из стакана и нахмурился. - Хотя я не вполне уверен,
что в этом случае уместно слово "культура".
     - Как это  так?  -  брови  высоко  взлетели  над  маленькими  черными
глазками Ван Рийна.
     - Ну... у этих милдиванов нет ничего похожего  на  нацию,  племя  или
любой другой вид общества. Семейные группы распадаются, как  только  самец
становится слишком старым, чтобы удержать семью. Молодые самцы отделяются,
к ним присоединяется несколько молодых самок. Их лугалы  уходят  вместе  с
ними, как собаки. Насколько  я  мог  понять,  такие  семьи  лишь  случайно
общаются  друг  с  другом.  Изредка  меновая  торговля,  иногда  временные
объединения для охоты на особо  крупного  зверя,  случайные  стычки  между
индивидуумами - и это все.
     - Но этого не может быть, - заметил я. - Разумные  расы  нуждаются  в
большем.  В  передаче  традиций,  например.  И   вообще,   что-то   должно
стимулировать развитие  мозга.  Разум  не  может  развиваться  только  как
биологическая функция.
     - Меня это тоже смущает, - согласился Пер. - Я много  разговаривал  с
Шивару и другими каинитами, время от времени посещавшими  наш  лагерь.  Мы
очень старались понять друг друга. Они были  не  менее  любопытны  и  тоже
старались добиться успеха в торговле. Но что это за работа! Целая  планета
- два или три миллиарда  лет  особой  эволюции  -  и  у  них  есть  только
упрощенный язык Улаш, скромный словарь которого составили  люди  Брандера.
Мы не могли особенно углубляться в тонкости. Особенно, когда речь заходила
о странностях их образа жизни.
     К концу, однако, я начал кое-что понимать. Получалось, что,  несмотря
на свой придурковатый вид, лугалы далеко не глупы.  Вполне  возможно,  что
они не менее умны, чем их хозяева, но по-своему; во всяком  случае,  между
ними не очень большая разница. И в любом из этих патриархальных селений, в
пещере или под навесом в лесу,  всегда  больше  лугалов,  чем  милдиванов.
Каждый член семьи, даже ребенок, имеет по несколько  рабов.  У  милдиванов
нет кланов или племен, но нечто подобное есть у лугалов.
     Лугалов посылают с  поручениями  в  другие  семейства  милдиванов:  с
товарами для обмена, с известиями и так далее; они  возвращаются  назад  с
новостями.  Милдиваны,  имеющие  некоторое   представление   о   генетике,
выращивают лугалов сознательно. Лугалов, если нет для  них  работы,  часто
выпускают на свободу, совсем как мы разрешаем побегать собакам. У  лугалов
есть свои знахари и колдуны.
     Не надо думать, что с ними обращаются  жестоко.  Это  так  кажется  с
нашей точки зрения, но Каин - жестокая планета, и даже жизнь милдиванов не
так уж легка. Разумный лугал ценится высоко: его назначают  старшим  среди
других лугалов, он учит маленьких  детей  милдиванов  ремеслам,  а  иногда
хозяин даже спрашивает у  него  совета,  как  поступить  в  той  или  иной
ситуации. Некоторые семьи разрешают таким лугалам есть  и  спать  в  своих
жилищах, как мне говорили. И вспомните,  что  лугал  исключительно  предан
своему хозяину. То, как обращаются с другими лугалами, для него ничего  не
значит. Он с радостью помогает выбраковывать слабых, наказывает ленивых, и
все такое.
     Ну вот, я  как  будто  ответил  на  ваш  вопрос.  У  милдиванов  есть
общественная жизнь, есть более крупные,  чем  семьи,  объединения,  но  не
прямые, а косвенные, через лугалов.  Милдиваны  -  создатели  и  новаторы,
лугалы - хранители традиции, они осуществляют связь между  поколениями.  Я
могу утверждать, что такие отношения между ними существуют так долго,  что
биологическая эволюция сделала эти два вида неразрывно связанными.
     - Ты говоришь о них так спокойно и дружелюбно, - сказал Гарри, -  как
будто забыл, как они поступили с тобой...
