звестным культуре дракхонов.  Если  большинство
плотов  будет  уничтожено,  исчезнет  возможность  рыболовства  -  основного
источника продуктов питания. Это же так просто!
   - Мы утопим вас!  -  заверещал  Теонакс.  Он  вскочил  со  своего  места,
захлопал крыльями, его гребень скривился, а хвост стал прямым, как  стальной
прут. - Утопим весь ваш помет!
   - Может быть, и так, - кивнул Ван  Рийн.  -  Но  разве  этого  нам  нужно
опасаться? Если мы сейчас сдадимся, то  и  так  все  погибнем.  Но  если  мы
отправимся в ад, а ваших заберем с собой как можно больше, чтобы чистить там
наши сапоги и подавать холодные напитки, то это будет только к  лучшему,  не
так ли, адмирал?
   Выступил Дельп, и в глазах его светилась тоска.
   - Мы приплыли в Ахан не из желания убивать. Нас сюда привел голод. Вы  не
позволили нам ловить рыбу, ту, которая вам не нужна. Правда, мы заняли также
немного ваших земель, но нам ведь нужен доступ к воде. В этом  мы  не  можем
уступить!
   Ван Рийн пожал плечами.
   - Есть и другие моря. Мы можем позволить вам пару раз забросить сеть,  но
потом вы должны уйти.
   Отозвался один из капитанов Флота:
   - Господин уловил суть дела, - медленно сказал он.  -  Это,  может  быть,
путь к решению... В конце концов, море Ахан имеет не столь большое значение,
а для ланнахов  оно  не  существует  вообще.  Конечно,  мы  вынуждены  будем
заселить побережье и занять  некоторые  острова,  которые  будут  источником
дерева, камня и так далее. И, конечно же,  нам  понадобится  порт  в  заливе
Сагна для спасательных и ремонтных работ. Эти требования касаются обороны  и
самообеспечения, а не проблемы  выживания,  как  например,  доступ  к  воде.
Поэтому, может...
   - Нет! - крикнул Теонакс. Точнее сказать, завыл. Все замолкли, как громом
пораженные. Адмирал минуту тяжело дышал, а потом обратился к Толку:
   - Скажи своему... вождю, - он выдавливал из себя каждое слово, - что  как
высшая власть, я отказываю вам. Мы сумеем уничтожить  ваши  силы  при  самых
небольших наших потерях. Я не вижу повода,  чтобы  уступать  вам.  Мы  можем
позволить вам занять вершины Ланнаха. Это наибольшая уступка, на которую  вы
можете рассчитывать.
   - Невозможно! - взорвался герольд.  И  тотчас  же  быстро  перевел  слова
Трольвену, который напряг хребет и даже клацнул зубами от гнева.
   - Горы нас не удовлетворяют, - объяснил  Толк  немного  спокойнее.  -  Мы
объели их до голой земли, и это ни  для  кого  не  тайна.  Мы  должны  иметь
низины. И наверняка не отдадим вам ни  пяди  земли,  с  которой  позднее  вы
смогли бы атаковать нас.
   - Если вам кажется,  что  вы  можете  победить  нас,  не  неся  при  этом
катастрофических потерь, то можете попробовать! - крикнул Эрик Вейс.
   - Уверен, что сможем! - взорвался Теонакс. - Мы сделаем это!
   - Мой господин!.. - Дельп  заколебался  и  на  мгновение  прикрыл  глаза.
Адмирал, - произнес он через мгновение абсолютно  нейтральным  голосом.  Эта
последняя битва наверняка означала бы  конец  нашего  народа.  То  небольшое
количество плотов, которое уцелело бы, стало  бы  добычей  первой  же  банды
пиратов с островов, которые встретятся нам, без  сомнения,  сразу  же  после
битвы. Дурные вести разносятся быстро.
   - Но  уход  в  океан  тоже  наверняка  погубит  нас,  -  Теонакс  немного
успокоился. - Разве что мы сможем переправить рыбу и  сладкие  водоросли  из
моря Ахан на широкую воду.
   - Это правда, мой господин, - произнес Дельп.
   Он повернулся и посмотрел Трольвену в глаза. Оба смотрели друг  на  друга
спокойно, и во взгляде каждого читалось уважение к сопернику.
