ожно даже, он
опасается, что мои провалы плохо скажутся на его практике, если он  позволит
мне работать самостоятельно.
   - Ну, Шарлотта! - возмутилась мать. - Что с тобой? Ты  сама  не  своя.  В
тебе столько.., столько горечи.
   Шарлотта до боли прикусила губу.
   - Извини, ма... Просто...
   - Хорошо, хорошо, - успокоила ее мать, гладя по руке. -  Я  все  понимаю.
Да, кстати, сегодня мы ужинаем вдвоем. Отец в гольф-клубе, а  Сара  подойдет
чуть позже.
   - Пойду переоденусь.
   Чертов костюм! Зачем она дала себя уговорить и  купила  его?  Его  и  все
другие дорогие модные наряды, какими забит  ее  гардероб?  Сердясь  на  саму
себя, Шарлотта натянула джинсы и симпатичный свободный свитер.
   Она не отваживалась рассказать матери, как неудобно  себя  чувствовала  в
этом костюме, а то та еще настоит на том, чтобы обновить гардероб дочери.  А
Шарлотта и так уже слишком много берет у родителей.
   У отца была когда-то хорошая работа, но теперь он на пенсии, и  хотя  они
не бедствуют, но вынуждены считать деньги; да к тому же она просто не  хочет
от них зависеть.
   Но пока зависит.., точно так же, как зависит и от Дэниела  Джефферсона..,
или, скорее, от службы у него.
   Шарлотта притащила домой две папки и намеревалась вечерком  почитать  их.
Она во что бы то ни стало докажет ему, что она хороший юрист!
   Хотя, если придет Сара,  особенно  ей  поработать  не  удастся.  Шарлотта
грустно улыбнулась. Она всегда ладила со старшей сестрой,  несмотря  на  всю
разницу в их подходе к  жизни.  Сара  замужем,  у  нее  двое  детей,  и  она
счастлива и, как она часто говорила Шарлотте, собирается  пребывать  в  этом
состоянии до тех пор, пока имеет счастье быть замужем за человеком,  могущим
и желающим позволить ей сидеть дома с детьми.
   Саре нравится сидеть дома. Ей доставляет удовольствие  варить  варенье  и
копаться в своем небольшом огородике, проводить время с детьми  и  наблюдать
за их ростом и развитием. Она внимательно следит за их успехами  в  школе  и
даже не жалеет нескольких дней  в  месяц,  чтобы  отправиться  с  классом  в
какой-нибудь поход.
   И хотя сама Сара считала, что не работает, Шарлотта  прекрасно  понимала,
что сестра великая труженица, что она очень умна и умеет приспосабливаться к
людям и обстоятельствам.
   Сара была  одной  из  немногих,  с  кем  Шарлотта  могла  быть  до  конца
откровенной и от кого не скрывала своих чувств  после  банкротства;  помогая
матери с  ужином,  Шарлотта  подумала,  что  Сара,  видимо,  специально  так
подгадала с визитом, чтобы поговорить с сестрой после ее первого дня работы.
   Сара появилась приблизительно через час после ужина, когда Шарлотта  была
уже у себя в спальне наверху и, разложив на  кровати  содержимое  гардероба,
пыталась выбрать, в чем пойти завтра на работу. Ей нужно что-нибудь  удобное
и не столь броское, как ее сегодняшний костюм.
   Она услышала шаги сестры по лестнице.
   - Чем это ты тут занимаешься? - поинтересовалась Сара, обозревая  платья,
разложенные на кровати.
   - Пытаюсь найти что-нибудь более подходящее для работы.
   Она выглядела такой расстроенной, что Сара нахмурилась и расчистила  себе
пятачок на кровати.
   - Что случилось, Шарлотта? Что  происходит?  -  спросила  она.  -  Биван?
Шарлотта покачала головой.
   - Нет, я уже давно поняла, что никогда, в общем-то, его  не  любила.  Мне
просто льстило, что он за мной ухаживает, вот и все. Я так сержусь  на  себя
за то, что позволила ему обвести меня вокруг пальца... Что позволила ему так
влезть в мою жизнь. Ну да ладно, так мне и надо. Теперь я одна буду  решать,
как мне жить. Я чувствую себя такой виноватой,  Сара,  -  добавила  она  уже
спокойнее. - За то, что так расстроила родителей и...
   - Да ладно тебе... Кроме тебя, об этом никто и не думает. Ты ни в чем  не
виновата, сестренка. Послушай, Тони уезжает по делам на пару  дней.  А  что,
если я на вечерок подкину детей родителям и мы ударимся в  загул?  Сходим  в
итальянский ресторан. Недавно открылся  новый  ресторанчик,  говорят,  очень
даже ничего. Ну давай, - настаивала  она,  заметив,  что  Шарлотта  начинает
хмуриться. - Нам обеим это нужно.
