никал в горные районы, где  располагались тайные
базы боевиков. Не менее важным Ярощуку казалось то, что Резванов близко знал
боевых офицеров, которых можно привлечь в состав диверсионной группы.
     Измеряя шагами знаменитый Твербуль  -- Тверской бульвар, --  они ходили
около двух часов, в деталях обсуждая предложение провести операцию, оценивая
степень ее риска, возможности успеха и вероятность неудачи.
     --  Если  я  тебя   понял,  --  говорил  Резванов,  --  операция  будет
проводиться  в интересах иностранного государства. А насколько  это легально
для нас, офицеров спецслужб?
     -- Я первым делом для себя выяснил этот вопрос у Бойко. Он аккредитован
в посольствах тех иностранных государств, с которыми Россия имеет договоры о
совместной  борьбе с терроризмом.  В  ряде  случаев он  готовит  специальные
бумаги -- меморандумы, запросы, ответы на  аналогичные документы  для других
спецслужб. Однако  в случаях, когда  возникает необходимость в  неформальном
обсуждении проблемы, он имеет право обращаться к тем, с  кем  ведет  дела. И
привлекать себе в помощь любых специалистов.
     -- Это именно тот случай?
     -- Да. Взять Абу  Бакра --  значит подрубить крылья  Бен  Ладану.  Этот
бородач  засел  в  Афганистане,  а  щупальцы  его  и в китайском Синузене, в
югославском Косово, в Израиле и в Чечне.  Шейх Абу Бакр  -- один из тех, кто
организовал   несколько   взрывов   на  территории   Израиля.   Объявлен   в
международный розыск  как  по линии Интерпола, так и через взаимодействующие
спецслужбы. Если  бы речь шла о Басаеве или Хаттабе, то эти фигуранты должны
нести ответственность перед Россией. На  шейха Абу Бакра у нас нет серьезных
материалов. Он оказался в Чечне, с одной стороны, чтобы укрыться от розыска,
с другой -- поднять свой авторитет активного  борца  с неверными среди своих
сторонников. Однако на деле его  роль  сводится  к контролю  за  финансовыми
потоками, идущими в Чечню из экстремистских мусульманских организаций. Самое
большее, что  ему можно инкриминировать -- нарушение госграницы и незаконное
пребывание  на территории  России.  Затевать  спецоперацию для задержки  Абу
Бакра никто  не станет.  Это связано с большими расходами и риском. В  то же
время за голову этого террориста Израиль объявил награду в миллион долларов.
Он их допек, и  они хотят с ним  посчитаться. Как думаешь, стоит потрудиться
за такой приз?
     -- Потрудиться  стоит,  но требуется объяснение,  почему в  ГРУ сами не
могут сколотить  группу?  Может, просто  кому-то выгодно подставить  других,
чтобы в случае чего списать на них неудачу?
     -- Я задавал Бойко  этот  вопрос. Он все  объясняет  просто. Причем,  я
уверен, объясняет  абсолютно  честно.  Ты  прикинь, сколько  начальников  от
командира  спецназа до  министра обороны,  стоит в  цепи, по которой  пойдет
бумага  о разрешении на проведение акции, а  затем вернется доклад об успехе
ее или провале? И каждый, прежде чем завизировать документ, подумает о себе,
о том,  что сулит  ему удача и чем  будет грозить неудача.  Ты  уверен,  что
пять-десять инстанций  бумага  к  министру  пройдет в один день,  и что  все
начальники  охотно  поставят  свою  подпись  под  ней,  а  не  отбросят наше
предложение  в  сторону?  Ты уверен,  что этого  не  произойдет на последнем
этапе, когда  министру не захочется брать на  себя  ответственность за дело,
провал которого грозит политическим скандалом?
     Резванов потер руки и хрустнул костяшками пальцев.
     -- Алеша, то  что ты предлагаешь, звучит заманчиво.  Но чтобы  провести
такую операцию, нужен  лидер. Боевой  командир с  опытом. Который знает, что
такое горы и водил там людей.
     -- Вот и подумай о таком. За твоими плечами две войны. Наверняка знаешь
толковых офицеров.
     -- Из всех, кого знаю, душа расположена к одному.  Я уже делал  однажды
на него ставку.
     -- И выиграл?
     --  Если  бы  нет,  чего  о  нем  вспоминать?  Может слыхал о  разгроме
чеченской бандгруппы под Ковыльной?
     -- Об этом разве писали?
     -- Алексей!  Если нам где-то дают по морде --  это читабельный материал
для газет. Если мы кому-то по рогам врежем, об этом можно и  промолчать. Или
дать две строчки мелким шрифтом.
     -- Как зовут этого твоего приятеля?
     -- Полуян.
     -- Попробуй, прозондируй его отношение. Только не тяни.


