а свет не кажет. Любая газета...
     -- Ты умник,  я знаю!  Ну,  оговорился! Повторяю  по  буквам:  Алексей,
Дмитрий, Ульяна, Григорий... Адугов. Теперь до тебя дошло? Ты его  взял? Где
он?
     -- Адугова брал,  Иван Константинович. Честно говорю. Но как взглянул в
его документы, тут же и отпустил. Оружие у  него было, так и его отдал. Пара
фальшивых  паспортов  на разные  фамилии -- и эти вернул.  Я чеченцев теперь
брать боюсь. Знаю, вы же за них горой! Зачем мне лишние неприятности?
     -- Ярощук! -- трубка телефона казалось, раскалилась и жгла руку. -- Где
он, если ты его отпустил?
     -- А-а, вон  вы о чем, Иван Константинович! В Москва  реке. Я его сразу
отпустил,  а он,  видно, на радостях  и  угодил в воду. Недавно  из гибэдэдэ
докладовали.
     -- Где это произошло?
     --  У  поворота  улицы  Девятьсот  пятого  года  на   Краснопресненскую
набережную.
     -- Выезжай туда немедленно! Я еду!
     Когда  Ярощук приехал на Краснопресненскую  набережную,  генерал Лапшин
был уже там.
     -- Товарищ  генерал,  -- Ярощук отдал честь, --  по  вашему  приказанию
прибыл!
     Два  офицера дорожно-патрульной службы с  растянутой рулеткой  в  руках
замеряли тормозной след, а точнее искали его признаки.
     У чугунной ограды, отделявшей реку от узкой пешеходной  дорожки,  стоял
автокран.
     Ярощук  с  генералом  подошли  к  вывибленной  в  реку чугунной  секции
парапета и заглянул вниз. Увидел черную крышу автомобиля, торчавшую из воды.
На  ней стоял дорожный рабочий  в  сапогах  и  красной куртке и  махал рукой
крановщику.
     --  Извлекают,  --  сказал  офицер  дорожной  службы,  скручивая  ленту
рулетки. -- Отойдите в сторону, а то обольют грязью.
     Генерал свирепо посмотрел на Ярощука:
     -- Почему ты отпустил задержанного?
     -- Какого? -- удивился Ярощук. -- У меня их  за  день набегает  десятка
два.
     Ярощук  понял:  Лапшин  не  хочет  раскрываться,  называя  фамилию.  Он
перекладывал ответственность  за происшествие  на чужие плечи. Так он  будет
чувствовать себя спокойнее перед  собственным  начальством,  а  также  перед
теми,  кто на это  начальство давил сверху, понуждая  выпустить  преступного
сына Ичкерии без всяких процессуальных формальностей.
     -- Нет, если  вы  имеете в виду Адугова, так я его выпустил  по  вашему
приказанию.  Вернул машину и ключи.  Куда  он поехал -- следить не мое дело.
Вам, может быть, об этом известно больше?
     -- Да? --Лапшин рассвирепел  окончательно.  -- Да! Мне известно больше!
Вот он где! Вот! --  Генерал указал рукой  на реку. -- А виноват ты! Я так и
буду докладывать.
     В  это время двигатель автокрана  заурчал, тросы  натянулись  и  черная
машина начала  медленно  выдираться  из скрывавшей  ее воды  и грязи. Мутные
струи  хлынули наружу из всех щелей. Левая  -- водительская -- дверца машины
оказалась распахнутой и свободно болталась  над пустотой, то прикрываясь, то
открываясь во всю ширь.
     -- А это его машина? -- спросил вдруг Лапшин.
     -- По номер -- его, -- спокойно ответил Ярощук.
     -- А как он в реку заехал?
     -- Кто? Не вижу пострадавшего.
     --  Вот  я и хочу спросить у тебя. Водолаз-то осматривал  кузов  еще на
дне. Там никого не было.
