астной  прокуратуре  на него копили  компромат  -  больно
лакомым  становился теперь этот кусок, завод, через  который
можно   было   прогонять  заказы  на  цветной   металл   для
дальнейшего   транзита,   через  Калининград   в   Германию,
например.  Всегда  вслед за тем, как  отшивал  он  очередных
бандитов  с  такими  предложениями,  на  прокурора   области
обрушивался  вал  жалоб трудящихся завода на "прихватизацию"
производства  директором. Эти штучки Юрию  Алексеевичу  были
хорошо знакомы. И ни разу ведь его не вызывали в прокуратуру
- все только намеками, чтобы знал и трепетал.
      И  вот теперь устроили... Конспираторы, наверняка  еще
кто-нибудь  сидит  в этом "уазике" да снимает,  чтобы  потом
ославить.   Только  поэтому  он  сдержал  себя,   чтобы   не
выплеснуть лишнего. Глядя на него, умолкла и жена, перестала
кричать, подчинившись водителю.
      Директора  впихнули в милицейскую  машину,  на  голову
натянули что-то темное и душное - вязаный омоновский колпак.
Следом  в  "уазик" зашвырнули и жену и точно  так  же  силой
напялили на нее черный колпак.
      -  С  ума посходили?! - промычал сквозь грязную тряпку
Юрий  Алексеевич.  -  Где ваши ордера?  Дайте  мне  телефон,
позвонить. Там, в пиджаке... у него больно защемило  сердце,
откликнувшись горячим жаром в спине, под лопаткой.
      -  А  адвоката  в камеру тебе не надо? - издевательски
прозвучал   голос  давешнего  шофера,  -  Щас  доставим.   И
адвоката, и прокурора. Пиши им письма, дед.
      -  Ну  вы,  ребята,  не  правы,  -  тяжело  проговорил
директор. - Ой, не правы. Так не работают...
      Ему  никто ничего не ответил. Юрий Алексеевич  стиснул
зубы.  Это что же, устроили ему питерцы показательный  урок?
Его всегда бесило, с каким превосходством смотрели здесь  на
областных, ни в грош не ставили...
     Машина медленно тронулась с места, развернулась назад к
городу.  Ехали  недолго, но понять, в  какую  сторону,  Юрий
Алексеевич не мог. Вначале была дорога. Потом пошли ухабы  -
вроде  как  поле. "Уазик" швыряло так, что жена  то  и  дело
стонала. Неужели и на нее подняли руку?
      Наконец, машина будто врылась колесами в какой-то вал.
Остановились.   С   задержанных  с  силой  сдернули   шлемы.
Вытолкали  директора и жену из машины  -  на  залитое  водой
поле.  Как  только глаза привыкли к темноте, Юрий Алексеевич
разглядел,   что   это  была  складская   площадка:   ящики,
,%b  ++.+.,, крытые грузовики, нагроможденные друг на  друга
железнодорожные контейнеры.
      - Юра... - он услышал неподдельный ужас в шепоте жены.
- Направо повернись, смотри...
      Направо за деревьями поднималась труба крематория. Это
место он распознал без труда. Слишком часто приходилось  ему
бывать  здесь  в  последние годы. Не так уж стары  были  его
сверстники и друзья, но после пятидесяти пошло их  косить  -
кого  инфаркты, кого аварии. Последние всегда были странными
- случались они чуть ли не на пустых дорогах.
      -  Юра...  -  голос  жены дрожал. Не  касаясь  ее,  он
почувствовал,  что всю ее колотило, и это состояние  липкого
ужаса вот-вот было готово передаться и мужу.
     - Молчи! - властно приказал он.
      С  ржавым  скрежетом распахнули один  из  контейнеров.
Пахнуло  чем-то затхлым и смрадным. Туда и втащили супругов.
Сняли с обоих наручники. Захлопнули контейнер, не оставив не
единого просвета. Полная темнота.
      Жена  ощутила, как по ее лицу вдруг проехались  чьи-то
босые холодные ноги. Она завизжала, близкая к истерике:
     - Юра, кто здесь?
      Никто не откликался. Подпольная тюрьма, что ли, в этом
контейнере,   раз   где-то  наверху  устроены   нары.   Ноги
качнулись, коснулись лица и Юрия Алексеевича.
       -  Эй,  постоялец,  теперь  нас  много,  так  что  ты
поосторожнее, - поприветствовал он молчаливого  сокамерника.