     - Но сначала они были хорошими. - По голосу Пера я понял, как  тяжело
он переживает  случившееся.  -  Гордыми,  как  сатана,  черствыми,  но  не
жестокими. Честными и щедрыми. Приходя  в  лагерь,  они  всегда  приносили
подарки и не требовали платы. Два  или  три  раза  предлагали  нам  помощь
лугалов в работе. В этом не было необходимости, да и с нашими машинами это
невозможно, но они этого не понимали. Когда же поняли, то очень поразились
(так, во всяком случае, я думаю). Трудно быть уверенным, ибо для них  было
невероятным, что кто-то может быть могущественней  и  сильнее  их.  Каждое
существо считает себя высшим созданием во всем мире. Но они признавали нас
равными. Я не старался объяснить им, откуда мы на самом деле.  "Из  другой
страны". Для практических целей такое утверждение вполне подходит.
     Шивару особенно интересовался нами. Он был уже  немолод,  большинство
его детей отделилось. В  своем  роде  он  считался  богатым,  передовым  -
занимался скотоводством, и оно (конечно, наряду с охотой) кормило  его,  к
его советам всегда внимательно прислушивались остальные.  Однажды  я  взял
его с собой на флиттер, он был возбужден и  счастлив,  как  ребенок,  и  в
следующий раз привел трех своих жен, чтобы они тоже порадовались. Время от
времени мы вместе охотились. Боже, посмотрели бы вы, как он гнался за этим
огромным рогатым животным, вскакивал ему на спину  и  валил  одним  ударом
топора! Затем его лугалы свежевали добычу и тащили ее в лагерь. И поверьте
мне, мясо было чертовски вкусным. В биохимии каинитов не хватает некоторых
наших витаминов, но в целом человек вполне может есть их пищу.
     Мы с  ним  очень  много  разговаривали.  Может,  это  будет  для  вас
странным, фримены, но я никогда раньше не проводил столько часов с  другим
существом. Мы старались пополнять словарь, стремились понять друг друга, и
оба были так увлечены этим, что забывали даже  о  еде,  пока  Мануэль  или
Черкез  -  главный  лугал  и  сухой  и  старый  каинит,  напоминавший  мне
добродушных старых гномов из детских  сказок,  -  не  приходили  за  нами.
Иногда я ловил себя на том,  что  любуюсь  его  красотой.  Каиниты  хорошо
сложены и грациозны, как кошки. И смертельно опасны, когда  им  это  надо.
Это мы тоже узнали со временем.
     У нас было любимое место возле скалы на холме за лагерем. Скала  была
теплой и казалась еще более теплой, когда я смотрел на бледное  сморщенное
солнце  и  на  свое  дыхание,  белым  облачком  вырисовывающееся  на  фоне
жемчужного неба. Высоко над нами кружил хищник  в  поисках  добычи,  потом
вдруг метнулся в сторону - в разреженном воздухе я отчетливо слышал  свист
ветра в его крыльях - и скрылся за вершинами  деревьев  внизу,  в  долине.
Листва деревьев имела миллионы  оттенков,  как  будто  стояла  бесконечная
осень.
     Шивару сидел на корточках, обвив хвостом колени, рядом с ним на земле
лежал  топор.  Черкез  и  один  или  два  лугала  держались  на  приличном
расстоянии. Лугалы всегда смотрят на милдиванов не отрываясь. Иногда к нам
присоединялся Мануэль, когда  не  был  занят  на  строительстве.  Помните,
Мануэль? Вы не всегда могли быть с нами.
     - Да, капитан, - сказал Мануэль.
     - Ну, вот, - продолжал Пер, - Шивару говорил глубоким голосом,  строя
планы на будущее. Никаких вопросов о торговом договоре -  у  них  не  было
никаких организаций, с которыми мы могли бы  заключить  договор  -  но  он
предвидел, как его люди приносят то, что мы хотим, в обмен на то,  что  мы
им предлагаем. И он был достаточно умен, чтобы понять, как повлияет на  их
дальнейшую жизнь постоянный торговый договор  и  пост,  общее  место  всех
встреч.  Начнется  интенсивное  общение,  зародится  идея  более   тесного
объединения. Он видел это впереди, выходя за рамки тех  узких  понятий,  к
которым привык. Например, он считал,  что  множество  милдиванов,  работая
вместе, смогут наиболее полно использовать нерест на реке Мукуньян.  Можно
будет  построить  больше  новых  каноэ  и  отправиться  на  поиски   новых
охотничьих угодий. Ну, и тому подобное.
     Потом уши его, выражая внимание, начинали двигаться, усы дрожали,  он
наклонялся вперед и расспрашивал о людях. Из какой страны мы пришли, какая
там дичь? Как мы женимся и воспитываем детей? О, вопросы фонтаном били  из
него! Постепенно его словарный запас увеличивался, и  вопросы  становились
все более отвлеченными. Мы начали изучать  основы  психологии  каждого,  и
были совершенно поглощены этим занятием.