   Она взяла платье и с тоской посмотрела на него.
   - Как бы мне хотелось иметь твою фигуру.
   Это что, платье? Скорее похоже на бандаж. Ладно, что бы это ни было,  оно
очень даже завлекательно... Надень его в ресторан,  и  я  погреюсь  в  лучах
внимания, которое ты пробудишь в официантах. Итальянцы любят, когда  с  ними
рядом фигуристая женщина.
   Она посмеялась выражению лица Шарлотты.
   - Ну что? Идем?
   - Ну ладно.
   - Чудесно, я закажу столик. А теперь рассказывай о твоей  работе.  Дэниел
Джефферсон столь же привлекателен живьем, как по телевизору? Ну что я такого
сказала? - тут же добавила она, увидев выражение лица  Шарлотты.  -  Ну  же,
встряхнись. Что с тобой? - спросила она уже  мягче,  заметив,  что  Шарлотте
по-настоящему плохо.
   - Я надеялась, что буду  работать  сама  по  себе..,  что  ко  мне  будут
относиться как к коллеге-адвокату. И что же? Оказывается, я буду работать на
Дэниела Джефферсона в качестве его личного помощника. Сама по себе я ему  не
нужна, Сара. Он мне не доверяет.
   - Он что, так и сказал? Шарлотта покачала головой.
   - В этом не было необходимости. И так видно.
   - А тебе не кажется, что ты торопишься с выводами? - попыталась урезонить
ее Сара. - Давай посмотрим, что произошло. В последнее время ты  явно  не  в
своей тарелке. И смотришь на мир отнюдь не через розовые очки.
   - Дело не в этом, Сара. - Шарлотта поднялась с кровати и стала ходить  по
комнате. - Что бы он ни говорил.., что бы он ни делал,  все  это  как  будто
специально для того, чтобы подчеркнуть разницу между нами. Он хочет, чтобы я
до конца прочувствовала  горечь  поражения.  Если  бы  ты  знала,  как  меня
возмущает, что он считает меня плохим адвокатом! Не будь я в таком отчаянном
положении...
   - Сестренка, а тебе не кажется,  что  ты  все  преувеличиваешь?  -  мягко
спросила Сара. - Я понимаю, что тебе очень даже не по себе и потому...
   - И потому - что? Я не вижу в Дэниеле Джефферсоне того, что в  нем  видят
все остальные? И поэтому не бросаюсь ниц в слепом поклонении и не трепещу от
благоговения? Мое положение просто невозможно,  Сара.  Ты  понимаешь,  такое
впечатление, будто весь персонал только тем и занят, что поет ему дифирамбы.
Меня это так злит! Все в этой жизни ему досталось на тарелочке. Он  даже  не
представляет себе, что может испытывать человек в моем положении, и  все  же
считает себя вправе судить.., клеймить...
   - Шарлотта, а тебе не кажется, что ты.., ну,  слишком  предвзято  к  нему
относишься?
   Шарлотта молча посмотрела на сестру, явно раздосадованная.
   - Что ты имеешь в виду? - настороженно начала  она,  но  по  глазам  Сары
прекрасно поняла, что та имеет в виду.
   К горлу у нее от злости подкатил ком.
   - Ага, понятно. Ты считаешь,  что  это  оттого,  что  он  везунчик,  а  я
неудачница. Ты думаешь, что я ему завидую.
   - Нет.., конечно, нет, - заверила ее Сара. - Да никакая ты не неудачница.
Нет, я хочу сказать, что ты сильно расстроена и потому твои  суждения,  твое
отношение к действительности несколько односторонни. И, Шарлотта, - добавила
она, - согласись, ты не можешь не чувствовать к  нему  некоторой  неприязни.
Это так присуще человеку. Тут нет ничего страшного,  но  такая  предвзятость
вовсе не в твоем характере. Ты всегда отличалась способностью поставить себя
на место другого. И если, как ты говоришь, всем остальным он нравится...
   - То не права я? Ты это хочешь  сказать?  Дело  в  том,  как  он  ко  мне
относится, Сара. Он мне не доверяет. Я ему там не нужна.
   - Но ведь ты уже там, не так ли? - напомнила ей Сара. -  Со  временем  он
поймет, что ошибался. А ты  уверена,  что  именно  он  считает  тебя  плохим
юристом?
   - Что ты хочешь этим сказать? Сара встала.