Жена  нащупала  в кармане плаща зажигалку. Спички  директора
остались в пиджаке, брошенном в машине. Как и телефон, а как
бы пригодился он сейчас!
     - Эй, парень, ты скажи нам, что здесь такое?
     Жена посветила в сторону нар. Тех не оказалось.
      Было  иное, заставившее замолчать их обоих. Под крышей
на  крюке  раскачивался окровавленный,  истерзанный  пытками
труп. Жена потеряла сознание.
      Сколько времени провели они в этом контейнере?  Сутки,
двое?  Они уже ничего не понимали. Часы были сняты вместе  с
наручниками.
      Юрий  Алексеевич начал опасаться за разум своей  жены.
Провести  даже и час в этом замкнутом пространстве  ледяного
контейнера, под начавшим разлагаться трупом...
      Юрий  Алексеевич понял: что бы там дальше  с  ними  ни
сделали, он должен спасать свою жену уже сейчас. И он  начал
говорить. Без остановки - желая только слышать хотя бы какой-
то ее отклик: да, нет...
      Странное дело: получалось так, что в последние годы им
все  как-то некогда было поговорить друг с другом - так, как
могли  они говорить в далекой молодости, когда, уложив спать
Алешку,  засиживались  чуть не до  утра  на  кухоньке  своей
райцентровской  хрущевки  и  тихо,  вполголоса,   чтобы   не
разбудить    сына,   перебирали   свои   дела,    вспоминали
студенческие  годы, стройотряд, их роман в  яблоневом  саду,
сухие  веточки,  падавшие на обгорелые плечи Ирины...  Потом
сын  как-то  незаметно вырос, уехал в Ленинград учиться.  Не
стало  забот  о  его оценках, о простуженном  горле,  тревог
".*`c#   первых   его  влюбленностей  -  и  исчезло   нечто,
объединявшее  мужа  и жену. Говорить ей  о  своих  делах  на
заводе?  Ему  это и в голову не приходило.  Она  жила  своей
школой,  он  -  своим производством. Ему  казалось  ненужным
посвящать  ее  в  свою жизнь. Чувства... Какие  там  чувства
могли  оставаться почти через тридцать лет  общей  жизни?  А
здесь,  когда он держал Ирину на коленях, чтобы не  дать  ей
замерзнуть  в ее нервной тряске - маленькую и легкую,  когда
не  видно было лиц, измененных беспощадным временем,  что-то
вдруг  надломилось  в  самом Юрии  Алексеевиче,  властном  и
жестком человеке. Только он мог спасти сейчас свою Ирину.  И
он говорил, говорил. Не о том, как они выберутся - контейнер
был закрыт снаружи на засов...
      Он рассказывал ей о беспределе, творящемся в Питере. О
бандитах,  с  которыми им, к их беде, пришлось  иметь  дело.
Здесь,   недалеко   от  крематория,  была   так   называемая
"металлическая   площадка",  на  которой  одна   из   мощных
городских  группировок,  "тамбовская",  готовила  к   вывозу
калининградским    транзитом   добытый   на    петербургских
предприятиях  цветной металл. Не один Нертов  знал  об  этой
площадке.  Как,  впрочем,  и обо  всей  бурной  деятельности
металлобандитов в городе. Не переставал удивляться:  бандиты
эти  установили  свои ларьки по скупке  цветных  металлов  у
проходных   тех  городских  предприятий,  где  этот   металл
водился, прямо указывая работягам, куда и что тащить.  Город
этого  в  упор  не видел... Почему? Что было толку  задавать
вопросы ГУВД и прокурору, если за контрабанду металла только
что сел один из заместителей городского главы. Да и то, судя
по  всему,  случайно  - из-за каких-то  там  передряг  между
милицией  и  госбезопасностью. Так что вскоре и  выкрутился,
представ  едва  ли  не  национальным  героем,  решившим   на
контрабанде  подзаработать на нужды бедного города.  Никаких
"почему"...
     Странно, но Ирина ничего этого не знала. Она, лишь тихо
удивлялась:
      -  Юра,  как  же  такое  может быть?  Они  по  очереди
засыпали, боясь пропустить хоть малейший шорох снаружи...