15

     Резванов и  Ярощук ехали к Полуяну вместе. Пятьсот километров одолели в
один  прогон. С магистрали свернули на дорогу, не знавшую ремонта по меньшей
мере  десяток   лет.  Поэтому  участки  асфальта  казались  здесь  странными
проплешинами на  пыльной дороге,  вьющейся  между  полей,  заросших  высоким
бурьяном.  И  вдруг  на  одном  из  перекрестков, от  указателя  со стрелкой
"Фермерское хозяйство "Медведь", в глубину полей потянулась прямая дорога  с
прекрасным твердым покрытием.
     -- Нам туда, -- сказал Резванов и повернул налево.
     Проехали  метров  пятьсот и увидели треугольный знак, изображавший  две
черные  округлые  выпуклости,  которые  водители  между  собой  называют  то
титьками, то бюстгальтером.
     Резванов  притормозил,  поскольку  увидел,  что   к  ним   приближалась
голубенькая "Нива" -- бодрый сельскохозяйственный бегунок.
     "Нива" остановилась  посреди дороги,  не  доехав  до  "Жигулей"  метров
двести. Из машины вышли двое. Тот,  что был слева, поднял руку ладонью вверх
вперед, предлагая остановиться.
     Резванов вышел из машины, Ярощук остался на месте.
     --  Господа,  вы к кому? Здесь  частная территория и сквозного  проезда
нет.
     -- Суров! -- насмешливо воскликнул Резванов, узнав  в крепком загорелом
мужчине старого знакомого. -- Ох и Суров, бродяга! Игорь, что не узнаешь?
     Но Полуян уже узнал Резванова и шагнул к  нему,  держа  правую руку  на
отлете, -- это чтобы рукопожатие началось со звонкого шлепка.
     -- Денис Егорыч!  Чертушка! Значит, если мы не идем в ЧК, то оно само к
нам является? Или опять чеченцы близко?
     -- Ты как в воду глядишь, -- засмеялся Резванов и принял ладонью шлепок
руки Полуяна.  --  Рад тебя видеть, Игорь Васильевич! Вижу --  крепок, бодр,
улыбаешься.
     -- Считаешь, пора раскулачивать, верно?
     -- За что?
     -- Раскулачивали не за  что, а во имя справедливости. Вот сейчас у меня
есть пчелы, а  у тебя нет. Раскулачишь, не будет  ни у тебя, ни у меня. Зато
восторжествует идея равенства и справедливости.
     -- Ладно, кончай  политграмоту. Мы вот с другом приехали к тебе всерьез
поднабраться ума-разума. Посмотрим, может, и в нас пчеловоды проснутся.
     -- Ну, ну, валяйте, попытайтесь. Если хватит пороху. Знакомься, это мой
компаньон -- Иван Медведев.
     -- И вся земля тут твоя?
     --  Наша. Здесь когда-то располагалась  радиолокационная  станция  ПВО.
Охраняемая  территория.   Казарма.  Склады.  Вокруг  поля,   посадки   липы.
Прекрасное место для медосбора.
     --  А  это?  --  Резванов  указал  на табличку  с надписью "ЗОНА ПОСТА.
СТРЕЛЯЮТ!" Ты понавешал предупреждений?
     -- Зачем? Просто  оставил, что было раньше. Я ведь совладелец хозяйства
на паях. Но предупреждение соответствует правде.
     -- Приходилось?
     Полуян усмехнулся.
     -- Не раз. Любителей меда развелось больше, чем у меня пчел.
     -- Рэкетиры? Как вы от них спасаетесь?
     -- Помаленьку отстреливаемся.
     -- А местные власти как? Администрация? Милиция? Помогают?
     -- Власти тоже любят медок.
     -- Обирают?
     -- Не без этого.
     -- И вы это терпите?
     -- А куда денешься? Ладно, обо всем потом. Поехали.
