о ней, пожалуй, больше,  чем
она сама.
       Человек   этот,  оказавшийся  вовсе  не  незнакомцем,
требовал  немногого:  один выстрел. Только  один.  Маленькая
такая расплата за большую услугу.
     - Все, что я тебе говорю, должно остаться между нами. И
о том, что ты сделаешь, будут знать только двое - ты и я.
     - Почему я? Зачем ты это все придумал? Ты один, или...
     - Ай-яй-яй, зачем же так плохо думать о людях? Кто тебе
что сказал? Ты имеешь дело только со мной и больше ни с кем.
Поняла?  Сама  клюнула - сама и виновата. За все,  лапонька,
надо   расплачиваться.  Вызвала  бы  тогда  сразу   милицию,
оприходовали  бы жмурика - и гуляла бы на свободе  с  чистой
a."%abln. А теперь уж извини, сама напросилась.
     - Кто тебе сказал, что я это могу? Я не умею.
      -  Люди видели. Питер - город маленький... Так что  не
чуди.
     - Вы что же там, профессионалов не можете нанять?
      -  С  профессионалами,  душа  моя,  хлопот  больше,  -
неопределенно хмыкнул гость.
     Спасти Марину от этой расплаты могло только чудо. И оно
свалилось  на нее, пусть даже и в образе промчавшегося  мимо
мотоциклиста, сбившего ее с ног на булыжную мостовую. За это
больничное время можно было что-нибудь да придумать. Мысль о
том,  что  этот  случайный мотоциклист был как-то  связан  с
ночным  гостем,  Марине  казалась невозможной.  Марина  была
нужна  этому гостю живой и невредимой - до поры до  времени,
конечно. До рокового выстрела.
      Очнувшись  к  вечеру, она увидела  на  своей  тумбочке
роскошную корзину с цветами и фруктами. Позвала медсестру  -
та  ничего объяснить не смогла. Мол, принес какой-то парень.
Какой? Да никакой. Сунул ей десятку, да и все.
      -  Лежи, лежи, барыня, отдыхай, - посмеялась  над  нею
знакомая медсестричка, - Выздоровеешь - отработаешь.
     И Марина вновь погрузилась в тяжелый сон карусель каких-
то   впечатлений,  обрывков  разговоров  и   лиц.   Карусель
крутилась  все быстрее, до дурноты и тошноты. Уже  откуда-то
издалека,  как  сквозь  вату,  Марина  слышала  голос   Льва
Борисовича-
                             ***

      Известие  о том, что их подопечная угодила в больницу,
искренне расстроило Андрея Артуровича.
     - И это твой хваленый профессионализм? набросился он на
Алексея.  -  Я  же  тебе  русским  языком  сказал:  последи,
присмотри, а у тебя под носом девчонку едва не убили.  Спецы
хреновы!  Плетете там про себя невесть что: армия,  спецназ,
гэбэ,  а  ни одного дела поручить вам нельзя! Это вы  там  в
своих  органах  могли туфту гнать, а со мной этот  номер  не
пройдет.  Набрал  штат  дармоедов  -  чем  они  там  у  тебя
занимаются?
     Андрей Артурович был раздражен.
      Алексей отмолчался. Он решил ничего не говорить своему
шефу - ни про позднего гостя Марины, ни про этот странный  и
слишком однозначный разговор. Надо ли сообщать обо всем этом
шефу, если и он вполне может оказаться в числе подозреваемых
- слишком уж активно интересовался он этой девицей.
       Искать   мотивы  предстоящего  убийства  было   делом
неблагодарным.  Алексей  хорошо это  знал  -  что  по  своей
практике   в  военной  прокуратуре,  что  по  усвоенной   за
университетские   годы  теории.  Можно  долго   блуждать   в
хитросплетениях  отношений между партнерами и  конкурентами,
вычислять  интерес одного к ликвидации другого,  а  в  итоге
упереться  во  что-нибудь банальное  вроде  ревности.  Хотя,
конечно,  за  заказными  убийствами обычно  стоят  деньги  -
большие  деньги,  к  которым не подобраться  никаким  другим
путем.  И даже за семейными разборками и драмами не  так  уж
`%$*.   кроются  все  те  же  финансовые  интересы.  Алексей
вспомнил  недавнюю загадочную смерть жены одного  банкира  -
бедняжка утонула прямо в бассейне сауны. Якобы от сердечного
приступа:  перегрелась, окунулась в ледяную воду, а  сердце-
то,  уже немолодое, и не выдержало. И все бы славно  было  в
этой  истории,  если бы потом случайно, из разговора  Андрея
Артуровича  с  одним его приятелем, Алексей  не  узнал,  что
женщина   эта,   оказывается,  вроде   бы   как   собиралась
разводиться  со  своим  мужем. Ее  смерть  счастливо  спасла
супруга  от  вполне реальной угрозы раздела имущества  -  не
каких-то там тряпок и мебели, которые в долгих тяжбах  делят
между собой рядовые граждане, и даже не квартир, которым  по
банкирским масштабам грош цена, а всей доли этого банкира  в
его  банке,  плюс  недвижимого имущества  в  виде  "заводов,
газет,  пароходов".  Так  что назвать  смерть  жены  банкира
трагической случайностью Алексей никак не мог.