     Я не очень удивился, узнав, что у  них  нет  религии.  Вообще,  он  с
трудом понял мой вопрос об этом. У них  практикуется  колдовство,  но  они
рассматривают его как разновидность технологии. Они не знают  анимизма,  у
них нет аналогов антропоморфизма. Милдиваны очень хорошо  знают,  что  они
выше любого растения или животного. Мне кажется также, хотя я  в  этом  не
очень уверен, у них есть смутная идея перевоплощения. Но  эти  вопросы  не
очень их волнуют, так же, как и проблема происхождения. Мир есть  то,  что
существует. Мир - это такой феномен, в котором нужно либо  господствовать,
либо быть побежденным.
     Шивару спрашивал меня, почему  я  задаю  вопросы  о  таких  очевидных
вещах.
     Пер покачал головой. Взгляд его скользнул по повязке на ноге.
     - Вероятно, в этом была моя первая ошибка.
     - Нет, капитан, - мягко возразил Мануэль. - Откуда  вы  могли  знать,
что у них нет души?
     - Нет ли? - пробормотал Пер.
     - Оставим это теологам, - сказал Ван Рийн. -  Мы  платим  им  за  то,
чтобы они решали эти вопросы. Продолжай, мальчик.
     Я видел, как Пер старается взбодриться.
     - Я попытался объяснить идею бога, - продолжил  он  свой  рассказ.  -
Уверен,  что  мне   это   удалось.   Шивару   выглядел   удивленным...   и
обеспокоенным. Вскоре после этого он ушел. Упоминал ли  я,  что  милдиваны
используют барабаны для связи на большие расстояния?  Всю  ночь  я  слышал
грохот барабанов из долины, а далеко на холмах  -  ответный  рокот.  Целую
неделю нас никто не посещал. Но Мануэль, бродивший по окрестностям,  видел
множество следов. За нами все время наблюдали.
     Сначала я почувствовал облегчение, когда вновь пришел Шивару.  Вместе
с ним было  несколько  других  туземцев:  Ферегхир,  Тулитур  -  не  менее
значительные, чем он. Они направились  прямо  ко  мне.  Я  знал,  что  они
приближаются,  так  как  их  заметили  наши  автоматы,  рубившие  лес.  Мы
использовали в строительстве много  местных  материалов,  в  том  числе  и
бревна. Срубали деревья силовым лучом, грузили на гравитележки и везли  на
строительство. Воздух был полон гула и грохота, звона и  треска,  а  ветер
пронизывал, как луч лазера. В пыли я с трудом различал наш корабль и жилые
навесы около него. Лучи солнца едва пробивались на площадку.
     Они подошли ко мне, эти трое высоких охотников в сопровождении дюжины
вооруженных лугалов. Шивару поманил меня.
     - Идем, - сказал он. - Тут не место для милдивана.
     Я посмотрел ему в глаза, они были  непроницаемы,  словно  он  воздвиг
стену между собой и мной. Правду сказать, у меня по коже пробежал озноб. Я
был безоружен, мы все были безоружны, за исключением Мануэля, - вы  знаете
новомексиканцев - но я боялся, что сделаю хуже, если пойду за  оружием.  Я
на языке Улаша приказал Тому Буллису занять мое место и  попросил  Мануэля
пойти со мной. Если автохтоны вбили себе в голову, что мы хотим  причинить
им вред, будет гораздо хуже, если я при них  заговорю  по-английски  -  на
языке, которого они не понимают.
     Мы шли молча, пока не оказались вдали от пыли и шума, на нашем старом
месте у скалы. Она сегодня не казалась теплой.
     - Я приветствую вас, - сказал я милдиванам, - и прошу есть и спать  с
нами.
     Это местная формула вежливости для гостей. Но я не  получил  обычного
ответа.
     Тулитур взмахнул копьем, которое он держал, и  спросил  -  не  грубо,
понимаете, а с каким-то неприятным оттенком в голосе:
     - Зачем вы пришли в Улаш?
     - Зачем? Но ты знаешь. Торговать.
     -  Нет,  подожди,  Тулитур,  -  прервал  его  Шивару.  -  Ты  не   то
спрашиваешь, - он повернулся ко мне. - Кто вас послал? - спросил он. Тут я
должен вас спросить, фримены, понимаете ли вы, что такое черный голос?