   - Когда у Сэма появился первый велосипед и  он  упал  с  него,  он  долго
боялся опять на него садиться. И всякий раз, проходя мимо, пинал его  ногой,
потому что тот сделал ему больно. Он винил велосипед и  не  хотел  сознаться
себе в том, что просто боится опять сесть за руль, чтобы вновь не свалиться.
   - Ты хочешь сказать, что я мыслю на уровне трехлетнего ребенка?  -  хмуро
поинтересовалась Шарлотта.
   - Нет, я просто хочу напомнить, что ты всего лишь человек.
   - В отличие от Дэниела Джефферсона. Он само  совершенство...  Все  так  и
говорят. Сара быстро взглянула на нее.
   - Значит, он тебе не нравится.
   - Нравится? Он? Я ненавижу его! - выпалила Шарлотта.
   Сара, открывая дверь в спальню, подняла брови.
   - Берегись, - с сестринской прямотой предупредила она. - Ты  знаешь,  что
люди говорят о ненависти...
   - Что же?
   - Что от ненависти до любви - один шаг.
   Спускаясь по лестнице, Сара от души смеялась, но у Шарлотты на душе  было
тяжело.
   Она знает свою сестру. У Сары нежная, добрая душа, ей  неприятно  обижать
людей. Но ее утверждения о предвзятости Шарлотты обидели  ее,  причинили  ей
боль, и хотя Шарлотта и пыталась ч; думать об этом, ей это не  удавалось,  и
она вновь и вновь возвращалась к словам Сары и весь вечер  чувствовала  себя
не в своей тарелке.
   Может, Сара права? А что, если ее  враждебность  к  Дэниелу  питается  не
только его явным недоверием? Уж не завидует ли  она  ему,  как  очень  мягко
намекнула Сара? Завидует его успеху?
   От этой мысли у нее мурашки побежали по коже.
   Она собиралась пораньше лечь спать, но к тому времени, когда Сара ушла  и
пришел отец и стал удар за ударом описывать партию в гольф,  перевалило  уже
за десять, а Шарлотта еще не бралась за дела. Она уже решила,  что  не  даст
Дэниелу ни малейшего повода  для  критики.  Она  покажет  ему,  что  если  в
финансовом плане она и проиграла, то как адвокат ни в чем ему не уступает.
   Она работала до тех пор, пока  глаза  у  нее  не  начали  слипаться.  Она
взглянула на часы, было уже час ночи. Спину  у  нее  ломило  от  сидения  за
кухонным столом.
   Шарлотта закрыла папку. Еще один запутанный случай, и она была  удивлена,
что Дэниел за него взялся. Выгодой здесь и не пахло.  По  крайней  мере  она
этого не заметила. Да и престижа не много. А труд, который уже  в  него  был
вложен, с лихвой перекрывал всякое возможное финансовое вознаграждение.
   Если бы она не знала Дэниела, то даже подумала бы, что он взялся  за  это
дело по доброте душевной.
   Она нахмурилась. Может, она все-таки неверно судит о нем? Может, это  еще
одна из ее многочисленных ошибок в жизни?
   Она встала, нервно подошла к крану и налила стакан воды.
   Он счастливчик, везунчик, у него есть имидж, который  надо  поддерживать.
Нет,  это  не  тот   человек,   от   которого   можно   ждать   бескорыстной
благотворительности. Она встречала немало подобных  людей  в  жизни,  ее  не
проведешь. Это те самые люди, с которыми водится Биван.
   Но что, если она действительно ошибается? Сара осторожно намекнула ей  на
это, когда сказала, что всем остальным он нравится и все им восхищаются.
   Внутри у нее  начинало  зарождаться  недовольство  собой.  Она  не  хочет
ошибаться. Ей надо, ей очень нужно, чтобы ее представление о  нем  оказалось
верным. Ей необходимо недолюбливать его. Ей надо защитить себя...
   Она поставила стакан, рука у нее слегка дрожала. Защитить себя от чего?
   Она на мгновенье вспомнила, как потемнел его взгляд, когда он смотрел  на
нее, и как напряглось ее собственное тело. Губы у нее  мгновенно  пересохли,
как тогда, в архиве, и, как тогда, она  провела  по  ним  языком.  Страдание
оставило глубокий след в ее душе.
   Час ночи. У  нее  был  очень,  очень  трудный  день,  и  вот  теперь  она
придумывает себе ужасы там, где их вовсе и нет.
   Пора спать.

Глава 4

   - Шарлотта, можно вас на минутку? Шарлотта отложила папку и отправилась в
кабинет к Дэниелу.