   - Герольд! - произнес наконец Дельп. - Скажи  так  своему  вождю:  мы  не
покинем море Ахан. Мы не  можем  сделать  это.  Если  вы  будете  продолжать
настаивать на этом, мы вынуждены будем сражаться в надежде, что нам  удастся
уничтожить вас, не понеся особенно больших потерь. У нас нет выбора.  Но  мы
могли бы, - продолжал он, - отказаться от намерения  захватить  как  Ланнах,
так и Хольменах. Можете парить на суше. Мы будем обменивать нашу рыбу, соль,
дары моря, изделия ремесел на ваш камень, мясо, дерево, сукно и масло.
   - А может быть, - вмешался Ван Рийн, - случаем, придет  вам  в  голову  и
такая мысль: если дракхоны не будут иметь постоянной суши, а ланнахи  судов,
то им будет немного сложней воевать между собой, не так ли? После нескольких
лет такой торговли и взаимного обогащения настанет момент, когда они  начнут
зависеть друг от друга и вот тогда-то война будет уже немыслима. И  если  вы
сейчас быстро обо всем договоритесь, то вскоре у вас появятся дополнительные
хлопоты, пока не прилетит Николас Ван  Рийн  с  Земли  с  товарищами  и  все
утрясет. У меня, скажу вам, цены такие низкие, что их можно считать подарком
от святого Николая!
   - Заткнись! - взревел Теонакс.
   Он схватил за крыло командира стражи и показал на Дельпа.
   - Арестовать этого преступника!
   - Мой господин!.. - Дельп отошел назад.
   Стража заколебалась.
   Воины Дельпа окружили своего  капитана,  принимая  боевую  стойку.  Среди
солдат, столпившихся на нижней палубе, пробежал шумок.
   - Путеводная Звезда свидетель, - произнес Дельп, - что я только предложил
это... мой адмирал имеет, конечно, последнее слово...
   - И это слово - "нет"! - вскричал Теонакс, снова жестом приказывая страже
взять под арест Дельпа. - Как Адмирал и как Глава дракхонов, я не  согласен.
Не может быть никаких договоров между Флотом  и  этими...  этими  никчемными
грязными... животными! - Он опьянел от душившей его ярости. Над  головой  он
поднял свои руки и растопырил пальцы, словно когти.
   В шеренгах дракхонов усилился шум. Капитаны все еще оставались возлежать,
сохраняя спокойствие, только в глазах их появилась угроза.
   Ланнахи,  которые  не  понимали  слов,  но  почувствовали   тон   ответа,
сгрудились в группку и сильнее сжали оружие.
   Толк быстро  перевел  ответ  приглушенным  голосом.  Когда  он  закончил,
Трольвен вздохнул:
   - К сожалению, должен признать, - начал он, - если хорошо взвесить  слова
этого сукиного сына, то он прав. Разве можно в самом деле  думать,  что  две
расы, две такие чужие расы, как наши, могут жить в мире  друг  возле  друга?
Искушение сорвать договоренность чересчур сильно. Они могут опустошить  наши
земли в то время, когда мы путешествуем на юг. Они могут вновь  занять  наши
города... а мы, в свою очередь, можем  когда-нибудь  вернуться  на  север  с
союзниками, нанятыми среди пиратов... среди всякого сброда только за то, что
пообещаем им добычу, отнятую у дракхонов. Пройдет лет  пять  и  мы  так  или
иначе вновь будем хватать друг друга за горло.
   Поэтому лучше закончить сейчас. Пусть боги решат,  кто  прав,  а  кто  не
заслуживает права на жизнь.
   И он, с учетом ситуации, напряг мускулы, чтобы броситься в бой, если бы в
этот момент Теонакс решил нарушить перемирие.
   Ван Рийн  поднял  руки  и  заговорил.  Его  голос  загудел,  как  колокол
размером, по крайней мере, с  плот  Адмирала.  И  стрелы,  уже  вложенные  в
тетивы, вернулись назад, в колчаны.
   - Остановитесь! Подождите, черт вас побери, одну минуту!  Я  еще  не  все
сказал вам, дураки!
   Он кивнул в сторону Дельпа.