     Через сутки, а может, и через двое засов заскрежетал. В
контейнер запрыгнули двое. Узники вдохнули свежий воздух. От
грязной  одежды  нестерпимо несло трупом.  В  полуобморочном
состоянии   их   выволокли  из  контейнера.   Ирина   упала,
споткнувшись,  как будто давно не ходила по земле.  Да  и  у
него подгибались ноги.
      Снова - черные колпаки. Кинули в машину, все в тот  же
"уазик".  Снова  -  путь,  но  теперь  совсем  короткий.  По
поворотам  Юрий  Алексеевич пытался высчитать,  куда  же  их
везут.  Выходило,  что  подъезжали к  овощебазе.  Месту,  за
которым  тоже тянулась дурная слава. Сюда напрямую подходили
пути   железной  дороги,  по  которой  тоже   известно   что
переправлялось и сплавлялось. От контрабандного  металла  до
угнанных  машин: оприходовали и в контейнеры - на Кавказ,  в
Среднюю Азию.
      Чего  от  него  хотели? С ними до  сих  пор  никто  не
разговаривал.  Их  не  били, ничего не  просили.  Их  просто
$.".$(+(  до той кондиции, в которой человек способен  пойти
на что угодно, особенно если рядом с ним - и наравне с ним -
страдает его жена, никак уж не заслужившая такой пытки.
     На овощебазе их опять погнали к контейнеру. Кинули пару
ватников  -  нравы  смягчились.  Явно  к  разговору.   Через
некоторое  время за ним пришли. Директора увели, посадили  в
мягкий   джип  -  прямо  пятизвездочный  отель,  это   после
контейнера-то с разлагающимся трупом...
     Говорили двое, опять в масках-колпаках:
      -  Юрий Алексеевич, мы, конечно, можем рассчитывать на
ваше понимание?
     - Проехали.
      - Хорошо, без преамбул. - Директор отметил, что далеко
не  сельские  парни работают на этих бандюганов. Юридический
факультет, мальчики-чиновники - они могли выдерживать  такие
паузы   да  вворачивать  такие  словечки.  Дала  себя  знать
сословная ненависть - Нертов приложил этажами...
      -  А,  славное партийное прошлое, три класса Вэ-Пэ-Ша.
Знаем-знаем.  Слышали-с.  Теперь,  Юрий  Алексеевич,  другие
времена.  Нам  много-то от вас не надо.  Подпись  -  личную.
Жирненькую. Всего-то в двадцати экземплярах.
     - Нет.
     - Сколько наша директорская светлость ее ставить будет?
Еще  сутки?  Неделю? Месяцок? А производство -  побоку,  да?
Директора  нет,  пропал.  За  границу,  должно  быть,  бежал
Нертов.   С   наворованными  миллионами.  Еще   не   читали?
Пожалуйста,  вчерашний номерок свежего  органа:  пропал,  но
говорят,  что после театра на казенной "Волге" был доставлен
в  аэропорт, откуда отбыл в известном направлении, в  теплые
края,  где проживают родственники его национально угнетенной
жены.  Достаточно, а? Или еще чего хотим? Не ищут вас,  Юрий
Алексеевич,  не ищут, разве что сынка вашего в  армии  вдруг
хватятся. Мало ли какой солдатик сдуру пальнет, а?  Все-таки
прокурор  -  мог  обидеть  кого. Ой,  умора  -  вот  и  ОВИР
подтверждает, что выдал вам паспорт новой серии.
      Паспорта Нертовы и в самом деле недавно оформляли,  но
для  того,  чтобы хоть раз в жизни по-человечески отдохнуть.
Ирина так мечтала о Греции, о теплом море...
      - Ну что, кончаем базар? Подписи будем ставить или еще
подождем?  Что ты думаешь-то, козел старый? - сорвался  один
из  них. - Нет тебя, нет. В асфальт тебя закатаем - никто не
хватится.  А  сынка  твоего, пожалуй, пожалеем.  Лет  десять
дадим  пацану  пожить. На просторах тайги, а?  Нравится?  На
жену  твою  тоже спрос найдем - еще не старая  баба,  неделю
протянет.  А после без очереди в крематорий, а?  -  "Братан"
загоготал, сам довольный своей идеей...
     Нертов рванулся с места.
      -  Куда, сука? - осадил его тот, что попроще. -  Держи
бумаги.
       Толстая  пачка  бланков.  Не  копии  на  ксероксе   -
типографские. Печать...
     - На печать пиши! Держи ручку.