                             ***

      -  Женщина,  вы  куда?  -  крикливо  окликнула  Марину
незнакомая тетка в мятом белом халате, восседавшая за столом
на сестринском посту.
     - К Льву Борисовичу.
     - Он сейчас на конференции. А вам вообще нельзя ходить.
После такой травмы надо лежать.
     - Какой сегодня день?
     - Вроде как среда.
     - Среда?
      Получалось,  что  в беспамятстве своем  она  пролежала
целую  неделю,  удивилась  Марина. Позднее  и  завотделением
поведал  ей  - как медик медику, сказал он при этом,  -  что
травма   ее  оказалась  гораздо  серьезнее,  чем  показалось
поначалу:  "Еле вытянули тебя, дорогуша". - "А что  со  мной
было?"  -"Что-что? Отек мозга, судороги, весь букет. Кстати,
скажи   спасибо  своему  поклоннику.  Он  не   только   тебя
лекарствами  выручил  - все отделение  снабдил".  -  "Какому
поклоннику?" - "Ну, молодой такой. Будто не знаешь, кто?"
     В тусклом зеркале над раковиной прокуренного туалета на
Марину  глянуло незнакомое лицо: осунувшееся,  черные  круги
под  глазами. От такого ли вида когда-то перехватило дыхание
у  ее Паши? Марина перевела взгляд на застиранный больничный
халат,   темно-синюю  вылинявшую  байку,   которую   они   с
медсестрами  всегда называли арестантской. Подходящий  наряд
для  той  барышни, что еще неделю тому назад  сватали  стать
киллершей... Уж не этот ли сват навещал ее в больнице?
     Когда он заявился к ней вечером, как раз накануне этого
происшествия с больничным исходом, Марина сразу узнала его и
лишь  сама  себе удивилась: почему еще прежде не  распознала
его  по  голосу?  - Ну, встречай старых знакомых,  детка,  -
сказал  он,  входя в комнату. - Не думала, что увидимся  при
таких  обстоятельствах? А я, вот, как видишь,  про  тебя  не
забыл.  С  жильем  тебе,  получается,  помог.  Работку  хочу
подбросить. Что ж, не рада?
      Гость  сделал  круг  по комнате, цепко  оглядывая  все
-%e(b`.% Маринино имущество.
     Он скорчил гримасу неудовольствия, когда Марина назвала
его по имени:
      -  Детка,  зови  меня  просто Шварц.  Мне  так  больше
нравится.
     - И все же?
      -  Много  не надо. Послезавтра поедешь... - он  назвал
улицу   и   дом.  -  Завтра  целый  день  отдыхай,   выспись
хорошенько,  чтобы рука не дрожала. А послезавтра  в  восемь
утра  поднимешься по лестнице на площадку последнего  этажа,
глянешь вниз. На другой стороне улицы будет стоять "вольво".
Человек,  вот  этот,  смотри,  -  и  он  показал  фотографию
выходящего из машины немолодого мужчины, сделанную сверху, -
в  точности  также  выйдет из этой машины.  С  тебя  -  один
выстрел.  Всего  ничего.  Бросишь  винтовку,  иди  сразу   в
квартиру,  она  одна на площадке, дверь  будет  открыта.  По
коридору  прямо  на  кухню,  там  черный  ход.  Дальше  твои
проблемы.  Через  двор можешь выйти на  проспект  и  попасть
прямо на троллейбусную остановку.
     И адью!
      -  А  после? Не с тебя же брать слово, что ты оставишь
меня в покое!
     - А там, дорогая, по обстоятельствам. Может, ты нам еще
на что сгодишься.
     - Я продам эту комнату, отдам тебе деньги, еще добавлю,
-  принялась  умолять  Марина. У  нее  были  две  тысячи  от
банкира, можно было бы попросить еще у Катьки...