     -- Чему тогда удивляться, -- хмыкнул Ярощук. -- Значит утоп. Унесло его
течением. Как говорится, концы в воду и в деле точка.
     -- А кто эти концы в воду сунул?
     -- Скорее всего, так я думаю, это было выгодно тем,  кто просил вас его
выпустить. Абрек наверняка что-то знал и вот...
     Такая  версия  очень  не  понравилась  Лапшину.  Он знал, что  по факту
происшествия  гаишники  заведут расследование,  а  приплетать свою фамилию к
происшествию со  неясными и скользкими обстоятельствами ему не хотелось. Это
только  кажется, что генералы сидят в своих креслах уверенно  и твердо. Нет,
никто  из  лиц  номенклатурных  такой  уверенности  не  испытывает.  Каждого
прикрывает  кто-то  другой,  сидящий  этажом  выше.  Поэтому  суть   тактики
подковерной борьбы заключается в том, чтобы замарать поначалу звено низовое,
а уже потом выставить начальника в роли покровителя дураков.
     -- Можешь быть  свободен. Уезжай, -- Лапшин  устало махнул рукой,  всем
видом  показывая, что  подполковник  ему  настолько  надоел, что  на  него и
смотреть не хочется.
     Ярощук козырнул и пошел к машине.
     --  И напиши на мое имя  докладную! --  крикнул  вдогонку  генерал.  --
Изложи  подробно: где, как  и почему этот тип был задержан, где, как и когда
ты его отпустил. Ты меня понял?


12

     Ранним утром Ярощук выехал на своем незаметном "жигуленке" за город. На
двадцатом километре, свернул  с магистрали  на  узкую лесную дорогу под знак
"кирпич", который  запрещал въезд  на  нее, и минут  через  пять  оказался у
зеленых железных  ворот,  перекрывавших проезд  на  территорию,  огражденную
таким же зеленым высоким забором.
     Ярощук притормозил и стал терпеливо ждать.
     Два  прибора   наружного  наблюдения,  укрепленные  на  столбах  ворот,
бесшумно сдвинулись  с  места и нацелили свои  объективы  на  стоявший внизу
автомобиль.
     Минуту спустя сработала автоматика и ворота бесшумно открылись.
     Миновав их,  Ярощук  предъявил  документы охранникам,  один  из которых
подошел  к  машине  слева,  второй  страховал  его  с  автоматом   в  руках.
Убедившись, что все  в  порядке,  охранник отдал  честь  и разрешающе махнул
рукой:
     -- Проезжайте.
     Ярощук  тронул  "Жигуль"  и на втором  ответвлении  центральной  дороги
лесного  городка свернул  направо.  Подъехал к двухэтажному коттеджу. Вокруг
мирно шумел девственный, не тронутый рукой человека березняк.
     Сюда,  на  одну из  загородных  резиденций военной  разведки еще  вчера
полковник   Бойко  привез  чеченца,  который  по   документам  выступал  как
Джунид-Башир-Руслан.
     Сам Бойко встретил Ярощука на крыльце. Протянул руку.
     -- Салам, мохтарам амер, -- поздоровался  он  с ним на дари. -- Привет,
уважаемый командир.
     -- Алейкум ассалам, ман дагарвал, -- ответил Ярощук на том же языке. --
И вам мир, мой полковник.
     Боль и горечь Афганистана до сих пор жили в их душах.
     Руслана Адугова  привели в небольшую светлую комнату  на  втором этаже.
Старший прапорщик, или как еще  говорят "ночной генерал-полковник"  с  тремя
звездочками  в  один ряд  на погонах, снял с задержанного наручники.  Адугов
сразу стал растирать запястья, натруженные металлом.
     Ярощук смотрел на Адугова внимательно и вдруг сказал:
     -- А ведь я, Жора, всю  ночь пытался вспомнить, откуда мне  знакомо это
лицо. И только сейчас понял.