       Он   понимал,  что  это  катастрофа.  Но  все   потом
объяснит... Кому?! Прокурору? Кто поверит, если даже  билеты
-    предстоящий  День  милиции  они  с  женой  получили   с
факсимильной подписью одного из питерских бандитов?  Газеты,
телевидение... Он вспомнил сообщение об аресте  руководителя
питерского  телеканала, умыкнувшего в Штаты  пару  миллионов
долларов.
      Безнадежность...  Он  взял бланки  и  ручку.  Холодная
испарина выступила у него на лбу.
       -   То-то  же,  дед.  Не  таких  обламывали.  Умница.
Соображаешь. - Парни довольно засмеялись.

                             ***

      Сквозь приоткрытые веки Юрий Алексеевич увидел, как  в
комнату   вошла   молодая,   лет  тридцати,   женщина.   Она
остановилась перед зеркалом шифоньера, одернула  сложившийся
гармошкой на животе белый халат. Начала раскладывать  жидкие
пряди  челки  на  лбу. Следом в комнате  появился  невысокий
парень  в  камуфляже. Женщина потянулась перед ним, зевнула,
уперев руки в поясницу.
     - Что эти? - кивнул в их сторону парень, и только тогда
Юрий  Алексеевич перевел взгляд на другую кровать  и  увидел
спящую рядом жену.
     - А что им сделается? Спят - после такой-то дозы.
     - Когда будут готовы?
      -  Часа через три, четыре - не раньше. Юрий Алексеевич
закрыл  глаза, чтобы не выдать себя перед говорившими.  Хоть
что-то  да должен он был понять из их ленивых диалогов!  Где
они?  Что  с ними? Он ничего не помнил. Взял тогда  в  джипе
пачку  бланков,  проставил  подпись...  А  дальше  -  полный
провал. Он, конечно, не мог знать о том, что, после того как
его  хватил  сильнейший  сердечный  приступ,  бандиты,  сами
перепуганные тем, что могут потерять такого ценного клиента,
срочно  рванули машину в Озерки, в оздоровительный комплекс,
в  который обычно и доставляли своих коллег, пострадавших  в
нелегком  бизнесе.  Здесь,  в одном  из  неприметных  домов,
затерявшихся  среди частных построек, у них были  не  только
спортивный   зал   и   сауна.  Здесь  была   устроена   даже
операционная комната, и имелось все необходимое  медицинское
оборудование.
     - Сегодня еще будет какая работа? - спросила женщина. -
А  то  среди  ночи подняли. Справились бы без  меня.  Мне  в
больницу пора. Отпускаешь?
     - Точно знаешь, что с ними порядок?
      -  Говорю  тебе...  Сейчас только давление  померю,  -
женщина  опять  зевнула. - А то вчера  у  дамочки-то  больно
низкое было, я чуть на инфаркт не подумала.
     - А говоришь, с ними все в порядке!
     - Так живы же. Не померли.
     - Ладно-ладно, ты поговори! Что здесь происходит - тебя
не  касается.  Твое дело - во... Как там у вас?  Реанимация.
Оживила клиента и гуляй, не задерживайся. Поняла? Чтобы  без
лишнего здесь!
      -  Ах, какие мы грозные, - томно улыбнулась женщина  и
тут  же пихнула локтем парня в камуфляже, подметив, что Юрий
@лексеевич шевельнулся. Она склонилась над ним, держа руки в
карманах. - Жалобы, вопросы есть?
     - Где мы находимся?
     - В гостях. В хорошем месте, не волнуйтесь.
     - Как мы сюда попали?
      - А это не ко мне. Попали и попали, сегодня же уедете.
Выглядите оба хорошо. Отдохнули - и домой.
       В  разговор  вступил  похожий  на  черепаху  в  своем
пятнистом наряде парень:
       -  Полегче  с  вопросами.  Сказано:  сегодня  уедете.
Доставят вас прямо домой.
     - Что с женой?
     - Переутомление, наверное, - пожала плечами медичка.
      Парочка  вышла  из  комнаты. Юрий Алексеевич  вскочил,
бросился  к  окну  -  за занавеской были  глухие  деревянные
ставни. Он принялся будить жену, но та не просыпалась.
      -  Ирина,  Ирочка... - тряс он ее за плечи. Тело  жены
было безвольным и расслабленным.
      Рванул  дверь, выскочил в коридор - с дивана  напротив
тут   же  вскочил,  расставив  руки,  приземистый  охранник.
