остоял, прислушиваясь  к разговорам и внимательно  разглядывая
двухэтажный дом, который трудно было назвать неприступной крепостью. Обычная
хата, разве что в два этажа. Никаких средств наружного  наблюдения и защиты.
Ни стальных дверей, ни металлических жалюзи.  Все  это умникам из внутренних
дел  казалось ненужным  --  в милиции всегда  толкутся люди,  есть  дежурный
наряд,  а преступники  сюда сами  никогда не  полезут -- не дураки. Разнести
убогий домишко не составит труда. Хватит пары гранатометов. Не больше.
     С  озабоченным видом  Казбек вошел в  помещение вслед за высоким  худым
мужиком,  который держал  в руках чехол с  охотничьим ружьем. Скорее  всего,
принес на регистрацию.
     За стеклянной  перегородкой  сразу у  входа сидел  дежурный.  На стенах
висели разного  рода объявления -- извещения  о сроках очередного техосмотра
машин,  о  штрафных  санкциях  и  тарифах  за  административные нарушения  и
проступки, за несоблюдение правил движения. Здесь было душно и  дымно, как в
пивной, хотя  на стене красовалось грозное  предупреждение:  "КУРИТЬ  СТРОГО
ВОСПРЕЩАЕТСЯ".  Но  кто  при  нынешних  ценах  на  табачные  изделия  бросит
сигарету, не докурив?  Тем более,  что  сидевший в мутном аквариуме дежурный
сержант сам нещадно смолил.
     Из милиции  Казбек направился к  местной больнице -- объекту захвата  и
содержания заложников.
     Стандартное  двухэтажное здание ему понравилось. Если ворваться в него,
то любому, кто  попытается  атаковать боевиков снаружи, придется туго. Перед
фасадом больницы размещался сквер с фонтаном и лужайкой, а с тыловой стороны
-- пустырь, превращенный ребятами в футбольное поле.
     Операция, видимо, не будет представлять особой сложности. Первая группа
боевиков  просачивается  в Ковыльную поодиночке  с  севера. Без  оружия, без
чего-либо компрометирующего -- обычные мирные  граждане России при паспортах
и  всех  необходимых  регистрационных  справках.   В  станице  живут  десять
чеченских  семей. Каждая в состоянии принять троих гостей. Ставить хозяев  в
известность о целях приезда  не только не обязательно, но даже вредно. Люди,
обзаведшиеся  хозяйством,  пускают   корни  в  земле,  их  принявшей.  Пусть
обращение  гостей в воинов Аллаха будет для них такой же неожиданностью, как
и для всех прочих.
     Оружие  в  станицу в количестве,  достаточном, чтобы вооружить тридцать
человек, доставит Орцхо  Шавлахов,  единственный житель Ковыльной,  которому
здесь  можно было полностью доверять. Шавлахов промышлял торговлей шмотками,
не брезговал срывать  куш, перевозя через пикеты грузы наркоты.  Он знаком с
милицией, повсюду имеет дружков и приятелей. Кому от Орцхо  ящик водки, кому
еще что-то, и все тип-топ, на мази!
     В  условленный  день  главная  ударная  группа  приедет  в  станицу  на
трейлере,  который  приспособлен  для  тайной  перевозки   людей,  хотя   по
документам он будет под завязку нагружен капустой.
     Самым упрямым среди  местных чеченцев был Султан Идрисов.  Он  содержал
собственную овцеводческую ферму, процветал,  жирел пузом и задницей, которая
уже не умещалась в самых широких брюках. Идрисов считал, что война никому не
нужна, никакой от нее пользы и выгоды, и осуждал тех, кто ее затеял.
     Казбек, ставший  на войне человеком  влиятельным,  искренне не понимал,
как может чеченец думать такое. И он решил взяться за Идрисова всерьез.
     --  Такими рассуждениями ты,  друг, испортишь себе жизнь, --  Казбек не
скрывал, что угрожает упрямцу.
