хитрости
большого воровского ремесла...  Не  хватало  еще  погореть  из-за  какого-то
облупившегося пятнышка. Кто его знает, мистера Джейсона  Полякофф,  какие  у
него причуды? Вдруг  да  скажет:  "С  брачком-с  товарец,  господа?  Ну  так
возьмите его себе!"
   Лида сердито качнула головой. Что за чушь лезет в голову? Впрочем, ничего
удивительного. Облом.., похоже, их с  Бориской  ждет  облом!  Весь  вечер  и
практически всю ночь они сидят  у  телефона,  по  очереди  набирая  номер  и
вслушиваясь в безответные гудки. Иногда вырубается  восьмерка,  иногда  дает
сбои  код  Сиднея,  а  иногда  набирается  не  тот  телефон.  Связь  в  этом
Северолуцке на грани фантастики!
   Лида поморщилась.  Она  не  любила  фантастику,  несколько  раз  пыталась
прочитать какого-нибудь там Брэдбери  или  Ефремова,  но  не  могла  осилить
больше нескольких страниц. Ее, сугубую реалистку, невыносимо раздражало, что
взрослые люди не только сами  верят  во  всякую  такую  чушь,  но  и  других
заставляют верить в это. Марсиане, переселение  душ,  пришельцы  и  ушельцы,
таинственные совпадения, роковые встречи... Чепуха!
   Хотя  и  в  жизни  происходят  порою  таинственные  совпадения  и   такие
случайности, объяснения каким нормальный человек найти не  сможет,  хоть  ты
убейся. Даже если он сугубый реалист, как Лида.  Даже  если  него  такая  же
холодная, рассудочная логика. Возникают вдруг  какие-то  безумные  ситуации,
вот как, напри мер...
   - Алло? - заорал вдруг Борис. - Алло, Сидней?! Придурок, ну чего орет?!
   Стены в этой панельной девятиэтажке -  один  картон,  сейчас  небось  все
соседи в ужасе  привскочили  в  койках:  какой  такой  Сидней?!  Как  начнут
стучать, требуя тишины. Не было еще этой печали:  разбираться  с  Сонькиными
соседями!
   Она погрозила Борису кулаком: тише, мол, болван! -  но  тот  был  слишком
занят подбором английских! слов и ни на что прочее не обращал внимания.
   - Хэлло, Сидней! Из ит хаус  оф  мистер  Полякофф?  Иес?  Вер  из  мистер
Полякофф? Вот? Ху а ю? В смыслеД ху я? Я, то есть ай эм хиз  бизнес-партнер!
Ай эм хиз френд. Из России! Фром Раша!
   - Фром Раша виз лав, - пробормотала Лида и тотчас сделала невинное лицо.
   - Шоппинг пикчерз, андестенд?  Картины,  картины  покупайт,  понимайт?  -
надсаживался Борис. - Фром Северолуцк! Вот ду ю сэй? Мистер Полякофф из  нот
хоум? А где его черти  носят?  То  есть  это..,  вер  из  хи?  Ин  Раша?  Ин
Северолуцк?
   Иес.., иес. Сэнкью вери мая. Чао, бамбино, то  есть  это..,  арривидерчи,
Рома.
   Тьфу! Гуд-бай!
   Он бросил трубку и шумно вздохнул:
   - Ит'с о'кей. В порядке, значит. Ух и тупой у него дворецкий или как  его
там, камердинер! Насилу добился толку. Уехал наш друг в Россию. В Москву,  а
оттуда собирался прямиком в Северолуцк. По  личным  делам!  -  Он  хохотнул,
подмигнув Лиде:
   - Знаем мы эти личные дела! Ну, теперь все в порядке.  Главное  выяснили:
ничего не сорвалось, наш френд отбыл ин Раша. Очевидно, виз лав.
