучше  обойтись  фауной  помельче.  Которые  сомкнулись  в  стаи,
смахивают на волков,  а после них подбирают шакалы, подлые и  трусливые. Эти
не планируют надолго, их  принцип: схватить и удрать. Но есть и вовсе гиены,
трупоеды, при случае не брезгующие человечиной.
     - Что, в прямом смысле? - содрогнувшись, спросил Вадим.
     -  .Может, и в прямом: жрать-то надо, - подтвердил  Валет со смешком. -
Сейчас развелось столько сдвинутых!  Играть по правилам не могут,  а вне - у
психов фора: уж они ни перед чем не остановятся. Беспредел - одно слово!
     - А про мясорубов, стало быть, ты так ничего и не знаешь?
     - Не наш профиль. К чему влезать туда,  где не светит выгода, к тому же
нас это впрямую не касается.
     -  Мне это нравится!  не  сдержался Вадим.  - Кто-то пускает  девиц  на
гуляш, одну за другой, и  никому нет до этого дела: ни блюстам, ни крутарям.
Вы  что, ждете, пока примутся  за  ваших  подружек - тем  более,  они вполне
подходят по параметрам?
     - Конечно, можно  разобраться  и  с  этим,  - хладнокровно  откликнулся
крутрь, - но за отдельную плату. Хочешь?
     - Не напасешься на вас, - проворчал Вадим. - По-твоему, я клад нашел?
     -  Или  получил наследство, - хмыкнул Валет. - Раз не торопишься к нам.
Другой же уровень, Вадичек, ты посмотри!..
     - Спокойствие дороже.
     Они  уже подъезжали  к порту,  где Валета  ждало  несколько  габаритных
парней, поверх привычных кожанок облаченных в  такие же доспехи из пластика:
шлемы, бронежилеты с наплечниками, поножи, наручни. Вокруг защитным кольцом,
словно  фургоны   при  освоении   Америки,  были  расставлены  бронированные
двуколесники. Среди крутарей, кстати, оказались те двое здоровячков, которых
Вадим приметил на  заправке.  А  еще  с  одним  он  когда-то  пересекался на
тренировках,  то ли билдерских,  то  ли  бойцовых. Тот даже  поздоровался  с
Вадимом вполне уважительно, видимо, приняв  за своего: такого же крутаря, да
еще приближенного к верхам.
     Действительно, из  настоящих  силачей в  билдерах задержались немно