е руки. Граната уютно устроилась  в
пальцах, и Вудворт  нервно  теребил  кольцо,  зацепив  его  указательным
пальцем.
   Ну, парень, давай, начни.
   Ему удалось сделать несколько достаточно уверенных шагов, на  случай,
если... Джи-эр'74 видит и оценивает его поведение. Для унисола все долж-
но быть естественным. Ничего не произошло. Все  нормально.  Все,  как  и
раньше.
   - Джи-эр'74, - твердо и четко начал доктор и, сделав паузу,  произнес
ту самую решающую фразу, - сержант Скотт издал приказ. Вы выполните его?
   - Да, сэр, - ответил унисол, не раздумывая.
   Все. Идея уничтожения Джи-эр'13 руками солдат провалилась. Плохо было
не то, что они готовы выполнить приказ этого монстра, а то, что "семьде-
сят четвертый" ПОМНИТ ИМЯ сержанта.  Ведь  согласно  программе,  универ-
сальный солдат не имеет права ВООБЩЕ реагировать  на  посторонние  имена
без специального кода-фразы. Джи-эр'74 повел себя вопреки программе.  Он
уже начал обретать индивидуальность. Ну, а все остальное - следствие.
   - В таком случае, Джи-эр'74, слушайте меня внимательно, -  решительно
продолжил он. - Сержант Эндрю Скотт отдал приказ. Вы должны взять это, -
Вудворт разжал пальцы, показывая гранату, - досчитать то... тридцати,  а
потом бросить на пол. Вам ясен приказ, рядовой?
   - Так точно, сэр.
   Огромная рука поднялась, и доктор увидел лопатообразную ладонь. В эту
секунду он и допустил ошибку. Вместо того, чтобы положить Ф-1 на  ладонь
унисолу, дождаться, пока сомкнутся пальцы, а уж затем выдернуть  кольцо,
Вудворт САМ рванул проволочный кругляш и, зажав гранату в кулаке, вложил
ее в руку солдата.
   Он забыл, что унисол думает не как человек.
   Пальцы "семьдесят четвертого" сжали Ф-1 вместе с кулаком  доктора,  и
тому показалось, что сомкнулись стальные тиски. Он  попробовал  высвобо-
диться из этого смертельного захвата, но ничего не  вышло.  Хватка  была
прочной, словно медвежий капкан.
   - Раз, два, три... монотонно начал считать унисол,  и  доктор  понял,
это не секунды, это ЕГО ЖИЗНЬ вытекает по капле. Это не счет.  ЭТО  ШАГИ
СМЕРТИ.
   Но он не боялся. Вудворт испытал даже какое-то  облегчение  от  того,
что скоро все кончится.
   И он засмеялся. Диким сумасшедшим смехом.

   - Я знаю, знаю! - орал Трепач, подвешенный вниз головой, глядя в чер-
ный ствол "пустынного орла". - Я знаю, куда они поехали! Я покажу! У те-
бя карандаш есть?
   Сержант разжал кулак, и парень грохнулся о землю, подняв облако пыли.
   - Конечно, - спокойно произнес Скотт, убирая пистолет за пояс.
   - Смотри, - Трепач торопливо поднялся, отряхивая грязь  с  джинсов  и
белого "стетсона". После того как он повалялся на шляпе спиной, она име-
ла явно непотребный вид, и Трепач вздохнул с  сожалением.  -  Ну,  давай
свой дерьмовый карандаш и лист.
   - Сэр, ослиная задница, - ухмыльнулся сержант, - когда  ты,  ублюдок,
тварь, выродок вьетконговский, обращаешься к  сержанту  Вооруженных  сил
США, добавляй "сэр". Или я оторву тебе ср...к) тупую голову.
   - Ну ладно, ладно, как скажешь... сэр, -  добавил  Трепач  под  прис-
тальным взглядом чужака.