     Я не собирался увиливать от ответа. Мы что-то сделали неправильно, но
я не понимал, что же именно. Ложь или увертки могли помочь мне, но могли и
ухудшить  дело.  Я  видел,  как  солнце  блестит  на  лезвиях  топоров,  и
радовался, что со мной Мануэль. Шум лагеря доносился сюда слабо:  либо  мы
далеко отошли, либо усилился ветер. Я  заставил  себя  смотреть  прямо  на
него.
     - Ты знаешь, что мы здесь ради таких же людей, но оставшихся дома,  -
начал я. Мускулы под его шерстью напряглись,  к  тому  же...  я  не  очень
хорошо понимаю выражение лиц туземцев. Но Ферегхир оскалил зубы, как будто
встретил  врага.  Тулитур  держал  копье  наготове.  В  докладах  Брандера
сообщалось, что милдиваны никогда не ведут себя так в присутствии  друзей.
Шивару, однако, понять было трудно. Готов поклясться, что  он  сожалел.  О
чем?
     - Вас послал бог? - спросил он.
     Тут мне все стало ясно. Я засмеялся, хотя в самом деле  мне  было  не
весело, и в голове у меня звенело.  Я  понял  семантическую  трудность.  В
Улаше  используют  несколько  разновидностей  повелительного   наклонения.
Приказ отца сыну отличается от приказа другому милдивану,  побежденному  в
схватке, и оба они отличаются от распоряжений, отдаваемых  лугалу,  и  так
далее; такого наши психолингвисты не могут даже представить.
     Шивару хотел знать, являюсь ли я рабом бога. Сейчас, конечно, было не
время рассказывать ему историю религии, к тому же я не очень силен в этом.
Я только  сказал:  нет,  мы  не  рабы  бога.  Бог  -  это  символ,  в  чье
существование верят некоторые из нас, но далеко не все. И  он  определенно
не давал  мне  никаких  приказов.  Это  удивило  их.  Дыхание  со  свистом
вырывалось сквозь клыки Шивару, гребень  на  его  голове  поднялся,  хвост
хлестал по ногам.
     - Тогда кто же послал вас? - почти закричал он. Я  мог  бы  перевести
этот вопрос так: "Кто же ваш хозяин?"
     Я услышал щелчок, это Мануэль раскрывал кобуру. За спиной  милдиванов
лугалы приготовили топоры и копья.  Можно  представить,  как  тщательно  я
выбирал слова для ответа.
     - Мы свободны, - сказал я, - как часть общества, - или,  может  быть,
слово, которое я употребил, означало "содружество"? - В нашей стране никто
не является лугалом. Вы видели, как на нас работают машины. Нам вообще  не
нужны лугалы.
     - Ах-х-х! - вскрикнул Ферегхир, взмахнув копьем.
     Мануэль взвел курок.
     - Я считаю, что вам лучше уйти, - сказал он туземцам,  -  прежде  чем
начнется схватка. Мы не хотим никого убивать.
     Брандер демонстрировал туземцам  действие  нашего  оружия,  мы  тоже.
Никто из туземцев не двигался, как нам показалось, целую вечность.  Волосы
на лугалах встали дыбом. Они были готовы броситься на  нас  и  умереть  по
слову своих хозяев. Но это слово не прозвучало. Три  милдивана  обменялись
взглядами. Шивару сказал безжизненным голосом:
     - Мы должны обсудить это.
     Они повернулись и пошли по высокой шуршащей траве,  лугалы  следовали
за ними.
     Барабаны гремели дни и ночи.
     Мы между собой долго обсуждали события. В чем  дело?  Милдиваны  были
примитивны и необразованны,  но  по  стандартным  меркам  здравого  смысла
далеко не глупы. Шивару не был удивлен,  что  мы  отличаемся  по  виду  от
жителей Каина. Например, то, что  мы  живем  обществом,  а  не  отдельными
семьями, было для него  лишь  странностью,  и  скорее  интриговало,  а  не
шокировало его. И, как я уже говорил вам,  хотя  обширные  объединения  не
были приняты у милдиванов, время от времени они  все  же  объединялись.  В
таком случае, что же им в нас не понравилось?
     Игорь  Ющенков,  офицер  "Королевы  Марии",  высказал  правдоподобное
объяснение:
     - Если они нас считают рабами, значит, наш  хозяин  должен  быть  еще
могущественнее. Может, они думают, что мы готовим базу для вторжения?
     - Но я ясно сказал им, что мы не рабы.
     - Не сомневаюсь, но поверили ли они вам?