      -  Не  интересует, - отрезал Шварц.  -  А  братика-то,
братика куда ты денешь? Нет у тебя выбора, дорогая.
      Выбора не было - она ответила согласием, слабо надеясь
на  то,  что как-нибудь да удастся выкрутиться. В  то  утро,
когда   ее  сбил  мотоциклист,  она  едва  ли  не  собралась
отправиться в милицию к Фалееву - чтобы рассказать  ему  всю
эту невероятную и дикую историю.
      Шварц вчера намекал ей на какие-то особые интересы, на
некую   справедливость  и  неотвратимость   наказания,   что
последуют  за  ее выстрелом. Прежде Марина что-то  читала  о
разных  темных  методах "органов", но все это  относилось  к
давним  временам - все эти детективные сюжеты с отравленными
зонтиками,  с девушками-убийцами, которым потом  придумывали
хорошие биографии, меняли внешность и оставляли в покое,  да
так, что новые близкие уже ни за что и не могли догадаться о
боевом   прошлом  их  подруг,  почтенных  матерей  семейств.
Неужели и ее собирались втянуть в такие дела? Поверить в это
трудно,  почти  невозможно. Если ее и хотели использовать  в
неких  "высших  интересах", то  почему  шли  к  этому  столь
сложным путем - через покойника, через деньги, через шантаж?
Не  проще  ли  было сделать это иначе? Да и метких  стрелков
могли  бы подыскать в других местах. Как-то Паша, вернувшись
с  выступлений, на которые он ездил на Кавказ, с  изумлением
рассказывал  ей о женщинах, прошедших огонь и  воду  горячих
точек.  Слышала она, что немало там было бывших спортсменок,
снайперш.  Нужна  ли  кому-то при таком раскладе  Марина  из
Львова? Хотя, как сказать... Исчезни она хоть сегодня -  кто
%%  хватится? В университете и больнице решат, что уехала  к
себе  на  Украину.  На Украине и вовсе о  ней  не  вспомнят.
Получалось,  что одинокая девушка без роду без  племени  как
нельзя лучше подходила на роль этакого "терминатора".
      "Фантазии  все это, дурацкие фантазии",  -  остановила
себя  Марина.  Что теперь толку гадать, если  через  неделю-
другую  после  выписки из больницы к ней вновь  придет  этот
гость и потребует свое? Идти ли Фалееву, который вряд ли  ей
поверит,  делать  то, что велит Шварц, или  искать  какое-то
иное   решение?  Марина  вспомнила  об  Алексее:  что,  если
рассказать  ему? Он хотя бы сможет оценить, что к  чему,  он
лучше  знает этот город, в котором происходят такие странные
истории.   Что,  если  ему  удастся  выйти  на  того,   кому
понадобился  этот  выстрел,  выяснить,  почему  этот   некто
остановил свой выбор именно на Марине? Ведь Шварц  этот  все
время  говорил "мы" и "нам" - он действовал явно не  сам  по
себе. Если, конечно, это "мы" не было чистейшим блефом.
      Однако  пока Марина лежала в больнице, у нее созрел  и
другой план...
     Выписавшись, она первым делом отправилась по названному
Шварцем  адресу.  Это  была  небольшая  улица  под  номером,
отходившая от одного из проспектов в центре города. Напротив
указанного  Шварцем углового дома стояло здание, к  которому
ее     когда-то    специально    подвозил    Паша,     чтобы
продемонстрировать  дивный  образец  любимого  им   модерна.
Прекрасный   дом  с  большими  окнами  без   переплетов,   с
затейливыми орнаментами на фасаде, сияющий свежим  ремонтом,
столь  отличавшим  его  от остальных  зданий  по  соседству,
мутные  окошки которых выдавали скопища коммуналок.  В  этом
доме было какое-то солидное учреждение.
      Марина  перешла улицу, чтобы прочесть, что же написано
на  сияющей  медной  табличке. Оказалось,  фирма  с  длинным
зашифрованным  названием,  состоящим  из  почти  ничего   не
говорящих  слогов. Какая-то абракадабра: "Метэксимптранс"...
Марина  в  недоумении встала около входа, пытаясь  запомнить
это  название; Крепкий молодой человек в отглаженном костюме
и  с  характерным  выбритым затылком  тотчас  же  возник  за
массивной   дверью   из  толстого   стекла.   Он   с   явным
неудовольствием  оглядел  изучавшую  табличку  девицу,  всем
своим  видом давая понять, что ей сюда вход заказан.  Марина
перевела  взгляд на двери, за которыми открывался просторный
вестибюль,    украшенный   матово   мерцавшими    бронзовыми
светильниками.  Интерьер выдавал размах и  процветание  этой
загадочной   фирмы.   Встретившись  глазами   с   охранником
угрожающего  вида,  Марина отвернулась и поспешила  за  угол
здания,   на   широкий  проспект,  в  перспективе   которого
пряничной  глазурованной игрушкой блистал  в  лучах  первого
весеннего солнца легкий и веселый собор.