     -- Не больше, чем портит ее война всем остальным.
     --  Не  знаю, Султан,  не  знаю. Меня это  не  касается. Ты -- чеченец.
Мужчина, а сидишь здесь,  греешь задницу на диване. Знаешь,  где сейчас твое
место? В ущелье Аргуна. И не в домашнем халате на плечах, а в камуфляже.
     Идрисов затравленно  огляделся.  У  двери  наружу  стояли  двое крепких
парней  из  местных  --  известные  "патриоты"  Ичкерии. Войдя  в  дом,  они
демонстративно  натянули  на лбы  зеленые повязки  с вышитыми на них черными
арабскими  буквами.  Идрисов  по-арабски  читать не  умел,  но знал, что это
молитва "Аллах акбар".
     --  Казбек, -- Идрисов  утер ладонью пот со  лба и щек.  -- Я не сбежал
сюда от войны. Я здесь живу давно. Десять лет.
     Казбек бросил на Султана взгляд, полный нескрываемого презрения.
     --  Думаешь, тебя это извиняет? Учти, наш народ не  прощает  таких, как
ты!
     Отказаться наотрез от помощи боевикам Идрисов побоялся.
     Когда он  наконец дал согласие, оба парня сняли со лбов зеленые повязки
и поодиночке ушли. Последним покинул дом Казбек Цокаев.

     День "Д". Время "Ч" -- понятия из военного лексикона.
     День "Д" -- день начала крупной военной операции.
     Время "Ч" -- час начала атаки.
     День джихада. Это день нападения на Ковыльную.
     "Джихад"  по-арабски буквально  --  усердие, рвение. В широком нынешнем
понимании -- священная война мусульман за веру в Аллаха.
     Ислам  предписывает  вести  ее  против  безбожников  и  неверных   всем
мусульманам, способным носить оружие.
     Джихад  и  газават  --  одно  и  то  же.  Но  "джихад"  сегодня  звучит
современней и более понятней всему миру ислама.
     Шахадат -- самопожертвование бойцов  ислама в джихаде. А тот, кто готов
отдать жизнь во имя Аллаха, носит звание шахида.
     Перед  престолом Аллаха шахиды встают в венце святости. Перед людьми их
имена восстают из небытия в ореоле геройства.
     Аллах велик! Он побуждает шахидов к сражению, поднимает их на джихад.
     Да будет так!
     Это сказал подчиненным Казбек Цокаев. Значит, все так и свершится.
     Время "Ч" -- предрешено. Через час об этом  узнает Москва. А еще  через
два -- премьер-министр  России признает очередной позор и  на всю страну, на
весь мир произнесет слова:
     -- Добрый день, товарищ Цокаев...


16

     Полуян  был постоянно  занят,  налаживая порядок и быт  людей на  своем
блокпосту. Освобождался поздно.
     Однажды, когда он  возвращался домой, его догнал  человек. Положив руку
сзади на плечо, спросил:
     -- Полковник, неужели ты? -- Голос показался знакомым.
     -- Вадуд? -- Полуян назвал это имя еще до того, как обернулся.
     Они крепко обнялись, хотя  по всем законам -- и уголовным, и ментовским
-- находились по разные стороны  баррикады. Ну так есть законы, а есть живая
жизнь...
     -- А ты, гляжу,  стражем  порядка  заделался?  --  Вадуд  посмотрел  на
милицейские нашивки на куртке Полуяна.
     --  Видишь ли,  дорогой,  другому  ремеслу  не  обучен. Умею  стрелять,
хватать, прыгать -- оттуда, -- он показал пальцем в небо.  -- Это  у меня --
всегда пожалуйста.  А ты, конечно, по-прежнему... -- Полуян подумал, выбирая
слово, которое не обидело бы Вадуда. -- Промышляешь потихоньку?