   - Чему ты радуешься, не понимаю? - холодно  спросила  Лида.  -  Ну,  нету
твоего бойфренда в Сиднее, так ведь здесь его тоже нету! Кстати, а ты ничего
не перепутал, Бориска? Может, вы договорились с этим мистером встретиться не
сегодня, а вчера или завтра? И не в виду Красных  куполов,  а  где-нибудь  в
другом месте?
   - Слушай, не держи меня за лабуха из ресторана, - обиделся Борис. - Мы же
интеллигентные люди! Мы с ним железно обсудили: какое число, во сколько, где
повидаемся, я даже уточнил, какой костюм наденет Джейсон. Все-таки мы больше
года не встречались, могли забыть друг друга. Но он в подробностях объяснил:
песочного цвета костюм с  однобортным  пиджаком,  бледно-палевая  рубашка  и
кирпичного цвета галстук. Туфли коричневые типа "мокасины", носки... Эй, эй,
Девуля! - испуганно вскричал Борис,  увидев,  что  лицо  его  подруги  вдруг
становится "бледно-палевого цвета". - Что с тобой?!
   - Ничего... - Лида зажмурилась, подавляя дрожь. - Ни-че-го...
   Да нет, быть того не может" таких  совпадений  не  бывает!  Ну  не  могла
судьба подстроить ей такую подлянку! Чтобы тот придурок, который приперся  в
квартиру Евгения и которого она.., нет! Быть того не может!
   - Девуля! - Чьи-то руки вцепились ей в плечи тряхнули. - Да ты чего?
   Она открыла глаза и тотчас испуганно отвела их.  Борис  смотрел  вприщур,
подозрительно:
   - Что произошло? Ну,  говори,  быстро!  Я  ведь  вижу:  ты  опять  что-то
натворила!
   Она! Она натворила, главное дело!
   Лида с силой надавила на болезнетворные точки рядом с  большими  пальцами
Бориса, и его руки разжались. Не взглянув на его искаженное лицо,  поднялась
с кресла, одернула юбку. С независимым  видом  пошла  из  комнаты.  В  кухне
налила себе воды и стала пить мелкими глоточками,  пытаясь  успокоиться.  Но
разве успокоишься под пристальным взглядом этого идиота? Он потащился следом
и стоит в дверях, прожигая ее взглядом и твердя:
   - Девуля, какого черта? Что случилось? Да говори же ты!
   - Помолчи!  Дай  сосредоточиться!  -  огрызнулась  Лида,  хотя  чего  там
сосредоточиваться-то? Рухнуло дело рухнуло.., и не из-за нее.
   Из-за этой чертовой Соньки!
   Конечно, она, Лида, ни  в  чем  не  виновата.  Это  старинные  грешки  ее
сестрицы влачатся за ней, цепляются за ноги,  сковывают  руки  и  обвиваются
вокруг шеи, как телефонный шнур. Она нервно потерла шею, то место,  где  под
сереньким скромным платочком рдела полоса содранной  кожи.  Ну  не  свинство
ли?! Так все безупречно подстроено, и вдруг...
   - Девуля, да что ж ты молчишь?! В самом деле, тут не отмолчишься...
   Небрежно толкнув Бориса  плечом,  Лида  вернулась  в  комнату,  бесстыдно
задрала блузку и вновь принялась обматывать вокруг тела бессмертное  полотно
Серебряковой. Надо действовать, немедленно действовать. Вдруг... Боже  ж  ты
мой, вдруг этот придурок еще жив?!

***

   В эту самую минуту Джейсон Полякофф очнулся.
   Вокруг так темно, что ему сначала  показалось,  будто  он  лежит,  крепко
зажмурясь. Но нет - глаза его  открыты  и  пялятся  во  мраке.  Из  сплошной
черноты  постепенно  начали  выступать  нагромождения  каких-то   предметов.
Джейсон вглядывался в них, слабо водя  глазами  и  боясь  повернуть  голову,
потому что в затылке угнездилась тупая боль, а при неосторожном  движении  к
голове словно прикасались каленым железом. А смотреть было не больно  -  вот
он и смотрел. Тем более что за окном начинало  слабо  рассветать,  и  теперь
можно не просто догадываться о том, что видишь, но и в самом деле видеть.