      Слякоть расползалась под ногами. Середина марта  -  во
Львове  в это время уже зеленеют газоны. Вырваться, что  ли,
из  этого  тяжкого  города  уже сегодня?  Уехать  во  Львов,
добраться  до  деревни... Пора, пора, хватит  ждать  чего-то
неотвратимого.  Но  не  сегодня  -  сегодня   так   кружится
голова...
      Ничего  не  видя перед собой, не различая  лиц  идущих
навстречу людей, Марина вышла на Невский, добрела до  метро.
Страшно  кружилась  голова. Еле  дойдя  до  своего  дома  от
"Василеостровской",  Марина  с  облегчением  открыла   дверь
квартиры, быстро прошмыгнула в комнату, чтобы не встретиться
ни  с  кем  из  соседей - только разговоров ей сейчас  и  не
хватало, - и упала на диван.
     Проснулась она лишь к вечеру. В комнате было уже темно.
Вдруг  скрипнули половицы паркета - в углу  у  окна.  Марина
вскрикнула от мгновенно подступившего ужаса: у портьеры  был
явно различим чей-то силуэт.
      -  Тихо, тихо, - метнулся к ней человек. Она протянула
руку к настольной лампе, чтобы включить свет. Человек с ходу
пережал ей кисть - видимо, решив, что она собралась швырнуть
в него тяжелой лампой. Зажег свет сам.
     Откинув Марину на диван и наклонившись над ней - лицо в
лицо, - он проговорил:
     - С возвращением, детка. Это был Шварц.
      Шварц  не знал о том, что сегодня он встретит  в  этой
комнате отнюдь не то беспомощное и перепуганное им создание,
которое  он  оставил  здесь несколько недель  назад.  Пауза,
которую  позволили  сделать мотоциклист  и  больница,  вдруг
придали  решительности  Марине.  Она  поняла,  что  не   все
потеряно:  надо  искать выход, надо что-то предпринимать,  в
конце концов просто бежать куда-нибудь вместе с Петенькой  -
страна-то  большая,  затеряться  нетрудно.  Бежать  было  не
обязательно на восток в глубь России. С украинским паспортом
можно   скрыться  и  в  другом  направлении.  Был  и   вовсе
запредельный для Шварца вариант: на деньги, которые  передал
ей  Андрей  Артурович за Пашу, купить турпутевки для  нее  и
брата  в  Канаду,  а  там-то  уж как-нибудь  пристроиться  -
украинская  община, слышала она, всегда  помогала  тем,  кто
решил  остаться. Кстати, до отъезда она успела бы продать  и
эту комнату - значит, хватило бы и на путевки, и на жизнь  в
Канаде (или где бы там ни было) на первых порах.
      Но Шварц не догадывался, что за решительные настроения
были  у  этой  девушки.  Как  всегда,  вкрадчиво,  он  начал
нагнетать...
      -  Лапонька  моя...  Нам надо продолжить.  Здоровьишко
поправила?.. Отлично. Теперь готовься.
     Марина попыталась отпихнуть от себя гостя.
     - Что? - зашипел он, - Ты что это брыкаешься?
     - Слушай, вали отсюда, а? Я сейчас закричу.
     - Ой-ой-ой... Может, стерва, и милицию позовешь?
      -  Позову.  Посторонний человек в квартире  -  приедут
сразу.
       Шварц   резко   переменил   тактику   -   перешел   к
доверительности.
      -  Детка,  пойми  раз и навсегда:  деваться  тебе  уже
некуда,  будешь  с  нами работать. Деньги  ты  чужие  взяла?
Взяла.  Истратила? Истратила. На каких условиях деньги  тебе
давались,  спросить забыла. Но это уже  не  мои  проблемы  -
твои. А значит делай, что я велю.
     Он вновь наклонился к ней - она инстинктивно сжалась.
      -  Да не трясись ты так, дуреха, - поглядел он на  нее
уже  покровительственно. - Сработаешь  нормально  -  и  жить
будешь,  и  братец  твой будет цел, и денег  тебе  еще  дам.