     Он еще раз вгляделся в лицо  чеченца  и  неожиданно по-арабски произнес
обращение к аллаху, просящее защиты от шайтана:
     --  А  узу  би-Лляхи мин  аш-шайтани-р-раджими!  Старый  знакомый!  Вот
радость какая! Господин Абдурахман Усманов из  Бухары,  в которой он никогда
не бывал! Он же Давлатмирзаев, Абу Маджид и Адугов. Вот так встреча!
     В глубине темных глаз чеченца сверкнули искорки гнева. Или страха.
     -- Значит, не узнаешь? -- спросил Ярощук.
     Чеченец  старательно  избегал  острого  взгляда Ярощука, что  указывало
определенно: он вспомнил их первую встречу, но боится в этом признаться.
     -- Хорошо,  -- сказал Ярощук. -- Сними рубаху. Хочу  взглянуть на  твое
плечо. Помнится, я пометил того Абдурахмана своим тавром.
     Злая гримаса перекосила лицо Адугова.
     -- Зачем снимать? -- сказал он. -- Это я. Тебе станет легче?
     -- Мне не легче, а вот тебе -- тяжелее.
     Ярощук обернулся к Бойко, который внимательно наблюдал за ними.
     -- Жора, ты сможешь срочно навести справку?
     -- Попробуем.
     Бойко вышел к  дежурному, где стоял телефон  закрытой связи. Связался с
военной контрразведкой.  Коротко объяснив ситуацию, попросил  своего старого
знакомого полковника Михайлова:
     --  Будь добр, Андрей, просмотри две позиции по афганской войне. Сперва
дезертиров чеченцев. Затем чеченцев-военнопленных.
     -- Тут, -- коротко ответил Михайлов.
     Несколько  минут  спустя  он сказал в трубку --  Слушай, Георгий. Среди
военнопленных лиц искомой национальности не обнаружено. А дезертиров двое.
     -- Фамилии назовешь?
     -- Погоди, дослушай. Итак,  их было двое.  Один  погиб  в бою, а второй
вероятно жив.
     -- Кто?
     -- Припекает?
     -- Потому и беспокою.
     --  Муса  Хорхороев.  1968  года  рождения.  Место  рождения  --  город
Кустанай.   Военно-учетная   специальность   --  водитель.  Осужден  военным
трибуналом Туркестанского военного округа.
     -- Фото имеется?
     -- У нас, как в Греции -- есть все...
     -- Андрей, кинь на мой факс.
     -- Нет проблем. За тобой бутылка.
     -- Пива?
     -- Да, от вас благодарности дождешься, как же...
     Факс зашипел, оживая. Наружу поползла распечатка.
     Бойко с листом бумаги в руках  вернулся в комнату, где Ярощук оставался
с Адуговым.
     -- Так  вот, Алексей, господин Давлатмирзаев,  Абу Маджид и Адугов  это
одно лицо  --  дезертир Муса  Хорхороев. Можешь его  не любить,  но жаловать
придется. Как считаешь, Муса?
     Хорхороев упрямо поджал губы:
     -- Отвечать не буду. Требую прокурора и адвоката.
     --  А, ты сразу требуй сразу все,  -- сказал  Ярощук серьезно. -- Чтобы
потом не отвлекаться на мелочи. Я запишу. Значит, тебе  прокурора, адвоката?
Пить предпочитаешь коньяк или виски? Апельсиновый сок надо?
     Хорхороев набычился, опустил голову и смотрел на Ярощука исподлобья.
     --  Я думал, Муса,  что  ты умнее и сам  догадаешься, в  чем дело. Увы,
придется  объяснить.   Ты   газеты  читаешь?  Вот  просмотри.  Материал  для
размышления.
     Он положил  перед Хорхороевым свежий номер "Московского комсомольца"  и
ткнул пальцем в заметку под рубрикой "В номер. Срочно".

     "Смерть на вираже.
