ку. Он держался все эти полтора месяца, зажимая себя в кулак,
хотя физически ощущал,  как  горе,  будто  едкая  кислота,  уже  поразило  и
атрофировало определенный  участок мозга, отвечающий  за  силу  воли. И  все
равно Зубатый держался, стараясь даже не прикасаться мыслью к  случившемуся,
и ничего  не мог  поделать  только  с  невероятным  притяжением  к  дому  на
Серебряной улице. Но  и это бы  он  пережил, перемолол  в  себе необъяснимые
желания, и  болезненная короста постепенно  отвалилась  бы сама,  да сегодня
неведомо   откуда   возникшая   старуха   сковырнула   ее   с  хирургической
беспощадностью.н  стоял  на  хозяйственном  дворе  губернаторского поместья,
теперь уже чужого, слушал лай собак в вольере и  в самом деле  ощущал, будто
ему  отрубили правую руку:  чувствительная кисть, недавно  ласкавшая  собак,
почему-то онемела, очужела, как бывает, если отлежишь во сне.тоял,  думал  и
признавался себе,  что  все было  не  так,  что  от спаниеля не  он пришел в
восторг  на утиной охоте, а Саша, и это он  попросил купить щенка.  И  он же
потом вынудил взять у егеря фокстерьера. Зубатый только радовался внезапному
пристрастию  сына к  охоте и животным, поскольку  всегда считал, что на Сашу
большое  влияние  оказывают жена  и старшая дочь,  что  он из-за  постоянных
разъездов, командировок да и самой работы отца  получает женское воспитание,
поскольку  начиная  с  детсада  и  до  старших  классов  школы  его окружали
женщины-воспитатели, женщины-учителя  и женщины-репетиторы. И теперь то, чем
наполнили его, надо было разбавить мужским  началом,  а что здесь может быть
лучше охоты, где чисто мужской коллектив, где с оружием в руках нужно добыть
зверя?  Испытать стресс,  ощутить адреналин в крови, попробовать перешагнуть
через  собственный страх, когда в лесной кромке лежит  раненый  зверь и надо
идти  добирать его, лезть в сумеречные заросли без прикрытия и собак.се было
не так!  Не Зубатый, а Саша стрелял  тогда по медведю и сделал подранка. Это
он рвался  идти на добор, ибо у него в первый и  в  последний  раз светились
глаза истинным мужественным огнем. И они бы пошли  вместе, плечо к плечу или
спина к спине, но вмешался Хамзат - не пустил и  сам не пошел. Кричал на все
поле, грудью становился на  пути  и еще совестил, мол, ты куда сына  родного
толкаешь? А  Сашу нужно  было натаскивать по кровавому  следу,  как  молодых
кобельков, только один раз дать возможность  отработать по раненому зверю, и
он бы родился мужчиной, и тогда бы не случилось того,  что случилось... пока
ждали  охотоведа с собаками, он перегорел, обвял, потерял интерес,  хотя это
он  подошел  и дострелил медведя.  И  потом выпил со всеми, но уже стеснялся
поздравлений с полем, краснел, как  девица, и первого добытого зверя обходил
стороной.    Случайно    перехватив   его   взгляд.    Зубатый   увидел   не
семнадцатилетнего парня, а перепуганного, растерянного  мальчишку с вопросом
в глазах - что я натворил?...о еще оставалась  надежда, ибо Саше понравились
лайки, и он вроде бы загорелся,  однако не хватало ни смелости,  ни мужества
самому попросить их. Зубатый понимал,  что вот так, своей властью забирать у
хозяина выкормленных, выпестованных, к тому  же.  теперь проверенных в  деле
собак нельзя  ни по  каким правилам и законам. Понимал и  одновременно хотел
спасти положение,  и  стал говорить охотоведу,  мол, не плохо  бы этих  лаек
подарить молодому охотнику, чтобы он до конца испытал миг счастья и навсегда
пристрастился к мужскому  занятию -  в общем,  неверные, неправильные  слова
произносил,  потому и  не  мог быть  убедительным. Охотовед  слушал  и  лишь
моргал,  не зная,  как относиться к столь неожиданной, "незаконной"  просьбе
губернатора,  и  тут  опять  влез  Хамзат.  Отозвал  в  сторону  и  объяснил
популярно, по-кавказски, дескать,  что гостю понравилось  -  подари, а он уж
отдарится,  не  беспокойся.  Зубатый и  отдаривался за кобельков вот уже два