   Он улыбнулся, и вокруг глаз его образовались едва заметные морщинки, а на
зубе она опять увидела небольшую щербинку. Он предложил ей сесть.
   Может, все-таки она ошибается? Может,  Сара  права  и  она  судит  о  нем
предвзято? Слишком строго? Шарлотта знала,  как  сестра  любит  ее.  И  Сара
никогда ее просто так не критикует. К тому же чем больше Шарлотта общается с
коллегами по работе, тем больше убеждается в глубоком уважении, которое  все
- как мужчины, так и женщины - питают к Дэниелу.
   Когда она вошла, в комнате уже была Энн, и она тоже улыбнулась  Шарлотте,
отодвигая пустую чашку из-под кофе и убирая свой блокнот.
   - Сегодня после обеда у меня встреча с клиентом. Он хочет составить новое
завещание. Но он прикован к постели и не может прибыть  в  контору.  Мне  бы
хотелось, чтобы вы поехали со мной.
   - Это не Джон Бэлфор? - поинтересовалась Энн с иронической улыбкой.
   - Он самый, - подтвердил Дэниел.
   - Он уже в пятый раз за последние восемь месяцев меняет завещание.
   - Ему грустно и скучно одному, - заметил  Дэниел.  -  Родственники  живут
далеко и не ездят к нему, и, хотя за  ним  хорошо  ухаживают,  ему  нужно  с
кем-то переброситься парой слов.
   - С кем-то поспорить, вы хотите сказать, - не без ехидства заметила  Энн.
- Да, я понимаю, ему одиноко,  но  ведь  вокруг  полно  всяких  организаций,
которые с удовольствием будут его навещать.
   - Для этого он слишком горд, Энн, - мягко возразил Дэниел. - Ему не нужно
то, что ему кажется "милостыней". А когда он заявляет,  что  хочет  изменить
завещание, или утверждает, что я не совсем правильно выполнил его  последние
пожелания, гордость его не страдает, потому что мой визит - деловой.
   - Да, но у вас от этого прибавляется хлопот, а с него вы не берете  почти
ничего, - с улыбкой заметила Энн. - Как будто вы больше социальный работник,
чем адвокат.
   - Помочь людям ничего не стоит. В конце концов, все мы иногда нуждаемся в
посторонней помощи.
   Шарлотта молча переваривала его замечание, с трудом  представляя,  в  чем
может нуждаться этот человек. Хотя и понимала,  что  говорит  он  совершенно
искренне.
   Она попыталась представить себе Бивана и его "друзей" на  месте  Дэниела,
но это ей не удалось. В жизни Бивана все было подчинено выгоде, даже  она...
А когда их взаимоотношения перестали приносить ему дивиденды...
   Она не жалела о Биване, но временами ей было обидно вспоминать, какой  же
она была дурой, если даже жила у него.
   - Вам Джон понравится, - загадочно заметил  Дэниел,  и  в  этот  миг  она
почему-то почувствовала его физическую неотразимость. - Вы оба борцы.
   Борец? Ока? С чего это он вдруг?  Сама  она  с  горечью  признавала,  что
смалодушничала и спасовала перед первым же препятствием, встретившимся ей на
пути. А что, собственно, она могла поделать? Попытайся она  продолжать  свое
дело, она поставила бы под удар клиентов. Именно ради них она  была  обязана
признать поражение и посоветовать им обратиться к другим, более  разумным  и
более твердо стоящим на ногах адвокатам.
   Может, она бы еще и продержалась несколько месяцев,  обманывая  клиентов.
Страховка покрыла бы  все  их  возможные  издержки,  но  как  возместить  им
потерянное время? Пойти на такой риск она не могла. Биван тогда еще над  ней
посмеялся. Он вот рискует каждый день, причем миллионами фунтов  стерлингов.
Такова  жизнь,  а  риск  придает  ей  пикантность,  особенно  когда  удается
обстряпать хорошенькую сделку.
   Но она другая. Она слишком осторожна.
   -  Боюсь,  правда,  что  ради  этого  вам  придется  пожертвовать  частью
обеденного перерыва, - продолжал Дэниел.
   - Ничего страшного. - Шарлотте  самой  не  понравилось,  как  натянуто  и
настороженно прозвучал ее голос.
   Энн вышла, а Шарлотта осталась стоять перед  Дэниелом,  крепко  сжимая  в
руках папку, прикрываясь ею, как броней.., но от чего?
   На столе у Дэниела тоже лежала папка, и, машинально взглянув на  обложку,
она почему-то огорчилась, прочитав имя Патриции Уинтерс.