     -- Э-э, обижаешь, Полковник. Я теперь честный бизняк,  предприниматель,
стало быть -- средний класс общества. Торговля там, всякое другое разное...
     -- Наркотики? -- подсказал Полуян.
     --  Э,  кунак!  Ты что, мне  не веришь? Если бы что не так,  я  бы тебе
всегда сказал.
     --Ой ли?
     --  Чего  мне  тебя-то  бояться? А даже если и  скажу  --  доказать  не
сумеешь. Я ж не совсем дурак, верно? -- И Вадуд сменил тему. -- Слух прошел,
ты  жениться  собрался?  Может, тебе деньги  нужны? Ты человек неустроенный,
тебя правительство вон как обмануло! Кто поможет,  если не друзья? Могу дать
два миллиона. Хочешь -- пять? У меня хороший представительский фонд.
     -- Какой? -- Полуян не понял, о каком фонде речь.
     --  Фонд для взяток,  проще говоря,  --уточнил Вадуд без  смущения.  --
"Черный нал". Тебе это что-то говорит?
     -- Нет, -- Полуян спокойно признался в своем невежестве.
     --  Ну,  наличность.  Тити-мити. В купюрах  разных достоинств.  Мелкие,
крупные, доллары, рубли, тугрики...
     -- А почему "черный"?
     -- Потому что все это я увел от налогов.
     -- Ну, даешь! Это же преступление.
     --  Конечно. Сегодня  в нашем государстве  все преступление.  Даже сама
жизнь.  Всем  на каждом шагу  надо давать.  Всем!  На таможне,  на  железной
дороге. Каждому чиновнику за каждую справку. Потом -- ГАИ, МАИ, ВАИ...
     -- А если не давать?
     -- Можно, -- согласился  Вадуд,  -- но тогда мне  придет крышка.  Товар
будут держать  на таможне,  пока  я не  дозрею до мысли: надо  дать на лапу.
Потом товар положат в пакгауз на станции и не повезут:  вагонов  нет, всякое
там такое. Справку в администрации дадут  не сегодня, а через неделю,  потом
печать поставить забудут. Ты  же сам знаешь,  как сделать человека букашкой!
Тебя,  Полковник, самого  в этой  мельнице крутили. Одним словом, если  тебе
надо денег, бери, по дружбе. Разбогатеешь -- вернешь.
     Полуян сжал локоть Вадуда, не зная, как иначе выразить признательность.
     -- Спасибо, кунак, но -- не надо.
     -- Хорошо. Денег не хочешь, тогда я тебе просто взятку дам.
     -- Да  ты что?! --  Возмущение Полуяна было столь искренним, что  Вадуд
засмеялся.
     -- Не бойся, не деньгами. Только информация. Пойдет?
     -- Выкладывай, --смягчился Полуян.
     -- Не скажу точно, Полковник, может, завтра, может, через два дня,  сам
не  знаю, -- Вадуд стал серьезным, -- здесь надо  ждать боевиков. На станицу
будет налет...
     -- Разыгрываешь? -- Полуян пристально посмотрел Вадуду в глаза.
     -- Э-э-э, зачем так спросил? Разве я тебя обманывал?
     -- Спросил потому, что известие -- сам понимаешь.  И принес его  именно
ты...
     -- Не веришь?
     -- Тебе верю. Просто удивлен, откуда знаешь.
     -- Конечно, такие  новости  на  базаре не порхают. Но вот  что известно
точно:  оружие сюда  привезет Орцхо  Шавлахов.  Здешний водила.  Он  сшибает
куски,  где только может.  Груз примет Султан  Идрисов.  Таких сведений тебе
достаточно, чтобы что-то предпринять заранее?
     -- Вполне. И все же: почему ты сообщил об этом мне?
     -- Полковник, я тебя уважаю, а ты меня за кого держишь.
     -- Чего это ты?