   Ага - это большой шкаф. Рядом тускло, призрачно блеснуло зеркало.
   Зеркало висит над большим комодом, густо покрытым пылью. Это само по себе
плохо, так , обращаться с мебелью, но куда хуже, что точно  так  же  заросли
пылью и очень недурные образцы фарфора, в беспорядке наставленные на комоде.
   Даже в том взвинченном состоянии, в каком он находился, ворвавшись в  эту
квартиру,  Джейсон  не  мог  не  заметить  нескольких  совершенно  бесценных
образцов,  место  которым  в  музейных  витринах..,  или  у  коллекционеров,
истинных знатоков.
   Ну а потом все закрутилось, завертелось, и ему стало уже не  до  фарфора.
Не до чего.
   Ох как ноет, как болит голова... Если он лежит на полу, значит, упал.
   Ну а если упал, значит, ударился  головой.  Теперь  понятно,  отчего  она
болит.
   Джейсон слабо усмехнулся: ему почему-то всегда становилось  легче,  когда
непонятности удавалось разложить по полочкам. Дева - он и есть Дева,  никуда
от звезд не денешься. Опять-таки звезды требовали, чтобы он цепко  держал  в
памяти последовательность событий. И он их восстановит, восстановит  -  если
только перестанет вонзаться в голову боль!
   Какие-то слишком твердые у них в России полы в квартирах. Если бы удалось
уложить голову на что-нибудь помягче.., но встать и  поискать  подушку  нету
сил. Опять же - встать, найти подушку и снова улечься на полу - просто  верх
идиотии. Если встанешь, надо что-то делать, куда-то идти, а сейчас  Джейсону
еще не под силу  не  только  совершать  определенные  действия,  но  даже  и
задумываться о них. Лежать - гораздо проще, Вот только голова...
   Он осторожно вытянул  правую  руку  и  пошарил  вокруг:  не  найдется  ли
чего-нибудь мягонького. Пусто. Только пыль на полу. Можно себе  представить,
в каком состоянии его  костюм!  Ладно,  это  потом.  Есть  кое-что  поважнее
аккуратности, и это - самочувствие. А самочувствие у него сейчас...
   Джейсон осторожно распрямил согнутую и изрядно затекшую левую руку.
   Ого, какие мурашки. Значит, он валяется  тут,  в  пыли,  довольно  долго.
Пожалуй, несколько часов.
   Пальцы наткнулись на что-то, ухватились, подтянули ближе,  ощупали.  Этот
прямоугольный предмет напоминает плоскую подушку, обтянутую шелком.  Джейсон
осторожно подсунул ее под голову. Судя по тому, какая подушка  прохладная  и
скользкая, покрывавший ее шелк относится  к  числу  натуральных,  а  значит,
дорогих. Само это сознание - что он  лежит  на  подушке,  обтянутой  дорогим
шелком, а на комоде стоят несколько образцов бесценного мейсена, - вселило в
Джейсона  подобие   бодрости.   Голова   перестала   болеть,   воспоминания,
мельтешившие, словно стеклышки в калейдоскопе, постепенно обретали  четкость
очертаний.
   Вот он, сжимая в  руке  электрошокер,  ворвался  в  подъезд  -  и  замер,
сообразив, что представления не имеет, куда, в  какую  квартиру  направилась
Соня и ее преследователи. И если они поднялись на лифте...
   Не поднялись. На дверце лифтовой кабины  висит  табличка  с  категоричной
надписью: "Не работает". А вверху на лестнице слышны торопливые голоса.
   Джейсон начал осторожно подниматься, то и дело поглядывая наверх,  иногда
замирая и вслушиваясь. Где-то высоко щелкнул замок  -  так,  Соня  открывает
дверь. Послышались торопливые шаги, почти бег - это ринулись вперед Рыжий  и
Серый.  Джейсон  тоже  рванул  через  две  ступеньки,  с  замиранием  сердца
вслушиваясь в неясную  сумятицу  голосов:  в  женском  звучало  отчаяние,  в
мужских - торжество.
