у его сегодня попозже. Желаю вам удачи, миссис Грин! От всей души!
     - Обязательно передам. И спасибо.
     Дебби уехала на такси, и тут же к входу подкатил черный лимузин из аэропорта. Открылась дверца, и новые гости высыпали из машины, возбужденные, без умолку гомонящие.
     Что бы ни случилось, подумал Мэйджорс, жизнь в Лас-Вегасе не замрет. Игральные автоматы будут так же тренькать и звякать, кости - подпрыгивать на столах, рулетки - крутиться, карты - с шелестом падать на сукно, туристы будут приезжать и уезжать с регулярностью и неизменностью морских приливов и отливов.
     И любители легких денег, и богатые транжиры всегда будут здесь. А шулеры всегда будут рыскать в толпе, словно голодные хищники, и выискивать добычу пожирнее. Но львиную долю прибыли казино приносят все-таки обычные туристы.
     Эта последняя мысль напомнила Бренту об одном важном деле - надо составить план проведения бегов на собачьих упряжках, которые намечены на зиму.
     Пора этим вплотную заняться, надо начинать рекламную кампанию.
     Мэйджорс отправился в свой офис. В фойе образовалась очередь - это новые гости выстроились к конторке портье.



6


5





ВОЛШЕБНЫЙ МИГ

Патриция МЭТЬЮЗ
Перевод с английского И. Кузнецовой






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Двое мужчин боролись за любовь Мередит Лонгли, и каждый был по-своему великолепен. Один - Купер Мено, бесстрашный и веселый искатель приключений. Другой - Рикардо Вильялобос, изысканный аристократ. Однако кто из них - единственный, предназначенный девушке судьбой, способный подарить ей не только пожар чувственной страсти, но и свет настоящей любви? Кто не задумываясь рискнет для Мередит своей жизнью в час смертельной опасности?..

     Мгновенье страсти - колдовство,
     Когда поет все естество,
     Вскипает кровь
     И разум страстью ослеплен,
     Зла и добра не видит он -
     Одну любовь.
     И не кричи: не тот, не тот"
     Кого мое сердечко ждет!
     Тот человек,
     Который дан тебе судьбой,
     Любим останется тобой
     По гроб, навек!

Глава 1

     Стоял томительный зной; влажный воздух, казалось, прилипал к коже, словно огромное сырое одеяло, опутывающее тебя по рукам и ногам, высасывающее из тела все силы.
     Прислонившись к жесткой, обитой кожей стенке купе, Мередит Лонгли равнодушно смотрела через грязное стекло.
     Стук колес звучал как монотонный аккомпанемент ее мыслям - тра-та-та, тра-та-та, - и с каждым трата-та расстояние от Новой Англии и дома увеличивалось - она все больше углублялась в Мексику, приближаясь к осуществлению своего замысла, по поводу которого, впрочем, в голове у Мередит возникали разного рода сомнения.
     За окном в исчезающем свете дня перед ней проносились пейзажи восточной Мексики, сперва это были леса, похожие на джунгли, а теперь местность стала более гористой, и поезд шел вверх, замедляя ход на извилистой крутизне.
     Наконец свет за окном угас, и Мередит уже могла рассмотреть на потемневшем стекле свое отражение - смутное видение девушки с густыми, цвета соломы, волосами, зачесанными кверху, квадратным подбородком с ямочкой и глазами, которые казались темными расплывчатыми пятнами на фоне белого лица. Неужели она действительно так плохо выглядит?
     Вывернув фитиль масляной лампы, укрепленной сбоку на стене, девушка сунула руку в сумочку и, достав оттуда маленькое зеркальце, принялась разглядывать свое отражение.
     Да, лицо у нее было бледное, а карие глаза обведены темными тенями, которые появились за последние недели, когда заболел ее отец.
     Мередит отложила зеркальце еще до того, как успела заметить слезы, мгновенно навернувшиеся на глаза: она сердилась на себя всякий раз, когда при воспоминании о Мартине Лонгли ее охватывала грусть. Неужели она никогда не перестанет скучать о нем? Она то и дело ловила себя на том, что думает о нем как о живом, задает ему глупые вопросы, запоминает всякие интересные вещи, которые нужно будет ему рассказать, а потом вдруг потрясенно вспоминает, что его уже нет и общение с ним невозможно.