     -- Ты же  иначе спросить  хотел:  "Почему ты, чеченец, решил сообщить в
милицию о планах своих же чеченцев?" Ведь так? Но побоялся меня обидеть?
     -- Сдаюсь. -- Полуян засмеялся. -- Уел.
     -- А вот теперь отвечу. Все очень просто, Полковник. Я предприниматель.
Чтобы  вести бизнес  и  не  попасть в задницу,  надо  иметь  обо всем точную
информацию.  У  меня  в  Ковыльной свои коммерческие интересы, если и дальше
дело  пойдет так,  мой доход вырастет вдвое.  Теперь  представим,  что будет
налет.  Кто  налетит? Чеченцы.  Кто  я? Чеченец.  Кто избран  целью  налета?
Русские.  Кто мои  клиенты? Русские. Так на  кой хрен мне  этот налет нужен?
Если  они тут  даже  один день пробудут, мое дело разрушится на  десять  лет
вперед. А мне что, сто лет дано?
     -- Ты прав, спорить с этим трудно.
     -- Тогда одно условие, Полковник. Я тебе честно сказал, что знаю. Делай
с информацией, что хочешь. Но мое имя нигде не должно произноситься. Ты меня
не видел, я тебя не знаю...
     Полуян поднял  руку,  согнутую  в  локте, на  уровень  плеча  раскрытой
ладонью вперед. Вадуд сделал то же  самое. Оба разом двинули руки вперед. Их
ладони встретились, закрепив договор.
     -- Может, зайдем ко мне домой? -- предложил Полуян. -- Чаю выпьем?
     -- Извини, спешу. Время теперь -- деньги. Ясно?
     -- Откуда ты узнал, что я здесь? Или эта встреча была случайной?
     -- Зачем случайной? Обижаешь. Я тебе сказал: информация -- это все...
     Вадуд  обернулся  и  махнул  рукой. "Вольво",  медленно  двигавшееся по
улице, подхватило его и быстро набрало ход.
     Полуян протянул руку на прощанье и задержал ладонь Вадуда в своей.
     Это  сообщение встревожило  Полуяна. Поначалу он  собирался поставить в
известность  обо  всем   Резванова,  но  потом  от   этой   идеи  отказался.
Контрразведчик  обязательно  подготовит   и  пошлет  по  команде  донесение.
Начнутся расспросы, откуда, мол, у  него, у Полуяна, такая информация. Будут
давить, трепать нервы. Да ну их всех подальше!
     Надо действовать самому.

17

     Орцхо Шавлахов подъезжал к блокпосту. Он сидел  в черном "Мерседесе", а
за ним следовал серебристый рефрижератор с надписью на бортах "Холодтранс".
     Шавлахов отсутствовал в Ковыльной всего несколько  дней,  но то, что он
увидел на въезде в  станицу, неприятно удивило его. Пикет ГАИ превратился  в
блокпост.  И само,  сооружение стояло  теперь на  новом  месте, а от старого
пикета не осталось и следа.
     От  одного этого настроение Шавлахова упало. Перемены такого рода сулят
неприятности.  Говорят  же,  что  даже  крысы   покидают   дома,  где  часто
передвигают мебель. Хитрым тварям не нравятся перестановки.
     Сержант Тараненко взмахнул полосатым жезлом,  указывая  машинам, где им
следует остановиться.
     Шавлахов выскочил на дорогу, не ожидая полной остановки.
     С  обволакивающей  любезной   улыбкой,  он   по   старой   привычке   и
установившемуся  здесь  обычаю, вытащил наружу  корзину отборных краснобоких
яблок и поставил на крышку багажника.
     -- Угощайтесь!
     Подошел Полуян. Бросил взгляд на яблоки, прошел мимо.
     -- Документы?
     -- Все в  порядке,  товарищ начальник. Техпаспорт, техосмотр -- все как
надо! Я люблю порядок.
     --  Я  тоже, --  Полуян  не повышал голоса.  -- А  порядок требует  все
проверить. Разве не так? Откройте багажник.
