ии
предлагать свою  кандидатуру в законодательное собрание? В России  почему то
издавна терпят  любого залетного  нахала,  особенно  если он что-то  обещает
бездельникам.
     Сколотив  капитал, Бадришвили значительную часть его вложил в чеченскую
нефть. Кланы и  наиболее ухватистых чеченцев разделили между  собой открытое
когда-то   русскими  инженерами-нефтянниками  истинное  богатство   Ичкерии,
закрепив за собой скважины, расположенные  в зоне проживания родных  тейпов.
Здесь  они качали нефть,  которую Бадришвили  по  лицензии, перекупленной  у
государства, вывозил за рубеж и в отдаленные регионы России,  где продавал с
гигантской  выгодой  для  себя.  На  полученные средства,  владельцы скважин
создавали  и содержали собственные  отряды боевиков,  вооружали  их, а  сами
становились "полевыми командирами".
     Заглядывая   в  будущее,  Бадришвили  делал   все,  чтобы  поддерживать
сепаратистов  в их  стремлении сохранить добычу и транспортировку  нефти  из
Азербайджана через Чечню, расширить сферу  влияния на Кавказе. В то же время
он строго следил за  тем, чтобы  "Укос" не забывал,  что он еще и "плюс".  И
приращивал доходы.
     Финансовые трудности в России, внезапное падение русского рубля открыло
перед  "Укосом"  широкое  поле  улаживания  конфликтных  ситуаций.  Конечно,
главные  обязанности  лежали  на  плечах костолома  Гоги Кудидзе, но иногда,
когда дело касалось перспективных случаев, в него вмешивался и сам Патриций.
     Уладить  конфликтную  ситуацию  в  интересах  заказчика  Бадришвили  не
удалось всего однажды. Произошло это тогда когда сам Патрик начал испытывать
трудности в реализации  чеченской нефти.  Российские  военные, ответившие на
вторжение отрядов полевых командиров Басаева и Хаттаба в Дагестан, направили
свои удары не только против боевиков, но и против их экономической базы.
     Генерал  Шалманов,  едва  приняв  командование,  отдал  приказ  группам
спецназа  выводить из строя  и уничтожать действующие  нефтяные  скважины  и
бесчисленные нефтеперегонные заводики.

     Случилось  так,  что  один  грузинский  предприниматель,   некто  Анзор
Нодаришвили, строивший бизнес на ввозе  в Россию контрабандного спирта через
Северную  Осетию, полностью  разорился,  как только  российские пограничники
задержали десяток "пьяных" караванов на пути из Грузии и конфисковали товар.
     Кредиторы Нодаришвили  обратились в "Укос плюс"  с предложением уладить
конфликтную ситуацию.  Заказ  был  принят  и  уже  на  другой  день  в  офис
предпринимателя явился Гоги Кудидзе.
     Он  приехал  во  всем блеске  своего могущества.  На  небольшой  улице,
убегавшей от проспекта Руставели вверх  по склону горы Мта Цминда, появились
три  "мерседеса-600".  У  нужного  дома  "крутой" кортеж остановился.  Разом
открылись  дверцы всех машин и на булыжную  мостовую вышли  крутые  ребята с
бычьими  шеями, в  черных кожаных  куртках. Все разом повернулись  лицами  к
дому. После этого из средней машины вылез Гоги Кудидзе.
     Охранник,  стоявший  у  входа  в  офис  Нодаришвили,  предусмотрительно
отступил в  сторону. Он знал, что за ребята  к ним пожаловали.  В Тбилиси их
знали все  -- от карманного  вора на базаре до начальника столичной полиции.
Но последний  знал еще  и то, что поделать что-либо с людьми  Гоги Кудидзе у
него не хватит ни сил, ни влияния, а самое главное -- решительности.
     Батоно Гоги пребывал в офисе всего несколько минут. Он прошел в кабинет
бизнесмена, положил ему на стол визитную карточку "Укоса" и сказал строго:
     -- Долги ждем завтра. Советую не тянуть.
     После этого повернулся и вышел.
     Анзор тут же вызвал начальника охраны Шалико Рухадзе.
     --  За что я  тебе  плачу?  -- закричал он.  -- Ко мне врываются всякие
личности! Открыто угрожают!
     -- Это  не какие-то личности,  --  ответил угрюмый  Шалико. -- Это люди
Бадая.
     -- Почему они вошли сюда совершенно свободно? -- Анзор задавал вопросы,
ответы на которые и сам  уже прекрасно знал, но дать выход раздражению можно
было  только перевалив ответственность  на чужие  плечи.  --  Куда  смотрела
охрана?