     Сейчас они должны были ехать вместе в археологическую экспедицию. Много месяцев они строили планы относительно этой экспедиции - раскопок древнего города, которые могли в конце концов привести к не менее потрясающему результату, чем обнаружение Трои Генрихом Шлиманом, что произошло всего три года назад, в 1871 году.
     Даже сейчас ее воображение безудержно разыгрывалось при мысли о городе-руине, скрытом в джунглях Мексики, о городе, которого не видел никто в течение сотен лет, пока его недавно не обнаружил какой-то охотник-метис; о городе, который, как полагал ее отец, и был легендарным Тонатиуиканом, Домом Солнца, таким древним, что он превратился в легенду уже тогда, когда на землю Мексики высадились испанские завоеватели. Он был великим культовым центром племени науатль и, вероятно, скрывал в себе сказочные сокровища, называемые испанцами "El Tesoro del Sol" - "Сокровища Солнца".
     Эти раскопки должны были стать наиболее выдающимися в жизни ее отца, и, конечно, они бы увековечили его имя.
     "Как будто па это было так уж нужно", - подумала она. Его имя и так было хорошо известно и уважаемо в профессорских кругах; его место в университете - прочно, и студенты валом валили на его лекции. Мередит гордилась не только тем, что она его дочь, не в меньшей степени она была горда тем обстоятельством, что она его студентка-стипендиат. А теперь отца не стало, и она отправилась в путь без него.
     После смерти отца она совершенно не думала о возвращении к их совместному проекту, пока ее брат Эван не убедил ее, что город необходимо исследовать - это станет как бы памятником их отцу. Могла ли Мередит ответить на это отказом?
     Мартин Лонгли был человеком исключительным - никакое другое определение не могло бы охарактеризовать его. Он был полностью поглощен своей работой, женился только в сорок лет на красавице студентке, которая сумела привлечь к себе его взор, заинтересовать и убедила, что ему необходима спутница жизни, равно как и помощница в работе.
     Этот брак двух людей с общими интересами оказался необычайно счастливым и был украшен рождением двух детей: Эвана, появившегося на свет, когда Мартину Лонгли исполнилось сорок два года, и Мередит, когда отцу было уже пятьдесят.
     Семья была дружная, и дети и родители жили, что называется, общей жизнью, но именно Мередит унаследовала от родителей живой интерес к прошлому. Ее, нежно любимое дитя осенних лет своего отца, баловали, ей уделяли очень много внимания, но и она должна была неукоснительно подчиняться строгой дисциплине, царящей в доме.
     Когда Мередит исполнилось двенадцать, Эвану - двадцать, Мэри Лонгли умерла от пневмонии, оставив в семье пустоту, которую, как почувствовала Мередит, должна заполнить именно она. Она стала неизменным сотрудником и помощником отца, она ездила с ним в экспедиции и старалась наводить порядок в его запущенных делах. Поскольку Эван не испытывал ничего, кроме презрения, к тому, что он называл "одержимостью мертвецами и местами, где они жили и умирали", было совершенно естественно, что Мередит постепенно заняла место матери в качестве правой руки отца в его трудах.
     А месяц назад ее отец умер, умер в возрасте семидесяти двух лет столь неожиданно, что это сразу трудно было осознать. Именно тогда Эван и решил, что они должны исполнить волю отца и произвести раскопки города в джунглях. И вот они здесь - едут в трясущемся, невероятно грязном поезде, пробирающемся через джунгли и горы и держащем путь к Мехико, где их встретит доктор Рикардо Вильялобос, профессор истории из мексиканского столичного университета.
     Ее отец и доктор Вильялобос дружили несколько последних лет; доктор Лонгли относился к способностям младшего коллеги с огромным уважением. Поскольку положение в Мексике было нестабильно - революция кое-где еще продолжалась, - было решено, что в экспедиции должен находиться представитель университета. Участие в ней Вильялобоса уже помогло получить документы и разрешения, необходимые для их въезда в страну...
     Грезы Мередит прервал резкий стук в дверь купе; дверь приоткрылась, и показалась светловолосая голова ее брата.
     - Мередит! Господи, почему ты сидишь здесь? Мы сейчас идем обедать с Харрисом. Хочешь, пойдем с нами?