   - У тебя в голове есть кое-что, парень. Может быть, среди  вас  есть  еще
кто-нибудь, у кого в голове имеются мозги, а не остатки заплесневелого  чая,
который продает конкурирующая со мной фирма? А если это  так,  то  я  должен
сказать вам нечто важное. Я говорю на языке  дракхонов,  а  ты,  переводчик,
побыстрее переводи, если желаешь  остаться  в  живых.  Этого  еще  на  вашей
планете никто никогда не слыхал. Я говорю вам, дракхоны и ланнахи  -  вы  не
чужие друг другу! Вы принадлежите  к  одной  и  той  же  расе,  одинаковы  и
абсолютно равны по своей тупости!
   У Эрика перехватило дыхание.
   -  Что?  -  прошептал  он   на   английском   языке.   -   Но   цикл   их
воспроизводства...
   - Убейте этого толстого червяка! - крикнул Теонакс.
   Ван Рийн нетерпеливо отмахнулся от него и заорал с новой силой:
   - Заткнись, идиот! Сейчас говорю я! Пусть оба народа  сядут  и  выслушают
то, что скажет им Николас Ван Рийн.

Глава 20

   Эволюция разума на Диомеде остается еще в сфере  предположений:  не  было
времени до сих пор копаться в земле в поисках  каких-то  там  окаменелостей.
Однако, на основании биологических законов развития, а также известных общих
принципов развития разумных существ, можно дедуктивным  способом  проследить
путь развития вашей цивилизации в течение прошедших тысячелетий.
   Районы, лежащие вблизи экватора, не знали длинных дней и  ночей,  которые
так характерны для других географических широт; во время  Равноночия  солнце
бежит по небу шесть часов и заходит  на  остальные  шесть  часов.  Во  время
зимнего Солнцестояния наступает сумрак, а солнце  находится  либо  едва  над
горизонтом, либо вообще не появляется.  На  Диомеде  это  создало  идеальные
условия для развития жизни. Среди разновидностей существ, живших в прошедших
эпохах, нашлось одно:  хищник,  обитавший  на  деревьях.  Как  земная  белка
летяга, это существо отрастило  себе  перепонки,  на  которых  перелетало  с
дерева на дерево.
   Однако планета, имея небольшую плотность  ядра,  не  обладала  постоянной
формой. Континенты поднимались из моря и погружались в воды океана в течение
всего каких-то сотен или, может  быть,  тысяч  лет.  Воздушные  и  океанские
течения соответственно меняли свои направления. Здесь надо отметить,  что  в
связи с сильным наклоном оси планеты  и  наличием  большой  массы  свободной
океанской воды диомеданские течения переносят больше тепла или  холода,  чем
земные течения.
   Вследствие этого в  какой-то  момент  времени,  когда  -  сейчас  это  не
существенно, на равнинах  произошли  резкие  климатические  изменения.  Леса
исчезли, оставшиеся кое-где рощицы были разделены обширными сухими  степями.
И  псевдолетуны  вынуждены  были  отрастить  себе  настоящие  крылья,  чтобы
перелетать из одного леса в другой. Приспособившись к изменившимся условиям,
они начали охотиться  на  новых  травоядных  существ,  которые  появились  в
степях. Чтобы справиться с копытными, они стали крупнее  и  сильнее.  Однако
вместе с этим потребовалось и больше пищи для столь крупного тела, и поэтому
они стали селиться везде, где можно было добыть много еды: на побережьях,  в
горах, на болотах, на равнинах.  Благодаря  своей  подвижности  они  все  же
сохраняли однородность расы, не разделяясь на несколько  видов.  Тем  самым,
отдельный индивид мог выжить в разных средах обитания в течение  всей  своей
жизни, а это, в свою очередь, способствовало тому, чтобы  не  дать  угаснуть
искре разума.
   На этом этапе, по какой-то непонятной причине, раса, вернее, часть ее, та
часть, которая должна была занять главенствующее место, не родилась.  Скорее
всего, из-за геологических изменений континент, на  котором  она  жила,  был
разломан и образовался ряд небольших островов, которые были не  в  состоянии
прокормить большое количество этих  существ.  А  может  быть,  это  не  были
геологические катаклизмы, а к примеру, длительная засуха, кто  знает...  Как
бы то ни было, началась миграция расы от экватора на север и  юг.  Там  были
лучшие земли, лучшие условия для охоты,  но  там  был  холод,  который  стал
убивать их. И при наступлении очередной зимы они вынуждены были откатываться
в тропики, чтобы выждать, пока на родине не  наступит  весна.  Это  не  было
инстинктивным действием, как у земных перелетных  птиц.  Существа  были  уже
настолько разумны, что уже не  руководствовались  исключительно  инстинктом;
были и приобретенные навыки.