     Искусство  проезжать  крутые  повороты   никак   не   дается  столичным
водителям.  Вчера ночью при выезде  с Улицы  1905 года на  Краснопресненскую
набережную  водитель черного  "Гранд  Чероки"  не  справился с  управлением.
Машина  сбила чугунный парапет, отделяющий  Москву-реку  от  дороги и с ходу
влетел в реку.  Судя по силе удара,  машина  летела  со скоростью  свыше ста
двадцати километров  в час. При ударе о преграду дверцы салона распахнулись,
водителя выбросило наружу. Несмотря на то, что река здесь не очень глубокая,
тело водителя найти не удалось.
     Как  нам  сообщили в Государственной инспекции  безопасности  дорожного
движения, машина  зарегистрирована на  имя  президента мелкооптовой торговой
фирмы "Кизлярка" г-на Руслана Адугова..."

     Хорхороев прочитал заметку и молча отодвинул газету.
     --  Думаю, -- сказал Ярощук, --  теперь тебе не надо  объяснять, что мы
сейчас беседуем  с  покойником?  Тебя нет физически.  Ты утоп. А у тех, кого
нет, не имеется и прав. Ни на прокурора, ни на адвоката.
     -- То, что вы делаете, незаконно.
     -- Догадливый, -- сказал Ярощук,  -- но из этого  ничего не вытекает. У
меня при  взрыве  дома в  Печатниках  погиб старый знакомый. Как думаешь, та
акция была законной? Время расплаты всегда наступает.
     -- Думаешь, испугал?
     -- И не пытался. Просто проинформировал.
     --  Тогда  все, что я предложу сейчас, пришло  в голову не  от  страха.
Просто я трезво оцениваю  реальность и  считаю, что  лучше с вами  пойти  на
сотрудничество. Но на моих условиях.
     -- Вот как? И что за условия?
     --  Прежде  мне  ответьте, кто  будет  принимать  решение,  как со мной
поступить? Ваш генерал?
     --  Тебе трудно поверить,  но решения  принимаю  я, -- сказал  Бойко  и
вздохнул. -- Каким бы оно ни было, отвечаю за все я.
     -- А что, над вами уже нет генералов?
     --  Есть, но  с мертвыми  душами они предпочитают не связываться. Зачем
высокому начальству отвечать за людей, которые утонули?
     -- Мне нужны гарантии. Пусть вас не смущает, если  я скажу, что  и  сам
давно уже  сыт играми, в которые  так долго играл. Вот так сыт, -- Хорхороев
ребром  ладони провел по горлу. -- Я всегда был вашим врагом. Это вы знаете.
Но иногда интересы врагов могут совпадать. Я дам важные сведения, а  вы меня
отпустите под мое  обязательство  больше никогда не выступать против России.
То, что в глазах  своих я мертв, дает мне возможность выйти  из игры. У меня
есть заграничный паспорт на другую фамилию. Я исчезну с  горизонта навсегда.
С вашего и с нашего -- чеченского.
     -- Договор такого рода возможен, если он будет подкреплен действительно
серьезными сведениями, которые вызовут наш интерес.
     -- Сведения серьезные.
     -- Например?
     -- Могу указать  места расположения  секретных  арсеналов, заложенных в
Урус-Мартановском,  Веденском и  Итум-Калинском районах  на  случай  ведения
партизанской войны.
     -- Это серьезно. Дальше.
     -- Так вы принимаете мои условия? Мне необходимы гарантии.
     -- Как вы их мыслите? Мне дать клятву на Коране?
     -- Не надо богохульствовать. Достаточно слова чести русского офицера.
     -- Я его даю.
     -- Спасибо.
     -- Итак?