     Девушка кивнула:
     - Я только немного приведу себя в порядок.
     - Ладно! - Голова Эвана исчезла, и дверь закрылась.
     Чувства, которые вызывал в ней брат, всегда смущали Мередит. Дело в том, что она не была уверена, очень ли он симпатичен ей. Они никогда не были близки - возможно, из-за разницы в возрасте, но не только поэтому. Эван всегда казался ей слишком далеким, даже отчужденным, и Мередит было порой трудно общаться с ним, неизменно чем-то занятым, озабоченным, очень серьезным... Потребовалось несколько лет, чтобы Мередит поняла - брат полностью лишен чувства юмора. что казалось несколько странным, поскольку их родители были так чутки ко всему смешному. Мередит даже не знала наверняка, чем Эван зарабатывает на жизнь. У нее было смутное ощущение, что он куда-то вкладывает капиталы, но - куда?
     Но теперь, напомнила себе девушка, она будет работать с ним вместе, как до того работала с па, хотя это совсем другое дело. Знания, опыт и авторитет отца ей не заменит никто. Осведомленность же Эвана в археологии, она в этом не сомневалась, была не больше, чем у любого дилетанта.
     Поспешно приведя себя в порядок, Мередит вышла в узкий коридор и направилась в вагон-ресторан. Хотя железная дорога, недавно соединившая Веракрус с Мехико, считалась лучшей в Мексике, вагоны в этом поезде были старые и в очень плохом состоянии.
     Купе Эвана находилось в предпоследнем вагоне. Проходя мимо него, Мередит подумала - не дать ли о себе знать по пути в ресторан. Она резко остановилась и подняла руку, готовясь постучать, как вдруг кто-то налетел на нее сзади. Девушка потеряла равновесие и чуть не упала. Сильные руки подхватили ее, и она оказалась прижатой к незнакомому мужчине в льняном костюме.
     - Простите, мэм, - пророкотал низкий голос где-то возле самого ее уха, - я едва не сбил вас с ног.
     Мередит в смятении отпрянула, ощутив запах табака и мужского одеколона, а подняв глаза, увидела широкоскулое лицо незнакомца, поражающее своей силой.
     Мужчина явно неохотно разжал руки, но тут вагон резко качнуло, и ее снова бросило в объятия к незнакомцу. Он тихонько засмеялся каким-то рокочущим смехом.
     Мередит почувствовала себя уязвленной его самодовольством и самоуверенностью.
     Глаза у него были самые синие из всех когда-либо виденных ею. Его льняной костюм, черный в полоску галстук, белая плантаторская шляпа, ковбойские сапоги и характерный акцент выдавали в нем техасца.
     Мередит снова отпрянула от него, подняв руку к волосам, чтобы поправить прическу. Мужчина отступил на шаг, пиджак его распахнулся, и девушка увидела, что на поясе у него висит револьвер с рукояткой, отделанной перламутром. Девушка изумленно ахнула. Конечно, в этой стране, охваченной революцией, мужчины нередко носят при себе оружие, но тем не менее она вздрогнула, увидев револьвер. И еще она заметила, что мужчина смотрит на нее дерзким оценивающим взглядом.
     - Ей-богу, - с восхищением проговорил он, - вы самая хорошенькая леди из тех, что падали в мои объятия за последнее время.
     Да, он точно говорил с техасским акцентом. Мередит поджала губы. Он просто невыносим.
     - Насколько я понимаю, это вы, сэр, налетели на меня, и, если вы будете любезны стать в сторонку, я сумею пробраться по коридору. Конечно, если вы не будете торчать на дороге. - Она понимала, что голос ее звучит язвительно, но его нескрываемое самодовольство разозлило ее и на какое-то время выбило из колеи.
     Он приподнял темную густую бровь и насмешливо улыбнулся:
     - Вы правы, мэм, разумеется. Приношу свои извинения, я был очень неловок.
     Мередит бросила на него сердитый взгляд из-под опущенных ресниц. Уж не смеется ли он над ней? Типично мужская наглость!
     Но прежде чем она успела сообразить, что ответить, дверь в купе рядом с тем, которое занимал Эван, распахнулась, и на пороге появилась женщина в бледно-желтом платье.
     При виде мужчины в белом костюме ее темные глаза расширились.