     --  У меня  нет  возможности вести  перестрелку в центре города. Это от
Бадая...
     -- Хорошо, может, ты скажешь, что мне теперь делать?
     -- Босс...-- Шалико смотрел  на Нодаришвили исподлобья,  словно буравил
его взглядом. -- Надо платить.
     -- А если у меня нет денег?
     -- Аргумент на телохранителя впечатления он не произвел.
     -- Продайте машину, дом... и расплатитесь.
     -- Пхе! -- сказал Анзор  брезгливо.  -- Ты же  прекрасно знаешь: у меня
нет машины и дома. Все это принадлежит жене.
     -- Босс,  это  -- аргумент  для налоговой инспекции.  Бадай на него  не
обратит внимания.
     Анзор задумался.
     -- А если мне уехать на время?
     --  Босс,  это ничего не изменит. Им нужны не вы,  а деньги. Вы уедете,
тогда вашей жене придется продать "мерседес" и дом. А потом она будет рожать
детей, которые не будут на вас похожи...
     -- Ты выбирай выражения! -- вспылил Анзор, понимая, что Шалико прав. --
Я тебе за что плачу? За физическую защиту! Вот и думай, как ее обеспечить.
     -- Тогда, -- сказал Шалико упрямо, -- самоубийством я кончать не хочу и
потому выхожу из вашего поезда, босс.
     -- У тебя контракт!
     --  Верно, но  где  сказано,  чтобы  я защищал  вас от  Бадая? Там есть
такое?..
     В тот же вечер Анзор улетел в Москву. Он поднимался по трапу в самолет,
низко  опустив голову и надвинув на глаза  шляпу:  наивная уловка  человека,
смотревшего  детективные  фильмы.  Небольшой  черный  кейс с  документами  и
деньгами он нес, прижимая обеими руками к груди.
     Поднявшись на верхнюю площадку  трапа, перед  тем  как  сделать  шаг  в
открытый  люк,  Анзор  бросил   быстрый   взгляд   на  летное  поле.  Ничего
подозрительного не заметил. С облегчением вздохнул и вошел в самолет.
     Молоденькая и черноволосая  бортпроводница приветливо улыбнулась ему  и
вежливо предложила:
     -- Я проведу вас к месту. Прошу, пожалуйста.
     Анзору  это  понравилось,  и  он, преисполненный  чувства  достоинства,
двинулся по  проходу  за  стюардессой  с  удовольствием наблюдая,  как у той
аппетитно покачиваются широкие бедра.
     --  Вот  сюда,  -- предложила  проводница,  показав Анзору на место. --
Здесь вам будет очень удобно.
     Рядом, у иллюминатора, кресло уже было занято. В нем сидел широкоплечий
блондин, читавший московскую "Независимую газету".
     То,  что он русский, Анзору тоже  понравилось.  От соотечественников он
ничего хорошего не ожидал.
     -- Здравствуйте, -- сказал Анзор соседу и опустился в кресло.
     Сосед, не отрываясь от чтения, буркнул нечто невразумительное.  Он явно
не собрался заводить беседу, и это Анзору понравилось еще больше...
     Они прилетели в аэропорт Внуково в сумерках. Еще в самолете Анзор надел
шляпу и надвинул ее на глаза. Вслед за ним по трапу спустился его сосед. При
выходе из аэропорта, он неожиданно прибавил шагу и взял Анзора под локоть.
     -- Спокойно, Нодаришвили. Пойдешь со мной. И без шума.
     Что-то жесткое, похожее на металл, уперлось в правый бок Анзора. И в то
же  мгновение  с  другого бока  к  нему пристроился мощный грузин с  фигурой
борца. Анзор узнал его -- это был Гоги.
     Сжав Анзора плечами, они провели его к черному  "мерседесу",  стоявшему
прямо под знаком "Остановка запрещена".
     Анзор  бросил  взгляд на  номер  машины. На  белой  табличке с  большим
прямоугольником,  раскрашенным в цвета российского флага  --  белый, синий и
красный,  четко  смотрелись  буквы  и  цифры: "В-018 АА". Запомнить их  было
совсем нетрудно.
     --  Садись,   садись,  --  блондин  подтолкнул   Анзора   к   машине  и
профессиональным ментовским движением попытался  придавить ему  голову вниз,
чтобы пассажиру было проще пролезть в салон. Именно в тот момент Анзор пошел
на рискованный шаг. Согнутым локтем он ударил блондина под ложечку, вырвался
и кинулся к милиционеру, стоявшему неподалеку.
     -- Товарищ! Меня захватили!