     --  Начальник! -- Шавлахов картинно воздел руки,  словно  апеллировал к
Аллаху.  --  Все сделаем. Все!  Сперва  угоститесь. Я  от всей души. Скажите
только, достану и чачу... Очень хорошая чача! Домашняя! Не хотите?
     Полуян взглянул в удостоверение водителя.
     --  Господин Шавлахов,  мы не  у вас  в  гостях. Верно?  У нас  служба.
Откройте багажник.
     -- Ваттай! -- Фразу, обозначавшую крайнее недоумение, Шавлахов произнес
совершенно искренне. --Ну и ну!
     Он выглядел расстроенным: его угощение отвергли. Как можно жить в таких
условиях на этом свете?! Люди  должны радоваться, когда их угощают. Разве не
так? Ну и ну!
     Шавлахов был человеком тертым.  По дорогам от  Грозного до Моздока,  от
Моздока  до Ростова и  аж до  самой Москвы ездил много  раз. Ездил с толком,
поскольку каждый рейс давал солидный навар, такой, за который тому же менту,
вроде этого, надо вкалывать, не разгибаясь, год, а может, и два.
     Шавлахов перевозил через территорию центральных областей России в Чечню
оружие  и  боеприпасы.  Случалось,  что в  обратном  направлении, в  сторону
Эстонии, тащил с собой груз наркоты. Дело, конечно, опасное, поскольку, даже
по его мнению, еще не все менты скурвились, и  кое-кто из них еще побаивался
служить своему карману. Но таких становилось все меньше и меньше.
     Впрочем, и сам  Шавлахов перешел с милицией на "вась-вась" не сразу. На
обкатанных  маршрутах  новичков  прищучивают бывает со  всей строгостью,  но
сразу  откупаться не  позволяют. В  основном у  ГАИ  имеются  уже постоянные
клиенты, и начинать новую игру с незнакомцами  инспекторы  не спешат.  И для
них  это рискованно: неровен час, напорешься на очередную  операцию  "Чистые
руки".
     "Может, и здесь, на знакомом пикете, -- размышлял Шавлахов, -- сего дня
проводится очередной фестиваль борьбы с поборами? И надо же так влипнуть! Да
и в  будущем  опять же  худо: кончится месячник  "Чистых рук", гаишники тоже
озвереют и поднимут таксу..."
     Багажник  все  же пришлось  открыть.  Сделал  это  Шавлахов  с  большой
неохотой. В ящике под свежими огурцами у него лежали гранаты Ф-1. Оставалось
надеяться, что их не обнаружат. Не станут же менты высыпать овощи на землю.
     Все было сделано проще. Сержант  вынул ящик  из багажника, поставил его
рядом  с  машиной.  Потом  провел над  огурцами  какой-то  черной  коробкой.
Раздался протяжный писк.
     Металлоискатель! Вот собаки, что учудили!
     Два десятка гранат без взрывателей легли рядком на землю.
     -- Ваши? -- Полуян был предельно вежлив.
     --  Черт меня попутал, гражданин начальник! -- Шавлахов умел и каяться,
и  даже  слезу пускать  при  нужде:  все  надо уметь, когда с  ментами  дело
имеешь... -- Нашел и забрал. Думал, в милицию сдать.
     -- Ну и что, сдали?
     Наручники появились неожиданно, и  самое неприятное -- впервые в  жизни
Шавлахову пришлось их примерить на себя.
     -- Придется проверить и трейлер.
     Обыск фургона с  грузом капусты дал  куда  больший эффект. В деревянных
ящиках обнаружили тридцать автоматов АКС-74У.
     Стальные оковы перехватили и запястья водителя трейлера. Машины загнали
на штрафную площадку. Шавлахова провели в помещение блокпосты.
     -- Пусть он выйдет, -- Шавлахов кивнул в сторону Тараненко.