     --  В  настоящее время в горах в районе Тазбичи  --  это Итум-Калинский
район  со своей  охраной находится шейх Абу  Бакр.  Когда  у  вас говорят  о
Хаттабе, то его роль слишком преувеличивают.  Хаттаб -- пешка по сравнению с
Абу Бакром. Хаттаб, воюя в Чечне, делает деньги и имя борца за веру. А  Шейх
Абу Бакр  эту  войну финансирует и контролирует. Все связи с экстремистскими
исламскими организациями Саудовской Аравии, Афганистана и эмиратов,  а также
и   денежные   потоки   оттуда  проходят  через   него.   Недавно  Абу  Бакр
профинансировал  закупку  радиотехники  товаров  для Шамиля  Басаева. По  их
замыслу  в  Сванетии  на  грузинской  территории  в  труднодоступной  горной
местности  будет смонтирован мощный  приемо-передающий центр радиосвязи. Для
осуществления замысла уже ведутся переговоры с лидерами  движения "Свободная
Сванетия".
     -- Это все?
     Хорхороев подумал. Посмотрел на Бойко.
     -- Мне известны охранные системы, которые применены при закладке тайных
арсеналов в горах.
     -- Откуда у тебя такие подробности? -- Ярощук не скрыл сомнения.
     -- Элементарно, -- хмыкнул Хорхороев.  --  Я сам через фирму "Кизлярка"
покупал сейсмомагнитометрическую аппаратуру "Дуплет" и получал  консультации
специалистов  по монтажу  системы. --  Хорхороев облизал пересохшие губы. --
Можно мне попить?
     Бойко встал, прошел к стенному шкафчику, открыл, достал початую бутылку
"Тархуна". Вернулся к столу. Налил зеленоватую  жидкость в стакан. Хорхороев
взял его и жадно, большими глотками, выпил. Поставил стакан на место и вытер
губы тыльной стороной кисти.
     -- Может, вы теперь будете задавать свои вопросы?
     --  Муса, -- Ярощук  смотрел на чеченца с сомнением,  -- ты по всему не
дурак. Почему же так глупо подставился со мной у мадам Зеркаловой?
     Хорхороев брезгливо поморщился:
     --  Это был план  Исрапилова. Он озверел, когда его задержали. А Казбек
не прощает обид.
     -- И ты ему поддался?
     --  Что значит  "поддался"? Я  не  частное  лицо. В  нашей  организации
строгий порядок подчинения.
     -- Выходит, тебе приказали меня убрать?
     -- Задержать.
     -- А почему не ликвидировать сразу? Нанять киллера и...
     -- Это конечно проще, но Исрапилову хотелось спустить с вас шкуру.
     -- Кто такая Зеркалова?
     -- Курва на содержании.
     -- Она знала о ваших планах?
     -- Шлюх в такие дела не посвещают.
     -- Где сейчас Исрапилов?
     -- Уехал.
     -- Смылся?
     -- Можно сказать и так.
     -- Его что-то испугало?
     -- Ему посоветовал Бадришвили.
     -- А это еще что за тип?
     -- Казбек начинал карьеру на Кавказе в группе Бадришвили.
     -- В банде?
     -- Не спорю.
     -- Как были связаны Исрапилов с Артемьевым?
     Ярощук задал вопрос  так, будто ему точно было известно, что  Исрапилов
не случайно оказался на месте  взрыва, который  погубил Артемьева. Хорхороев
так и понял.
     --  С  полковником? Артемьев должен был передать нам радиовзрыватели  и
пластид.


13

     --  Странно, -- сказал Бойко, когда они с Ярощуком остались  вдвоем, --
иногда мне кажется, что даже в простые дела вмешивается мистика.
     -- Что ты имеешь в виду?
     --  Ты  опознал в Хорхороеве старого знакомого. Хорхороев здесь  назвал
тебе имя Абу Бакра и Патрика Бадришвили. А мне незадолго до твоего появления
звонили   из  израильского  посольства.  И  дали  ориентировку,  что  именно
Бадришвили переправил в Чечню через Грузию этого самого шейха.