     Можете себе представить, как я ворочался в своем навесе. Должны ли мы
начать все заново в другом районе, то есть уйти отсюда? Но тогда  пропадет
все, чего мы добились. Изучить  новый  язык  было  совсем  не  трудно.  Но
перемещение ничего не дало  бы  нам:  полеты  на  флиттере  показали,  что
повсюду на Каине один и тот же образ жизни, как на Земле в палеолит.  Если
мы  каким-то  образом  нарушили  не   просто   местное   табу,   а   нечто
фундаментальное... Я не  знал  этого.  Сомневаюсь,  что  Мануэль  проводил
больше  двух  часов  за  ночь  в  своей  постели.  Он  был  слишком  занят
укреплением системы нашей обороны, тренировкой людей, проверкой  постов  и
бдительности.
     Но следующая наша встреча внешне была совершенно мирной. На  рассвете
меня поднял часовой, сообщивший,  что  появилась  группа  туземцев.  Ночью
поднялся туман, затянув влажной серой дымкой все вокруг  так,  что  трудно
было  что-либо  различить  и  в  трех  шагах.  Выйдя,  я   услышал   треск
останавливающегося поблизости трактора - единственный  отчетливый  звук  в
этой  ватной  тишине.  Тулитур  и  другой  милдиван  стояли  в   окружении
пятидесяти лугалов. Их шерсть была влажной, а оружие блестело от инея.
     - Они двигались ночью, капитан, - сказал Мануэль, - чтобы быть  менее
заметными. Несомненно, за пределами видимости ждут другие.
     Он послал со мной взвод охраны.
     Я в соответствии с ритуалом приветствовал их,  как  будто  ничего  не
случилось. И вновь не получил никакого ответа. Тулитур только сказал:
     - Мы пришли для торговли. За ваши товары мы дадим вам меха  и  травы,
которые вам так нравятся.
     Это было удивительно, тем более, что наш торговый пост  был  построен
только наполовину. Но я не мог отказаться от  того,  что,  возможно,  было
знаком примирения.
     - Хорошо, - сказал я - Идемте поедим и поговорим.
     "Хороший ход, - решил  я.  -  Совместная  еда  накладывает  некоторые
обязательства, как на Земле, так и в Улаше".
     Тулитур и его  товарищ  Вокзахан,  теперь  я  вспомнил  его  имя,  не
поблагодарили, но вошли в корабль и сели за стол в кают-компании. Я решил,
что так будет более впечатляюще,  чем  под  навесом,  к  тому  же  не  так
холодно. Я приказал принести бекон и яйца - пищу,  которую,  как  я  знал,
любили каиниты. Они сразу же перешли к делу.
     - Сколько вы хотите продать нам?
     - Это зависит от того, что вы хотите купить и что у вас есть в обмен,
- ответил я, соревнуясь с ними в любезности.
     - Мы не принесли ничего с собой, - сказал Вокзахан, - потому  что  не
знали, согласитесь ли вы торговать.
     - Почему мы не согласимся? - ответил я. - Ведь мы для этого и пришли.
Между нами нет споров, не так ли?
     Ни один зеленый глаз не мигнул.
     - Нет, - сказал Тулитур, - споров нет. Мы хотим купить пистолеты.
     - Такое оружие мы не можем продать, - я вынужден был сразу  покончить
с этим и не хитрить. - Однако мы можем вам  предложить  ножи  и  множество
других полезных инструментов.
     Они помрачнели  немного,  но  спорить  не  стали.  Наоборот,  тут  же
принялись обсуждать условия обмена. Они хотели купить как можно  больше  и
не снижали цены. Но они хотели получить все в  кредит,  сказав,  что  наши
товары им нужны немедленно, а чтобы собрать товары на  обмен,  понадобится
время.
     Это ставило меня в неприятное положение. С одной  стороны,  милдиваны
всегда были честными и, насколько я могу судить, всегда говорили правду. К
тому же я не хотел отказывать им. С другой стороны... Но вы все  понимаете
не хуже меня. Я льщу себе, но я дал им дипломатичный ответ.  Мы  нисколько
не сомневаемся в их добрых намерениях, сказал  я.  Мы  всегда  знали,  что
милдиваны - хорошие парни. Но всегда может произойти нечто неожиданное,  и
мы потеряем огромную сумму.
     Тулитур хлопнул по столу и фыркнул:
     - Следовало ожидать таких опасений. Хорошо, мы оставим лугалов,  пока
не будет собрана плата. Они стоят очень  дорого.