     - Куп! А я-то удивляюсь, куда вы запропастились.
     - Я как раз шел за вами, Рена. - Его бровь снова выгнулась, и он насмешливо улыбнулся. - Но вот задержался. Ах! Простите, мэм. У меня такие дурные манеры!
     Разрешите представить. Эта очаровательная леди - Рена Вольтэн, а я - Купер Мейо, - Я - Мередит Лонгли, - сухо произнесла Мередит, несколько удивленная - с чего это она назвала свое имя этому несносному и неотесанному типу. Взгляд ее не отрывался от Рены Вольтэн, красавицы с оливковой кожей, блестящими иссиня-черными волосами и потрясающей фигурой. Рядом с такой женщиной, чья красота, подобно дерзкому выкрику, не могла не остановить на себе взгляд, она, Мередит, конечно, кажется невзрачной и бесцветной, как туман.
     Обняв женщину за плечи, Купер Мейо проговорил:
     - Видите ли, Рена - ведьма.
     - И я наслала на вас губительные чары, Куп, не так ли?
     - Лучших чар для мужчины и не придумаешь, дорогая.
     Наверное, здесь подошло бы другое определение - "шлюха", подумала Мередит и тут же вспыхнула от собственной грубости. Но все равно - она не помнила, чтобы кто-нибудь - мужчина или женщина - когда-либо вызывал в ней такое враждебное отношение с первого же взгляда, как Рена Вольтэн.
     И она холодно сказала:
     - Прошу прощения, но меня ждут в вагоне-ресторане.
     - Разумеется, мисс Лонгли. - Купер Мейо снял свою широкополую шляпу, и ярко-синие глаза глянули на девушку плутовски и проницательно. - Ведь нужно сказать мисс, я полагаю?
     Не отвечая, Мередит подобрала юбку, повернулась и поспешила к вагону-ресторану, стараясь держаться с как можно большим достоинством. Лицо у нее горело. Он, возможно, смотрит ей вслед, думала она; оба они, возможно, смотрят ей вслед, смеются и потешаются.
     Вагон-ресторан был заполнен на две трети, и Мередит, чьи глаза постепенно привыкали к яркому свету, не могла все же отыскать ни брата, ни Харриса Броудера. Их тут не было.
     Она подошла к официанту, который уже знал всю их группу по именам.
     - Вы не видели моего брата?
     Тот покачал головой:
     - Нет, сеньорита. Мистер Лонгли еще не приходил.
     Не желаете ли, чтобы я проводил вас к столику?
     Раздражение Мередит нарастало. Почему Звана нет а. ресторане?
     - Прекрасно, - сердито ответила она и улыбнулась официанту, чтобы тот не подумал, будто ее недовольство вызвано им.
     Официант подвел Мередит к их столику и подал ей обширное меню. Меню это она уже знала наизусть, и перечисленные в нем блюда не соблазняли ее. Тем не менее она неторопливо просмотрела его, просто чтобы чем-то занять время. Она всегда чувствовала себя неловко, если ей приходилось сидеть где бы то ни было в одиночестве - куда, скажите на милость, девать при этом глаза? Разглядывать соседей невежливо; стало быть, не остается ничего другого, кроме как смотреть на то, что лежит у тебя на тарелке.
     Или просто на стол. Где же все-таки Эван?
     И тут дверь распахнулась, и в ресторан вошел Купер Мейо собственной персоной, держа под руку темноволосую женщину. Мередит быстро опустила глаза, но все же успела заметить, что он улыбнулся, взглянув в ее сторону.
     Господи, какой же он огромный! Порядочному человеку нельзя быть таким высоким и бросающимся в глаза.
     Она уставилась на засиженную мухами грязно-белую карточку меню.
     - Итак, что мы возьмем на обед, Мередит? Резиновых цыплят или обуглившийся бифштекс? - услышала она вкрадчивый голос Харриса Броудера.
     Мередит вздрогнула и подняла глаза. Да, это был Броудер, невысокий человечек средних лет, не по росту плотного сложения; личность, во всех отношениях малоприятная.
     Мередит никогда не понимала, почему Эван подружился с ним.
     - Где Эван? - коротко спросила она.
     - Не знаю. - Броудер пожал плечами. - Он постучал в мою дверь с полчаса назад или около того. Он должен был прийти сюда раньше меня.