     -- Причем  тут  израильское посольство? --  Ярощук посмотрел на Бойко с
интересом.
     -- Сотрудничаем с ними... в вопросах борьбы с терроризмом.
     -- Вот уж чего не знал! Даже странно...
     -- Ничего  странного.  Именно с  Израилем  в этом деле  мы лучше  всего
понимаем друг друга. В  Тель-Авиве  ведь хорошо знают,  что такое  исламский
терроризм. Да, постой...
     Бойко замолчал.  Взгляд его  стал отрешенным.  Он о  чем-то  напряженно
думал. -- Постой. Постой...
     --  Стою, --  усмехнулся Ярощук,  откидываясь на  спинку стула.  --  Не
переживай.
     -- Алексей! --  оживился  Бойко. --  Есть  идея! Шикарная. Ты знаешь во
сколько оценена голова шейха Абу Бакра?
     --  Какой реакции ты  ожидаешь?  Чтобы я  спросил: сколько, а когда  ты
скажешь, то охнул бы от удивления?
     --  Удивиться  можно. Миллион  долларов --  это впечатляет, хотя дело в
другом.  Если  собрать  крепкую  группу   лихих  ребят,   можно  материально
обеспечить себя до конца дней.
     -- Но для этого надо взять Абу Бакра за бороду, так? Извини, это не  по
мне. Ты  знаешь, я авантюрист, но не  до  такой степени, как  тебе  кажется.
Миллион  на  кон  просто  так   не  выставляют.  А  если  выставили,  значит
практически невыполнимая дело не просто серьезное, но по-настоящему трудное.
Такая сумма дается за операцию высшей категории сложности.
     -- Но  разве  я тебе  говорил,  что  стоит  потрясти дерево  и  с  него
посыплются баксы? Сложность операции я представляю не хуже тебя.
     -- Так в  чем  же дело? Не кажется тебе,  что  вы тут пытаетесь  чесать
правое  ухо правой рукой через левое плечо. У вас солидная контора, могли бы
сами собрать мобильную группу и -- вперед!
     -- Группу? Из кого? -- Бойко скептически хмыкнул. -- Из генералов?
     -- У вас что, перевелись майоры и капитаны?
     -- Есть,  конечно.  Но ты  не учел три фактора. Первый, --  Бойко  стал
загибать  пальцы.  --  Премию  в  миллион  баксов  установило  правительство
иностранного государства. Поэтому посылать штатное подразделение, обязав его
работать  на чужого  дядю,  никто  не осмелится. Если будут потери, попробуй
объясни общественности,  в  чьих  интересах выполнялось задание.  Второе. Те
генералы,  которых  я знаю, от миллиона долларов  не откажутся,  но только в
случае,  если ты  им его принесешь  в кейсе. И  третье.  Капитаны  и майоры,
которые смогут сделать это дело добровольно, свой приз генералам отдавать не
захотят.
     -- Что же ты предлагаешь?
     --  Собери  толковых  ребят.  Добровольцев,  не  имеющих  заработка  на
гражданке, но имеющих опыт спецопераций -- и вперед!.
     -- А что? Предложение и в самом  деле забавное, --  задумчиво  произнес
Ярощенко.  -- Придется поспрошать Хорхороева поподробнее -- как и что. Потом
дам ответ.


14

     Ярощук принял  решение  и  позвонил старому приятелю  полковнику запаса
Денису Резванову. Они условились встретиться на Пушкинской  площади в начале
Тверского бульвара.
     Ярощук  вспомнил  о  Резванове  не  случайно. Тот  родился  и  вырос  в
Гудермесе,  мальчишкой   выучил  чеченский   язык,   восприняв   с   детской
непосредственностью не только строй речи, но и ее диалекты.
     За двадцать  лет службы  военный контрразведчик  Резванов участвовал  в
афганской и первой чеченской войнах и приобрел немалый боевой опыт.
     В Чечне  он не  раз про