     -- Стоять! --  выкрикнул блондин,  оказавшийся рядом.  И ударил кулаком
Анзору поддых.
     Анзор согнулся в поясе и захрипел.
     -- Федеральная служба  безопасности! --  объявил блондин милиционеру  и
протянул удостоверение.
     -- Нет проблем, товарищ полковник!  --  усмехнулся милиционер  даже  не
взглянув на документ.

     Прямо из машины Гоги позвонил Бадришвили по сотовому телефону.
     -- Бадай, посылка прибыла. Она с нами. Куда везти?
     -- Остановишься  на  Университетском проспекте. На старом месте.  Я там
буду вас ждать.
     --  Бадай! -- голос Гоги завибрировал. -- А ты знаешь, что у этого поца
шикарная баба? Красавица княжеских кровей. И все остальное -- тоже!
     -- Это намек? -- Патриций хихикнул.
     -- Бадай, это просто предложение от нашего стола -- вашему.
     -- Спасибо, дорогой, я понял.
     Улаживать   некоторые  конфликты  Бадай  любил  лично.  Ему  доставляло
огромное удовольствие видеть, как при разговоре с ним слетает спесь с людей,
считающих себя крутыми дельцами,  деловыми авторитетами, как они  утрачивают
гонор, начинают  трястись и теряя, когда начинают понимать, что  из  их  рук
уплывает все --  власть, деньги,  положение в  обществе, а  возможно, и сама
жизнь.
     К  бульвару,  разделявшему  две  полосы  движения  на   Университетском
проспекте Бадришвили подъехал, когда Москва утонула в глубоких сумерках.
     -- Здесь, -- сказал хозяин  водителю  и  тот плавно притормозил. Машина
дважды  мигнула  подфарниками и  погасила огни.  Сразу  же кто-то  из людей,
стоявших  плотной  группой  на  бульваре,  сделал  в  воздухе  круг  горящей
сигаретой.
     -- Я выйду, -- сказал Бадришвили. -- Пойду посмотрю, что там у них...
     Минуту спустя,  он  уже  объяснял земляку положение,  в которое тот сам
себя поставил.
     --  Ты дурак, Анзор! Высшее образование тебе не пошло впрок. Тебе нужны
репетиторы. Ну, что молчишь?
     Гоги толкнул рукой Анзора в плечо.
     -- Тебя спрашивают или меня?
     Нодаришвили гордо молчал.
     -- Знаешь,  в  чем твоя  ошибка? --  продолжил Бадри.  --  Деньги можно
скрывать только от налоговой  инспекции. А  вот личный долг  для коммерсанта
при капитализме -- дело святое. Э-э... Ты  эту святую идею  опорочил. Теперь
тебя ждет строгая кара. Эти ребята могут убить тебя прямо сейчас, но я решил
иначе.  Э-э...  Они  отвезут  тебя домой. Там ты  объяснишь супруге, что  ей
придется  расстаться с домами  в Тбилиси  и в  Москве, с дачей в Каджори и с
обеими машинами. Добровольно  расстаться... э-э... чтобы  спасти жизнь. И не
пытайся бежать. Мои люди тебя будут стеречь, пока мы не уладим  конфликт. Ты
понял? Завтра я приеду к вам в  гости. Встречай. С женой познакомишь заодно.
Там все и решим. Э-э, ты понял?


10

     Анзор  Нодаришвили спустился в  метро на станцию "Тверская". Потолкался
на перроне у поездов, идущих к центру, пропустил два состава и быстрым шагом
направился  к переходу на "Пушкинскую".  Там он снова потолкался на линии  в
сторону  "Баррикадной",  но опять не  сел  в  поезд,  а  быстро  перешел  на
"Чеховскую". Войдя в  один из средних  вагонов состава,  который следовал  в
Чертаново,  перебежал  на "Боровицкой"в  первый вагон и  доехал  до  станции
"Полянка".  За все  это время он  не заметил за собой никакой слежки, однако
настороженность его не оставила.
     Потолкавшись у  торговых  киосков на Большой Полянке, Анзор  перешел на
противоположную сторону и  двинулся  к  красно-голубой  удивительно красивой
церквушке Григория  Неокесарийского. С видом любителя  старины и архитектуры
прошелся вдоль фасада храма, осмотрелся и круто повернулся в сторону голубой
церкви Успения в казачьей слободе. Ничего подозрительного заметить не сумел.
И тогда он свернул в Первый Казачий переулок.