   И в это мгновение за спиной Скотта грохнул приглушенный взрыв. А сле-
дом еще один, более сильный, резкий. Сержант обернулся.
   Трайлер окутало клубами сероватого дыма, рваные клочья которого, под-
гоняемые ветром, плыли в сторону танцзала.  И  был  он  едкий,  горький.
Скотт быстро пошел к грузовику.
   Доктор, мать его. Ублюдок. И ведь знал, что нельзя доверять гуку, да-
же раненому. Но у него не было другого выхода. Не было! Не было!!! Сукин
сын! Что этот выродок натворил?
   Он быстро забрался в окутанную дымом лабораторию, которая представля-
ла из себя груду обломков. От первого  взрыва  сдетонировали  гранаты  в
оружейном отделении, превратив холодильную камеру в руины. Кресла оказа-
лись перевернутыми. Крепления вырваны с корнем, стекло вылетело, аппара-
тура превратилась в хлам, но самое главное...
   СОЛДАТЫ! ЕГО РЕБЯТА!!!
   Сержант принялся торопливо разгребать обломки. Он работал, как  заве-
денный механизм. Осколки,  развороченные  спинки  кресел,  расщепленные,
опаленные взрывом перегородки, все летело в стороны.
   Наконец, из-под хлама появилась человеческая рука, затем плечи, голо-
ва... Дилл Уотсон. Скотт вытащил его, разгреб  ногой  мусор,  освобождая
место, уложил тело на пол, затем принялся откапывать следующего солдата.
   Эта работа заняла у него чуть больше получаса. Время, за которое  ус-
пели погаснуть огни танцзала, и жители покинули площадь, оставляя  трай-
лер в одиночестве, предпочитая убраться подальше от машины и ее психопа-
та-хозяина...
   Он извлек из-под обломков тело второго рядового - Боба Болдуина.
   - Сейчас, ребята, сейчас, - хрипел Скотт. - Все будет  о'кей.  Мы  не
позволим вам сдохнуть только потому, что этого хотят говенные гуки. Сей-
час, парни. Я оттащу вас в холодильник, и вы оклемаетесь.
   Уотсону повезло больше, чем его товарищу. Граната упала ему под  ноги
и, откатившись чуть в сторону, взорвалась.  Осколки,  вместе  с  ударной
волной, отшвырнули его к стене, пробив тело, но пощадив  голову.  Одине-
динственный кусочек стали угодил ему в щеку, выбил несколько зубов и вы-
шел на второй половине лица, у самых губ.
   Нужен холод, и раны у Дилла затянутся за минуту.
   Болдуина покалечило больше. Он лежал у самого  оружейного  отделения.
Его продырявило целым градом осколков при первом взрыве и  куда  большим
при втором. Полчерепа его было снесено, словно по нему прошлись огромной
фрезой. На теле, казалось, не осталось ни одного живого места. И  в  до-
вершение всего, когда рухнула перегородка, стальной обломок обшивки про-
бил солдата наискосок, от груди до поясницы, задев печень.  Разрезав  на
две половины сердце.
   Скотт пока не осознавал, насколько серьезны раны. Он знал только  од-
но: холод. Холод спасает. Нужен холод.
   - Сейчас, парни. Ваш сержант не бросит вас. Нет, не бросит.  Говенный
докторишка думал, что убьет солдат моего взвода просто так, запросто, за
здорово живешь. Ублюдок. Тварь. Предатель. Мразь.
   Могучей рукой сержант обхватил Уотсона и поволок к  холодильным  ван-
нам.
   - Все будет отлично, Дилли! Мы с тобой еще надерем задницу  этим  гу-
ковским выродкам. А когда перебьем всех, уедем домой.  Домой.  Где  твой
дом? А мой в Монтане. У нас здорово, особенно зимой.
   Гранг! - бутса вышибла дверь, ведущую в ванное отделение,  в  котором
стояли два похожих на гробы саркофага. Сержант втащил тело внутрь.