   Изобретенные орудия труда еще больше способствовали развитию разума.
   Однако ценой разума является значительное увеличение длительности детства
по отношению ко всей  продолжительности  жизни.  Гены  не  могут  передавать
знания, и каждое новое поколение должно усваивать их  заново,  а  для  этого
нужно время. Из-за этого ни один вид не станет разумным, пока он  сам,  либо
среда, в которой он обитает, не создаст условий, способствующих тому,  чтобы
родители  могли  сохранить  и  обучить  молодых  в  этот  удлиненный  период
младенчества  и  неосознанного  детства.  Любовь  матери   в   этом   случае
недостаточна; мать и так достаточно занята тем,  чтобы  следить  за  детьми,
которые из-за своего чрезмерного любопытства могут причинить себе вред.
   Кроме того, она занята поисками пищи  и  ведением,  пусть  это  и  звучит
смешно, домашнего хозяйства. Здесь должен помогать отец, иначе,  что  ж  еще
должно удержать отца в семье, когда исчезает сексуальное влечение?
   Инстинкт? Например, у некоторых птиц оба  родителя  воспитывают  птенцов.
Однако для разумных существ инстинкт  не  может  быть  единственным  мотивом
поведения. Отец должен иметь соответствующий эгоистический повод  для  того,
чтобы остаться в семье,  поскольку  имеет  уже  столько  сознания,  что  уже
способен на этот самый эгоизм.
   В  случае  с  человеком  дело  было  совсем  просто:  постоянное  половое
влечение. Отсюда возникла семья, а затем  и  возможность  продления  времени
детства.
   В случае диомеданцев это была миграция. Каждое племя каждый год пускалось
в  длинную  и  опасную  дорогу.  Лучше  всего  было  путешествовать  вместе,
организованно. В конце  такого  путешествия  к  тропикам  стаи  распадались,
существа  занимались  продолжением  рода,  но  это  не  могло   продолжаться
длительное время, так как небольшие лесистые  острова  не  могли  обеспечить
пришельцев достаточным количеством пищи.
   Это примитивное ежегодное группирование, не вызванное слепым  инстинктом,
а  представляющее  плод  сознательного  решения,  привело  к   возникновению
многочисленных  постоянных  связей.   Группы   враждующие   стали   группами
сотрудничающими. Только теперь суровые условия длительных перелетов  привели
к тому, что тела самцов и самок видоизменились. Одно  было  приспособлено  к
сражению, другое - к ношению тяжестей. А отсюда же и  выгода  к  поддержанию
партнерства обеих полов в течение всего года.
   Семьи на Диомеде чаще всего представляли собой целые кланы,  происходящие
от одной матери. В условиях  долговременной  беременности,  продолжительного
детства, постоянных изменений геологических и погодных  условий,  борьбы  за
сексуальных партнеров каждую зимовку в тропиках с чужими группами,  семейные
кланы имели все условия для того,  чтобы  не  дать  угаснуть  в  себе  искре
разума.
   В соответствии с этим сформировался  язык,  возникли  новые  инструменты,
семьи стали поддерживать огонь и образовалось то бесформенное  и  неуловимое
нечто, которое  называется  культурой.  Хотя  диомеданец  не  имел  никакого
врожденного инстинкта поведения, он старался поступать  так,  как  требовала
сама жизнь. Так было легче всего. Здесь можно  провести  параллель  с  родом
человеческим,  которому  вовсе   не   приказывает   инстинкт   удовлетворять
сексуальное влечение только через супружество, хотя почти все земные  народы
поступают именно так. У землян возник своего рода инстинкт разума семья. А у
диомеданцев - инстинкт полета на юг для размножения. Но это не означает, что
так обязательно должно быть!
   Если  где-то  возникает  временной  цикл  размножения,   то   он   всегда
регулируется каким-то простым, доступным механизмом. Например, для множества
видов земных  птиц  период  сексуальной  активности  вызывается  увеличением
продолжительности  весеннего  дня.   Тепло   и   солнечный   свет   включают
гормональные  процессы,  которые  активизируют  спящие  половые  органы.  На
Диомеде такое было невозможно, слишком большая разница в  световом  цикле  в
зависимости от географической широты. Однако, когда  первобытный  диомеданец
начал мигрировать и из-за этого мог размножаться только в определенную  пору
года, поскольку дети должны были выжить,  процесс  эволюции  вынудил  его  к
упорядочению размножения.