     Шел,  с  подчеркнутым   интересом   рассматривая  шикарные  особняки  с
зеркальными  окнами,  отгороженные  от  тротуаров литыми решетками  красивых
заборов.  Читал надписи на вычищенных до  солнечного блеска табличках: "Банк
Австрия.    Кредитанштальт",    "Немецкий    торгово-промышленный    центр".
Неторопливым шагом вышел на Большую Ордынку.
     Несколько раз, в  одну  и  в другую сторону  прошелся мимо Израильского
посольства.  И окончательно  убедившись  в  отсутствии слежки,  уже от храма
Святой  великомученицы Екатерины,  перебежал  проезжую  часть и  двинулся  в
сторону посольского комплекса.
     "Рабинович"
     Он подошел к окну раздачи паспортов и  постучал. Амбразура открылась, и
Анзор подал туда записку, написанную им заранее.
     "Прошу кого-то  из  дипломатов  посольства принять  меня  срочно.  Хочу
сообщить сведения, касающиеся безопасности государства Израиль".
     Форточка тут  же  захлопнулась. Анзор замер, не  сходя  с места. Спустя
некоторое время  со  стороны ворот посольства к  нему  приблизился мужчина в
черном строгом костюме. Тронул за рукав. Спросил негромко:
     -- Это вы сейчас передали записку? Пойдемте со мной. Я вас провожу.
     Они прошли заветную калитку и оказались на охраняемой территории двора.
     Только  здесь  вежливый  сопровождающий  поинтересовался,  что  привело
господина Рабиновича в посольство.
     --  Мне  необходимо  побеседовать  с  кем  либо  из  офицеров  военного
атташата, -- торопливо  изложил свою  просьбу Анзор, и боясь, что его примут
за  психа или  провокатора, тут же  пояснил. --  Дело касается  безопасности
вашего государства.
     -- У  вас есть документы? --  спросил сопровождающий. Когда  и  кому он
подал знак, Анзор  не  заметил, но  рядом с ними  тут  же оказался еще  один
человек  -- спокойный, однако предельно настороженный. Он  пристально следил
за тем, как посетитель полез в карман и вытащил паспорт.
     -- Моя  фамилия Нодаришвили, -- предупредил Анзор, передавая документ в
чужие руки.
     -- Почему вы назвались Рабиновичем?
     -- Я считал, что своего вы примите быстрее, -- честно признался Анзор.
     -- Вот как? -- усмехнулся сопровождающий. -- Пройдемте в приемную.
     Десять минут спустя туда же вошел высокий моложавый мужчина.
     -- Моя фамилия Бен Ари, господин Нодаришвили.
     Он увел Анзора в комнату, предназначенную для конфиденциальных бесед.
     Анзор  не удивился,  что  собеседник так легко запомнил и  произнес его
достаточно трудную фамилию.
     --  Вы просили  о  встрече с кем-либо  из  военного атташата?  Я именно
оттуда. О чем вы собирались поставить нас в известность?
     Анзор устало вздохнул.
     -- Прошу  прощения,  но мне нужны гарантии, что все, о чем расскажу, не
станет известно за стенами посольства.
     -- Гарантии -- это что? Письменное обязательство?
     -- Мне хватит вашего слова.
     --  Хорошо,  я  его дам, но  при  одном  условии. Если  вы  собираетесь
изложить мне план подрывных действий против России и ее правительства,  ни о
каких гарантиях речь идти не может.
     -- Нет! -- Анзор возбужденно замахал руками. -- Ничего такого!
     -- Тогда говорите. Из этих стен информация бесконтрольно не утекает.
     --  Один  вопрос,  мистер  Бен  Ари. Можно  ли  выяснить,  является  ли
гражданином Израиля некий  Патрик  Бадришвили, еврей по  матери,  грузин  по
отцу.
     --  Простите,  господин  Нодаришвили,  вы заявили,  что  готовы сделать
сообщение,  касающееся безопасности  государства  Израиль.  Но  оказывается,
вдруг у вас другие интересы?
     --  Прошу прощения,  это был  попутный вопрос.  Если вы  против, я  его
снимаю.  Хотя   именно   господин  Бадришвили   наносит  ущерб  безопасности
государства Израиль.
     -- Давайте так,  господин Нодаришвили,  начните с начала. Кто  и  какой
ущерб наносит Израилю?