   Потом началась какая-то возня - очевидно, преследователи схватили Соню  и
заталкивают ее в квартиру.
   Джейсон спешил изо всех сил, опасаясь, что сейчас раздастся хлопок  двери
- и ему не удастся прийти Соне на помощь. Пока он будет ломиться в квартиру,
пока дозовется кого-то на помощь, пока вызовут полицию - они успеют  сделать
с бедняжкой все, что угодно. В виду разлагающегося трупа в красном платье...
   "О боже, но ведь в голливудских фильмах люди так часто забывают  запереть
за собой дверь! Неужели хоть раз реальность не совпадет с выдумкой?"
   Джейсон замер на площадке четвертого этажа. Серая, даже  на  вид  тяжелая
дверь ощутимо отходит от косяка. Из квартиры слышны приглушенные голоса.
   Это здесь!
   Он ворвался в квартиру, ринулся на голоса, но чуть не  упал  в  коридоре,
запутавшись в разбросанной обуви, а потому влетел  в  комнату  не  так,  как
положено спасителю, рыцарю и  победителю  злодеев:  на  полусогнутых  ногах,
выставив оружие, с  грозным  выражением  лица,  -  а  бестолково  размахивая
руками, пиная какой-то особенно назойливый башмак и  с  трудом  удерживаясь,
чтобы не рухнуть. Грозного выражения лица, видно, при  этом  не  получилось,
потому что летел Джейсон головой вперед, однако ноги оказались  полусогнуты,
что да, то да.
   Пожалуй, он протаранил бы стену, когда бы один из  парней  -  Джейсон  не
успел разглядеть, который, Рыжий или Серый,  -  не  сделал  ему  подножку  и
незадачливый освободитель грохнулся на пол,  выронив  электрошокер.  Джейсон
тут  же  вскочил,  как  мячик,  потянулся  схватить   оружие,   однако   оно
предательски заскользило прочь  и  уткнулось  в  ногу  рыжего  бандита,  тот
проворно поднял его с изумленным восклицанием:
   - Ух ты, какая штучка!
   - А это еще кто? - озадаченно спросил другой бандит,  и  Джейсон  увидел,
что опоздал: Соня уже схвачена. Заломив  ей  руки  за  спину,  Серый  держал
девушку так, что всякая пуля (или электронить мощностью  пять  тысяч  вольт)
должна неминуемо попасть сначала в нее, а уж потом.... Нет, вряд ли.
   Глаза Сони казались сейчас не голубыми, не серыми -  их  сплошь  заливала
чернота расширившегося  зрачка,  и  Джейсон  понял,  что  девушка  отчаянно,
смертельно испугана.
   - Отпустите ее! - крикнул он - и тотчас невольно  отпрянул,  когда  Рыжий
резко выбросил вперед руку с шокером:
   - Стоять, Буян! Ишь какой  швыдкой.  Отпустите,  отпустите!  А  ху-ху  не
хо-хо?
   - Какого хрена тебе здесь надо?  -  спросил  Серый,  опасливо  выглядывая
из-за Сониного плеча (девушка была гораздо выше его ростом,  и  поэтому  его
вытяну-; тая шея смотрелась весьма комично).
   - Я не позволю... - начал Джейсон, однако Соня вдруг яростно  задергалась
в руках Серого:
   - А ну, пустите меня! Пустите! Он знает, где Женькин тайник! Он  его  сам
делал!
   И с этими словами она рванулась  так  сильно,  что  высвободилась-таки  и
проворно метнулась к выходу.