Гляди,  и  вместе заживем, а? -Он хохотнул от этой  внезапно
пришедшей ему в голову мысли. - Ты спасибо мне скажи, что  я
сам к тебе по знакомству зашел. Мог бы и "быков" прислать, и
был  бы у тебя сейчас та-акой товарный вид... Молчу-молчу  -
ты  нам нужна целехонькая и невредимая. Детка, мало ли  чего
тебе  делать не хочется. Мне, может, тоже. Но надо.  Поверь,
лапонька,  так надо. Суку эту давно пристрелить  пора  я  бы
тебе  порассказал,  сколько людей от  него  настрадались,  -
Шварц  перешел на крик. - Он у людей деньги отнимал, не  мы!
Тебе  тут братика жалко, а он сотни таких братиков голодными
оставил! Должна быть и справедливость.
     Марина подняла голову и умоляюще посмотрела на него:
      -  Почему  я? Я прошу: отстаньте от меня. Я верну  эти
деньги. Еще добавлю...
     Он посмотрел ей в лицо холодным взглядом:
      -  Так,  базар  свой  кончай, да?  Заткнулась?  Завтра
поедешь  со мной в... - он назвал какое-то место, о  котором
Марина никогда не слышала.
     - А если не поеду?
      - Так ведь жизнь, лапонька, дается нам только раз, - с
обычной вкрадчивостью ответил Шварц. - Как ты с нами, так  и
мы  с  тобой, да не с одной. Братец твой еще сумеет  оценить
наш  воспитательный  процесс. - Шварц гаденько  хихикнул.  -
Маленький,  нежный  мальчик...  Любители  найдутся.  Короче,
перерезать  всех  твоих - дело нехитрое. Простое.  Хватит  -
шутки кончились. Утром я вернусь...
      Марина  не  знала о том, что в этот же  вечер  Алексею
стало  известно  о  ее  малопонятном  для  посторонних  ушей
разговоре  с  гостем.  Он еще и еще раз  прокручивал  запись
этого   разговора,  записанного  с  прослушки  в   Марининой
комнате.  Насторожили его две вещи. Первая  -  это  название
городка, в который гость намеревался везти Марину, и  точное
указание  на  жертву...  Вторая - голос  гостя,  который  он
толком не смог распознать при первой прослушке трехнедельной
давности.  Несомненно, этот голос был ему  знаком  -  теперь
Алексей  понял это со всей очевидностью. Но где и  когда  он
его слышал, вспомнить не мог.
      Речь  шла о каких-то деньгах, о брате девушки. Немалые
деньги Марина получила недавно от него, Алексея. Неужели они
и  упоминались? Или это были другие деньги? "Предположим,  -
тотчас  же  скакнула его мысль, - деньги,  вырученные  после
ограбления  квартиры актера?" Как бы там ни было,  а  наутро
Алексей  намеревался поехать вслед за этой странной парочкой
в  названный  гостем  городок, который  и  был  городом  его
детства.

                           Глава 6

                        СТРАННЫЕ ДЕЛА

     Игорек связался с ним по мобильному:
      -  Алексей  Юрьевич, там такие дела, такие дела!  Было
около  полуночи,  но  Алексей еще и не собирался  спать.  Он
пытался  разобраться в ворохе газетных вырезок и ксерокопий:
сегодня  девчонки из банковской пресс-службы наконец  выдали
ему все публикации об убийствах банкиров и предпринимателей,
прошедшие  в питерской и московской прессе за последние  два
года.  Вал  информации  впечатлял, и  впечатления  эти  были
исключительно  неприятными.  Выходило,  что  киллеры   редко
застигали  своих  жертв на чужой им территории.  Большинство
убийств совершалось прямо по месту работы или жительства - и
никакая  охрана  не могла спасти своих боссов,  коли  кто-то
положил  на  них глаз. Хуже того, сама охрана  нередко  была
задействована в этих убийствах. Ну и ну... Вспомнил он,  как
инструктор   из   "Эм-Би-Ай"   -  международной   ассоциации
телохранителей,  основанной еще личным руководителем  охраны
Шарля  де  Голля - говорил Алексею во время стажировки:  "Мы
изучаем  ситуацию  в  России. Уверен,  все  те  убийства,  о
которых писали ваши газеты, можно было бы предотвратить  при
нормально  организованной охране". Алексей тогда  отнесся  к
словам  спеца  с некоторым недоверием: киллер  киллеру  тоже
рознь,  квалификация  убийцы может  оказаться  выше,  чем  у
бодигарда. Вот и получается, что...
      Получается,  что не так уж далека от истины  старая  и
мудрая  тетушка Андрея Артуровича: надумают убить  -  всегда
достанут,   несмотря