     За холмом,  который они перевалили, открылся  вид  на поля  гречихи, на
липовую рощу и пруд.  На его  берегу  стояли два новеньких кирпичных домика,
двухэтажных, аккуратных,  без прибамбасов, которые отличают  коттеджи  новой
московской  финансовой знати, строящей  свои загородные обиталища так, чтобы
те кричали: "Во, какой я! Во, сколько наворовал!"
     --  С  дорожки  за  стол,  --  предложил  Полуян  и  провел  гостей  на
застекленную веранду, с которой открывался прекрасный вид на озеро и рощу за
ним. -- Женщины наши в город, так что прошу прощения, если что будет не так.
     На  столе  появились самовар,  тарелки с  яблоками,  домашние закуски и
разносолы, несколько хрустальных ладей, заполненных медом  разных цветов  --
янтарно-прозрачным, темноватым, белесым...
     -- Свой огород, -- сказал Полуян и рукой обвел стол. -- Угощайтесь.
     Начали с водочки,  которую  на  стол,  преодолев сопротивление хозяина,
выставил Резванов.
     --  "Гжелочка" же!  -- объяснил  он. --  Вез  из столицы специально для
встречи.
     Застольный  разговор  длился около часа, но  хозяин  понимал, что гости
ходят вокруг да около. Наконец, не выдержал.
     --  Вы, как  я  понимаю,  тоже своего рода рэкетиры и  ко мне  тоже  за
медком? Только признаться боитесь.
     --  Почему боимся?  -- Резванов открыто улыбнулся. -- Все верно, только
мы не за медком, а за  самим пчеловодом.  Хотим пригласить тебя на прогулку.
Небольшая такая, понимаешь ли, диверсионная операция.
     --  Понял! -- усмехнулся Полуян. -- Изложил доходчиво! А с чем ее едят,
эту вашу диверсию?
     --  Нам  разрешено  сообщить  тебе подробности  только  после получения
согласия повоевать еще разок.  Короче, мы должны толкнуть тебе кота в мешке,
не предупреждая  заранее  -- здоровый он или бешеный. Насколько я тебя знаю,
на  таких условиях ты нас сразу пошлешь подальше и будешь прав. Но, мы Игорь
нарушим  данные нам полномочия ради того, чтобы ты имел возможность  увидеть
открытые карты.
     --  Может,  все-таки  не   стоит,  господаполковники?  Я  выслушаю,  не
соглашусь, а у вас начнутся неприятности...
     -- Игорь  Васильевич, не волнуйтесь, -- вмешался  Ярощук. -- Достаточно
будет вашего слова.
     -- Нет,  мужики, слова давать не  буду.  Так  что  даже  не  начинайте.
Поживите у меня, отдохните, от столичной суеты.
     -- Не торопись, Игорь, -- настаивал Резванов, -- я решил посвятить тебя
в дело уже тогда, когда предложил твою  кандидатуру. Поэтому и приехал сюда.
А теперь ты советуешь все закончить, даже не узнав сути предложения?
     Влетевшая в окно пчела,  погудев над головой  Резванова, вдруг села ему
на переносицу и, перебирая мохнатыми лапками, поползла к кончику носа.
     --  Сиди  спокойно, -- строго  сказал Полуян, -- Она сама улетит.  А ты
попробуй лучше огурцы. С медом -- это нечто!
     Резванов отрицательно качнул головой.
     -- На мой  взгляд, мед уже сам по себе -- нечто. Макни в него резиновый
ластик, и  проглотишь за  милую душу. Так  что огурцы пусть идут  с солью, а
медок -- с чайком. Да, кстати, чай-то у тебя есть?
     -- Резванов, что за вопрос?!