   Охотник по своей сути,  иногда  употребляющий  растительную  пищу  орехи,
фрукты  и  дикорастущее  зерно  -  диомеданец  работал  урывками.   Миграция
требовала усилий, напряжения на длительный период времени; по крайней  мере,
сотни  или  тысячи  поколений  пережило  формирование  необходимых  мускулов
крыльев,  не   говоря   уже   о   времени,   необходимом   для   дальнейшего
приспособления.
   Такие   усилия   стимулировали   некоторые   железы,   которые,   включая
гормональную систему, окончательно  пробуждали  половые  органы.  Исключение
составляли кормящие матери, у которых  молочные  железы  выделяли  вещество,
ослабляющее  половое  влечение.  Во  время  перелета  концентрация  полового
влечения нарастала, поскольку не было ни сил, ни времени, которые можно было
бы посвятить на его растрачивание.
   Уже в тропиках отдохнувший и оживший диомеданец наверстывал все, чего был
лишен в течение года. Наверстывал так  тщательно,  что  обратная  дорога  не
оказывала существенного влияния на обессиленные органы.
   Временами, я не берусь сказать более определенно, он мог осуществить тягу
к существу противоположного пола также на родине.  Подавлялось  это  чувство
так же сурово, как человек подавляет тягу  к  кровосмешению,  и  этому  была
причина: ребенок, рожденный до перелета, был обречен на смерть так же, как и
его мать. Не то, чтобы средний диомеданец понимал  такое  сознательно  -  он
просто одобрял  запрет,  из  которого  возникла  религия  и  даже  этическая
система.
   Тем  не  менее,  несомненно,  слабое,  продолжающееся  весь  год  половое
влечение было вначале подсознательной  причиной  для  образования  кланов  и
племен..
   Когда  путешествующий  диомеданец  наталкивался  на  племя,  которое   не
соблюдало его самое страшное табу, он чувствовал физический страх.
   Племя дракхонов является одним из многих племен,  которые  не  испытывали
необходимости миграции. Они начали искать источники питания  в  море,  а  не
только на суше. Через много веков они усовершенствовали свои лодки в корабли
с парусами и стали жить на них.
   Это произошло скорее с целью обеспечения безопасности,  чем  для  поисков
пищи. Это давало приют, где можно было постоянно  жить.  Давало  возможность
строительства и применения сложных инструментов, сбора и накопления  знаний,
давало возможность вести дискуссии о разных проблемах; короче говоря, давало
свободу, которой не обладала ни одна из  путешествующих  рас,  разве  что  в
весьма ограниченной степени. Но если говорить о  негативной  стороне  такого
образа жизни, это  был  тяжкий  труд  под  гнетом  сформировавшегося  класса
аристократии.
   Отсутствие необходимости тяжелых перелетов у этих народов привело к тому,
что табу на половое влечение стало постепенно  ослабевать.  Теплые  каюты  и
запасы еды, которой обеспечивало море, еще  более  усилили  этот  эффект.  В
конечном итоге возникла такая ситуация, когда племена перестали зависеть  от
времени года. Тем самым моряки сформировали систему супружества и воспитания
детей, похожую на человеческую; не чуждо им было даже понятие "романтической
любви".
   Моряки стали считать представителей путешествующих рас бесстыдными, а  те
отвечали им тем же.
   Мало того, прошло время, и уже ни одна из культур  не  была  в  состоянии
представить себе, что та, другая, принадлежит к той же расе, что и она..
   Ну так как, можно доверять представителям совершенно чужой расы?

Глава 21

   -  Это  о  причинах  вашей  глупой  разницы  в   убеждениях   по   поводу
возникновения этой бессмысленной войны, - заключил Ван Рийн. - Но сейчас  мы
оставим это и перейдем к тому, чтобы трезво  и  мирно  обсудить  создавшееся
положение.
   Конечно, его гипотеза  грешила  неточностями.  Он  намеренно  ограничился
простейшими, многократно повторяющимися формулировками, рисуя одно,  по  его
мнению, трезвое объяснение хорошо известных различий в вопросах размножения.
   Ван Рийн потер руки и захохотал