года: сначала нашел спонсора и заставил его раскошелиться на новый "УАЗ" для
охотоведа, потом пригнал ему  колесный трактор. А у охотоведа  аппетиты лишь
разгораются, недавно запросил  трелевочник  и делянку  строевого леса, чтобы
зимой,   в  межсезонье,  подзаработать  на  продаже   древесины  -  зарплата
маленькая...а наплевать бы  на все, пойди эти собачки  на  пользу! Не спасли
они  ничего,  и после  той  медвежьей  охоты  Саша  замкнулся,  долго  ходил
молчаливым,  а потом  вдруг  принес  и сдал  отцу дробовое  ружье и  чешский
карабин  "Брно",  привезенный в  подарок  из-за  рубежа.  Зубатый  попытался
добиться каких-либо объяснений, достучаться, а  уже было поздно, поскольку у
них в  доме стал появляться известный на  весь мир  режиссер  Ал.  Михайлов,
эдакий вальяжный, усатый котяра-барин. Впервые в  городе он возник с группой
поддержки во  время избирательной компании  президента  -  подрядился  силой
своего таланта пропихнуть его на высший государственный пост и, естественно,
представился губернатору. Заочно Зубатый знал режиссера, как облупленного, и
не  только  по  части театральной: когда-то  жена заканчивала у  него Высшие
режиссерские   курсы  при  ВГИКе  и  на  всю  жизнь  осталась   восторженной
поклонницей.азумеется, Ал.  Михайлов  был приглашен  в дом, произвел сильное
впечатление на  детей, и еще  тогда  Зубатый услышал от него  мимоходом, что
охота на птиц и зверей - это плохо и при современном оружии больше похоже на
убийство,  а  устраивать развлечения, убивая,- это несопоставимо  с понятием
гуманности. У  режиссера было много  аналогичных  теорий,  на  которые тогда
Зубатый  не обращал  особого  внимания,  относя их к джентльменскому  набору
светского льва.  Однако жена  имела иное мнение  и, похоже, начала капать на
мозги Саши. У  нее  в те дни  появился замысел "поступить" его  на актерский
факультет  и  определить  в семинар  мастера Ал. Михайлова. Она бы  и  дочку
устроила  туда же, но Маша уже заканчивала юридический факультет  в  местном
университете и собиралась уезжать к мужу в Финляндию. вот когда пришло время
поступать,   Ал.   Михайлов   неожиданно   воспротивился   и  начал   искать
компромиссные  решения,  как  сделать  из  Саши  актера.  Несмотря  на  свою
образованность,   барственнность  и   светскость,   жена   так  и   осталась
неисправимой  провинциалкой и  никак  не могла взять  в  толк,  что все  эти
столичные "штучки" хороши и великодушны, когда сидят  у тебя в гостях и пьют
водку.  Но стоит  лишь доставить некие абстрактные неудобства  в  их  жизни,
чем-то потревожить ее или даже нарисовать тревогу в перспективе, как они тут
же начинают изучать местные резервы. И вот с легкой руки Ал. Михайлова и при
энергичном  содействии  жены Зубатый  вынужден был  заниматься  организацией
студии при  областном  драматическом театре, куда Сашу  определили на учебу.
этого  момента  и  начался  двухлетний  путь на  крышу  дома  по  Серебряной
улице.амых разных версий и противоречевых слухов было очень  много, впрочем,
как обвинителей так и защитников, но так никто толком и не знал, почему Саша
поднялся на  девятиэтажку и прыгнул головой вниз на  железобетонный  козырек
подъезда,  заранее  положив  в  карман  короткую записку: "Я  слишком поздно
родился,  чтоб  жить  с  вами, люди".ля  Зубатого не существовало  ни  одной
правдоподобной  версии,  как  бы  его  ни уверял областной прокурор вместе с
начальником УВД, что тут еще нужно разобраться, не исключено, Сашу  толкнули
с крыши, имитируя самоубийство, с целью опорочить губернатора перед выборами
на  третий  срок.  правда, опорочили. Сын  погиб  за  неделю  до  повторного
голосования, и сразу резко упал  рейтинг популярности, а журналисты собачьим
чутьем  почуяли   раненого,  оставляющего  кровавый  след  зверя,  мгновенно
закрутили в буреломнике мнений и суждений. Тогда Крюков хладнокровно подошел
и добрал его из-под лающих газетных псов.