16

     Резванов излагал  Полуяну причины, которые побудили обратиться к  нему.
Назвал и  сумму приза  за шейха Абу Бакра, хотя сделал это в  конце, чтобы у
Полуяна не  возникло  мысли,  будто весь расчет  построен  на том, будто его
решили соблазнить деньгами. Но  все это -- в общих чертах, без многих важных
подробностей. Детали -- это потом. Когда будет согласие.
     Однако Полуян обратил внимание на другое.
     -- С  чего это  вы  приехали именно ко мне с таким предложением? Только
честно.
     -- Все еще не доверяешь?
     -- Скорее удивляюсь. Мы ведь тут не отрезаны от мира. По вечерам в ящик
смотрим. Показывают наших спецов  в Чечне, ай да ну! Крутые в сиську: ложись
перед ними и не  шевелись. Может, проще  простого взять готовую группу и  --
вперед? А вы к отставному подполковнику, да еще с неснятой судимостью.
     Резванов усмехнулся.
     -- Ты как был идеалистом, так и остался. Конечно, взять готовую команду
проще,   только  кто  ее  даст?  Все  спецы  кому-то   подчинены.  Начни  их
выпрашивать,  не  оберешься  вопросов:  кого,  куда,  зачем,  почему?  Потом
подсунут тебе  таких, которые меньше всего подходят для  дела.  Не мне  тебе
объяснять...
     -- Короче,  предлагаешь снова надеть форму  и взяться за автомат? А  я,
между прочим, отдал своим близким распоряжение. Когда будут  хоронить, пусть
делают это где и как угодно. Однако есть два условия  -- без креста и попа и
ни в  коем  случае  не  надевать  на меня военную форму.  А теперь ты  вдруг
предлагаешь мне обрядиться в нее живому! Мне это надо?
     --  Форма, дорогой,  это  в первую очередь  знаки  различия  -- погоны,
нашивки, награды... Надевать ее от тебя никто не потребует. А камуфляж -- он
нейтрален. Сегодня в нем даже бомжи расхаживают.
     -- Спасибо, утешил. Особенно сравнением с бомжами...
     Сказать,  что Полуяна не заинтриговал Резванов,  значило  бы  покривить
душой.
     Он конечно, смирился бы с тем, если бы Резванов уехал, так и не сообщив
ему всего, что мог, но осадок неудовлетворенности остался бы в душе надолго.
А  теперь  его колебания походили  на  сомнения той девственницы, которой  и
хочется, и  колется.  Проницательный Резванов сумел  это заметить. Он понял:
Полуян не ушел в глухую защиту, а лишь принял оборонительную стойку.
     --  Ладно,  сильно  уговаривать   тебя  не  стану.  Но  еще   кое-какой
информацией поделюсь. Тебе о чем-нибудь говорит такая фамилия Дага Берсаев?
     --  Если  ты  имеешь  в  виду  того, который готовил  диверсию  в  нашу
Ковыльную, тогда да.
     -- Он самый. Так вот, есть шанс встретиться. Лично.
     -- Забавно, -- с усмешкой ответил Полуян.
     -- Но в прицеле все же не Дага, а шейх Абу Бакр.
     -- Ты уже назвал это имя.  Но я слышу о нем впервые. Он, как я понимаю,
и есть наш главный клиент?
     -- Затем и приехали чтобы тебя с ним познакомить.
     -- Вы своего добились. Заинтриговали.
     -- Ты с компьютером как? -- спросил Резванов.
     --   Чать-то  не  в  тундре  проживаем,   --  съерничал  Полуян.  --  С
лектричеством. И писюк имеем.
     -- Да ладно тебе! -- деланно обиделся Резванов. -- Я ведь без подначек.
     -- А я так и понял, -- хмыкнул сказал Полуян. -- Ну давай уж, не темни,
излагай все.
     -- Отлично.  Вот  тебе  мой ноутбук.  А вот  дискетки. Досье  по Чечне.
Прогляди для интереса. Потом обсудим все остальное.
     Резванов включил компьютер и передал Полуяну.
     -- Поработай...


17

     Аслан  Масхадов,  президент  Чечни, для Полуяна не  представлял  ровным
счетом  никакого  интереса.  Но  проглядел  --  так,  на  вякий случай.  Для
освежения в памяти.
     Потом он набрал в рамке "Найти" слово "Басаев"На экране тут же возникли
строки  текста.  Несколько медленнее электронная  память  выводила на  экран
фотографию фигуранта.
     Басаев был  запечатлен на фоне каменистого кряжа с портативной рацией в
руке. Было видно, что снимок  отнюдь не  репортажный и фотограф  не случайно
поймал  в  объектив  главаря   чеченских  террористов.  Басаев  самодовольно
позировал перед камерой. Он стоял,  одетый  в  новенькую, хорошо отутюженную
камуфлированную форму --  ни  замина,  ни  складочки  -- на голове пятнистая
кепочка с мягким козырьком. Ее  перетягивала широкая зеленая лента  с хорошо
читаемой арабской надписью "Аллах  акбар". Большая черная борода с проседью,
рано поседевшие виски. Однако внимание на  себя обращало улыбчивое выражение
лица: Басаев не просто позировал, он самолюбовался.
     За фотографией следовал текст.