   - Куда? - Рыжий кинулся наперерез, и в это  мгновение  раздался  тяжелый,
гулкий стук, яростный скрежет, потом (Джейсону с того места, где  он  стоял,
было все отлично видно) серая дверь прихожей подалась под мощным толчком,  и
в квартиру, дико лая и вихляясь всем  своим  плотным  гладкошерстным  черным
телом, ввалился тот самый ротвейлер, которого уже видел сегодня Джейсон.
   - Анрио! - отчаянно воскликнула Соня. - Фас! Она махнула  рукой,  и  пес,
повинуясь команде, ворвался в комнату, однако сбился с бега и затоптался  на
месте, не в силах решить, на которого из трех мужчин бросаться первым делом.
В этот миг Соня метнулась в прихожую и исчезла. А  Анрио  наконец-то  сделал
выбор, повернулся спиной к Джейсону, а оскаленной мордой - к Рыжему и Серому
и начал рычать на них, собирая шерсть на загривке в угрожающие складки.
   - Ты меня достал! - истерически взвизгнул Рыжий, выбрасывая вперед руку и
нажимая на кнопку шокера. - Ты меня достал, сукин сын!
   Оскорбленный  Анрио  вдруг  странно  вильнул  всем  телом  в  сторону,  и
раскаленно светящиеся нити, вылетевшие в этот миг из  шокера,  попали  не  в
него.
   Они попали в Джейсона.
   Боли он не ощутил, укола  тоже.  Просто  -  мгновенное  потрясение  всего
организма, вспышка, заполнившая мозг. Потом - полное  онемение  тела.  Потом
тупой удар в голову - это он, вероятно, грянулся оземь.
   Телесные ощущения уходили от него с потрясающей, невообразимой скоростью.
Дольше всего задержался слух.
   - Эк его перекосоебило! - услышал он изумленное восклицание,  а  потом  -
истошный лай и какие-то еще неразборчивые вопли грохот шагов.., и наконец-то
на него рухнула полная тишина, навалилось полное бесчувствие.
   Теперь, связывая разрозненные обрывки воспоминаний в одно целое,  Джейсон
отчетливо понял, что Серый и Рыжий, конечно, сбежали,  испуганные  неистовым
Анрио, - дай ему здоровья собачий бог! - и бросили  поверженного  незнакомца
на произвол судьбы. Сбежал и ротвейлер. Еще раньше предательски сбежала Соня
- принеся в жертву человека, который ради  нее..,  который  готов  был  ради
нее...
   Господи, сколько бед и несчастий навлекла на него страсть к этой женщине!
И Джейсон снова дал себе клятву вырвать из сердца этот роковой образ.
   В последний раз - безусловно, в последний! - он позволил  себе  вспомнить
ясные  глаза,  зовущие  губы,  бледное  золото  волос,   стройный   стан   и
пленительную поступь.
   Все. С этим покончено. Теперь надо позаботиться о себе.
   Для  начала  Джейсон  медленно,  осторожно  сел,  прислушиваясь  к  своим
ощущениям. Голова  уже  почти  не  болела  -  шелковая  подстилочка  оказала
странное,  целительное  воздействие.  Вообще  он  чувствовал   себя   вполне
нормально - физически. А вот морально...
   Только сейчас до Джейсона дошло, что серая, медленно расходящаяся мгла за
окном означает не что иное, как занимающийся рассвет. Сейчас август, светает
часов в пять. Как известно даже младенцу, рассвет приходит после ночи,  ночь
- после вечера.  Последовательность  эта  никем  и  никогда  не  может  быть
нарушена, и означает сие только одно: что  Джейсон,  бросившись  на  выручку
ветреной красавице где-то в два-три часа дня, провалялся  без  памяти  ровно
полсуток, не явившись на  встречу  со  своим  агентом,  который  должен  был
передать ему "Прощание славянки"!
   Страшное открытие заставило его вскочить на ноги,  но  тут  же  нахлынуло
головокружение  и  вынудило  опуститься  на  колени.  Джейсон  сцепил  зубы,
подавляя тошноту и тоску. Где-то на  задворках  сознания  мелькнуло  бледное
воспоминание: вот он стоит в неопрятном дворе, в виду растекшейся цифры  49,
и решает не покупать картину, чтобы надежнее вытравить все мысли о Соне.