     Местное ФСБ прозрачно  намекало, что младший Зубатый одно время увлекся
сатанизмом  и баловался  наркотиками,  поскольку  в  студии  при  драмтеатре
собралась не молодежная талантливая элита, а всякая околотеатральная шушера,
точнее,  дети этой шушеры  - актеров, актрис, не  состоявшихся режиссеров  и
прочих непризнанных гениев, по которым плачет психушка, и что в  такой среде
нормальный  здоровый парень и за год сойдет  с ума. А педагоги,  подобранные
Ал. Михайловым и  приезжающие из Москвы читать лекции и принимать  экзамены,
будто бы подтягивая провинциальных студентов  до уровня  столичных, несут им
всякую ересь,  ориентируют на западные ценности и проповедуют такую  свободу
личности: мол, человек имеет право покончить с  собой, если того захочет.  И
если  он,  Зубатый,  сомневается  в  этом,  то  ему  можно  дать   послушать
оперативную запись подобной лекции.
     Зубатый  соглашался  и  с  законниками, и  со службой безопасности,  но
никому не верил  и все время  жалел о  том, что  послушал Хамзата и не повел
Сашу на раненого  хищника.н снял  кепку,  собрал  с  железной крыши  вольера
мокрые  снежные  крохи,  растер  лицо,  голову  и встряхнулся.  Девятиэтажку
действительно было видно со двора, но другую, пролетарскую, крупноблочную  и
в  заречной части города,  совсем не похожую на  ту, что стояла на кирпичной
Серебряной  улице.  И  никаких  сумасшедших  старух  здесь  нет  и  быть  не
может!тиснув кулаки  и зубы,  он пошел к дому  и увидел на парадном  крыльце
жену.   Катя  была   тихая,  трезвая,  с  чистым,  не  заплаканным  лицом  и
единственным  неестественным  для нее предметом - дымящейся сигаретой  между
длинных, тонких пальцев.
     - Что ты бродишь? - спросила как ни в чем не бывало. - Иди домой.
     - Маше звонила? - Он сел на мокрые ступени.
     - Она звонила сама...
     Зубатый отнял сигарету у жены, затянулся и швырнул в лужу.
     - У нее все в порядке?
     - Какой там порядок, если погиб брат? - В голосе жены сразу послышались
слезы и, пожалуй, впервые за последнее время он почувствовал к ней жалость.
     Дочь отправили к мужу в Коуволу чуть ли не насильно, после похорон Саши
они  с женой ревели с  утра до ночи, беспрестанно заводя  друг друга, и этот
траурный тандем пришлось разорвать на третьи  сутки, чтоб не  сошли  с  ума.
Возле  "горячего"  финского  парня со  слоновьим  спокойствием Маше было  бы
лучше, чем с матерью-неврастеничкой.
     -  Давай  позвоним,  -  мирно предложил Зубатый  и  принес  из передней
телефонную трубку.
     - Зачем? Там уже ночь!
     - Мне просто хочется поговорить с ней.
     - Возможно, Маша уснула. Не нужно будить и напоминать!
     - Тогда поговорю с Арвием.
     - Ты никогда не разговаривал с ним...
     - А сейчас хочу!  -  не сдержался  он: - Ты что, запрещаешь говорить  с
зятем?
     -  Не запрещаю, пожалуйста, - Катя уже заводилась на слезы. - Но он  не
говорит по-русски!ять принципиально не учил языка, не понимал ни слова, хотя
два года занимался бизнесом в России, и, когда приходил в  гости, сидел, как
чурка, хлопая  остекленевшими глазами. Но оставалось  легкое подозрение, что
Арвий многое  понимает и хитрит,  прикидывается, чтобы послушать, как о  нем
будут говорить в семье Маши, особенно ее высокопоставленный отец, ибо стоило
ему открыть рот, как зять начинал прислушиваться.
     - Успокойся! - буркнул он. - Звонить не будем.
     - Погоди! - спохватилась Катя.  - Почему тебе вдруг приспичило звонить?
Ты что-нибудь слышал? Знаешь? него уже не было настроения  рассказывать ей о
ненормальной старухе, хотя  на  мгновение захотелось  поделиться  с  женой и
обсудить,  почему совершенно незнакомый человек  бросил  ему малопонятные  и
страшные обвинения.
     - Ничего я не слышал, - отмахнулся Зубатый. - Пойдем ужинать, выпьем по
рюмке...
     - Толя, ты что-то не договариваешь! О чем ты хотел говорить с Машей?
     - Да ни о чем!
     -  Тогда  почему  спрашиваешь, все  ли в  порядке? У нее должно  что-то
случиться?
     - Ну с чего ты взяла?! С чего?на ответила текстом из какой-то пьесы:
     - Материнское сердце не обманешь...