     "Басаев  Шамиль  Салманович. Родился  в  1965  г.  в селе  Дышне-Ведено
Веденского района Чечено-Ингушской  АССР. Считается, что Дышне-Ведено возник
на правом берегу реки Хулхулау  в прошлом веке как хутор, в котором селились
беглые русские,  которые  в  столице  Имамата  Шамиля  --  Ведено  возводили
фортификационные  сооружения.  Таким  образом есть  предположение,  что  сам
Басаев потомок этнических русских, принявших ислам. Его род среди вайнахских
тейпов особой влиятельностью не пользуется.
     Окончил  школу в 1982  г.  В Советской армии проходил службу в пожарной
команде батальона аэродромного  обслуживания.  После  увольнения из  армии в
1987  принят  в  Московский   институт  инженеров   землеустройства.   Из-за
отсутствия  упорства   и  недостаточного  уровня  знаний  образовал  большую
академическую задолженность и уже в 1988 его  отчислили из института. Однако
за год  проживания в  Москве преуспел  в  налаживании связей в  криминальных
кругах  чеченской диаспоры.  Это помогло  ему сколотить достаточно  неплохой
стартовый капитал и  приобрести известность у  тех, кто  в последующем  стал
определять политику, направленную на отделение от России.
     В октябре 1991 года, прекрасно представляя, что имеет немного шансов на
победу, выставляет  свою кандидатуру на президентских  выборах в  Чечне.  На
выборах большинство голосов получил Джохар Дудаев.
     9  ноября  1991  года  участвовал в  криминальном  угоне  пассажирского
самолета ТУ-154 из аэропорта  Минеральные Воды в Турцию.  Акция по заявлению
террористов  проводилась  против  введения  чрезвычайного положения в Чечне.
Вернувшись  из Турции в Грозный  получил назначение  на должность  командира
специального полка  президентской  гвардии с  присвоением  воинского  звания
полковника.
     Следующей ступенью карьеры стало  назначение на должность  командующего
сводных добровольческих  отрядов, сведенных в  подразделения  так называемых
войск Конфедерации Народов Кавказа (КНК), которые финансировались дудаевским
правительством.
     Уже  через  пять  дней  после начала  войны в Абхазии Басаев  прибыл  в
Гудауты с первым боевым отрядом КНК.
     В августе 1992 года  он, оставаясь  командующим  войсками КНК, получает
должности заместителя  министра  обороны  Абхазии и  командующего Гагринским
фронтом.
     В Абхазии Басаев скомпрометировал себя тем, что по его вине в  одной из
боевых операций  не  была вовремя  оказана  поддержка  осетино-кабардинскому
отряду добровольцев. В результате из ста человек на поле боя осталось  более
половины  бойцов.  За  это Басаева  публично  избил  и  по-русски  выматерил
командир  того батальона, который заместитель министра обороны Абхазии обрек
на гибель.
     В апреле 1994 года  в одном из лагерей в  Афганистане, под руководством
пакистанских  военных  инструкторов Басаев  прошел  подготовку  для  ведения
диверсионных  действий.  С началом междуусобной войны  в Чечне в  1994  году
выступил на стороне Джохара Дудаева, узурпировавшего власть,  и  получил под
командование специальную бригаду и звание бригадного генерала.
     20 июня  1995 года  провел глубокий рейд  на территорию Ставропольского
края и захватил город Буденновск.  Началу рейда  предшествовала  религиозная
церемония, которая прижизненно  объявляла участников операции  "шахидами" --
мучениками, погибшими за веру.
     Ворвавшись в  Буденновск, отряд Басаева уничтожил отдел внутренних дел,
захватил  районную  больницу вместе с  больными  и  медицинским  персоналом,
объявив всех заложниками.
     На  беспрепятственный  уход  отряда  террористов  Басаев получил личное
разрешение премьер-министра России Черномырдина.
     Возвращение басаевцев из рейда стало триумфальным. Боевики его  отряда,
сознававшие,  что шли на смерть,  вернулись  домой  живыми и здоровыми.  Это
означало что на самого Шамиля Басаева и его дела снизошла милость Аллаха..."

     Со  следующей фотографии на Полуяна смотрело знакомое по  телевизионным
картинкам  лицо арабского террориста Хаттаба. Рассматривать его не  было  ни
причины, ни желания.  Ткнув в клавишу "Page Down", Полуян убрал фото и начал
читать справку.

     "Хаттаб   --    псевдоним    полевого   командира    интернационального
мусульманского отряда ваххабитов, действующего на территории Чечни.
     Настоящее имя -- Хабиб ар-Рахман. Родился в шатре кочевников-бедуинов в
пустыне  Саудовской  Аравии.  Точное  место неизвестно,  поскольку  такое не
фиксируется.  Подростком был  направлен  семьей  на  обучение  в США.  Имеет
иорданское подданство.
     Боевую деятельность в террористических мусульманских организациях начал
под  руководством  Шейха  Азама. С 1988  принимал  участие во  всех  кр