   - У нас там зимой снег. Холодно. Не нужны никакие  холодильники.  Там
сугробы. Здорово, Дилли?
   Он подтащил тело к "гробу", откинул крышку и осторожно  опустил  туда
солдата. Безжизненное тело.
   - Сейчас, дружище, только притащу Бобби. Ему  тоже  нужно  отдохнуть.
Сейчас.
   Скотт, пошатываясь от внезапно навалившейся усталости,  поплелся  на-
зад. Подхватил Боба Болдуина и потащил к ванне.
   - Поваляйтесь немного в ванне, отдохните, очухайтесь, а потом мы  все
надерем задницу ср..у "лягушатнику". Перебьем этих ублюдочных туков и...
когда закончится эта говенная война, поедем домой. Вместе.
   Он погрузил солдата во второй саркофаг, захлопнул  крышки  и  включил
рубильник. Но вместо зеленых огоньков, указывающих на нормальную  работу
холодильных ванн, загорелся совсем другой, красный, над надписью:  "Пов-
реждение!" Взрывом разворотило машинное отделение, а аварийных генерато-
ров хватило бы только на то, чтобы не дать солдатам умереть от  перегре-
ва. Но чтобы восстановилась способность к регенерации, этого было  мало.
Слишком мало.
   И тогда сержант Скотт запрокинул голову к потолку и  заорал  от  бес-
сильной дикой ярости.
   Этот крик-вой прокатился по ночным улицам Тайлера. Была в нем  жуткая
нечеловеческая тоска, боль, злость и отчаяние...
   Отчаяние попавшего в смертельную ловушку дикого зверя.

   Клинтон, штат Юта. Армейский госпиталь для ветеранов.

   Армейский госпиталь больше походил на частный пансионат.  Уютные  ма-
ленькие домики разместились прямо посреди огромного парка. Белые  двухэ-
тажные строения прятались в густой зелени.  Широкие  пешеходные  дорожки
сплели паутину лабиринтов в этом сонном царстве спокойствия. Никаких ма-
шин, никаких механизмов, напоминающих о другом, лежащем за воротами гос-
питаля, мире. Перед каждым домиком раскинулась небольшая полянка,  окру-
женная со всех сторон живой изгородью, подстриженной в  форме  животных.
Высокие пальмы покачивали головами-шапками.  Вдоль  дорожек  выстроились
белые фонари.
   Медперсонал госпиталя, приветливые спокойные люди, мелькали то здесь,
то там, однако это не создавало  ощущения  лечебного  заведения,  скорее
гостиничного сервиса.
   Все здесь было направлено на то, чтобы люди,  попавшие  в  госпиталь,
ощущали себя максимально комфортно, забывали о том, что им пришлось  пе-
режить.
   Не было здесь только места Люку, Эндрю, Диллу, Бобу и еще шести  пар-
ням. "Хотя, - подумала Ронни, - они тоже были здесь. Какое-то время  на-
зад. Только не видели этой зелени, этих домиков, этой приятной  обслуги.
Ничего этого для НИХ не было. Лишь человек по имени Кристофер Грегор".
   Аккуратная вывеска с белой надписью: "Административная часть"  указы-
вала куда-то в глубь парка. Ронни и Люк свернули на широкую,  выложенную
мраморной плиткой дорожку и пошли по ней в направлении, услужливо  подс-
казанном табличкой.
   Девушка смотрела на зеленые ряды изгородей, выложенные красной  чере-
пицей крыши коттеджей, песчаные дорожки,  убегающие  к  дверям  домиков,
разноцветные витражи и думала, что...
   "Вот и все. Конец твоего "самого забойного репортажа". Через час-пол-
тора доктор Кристофер Грегор расскажет нам то, что знает об  унисоле,  и
вы разъедетесь каждый в свою сторону. Он домой,  ты  -  в  Лос-Анджелес,
поднимать рейтинг программы новостей.