     - Сегодня на Серебряной подошла какая-то старуха, - неожиданно для себя
признался он. - И напророчила... В общем, все это ерунда.
     - Постой, что она напророчила?
     - Да она больная, сумасшедшая! Не стоит обращать внимания...
     - Заикнулся - досказывай! Что ты скрываешь от меня? О Маше говорила?
     - Нам нужно беречь ее...
     - От чего?
     - Толком не понял. Несла какой-то бред...
     - Найди эту старуху и спроси! Неужели не понимаешь, как это важно?
     - Хорошо, найду и спрошу! - рассердился он. - Хватит об этом!
     -  Почему  ты  на  мне  срываешь  зло?  Почему  все  время  кричишь  на
меня?убатый промолчал, а Катя вновь стала плаксивой и жалкой.
     -  Я теперь стану думать  о твоих  словах...  Как  бы с Машей ничего не
случилось.
     - Думай! - бросил он, отворяя двери.  - Мне уже  отсекли правую руку...
Зубатого  язык бы не повернулся впрямую  обвинить  ее в  чем-то или  хотя бы
высказать претензии, однако он считал жену  виновной в том, что произошло, и
считал так давно, еще до гибели  Саши, когда она  втянула сына в театральную
богемную жизнь  и отняла  последнюю  возможность  пробудить  в  нем  мужской
характер. Да,  здесь медвежью услугу оказал  знаменитый  Ал. Михайлов; одной
матери  вряд  ли бы  удалось согнуть упрямого,  себе  на уме,  сына, а  этот
респектабельный, всемогущий барин и органичный актер  играючи убедил  парня,
что  у  него  явный  талант  лицедея.  Просто  мужик  приехал  в  провинцию,
расслабился, а тут еще встретил свою  ученицу, вспомнил что-то из молодости,
и  ему  захотелось побыть немного  широким  и  благородным. Разумеется, Катя
цвела и пахла от радости, а Саша сдал карабин и почти перестал разговаривать
с отцом, и однажды, когда Зубатый собирался на охоту, открыл  дверь к нему в
кабинет,   понаблюдал,   прислонясь  к   косяку,  и   обронил  фразу,  почти
скопированную у режиссера:
     -  Убивать  для развлечения  -  средневековье, папа.отом  он  много раз
жалел, что взвинтился и сразу заговорил грубо, по-мужски, полагая, что никто
не  слышит,  но  сдержаться  не  мог,  ибо  не  терпел лицемерия,  тем  паче
зазвучавшего из сыновьих уст.
     - Ты мясо ешь? - спросил.
     - Да, я плотоядный, - дерзковато признался Саша.
     - Значит, кто-то  должен убить животное, а ты только есть? Кто-то режет
горло,  сдирает шкуру, пачкает  руки в  крови,  а  ты аккуратненько вилочкой
ковыряешь жареную котлету. И остаешься гуманистом? Ты чист и безгрешен?
     - Это демагогия, папа.
     - Если это демагогия - ешь морковку и траву!
     У сына уже тогда была мешанина в голове, хотя он только начал учиться в
студий,  причем  мешанина  с  ярко  выраженным   юношеским  максимализмом  и
откровенными  атавизмами детства.  Когда-то таких называли  просто и емко  -
недоросль.
     - Я бы с удовольствием  стал  вегетарианцем,  - как-то вдруг беспомощно
признался Саша. - Но для работы мозга нужен животный белок. И для роста мышц
тоже...
     - В  таком случае соси  титьку! - в сердцах посоветовал он, и тут из-за
спины Саши вывернулась Катя.
     - Ты как разговариваешь с сыном?...