   Что за чушь! Как могло такое прийти в голову! Неверная возлюбленная - это
одно, а искусство.., высокое искусство...
   Вот же бесовщина, а? Словно бы кто-то подслушал его дурацкие намерения  и
втихаря исполнил их за него!
   Где теперь искать Бориса? Как дать ему знать, что сделка состоится?
   Ведь Джейсон не знает его телефона, адреса, не знает ничего о нем,  кроме
имени и фамилии. И еще он знает...
   Секундочку! Сегодня в одиннадцать утра они должны отправиться в  Париж  с
Борисом и его сообщницей какой-то там Литвиновой. Сегодня  в  одиннадцать  -
вылет из Шереметьева! Место и время встречи изменить нельзя!
   Дышать стало легче.  Если  Борис  не  полный  идиот  -  а  он  производил
впечатление весьма умного, даже изворотливого человека!  -  он  даст  своему
австралийскому партнеру этот последний шанс. Он отправится в  Шереметьево  и
там дождется встречи с Джейсоном. И привезет с собой картину!
   Что такое? Джейсон насторожился.
   Торопливые шаги на лестнице? В тишине спящего дома они  кажутся  особенно
гулкими. Мало ли кто это может быть!  Возвращается  домой  загулявший  глава
семьи..,  нет,  идут   двое.   Торопливо   постукивают   каблучки.   Женский
взволнованный голос:
   - Я тебя умоляю, Борис!
   Потом скрежет ключа в замке -  ага,  подумал  Джейсон,  словно  о  чем-то
жизненно важном, значит, Рыжий и Серый,  убегая,  не  забыли  захлопнуть  за
собой дверь! - торопливые шаги, щелчок, комнату заливает электрический свет.
Джейсон невольно зажмурился - и тут же широко открыл глаза, услышав знакомый
голос:
   - Мать моя женщина! Мистер Полякофф! Дорогой сэр!
   Борис Немкин, что ли? И впрямь. Вот те на! А рядом...
   Кто это рядом с ним? Снова Соня?!
   Мгновенно забыв о слабости, Джейсон вскочил и с возмущением уставился  на
эту обманщицу, эту предательницу, эту сирену, эту...
   И внезапно его злость и обиду будто корова языком слизала: из невероятных
Сониных очей катились слезы, стекали по бледным ланитам,  она  смахивала  их
перстами, которые сужались на концах, словно у Симонетты Веспуччи  в  образе
Боттичеллиевой Примаверы, и слезы, срываясь на пол, чудилось, издавали  едва
уловимый мелодичный звон, словно это падали жемчужины...
   Хотя нет, трезво подумал Джейсон, жемчужины падали бы не со звоном, а  со
стуком. После этой деловой мысли он попытался взять себя в руки - но  тотчас
снова размяк, услышав прелестный, дрожащий Сонин голосок:
   - Икскюз ми, плиз, диар сэр! О, сорри, сорри!
   - Говори по-русски, дура! - краешком  рта  пробормотал  Борис.  -  Он  же
русский!
   - Я полагаю, госпоже Богдановой отлично известно о моем происхождении,  -
с достоинством усмехнулся Джейсон, одергивая смятый пиджак.
   - Литвиновой, -  поправил  Борис.  -  Позвольте  вам  представить  -  моя
помощница, мы с вами во многом обязаны ей удачей нашего  предприятия:  Лидия
Литвинова!
   - Поберегись, она тебя дурачит! - вполголоса пропел Джейсон из  старинной
оперетки, любимой еще дедом.
   От его взгляда не ускользнуло, как вздрогнула  девушка,  услышав  фамилию
Богданова. Все понятно - Борис Немкин, даром  что  принадлежит  к  категории
прожженных  плутов,  умеющих  и  черта  обвести  вокруг  пальца,  это,   как
говорится, по морде видн