   Немного жаль. Немного ли? Только не надо себе-то сказки рассказывать.
Признайся честно, тебе ведь нравится этот парень, а?
   Господи, мысленно возразила Ронни невидимому оппоненту, мало  ли  кто
мне нравился в жизни. Таких ребят и в Лос-Анджелесе завались.
   Ну, ну, ну... Кому ты врешь-то? Этот парень волнует тебя куда больше,
чем хлыщи, что слоняются по Большому Городу. И потом, он нуждается в те-
бе. Представь себе, в какую передрягу может попасть  "сорок  четвертый",
если отпустить его одного. Господи, он - ребенок, ничего не понимающий в
жизни. Даже не знающий, что такое деньги.
   И что теперь делать мне по этому поводу? Наступать ему на пятки и ды-
шать в затылок? Или что?
   Ладно, дождемся встречи с Грегором, а там решим, как быть дальше.
   Но бросать... расставаться с ним, действительно, не хочется. Признай-
ся, а?
   Хорошо, что этот парень мысли читать не умеет, - с облегчением  поду-
мала девушка. - То-то повеселился бы".
   Им пришлось свернуть на еще одну боковую дорожку,  ведущую  в  "адми-
нистративный "квартал" госпиталя, где кроме построек, выполняющих  чисто
административную функцию, стояли еще и жилые коттеджи  для  медицинского
персонала.
   Ронни пыталась представить, как будет выглядеть дом доктора  и  внеш-
ность его самого. В ее воображении возникал сухой, жилистый старик с ху-
дыми нервными руками. Седой до такой степени, что смотрелся  альбиносом.
И дом должен быть полным его подобием. Аскетичный, со спартанской обста-
новкой - только самое необходимое - никаких излишеств, никаких  мелочей,
придающих жилью теплый приветливый облик.
   Человек, проводивший ТАКИЕ эксперименты на ЛЮДЯХ, не может  выглядеть
иначе. Только неприступным, вечно молчащим, мрачным... ну и так далее.
   Девушка вздохнула.
   Но, как бы там ни было, а она разговорит доктора,  заставит  выложить
его все об этой страшной истории. Истории, в которой людей бросили в мя-
сорубку военной машины. Искалечили, превратив  в  покорно  подчиняющееся
приказам стадо скота. Ради несчастного парня. Ради того, чтобы остальные
люди могли узнать об этом и понять, что же такое настоящий страх. И  за-
помнить.
   Коттедж доктора Грегора стоял чуть в стороне от основной группы стро-
ений. Он оказался вполне нормальным  домом,  ничем  не  напоминающим  то
мрачное сооружение, которое придумала себе девушка. Над красной черепич-
ной крышей вращался веселый ярко-желтый флюгер. На окнах, затянутых  го-
лубыми занавесками, стояли цветочные горшочки, с растущими в них розовы-
ми и фиолетовыми глоксиниями.
   Рядом с дверью, над пуговкой звонка, висела медная табличка, на кото-
рой витиеватым курсивом золотилась надпись:
                          "Кристофер Грегор".
   - Говорить буду я, - решительно заявила Ронни своему спутнику. - Твое
дело - молчать и слушать.
   - Хорошо, - Люк кивнул.
   Девушка нажала кнопку. Где-то  в  глубине  дома  возникла  мелодичная
трель, а следом шаркающие, но энергичные шаги. Человек подошел к  двери.
Щелкнула щеколда, и дверь открылась.
   Ронни, уже приготовившись увидеть старика, на секунду растерялась...
   - Теряешь квалификацию, милая, теряешь.
   Это оказалась низенькая плотная дама с волосами цвета спелого  кашта-
на,  чуточкой  румян,  зато  с  огромным  слоем  пудры  на   решительном
бульдожьем лице. Красные, великоватые для кругленького тела руки  упира-
лись в косяк, явно намереваясь не пускать в дом  посторонних.  Маленькие
настороженные пуговки-глазки изучали приезжих с тем любопытством,  кото-
рое присуще очень уверенным в себе людям.