   Заметив ее взгляд, Дэниел, как бы невзначай,  прикрыл  надпись  рукой,  и
Шарлотта вдруг вновь рассердилась. С чего это вдруг он скрывает от  нее  эту
папку? Что, ей уже и посмотреть нельзя?
   - Как далеко вы продвинулись с делами? - поинтересовался он.
   - Половину я уже просмотрела, - довольно резко ответила она.
   Он задумчиво приподнял брови.
   - Уже? Вы, видимо, очень  быстро  читаете.  Шарлотта  почувствовала,  что
краснеет. На что он намекает? Что она просто пролистывает папки, не вникая в
суть? А вот если бы она сказала, что прочитала только два или три  дела,  он
пожурил бы ее за медлительность.
   Нет.., какие бы хорошие отношения ни связывали его со  всеми  остальными,
она ему явно не нравится.
   А  почему,  собственно,  она  должна  ему  нравиться?  -  подумала   она,
направляясь к себе в кабинет. В конце-то концов, он явно не  жаждал  увидеть
ее здесь; она  для  него  обуза,  ненужный  балласт.  Всякий  раз,  как  она
попадается ему на глаза, он, видимо, клянет себя на чем свет  стоит  за  то,
что позволил Ричарду взять ее на работу.
   Возможно, будь она в его положении, она бы чувствовала себя точно так же.
Какой прок от работника, которому нельзя доверить самостоятельную  работу  и
за которым нужен глаз да глаз?
   Сев за стол, она яростно  заморгала,  отгоняя  подальше  наворачивающиеся
слезы.
   - Мы выезжаем через полчаса, - сказал Дэниел из своего кабинета.
   Она покопалась в сумке, которая  служила  ей  одновременно  и  портфелем,
проверяя, взяла ли блокнот и пару ручек и карандашей. Она не понимала, зачем
Дэниел берет ее с собой: может, он не  доверяет  ей  настолько,  что  боится
оставлять одну в конторе? - кисло подумала она. Но почему?  Она,  вообще-то,
достаточно  подготовлена,  чтобы  снять  трубку  телефона  и  поговорить   с
клиентом...
   - Вы готовы?
   Она вздрогнула - она была так поглощена чтением, что не услышала, как  он
вошел к ней в кабинет.
   Да,  конечно,  именно  этого  и  следовало  от  него  ожидать.  Незаметно
подкравшись, он так смутил  ее,  что  вместо  того,  чтобы  подняться  одним
плавным решительным движением, она встала на ноги какими-то рывками, едва не
смахнув папку со стола и уронив жакет.
   - Позвольте мне.
   Ей стало не по себе, когда Дэниел, опередив ее, поднял жакет и  помог  ей
его надеть.
   Солнце, заливавшее кабинет, просвечивало тонкий, едва  ли  не  прозрачный
шелк ее блузки. А под блузкой на ней был простой и тоже тонкий  бюстгальтер,
и, взглянув  вниз,  она  вдруг  сообразила,  что  два  тонких  слоя  материи
едва-едва прикрывают темные венцы ее груди.
   Она никогда не стремилась выглядеть  сексуально,  но  сознавала,  хотя  и
довольно смутно, что некоторым мужчинам нравится ее  невысокая,  женственная
фигурка.  Однако  она   всегда   считала   ниже   собственного   достоинства
подчеркивать свою физическую привлекательность. И вот  сейчас  она  вдруг  с
неудовольствием ощутила, что для мужских глаз тонкий шелк ее бюстгальтера  и
блузки мог показаться чем-то Броде призыва, специальной приманки к ее телу.
   Почувствовав через жакет тепло руки Дэниела, она сочла за благо побыстрее
отодвинуться от него, неразборчиво пробормотав:
   - Спасибо.
   - Не за что, - ответил он, и  она  столкнулась  с  задумчивым,  серьезным
взглядом его глаз.
   А что,  если  он  тоже  заметил,  как  напряглись  и  набухли  ее  соски?
Оставалось надеяться, что нет. Ее тело повело себя странным образом,  это  и
для нее самой было не только унизительным, но и неожиданным. В  прошлом  она
не знала таких трудностей в общении с коллегами-мужчинами. И не думала,  что
присутствие привлекательного мужчины может выбить ее из колеи.
   А Дэниел привлекателен, даже она не может этого отрицать.  Мужественность
сочетается  в  нем  с  неожиданной  человеческой  теплотой,  и  это  страшно
притягивает.
   Неудивительно, что Патриция Уинтерс имеет на него  виды.  Интересно,  они
поженятся? Из них получится потрясающая пара.
   Но его личные дела меня не касаются, сказала