     Тут  и случилась их первая, не связанная  с  театром, семейная  крупная
ссора, еще больше испортившая отношения с Сашей, а вернее, отдалившая его от
отца. Внешне это почти не проявлялось, и через несколько дней все утряслось,
сгладилось, но не само собой, а с помощью челночной дипломатии Маши, которая
будто бы тайно бегала от отца к матери,  затем к Саше и обратно.  У  нее был
дар международного  политика, умеющего сглаживать углы, находить компромиссы
и предотвращать  войны.  Но вот  что  она нашла в этом  финском  бизнесмене,
обликом  и характером  напоминающего  туповатого, но способного  пролезть  в
любую  нору,  фокстерьера? Как-то  не  хотелось  верить, что только деньги и
жизнь в благополучной и тихой стране Суоми...осле того, как сын отказался от
охоты, неожиданный интерес к ней проявил сам Ал. Михайлов.днажды  он пришел,
когда  Зубатый  собирался  на  открытие  весенней  охоты  и  был  в  хорошем
расположении  духа.  Для каждого  мужчины,  когда-то  испытавшего  охотничью
судьбу  и  чувства ловца, добытчика, те самые  чувства, что отличают его  от
женщины, сама охота начинается намного раньше, чем выход в поле - со сборов,
поскольку они становятся чуть ли не религиозным ритуалом. И вот  понаблюдав,
как губернатор  священнодействует  с  одеждой, боеприпасами  и оружием, этот
светский лев вдруг пожелал съездить с Зубатым хоть  разок, без ружья, и лишь
посмотреть,  что  же такого магического есть  в  древнем  занятии и чем  оно
притягивает  людей.езоружный Ал.  Михайлов  едва  выдержал полчаса, и будучи
человеком   артистичным,  творческим,  не  смог  безучастно  наблюдать,  как
невысоко над головой, с треском и шелестом крыльев летят стаи гусей и  вдруг
падают  от  удачных выстрелов. Он выхватил у егеря  ружье  и с  мальчишеской
страстью,  забыв о  своей известной персоне, упиваясь неведомой  и диковатой
радостью, открыл пальбу.ежиссер не сбил ни одной птицы, да и без опыта сбить
не  мог в  принципе, но  один из  егерей,  желая  ему потрафить, сдублировал
выстрел,  и когда матерый гуменник рухнул под ноги, Ал. Михайлов превратился
в  охотника.  Впоследствии  он  купил  несколько  дорогих  и  редких  ружей,
позанимался  стендовой  и  пулевой стрельбой, после чего  стал приезжать  на
открытие  каждого  сезона.  Охотился на  все,  что шевелится,  бил  кабанов,
медведей и лосей, однако с особой хладнокровной страстью  стрелял по гусям и
валил их  десятками, что в самом деле напоминало убийство...В парадной зале,
где  предыдущий  губернатор  устраивал  балы,  Зубатый   увидел  на  зеленом
карточном столике большую храмовую икону, горящие перед  ней церковные свечи
в старинном канделябре. Показалось, в  воздухе витает запах ладана.то что-то
было  новенькое  в  поисках  утешения  жены: она  всегда  подчеркивала  свои
атеистические  убеждения  и скептически относилась  к истовым новообращенным
христианам-актерам. Видимо, смерть  Саши встряхнула ее, поскольку сама пошла
к владыке и договорилась, чтобы покойного отпели в  кафедральном соборе, ибо
своенравный  настоятель  отказался  соборовать  самоубийцу,  а  сам  Зубатый
старался не вмешиваться в тонкости православных традиций. Однако после этого
в  церковь  больше  не ходила,  заливая  горе  валерьянкой  и  коньяком,  не
поддаваясь  ни  на  какие  уговоры, что  лучше первое время  быть  на людях,
заняться  каким-то делом и не оставаться в одиночестве.огда-то Катя работала
в ТЮЗе очередным режиссером, ставила  детские спектакли с зайчиками, мышками
и  была  почти счастлива.  Как  только Зубатого назначили тогда  еще  главой
администрации области, ушла на "вольные хлеба",  подыскивала  себе  пьесы  и
делала  один  спектакль  в  год.  Но  всегда  оставалась  недовольной  своим
творчеством, хотя премьеры  проходили  с  полным  аншлагом,  местная  пресса
нахваливала  и  отвешивала  комплименты,  а причина тут  была  одна  -  жена
губернатора. И потому недовольство часто  оборачивалось против мужа, который
находил спонсоров  или  выкраивал  бюджетные деньги  на постановки и  помощь
театрам,  таким   образом  неожиданно  завоевывая  себе   славу  покровителя
искусства.
     То  есть  получался  обратный эффект: рассчитывал  помочь  жене,  чтобы
избежать домашних обид и разборок, а  помогал себе  и тем самым  вызывал еще
больше упреков. В последнее время, когда Катя стала руководителем студии при
драмтеатре,  круг   этот   разорвался,   однако  после   смерти  Саши   жена
категорически  отказалась  выходить  на  работу,  мол,  ей  все  там   будет
напоминать  о  сыне,  и  теперь  Зубатый не  знал, чем ее занять.  Ко  всему
прочему, в  театре  началась отвратительная  и мерзкая  возня  за  вакантное
место, и к покровителю, уже не имеющему официальной власти, втайне зачастили
ведущие актеры и режиссеры, вроде бы  с соболезнованиями