   Чувствовалось, что дама настроена спустить с лестницы всякого, сунув-
шего свой нос в неурочный час к ее боссу.
   Впрочем, Ронни была настроена не менее решительно. Девушка вошла бы к
доктору, даже если бы домработница - или кто уж она тут, не знаю - стоя-
ла насмерть.
   - Я могу вам помочь? - спросила дама таким тоном, что посетители сра-
зу поняли: она с большим удовольствием дала бы им пинка под зад в  связи
с неурочным визитом, чем оказала бы какую-нибудь помощь.
   - Да, конечно, - мило - настолько, насколько это вообще было возможно
- улыбнулась ей Ронни, - нам нужен доктор Кристофер Грегор.
   Дама осмотрела их с таким сомнением, будто они были одеты в лохмотья,
а из-за пояса у них торчал целый арсенал оружия.
   - А вам назначено? - осведомилась она холодно.
   Унисол с сожалением покачал головой - "нет" - и тут же получил локтем
в бок.
   - Конечно, - улыбнулась еще шире Ронни, и Люк отчаянно закивал, подт-
верждая ее слова.
   Дама оглядела их и с явной неохотой процедила:
   - Ну ладно. Идите за мной.
   Она провела их в небольшую гостиную и, коротко бросив:
   - Подождите здесь, - удалилась куда-то в глубь дома.
   Теперь девушка получила возможность оглядеться.
   Гостиная разрушила ее фантазии. Чувствовалось, что  этот  дом  любят.
Почти вся мебель сделана на заказ из натурального дерева. Глубокие,  об-
тянутые кожей кресла производили впечатление домашнего "болота". Сядь  в
них - и уже не выберешься. Резной столик с расставленными на нем  шахма-
тами. Комод, который без труда мог бы вместить еще одну комнату. Зеркало
в бронзовой раме. Изящные медные подсвечники с налипшими на них восковы-
ми дорожками. В меру длинными, как раз такими, какие выглядят не  неряш-
ливо, а таинственно и романтично. Книжные полки  с  самой  разнообразной
литературой. От Софокла до современных "бульварных" авторов.
   "Мда, - подумала Ронни, - похоже, доктор Грегор не особенно стеснен в
финансах".
   Она прошлась по комнате, ощущая под ногами мягкий, пушистый,  скрады-
вающий шаги ковер, остановилась рядом с  зеркалом,  поправила  волосы  и
вздохнула.
   - О, боже, кажется, убила бы сейчас за сигарету.
   Унисол удивленно посмотрел на нее.
   - Ты готова УБИТЬ ЧЕЛОВЕКА за сигарету?
   Ронни вздохнула.
   - Да нет. Это просто выражение такое, вроде "проглотить  корову".  На
самом деле, я, конечно, никого не убила бы, - она секунду подумала и до-
бавила тихо. - Хотя, кто знает. Кое-кого возможно, убила бы.
   Люк не услышал фразы. Он подошел к окну и, отодвинув занавеску,  пос-
мотрел на улицу.
   Какой-то мужчина, стоя к нему спиной, качал  маленького  мальчика  на
самодельных качелях - автомобильной шине, подвешенной  к  толстому  суку
старого дерева. Мальчик замирал, когда они взлетали над лужайкой, а  за-
тем падали обратно с головокружительной скоростью,  описывая  в  воздухе
черный полукруг. Волосы его развевались от бьющего в лицо ветра. Цветная
пестрая рубашка трепетала на худеньком тельце. Побелевшие от  напряжения
пальцы вцепились в резиновые края. Но зато  глазенки  ребенка  сияли  от
восторга, а на лице было написано такое счастье, что Люк невольно  улыб-
нулся.
   Где-то в доме хлопнула дверь, и на лужайку  выкатилась  домработница.
Она торопливым шагом - почти бегом - направилась к играющей паре.