     Полуян понял, о чем собирается вести разговор бизнесмен, и отрицательно
мотнул головой.
     -- Он останется. Мы с сержантом в доле.
     -- Хорошо, начальник.  -- Шавлахов понял, что в его положении скупиться
нельзя. -- Пять кусков.
     -- Чего? -- как о чем-то неприличном протянул Полуян.
     -- Пять тысяч долларов, -- объяснил явным дуракам Шавлахов. -- Каждому.
     Полуян  засмеялся. Посмотрел на Тараненко. Он  знал, что все схватывает
на лету.
     --  Слыхал,  сержант,  а ведь он хочет нас с тобой купить! И  купить за
какие-то копейки. Там у него одних автоматов...
     --  Э,  начальник! Автоматы оставьте себе.  Меня  отпустите.  Я  сейчас
развернусь и уеду...
     -- Ты  что, дурак  в самом деле?  -- теперь  уже Тараненко посмотрел на
Шавлахова с изумлением. -- Ты где живешь, дорогой? Зачем нам тебя отпускать?
Слыхал, что такое свободное предпринимательство? Да я уже через час продам и
твоего "мерена" и трейлер, и все автоматы. Ты нам нужен, да, скажи?
     Шавлахов сообразил, что попал совсем не в "чистые руки". Те, кто прежде
брали здесь  с водителей взятки,  были  щенками  против этих --  волков,  не
иначе.
     -- Ладно. Пусть будет  по  десять. Каждому. Я найду.  Постараюсь... Так
договоримся?
     -- Кому вез оружие?
     -- Не знаю, начальник. Видит бог, не вру.
     Вопросы  становились совсем плохими --  опасными,  и Шавлахов испугался
по-настоящему. По лицу струйками потек пот. Дрожали сдвинутые вместе колени.
     -- Нужен он нам? -- Полуян с сомнением посмотрел на сержанта.
     -- А зачем? Обойдемся и без него, -- махнул рукой тот..
     --  Вообще-то  лучше  бы конечно узнать,  кому он вез амуницию,  сказал
Полуян. -- С них можно за автоматы получить по таксе.
     -- Зачем? Сами найдем, куда деть.
     -- Тогда кликни Ярцева.
     Тараненко, не выходя из помещения, высунул голову наружу.
     -- Ярцев! Борис! К начальнику!
     Минуту спустя  в  домик ввалился Ярцев -- меднолицый  парень из степной
глубинки, прошедший в милицию после армии.
     -- Ярцев, тащи веревку!
     Голос  Полуяна не оставлял места  для сомнений. Приказы, отданные таким
тоном, в армии исполняются  только бегом. Иное дело в милиции, вокруг ничего
не  горит, с неба не каплет, можно и попросить разъяснения: зачем и  почему.
Вдруг командир все же передумает, и никуда бежать не придется.
     -- Зачем?
     Вид у Ярцева был не столько удивленный,  сколько озабоченный: где найти
веревку, которую сам никуда не клал?
     Полуян хорошо знал всех, с  кем имел дело, и ждал именно этого вопроса.
Ярцев, даже отслужив действительную армейскую службу, не расстался с бывшими
колхозными привычками: прежде чем пойти  куда-то, начать выяснять, так ли уж
необходимо отрывать задницу от табуретки.
     Полуян ответил спокойно и слова его прозвучали обдуманным и неколебимым
решением командира:
     -- Мы этого индюка сейчас вешать будем.
     -- На кой черт,  командир? -- теперь голос подал Тараненко. Возможность
и  этого  вопроса Полуян также  предвидел. Все разыгрывалось именно так, как
ему было необходимо в данный момент.
     -- А  мы что  предлагаешь? --  Полуян  спросил  так,  словно  готов был
обсуждать свое решение со всеми вместе и с каждым в отдельности.
     -- Да  отведу я  его  лучше  в балочку и  там  хлопну.  Орлы  в два дня
обк