     - И как видите, не пришел.
     Броудер сел за стол.
     - Наверное, что-то его задержало. Не стоит беспокоиться. Так что вы намерены заказать?
     - Я не голодна... - Какое-то движение обратило на себя ее внимание, и Мередит слегка повернула голову.
     Купер Мейо и Рена Вольтэн уселись напротив них через проход. Купер кивнул, непринужденно улыбнувшись. Она ни у кого не видела таких прекрасных зубов. В них было что-то оскорбительное.
     Мередит снова повернулась к Броудеру, и мысль о том, что ей придется обедать в его обществе, показалась ей омерзительной. Нахмурившись, она сказала:
     - Я, пожалуй, схожу посмотрю, что задержало Эвана.
     А вы не ждите меня, заказывайте.
     Девушка быстро вышла из вагона-ресторана, тщательно избегая взгляда Купера Мейо. В коридоре вагона было пусто, если не считать Хуана, проводника, сидевшего на скамеечке. Мередит постучала в дверь Эвана; ответа не было. Она попыталась открыть дверь, но та была заперта.
     - Хуан, - позвала она, - подойдите сюда, пожалуйста.
     Хуан встал и направился к ней.
     - Да, сеньорита Лонгли? - спросил он; его смуглое лицо индейца было бесстрастно.
     - Вы не видели моего брата?
     - Не видел после того, как он вошел в купе и закрыл дверь. - Хуан говорил по-английски вполне прилично.
     - Вы уверены, что он не выходил?
     Хуан покачал головой:
     - Нет, сеньорита, он не выходил. Я проследил. После того как сеньор Лонгли вошел в свое купе, в коридоре не было никого, кроме вас, сеньора Мейо и сеньориты Вольтэн.
     Мередит, не зная, на что решиться, поджала губы. Потом сказала решительно:
     - Пожалуйста, откройте дверь.
     Хуан занервничал.
     - Может быть, ваш брат не желает, чтобы его беспокоили.
     - Но ведь если бы он был в купе, он отозвался бы на мой стук, - нетерпеливо возразила Мередит. - Может быть, он заболел. Я беру на себя всю ответственность, Хуан. Открывайте!
     Обреченно пожав плечами, Хуан снял с пояса связку ключей и отпер дверь, потом демонстративным жестом распахнул ее и отступил в сторону.
     Мередит вошла в купе и позвала:
     - Эван!
     И тут же остановилась. В купе не было никого - в этом можно было не сомневаться. Занавеска на грязном окне была поднята. Мередит подошла к окну. При желании из купе незаметно можно было выбраться только через окно, если бы кому-то пришла в голову странная мысль выпрыгнуть из поезда на ходу. Однако окно было закрыто, и на подоконнике лежал нетронутый слой пыли.
     Мередит застыла в изумлении. Эван каким-то образом исчез из запертого купе, не оставив никаких следов Пятясь, она вышла из купе, зажав рукой рот, чтобы не закричать от ужаса.
     Хуан снова сидел на своей скамеечке в конце коридора. В тусклом свете он казался загадочным, погруженным в раздумья, словно каменный ацтекский идол. Мередит открыла было рот, чтобы окликнуть его, но тут же передумала. Скорее всего он отнесется к ее опасениям насчет Эвана как к игре воображения гринго - белой женщины.
     Она быстро вернулась в вагон-ресторан к Харрису Броудеру. Когда она села за стол, он повернул к ней голову.
     - Где Эван?
     Перегнувшись через столик, она прошептала:
     - Он исчез. Исчез бесследно!
     - Исчез? Что вы имеете в виду, Мередит? Как это он мог исчезнуть бесследно?
     - Но он действительно исчез. Дверь в его купе была заперта. Поскольку на мой стук он не ответил, я позвала проводника. Хуан сказал, что Эван не выходил из купе. Я настояла на том, чтобы Хуан отпер дверь, но Эвана там не оказалось!
     - Фу! Этим проклятым мексиканцам доверять нельзя.
     Он, наверное, заснул и не заметил, что Эван вышел из купе. Этот пеон ни за что не признается, что дрыхнет на работе, - боится, как бы его не уволили.
     - У меня ощущение, что тут дело неладно. - Мередит охватила дрожь, и мурашки побежали по спин