   - Доктор Грегор, - окликнула дама мужчину,  -  доктор  Грегор,  прошу
прощения. К Вам пришли двое молодых людей. Они сказали, что Вы назначили
им.
   - Я? - мужчина удивленно оглянулся на дом...
   И Люк увидел его лицо...
                         ТОГДА ОН БЫЛ МОЛОЖЕ.
изрезанное глубокими шрамами морщин.
                          ДА. ГОРАЗДО МОЛОЖЕ.
   Глаза, темные, настороженные, смотрели на унисола, и Люк вдруг понял,
что доктор Кристофер Грегор тоже узнал его. Узнал.
   Он повернулся к мальчику и сказал:
   - Поиграй пока без меня. Я скоро вернусь.
   Что-то случилось с ним. Тело, казалось, стало нескладным, плечи  ссу-
тулились. Доктор еще раз посмотрел в  сторону  коттеджа,  затем  перевел
взгляд на мальчика, продолжающего качаться на своих качелях, вздохнул  и
побрел к дому.
   Унисол же продолжал смотреть на черную резиновую шину. Она,  медленно
плавая из стороны в сторону, начала быстро расти, раздуваться,  пока  не
заслонила собой весь свет, лужайку, живую изгородь, небо и белые облака.
Тяжелая, давящая темнота навалилась на него.
   Люк хотел столкнуть ее с себя, разорвать этот мрачный душащий покров,
но ничего не получилось.
   В эту секунду в его мозгу начал набухать волдырь. В считанные мгнове-
ния он вырос и лопнул, извергнув из себя дикий отчаянный  крик,  который
сразу же подхватило его горло...

   - Аааааааааааааааааааа...
   Что-то со страшной силой стянуло ему руки чуть ниже плечей,  живот  и
ноги. И нужно было, во что бы то ни стало, освободиться, вырваться,  по-
тому что рядом, в двух шагах, шел бой. Гремели взрывы, трещали выстрелы.
Струи холодной воды хлестали его по лицу. И кто-то орал в самое ухо...
   - Вставай! Вставай!!! Вставай, мать твою!!! Ви-си!!!
   Вспышка света ударила его по глазам. Она становилась все ярче и ярче,
пока не стала слепящей. До безумия белой.
   Люк тряхнул головой и закричал еще громче. Этот  свет  сводил  его  с
ума, сжигал мозг, выедал глаза, наполняя голову дикой жуткой  болью.  От
этой боли все тело начало съеживаться  и  сохнуть,  превращаясь  в  ядро
грецкого ореха. Темно-коричневое и гнилое. Страшная судорога выворачива-
ла ему руки в суставах, стягивала мышцы, заставляя его корчиться,  изви-
ваться, подобно поджариваемой на медленном огне змее.
   Он пытался поднять руки и раздавить  себе  голову,  чтобы  унять  эту
боль, но они не слушались его.
   И он кричал. Господи, как он кричал.
   - Руки! - прозвучал над головой тревожный голос. - РУКИ!!!  ЛЮК,  ВСЕ
НОРМАЛЬНО! ВСЕ НОРМАЛЬНО!!!
   Что-то синее, размытое, бесформенное появилось в поле его  зрения,  и
свет вдруг пропал. Исчез. А вместе с ним пропала и боль. Волна  облегче-
ния покатилась по телу, от ступней вверх, с каждым мгновением  становясь
все сильнее. Холодный пот стекал по его лицу, груди, шее крупными капля-
ми.
   Пятно вдруг стало резким и четким, будто кто-то настроил старый теле-
визор. Оно обрело форму и превратилось в человеческую фигуру. Фигура эта
была странной, затянутой в синий халат. Даже лицо человека скрывала мас-
ка. Только глаза, острые, тревожнотемные, смотрели на Люка внимательно и
пристально.
   - Все в порядке, парень! - успокоительно и мягко сказал человек,  от-
чего маска на его губах зашевелилась, к