     --  Мистер  Бен Ари,  я читаю  газеты и знаю о том, что некий исламский
террорист  эмиссар  известного  Бен Ладена,  некий  шейх  Абу Бакр  причинил
большой вред вашему народу.  Так  вот, недавно я выяснил, что  исключительно
благодаря  помощи гражданина  Грузии  Патриция Бадришвили этот  убийца нашел
убежище  на  территории Чечни. Сперва  по документам, которые были  оплачены
Бадришвили,  под  фамилией Ирзаева  через Турцию  и  Аджарию  шейх  Абу Бакр
приехал  в   Грузию.  Затем  через  села   Ардати  и  Муцо  чеченцы-кистинцы
переправили террориста в Чечню. Там он сейчас и находится.
     Бен Ари --  офицер "Моссада" --  прекрасно знал, что спецслужбы Израиля
уже  длительное время  пытаются обнаружить следы террориста Абу Бакра, но до
сих  пор  это  сделать не удавалось. И вдруг  появился Нодаришвили со  своим
сообщением.
     Бен Ари представлял, какой  интерес вызовет это известие в  Тель-Авиве,
но  сделал все, чтобы  скрыть свою реакцию. Прежде всего он решил  выяснить,
насколько точно известно грузину о  месте  пребывания  Абу Бакра. Затем надо
было  понять, какие мотивы побудили Нодаришвили явиться именно в Израильское
посольство со своим  заявлением.  Что  это  --желание поставить  израильские
спецслужбы в известность о  том, где  укрылся террорист, или скрытая попытка
чем-то  насолить  какому-то  еврею  Бадришвили.  Только  понимание истинного
мотива сообщения позволяло точно определить его ценность.
     -- Я вас благодарю,  господин  Нодаришвили, -- сказал  Бен  Ари. -- Мне
трудно  судить,  насколько  ваше сообщение  заинтересует  правоохранительные
органы   моей  страны.   Оценивать  содержание   такой  информации  --  дело
специалистов.  Тем не менее,  выражаю  вам  официальную  признательность  за
искреннее  желание   содействовать  борьбе  израильского  народа  и  мировой
общественности с терроризмом.
     Анзор почтительно склонил голову.
     -- Кстати,  -- сказал  Бен Ари, -- в самом  начале  беседы  вы спросили
является ли  Патриций  Бадришвили гражданином Израиля. Чем  был  вызван  ваш
интерес?
     --  Мне хотелось привлечь внимание  посольства к  связям  Бадришвили  с
преступным миром.
     -- Это личное?
     Анзор скорбно вздохнул
     -- Мужчине стыдно в таком признаваться, но я и моя семья стали жертвами
гнусного  насилия и  преступного рэкета со  стороны Бадришвили. В  Грузии он
известен как видный  член преступного сообщества, имеющий клички Бад, Бадри,
Бадай и Патриций...
     -- Сейчас он в Москве?
     -- Где  же ему быть, мистер  Бен Ари? Москва --  отстойник преступников
для  всех  стран  бывшего  Советского  Союза.  Здесь   эта  публика  неплохо
устраивается. Надо ли еще что-то добавлять?
     --  Еще  раз  благодарю  вас,  господин  Нодаришвили.  Ваша  информация
останется в тайне.  Мы проведем проверим вашу информацию.  И, даю вам слово,
если  Бадришвили  связан с  Абу  Бакром, вопрос о  его  гражданстве  и месте
пребывания будет рассмотрен в законном порядке.
     -- Это я и хотел услышать.
     Анзор встал,  полез в боковой карман  и вынул оттуда плотный конверт, в
котором обычно хранят фотографии.
     -- Здесь шейх Абу Бакр. Фото из Грузии. Во время пересечения границы  в
Батуми.  А также  в  гостях  у  кистинцев,  которые  поддерживают  чеченских
сепаратистов. На них вы найдете и Патрика Бадришвили...


11

     Мембрана  в телефоне  дрожала, не в силах вместить всю ярость,  которую
выплескивал голос генерала Лапшина.
     -- Ярощук! Ты окончательно охренел или как?
     Ярощук ответил бодро, с подчеркнутым рвением старого служаки:
     -- Или как, Иван Константинович!
     -- Я те поострю, поострю! Ты опять схватил этого чеченца?
     --  Товарищ генерал! -- голос Ярощука  трепетал от  верноподданнических
чувств. -- Как вы приказали, я вашего Исрапилова тут же под зад коленом!
     Лапшин, которому не так давно в министерстве намекнули, что  возможно у
него  не получится дослужить  до конца  года, если он  немедленно  не умерит
несанкционированное рвение, бушевал:
     -- Какой на хрен Исрапилов?!  Ты о ком вспомнил?! Мне доложили, что ты,
блин ухапил Удугова?
     --  Иван  Константинович!  Клевета!  Господин  Мовлади  Удугов сидит  в
Грозном в каком-то бункере и носу н