Швырнув директора назад в комнату, запер дверь.
      Оставалось одно: ждать. Часа через три щелкнул замок -
за ними пришли.
      -  Будите  женщину,  -  приказала  медичка.  Ирина  не
просыпалась.  Медичка  вышла,  принесла  аппарат,   измерила
давление, выразительно посмотрела на охранника.
      -  Берите ее на руки. Идем, - скомандовал парень. Юрий
Алексеевич подчинился.
      Во  дворе стоял фургон "скорой помощи". Он и  доставил
директора с женой прямо в райцентр, к их новому коттеджу  на
окраине   городка   -  к  дому  над   рекой   с   видом   на
металлургический комбинат.

                             ***

       Необъяснимое  исчезновение  и  столь  же   загадочное
появление  Нертова  наделали много шума  не  только  в  этом
городке. В плену у бандитов они были целых четыре дня, и  за
это   время   газеты  успели  составить   не   одну   версию
происшедшего. Та версия, о которой сказали Юрию  Алексеевичу
сами бандиты, была не единственной. Каких только вымыслов не
прочел потом директор. Самое странное для него заключалось в
том,  что  его исчезновением были озабочены, похоже,  только
сами  газеты.  Все  комментарии  правоохранительных  органов
сводились  к тому, что ничего особенного, собственно,  и  не
случилось:  заявлений об исчезновении директора и  его  жены
никто  не  подавал, а потому нет и повода для  беспокойства.
Бегство за кордон, о котором одна из питерских газет с чьей-
то   подачи   расторопно  сообщила  уже   во   вторник,   не
подтвердилось. В газетах же Юрий Алексеевич  прочел  о  том,
что  он,  оказывается, всего-навсего  приболел  в  Питере  и
провел  несколько  дней у своей родни, о  чем  просто  забыл
сообщить своим сослуживцам. Что ж, эта придуманная  за  него
финальная   версия  его  вполне  устраивала.  Вернувшись   в
`  )f%-b`,  он  никому не стал рассказывать о  том,  что  же
произошло на самом деле.
      Проблемы начались уже через месяц. Приносившая к  нему
бумаги  на  подпись  бухгалтер Любовь Петровна  с  некоторым
сомнением  выложила  факсы,  пришедшие  с  одного  северного
металлургического  комбината -  сразу  несколько  требований
проплаты  поставок никеля в адрес его завода.  В  факсах  же
сообщалось,  что  никель уже отгружен и  следует  по  адресу
фирм, указанных в гарантийных письмах.
      -  Юрий Алексеевич, я что-то не припомню этих заказов.
Никогда  мы столько никеля не брали. Да и гарантиек  никаких
не высылали - это уж точно, я проверила. Ерунда какая-то!
     Любовь Петровна, конечно, не могла знать о том, что еще
месяц    назад    на    этот   северный   комбинат    прибыл
"откомандированный"   Нертовым  представитель   их   завода.
Представитель,   имевший   на  руках   все   необходимые   -
подписанные   самим   директором   -   подтверждения   своих
полномочий,  разместил  на  комбинате  заказы  на   поставки
никеля,   который   в   тот  год  мог   отпускаться   только
ограниченному   правительственными   распоряжениями    числу
предприятий страны. Их завод как раз входил в этот перечень,
так что вопросов не возникло. Руководство комбината, правда,
было несколько озадачено слишком большими запросами завода -
в   прежние  годы  объемы  поставок  в  этот  райцентр  были
значительно  ниже.  Однако  представитель  Юрия  Алексеевича
решил  эту  проблему без труда: любопытство  было  пресечено
обещанием    оплаты   некоторых   задолженностей   северного
комбината. И в самом деле, вскоре некто оплатил его долги по
электричеству...
      Счета  и  требования предоплаты и оплаты  за  пошедший
потоком на завод никель посыпались на бухгалтерию. Объяснить
кому-либо  их  происхождение  Юрий  Алексеевич  был   не   в
состоянии,  хотя  прекрасно знал, в чем  здесь  дело.  Суммы
складывались  фантастические, и надумай сейчас тот  северный
комбинат  взыскать их через арбитраж, завод Юрия Алексеевича
был бы просто разорен.
      Единственное,  что  оставалось Юрию  Алексеевичу,  это
обратиться за помощью в обслуживающий его завод банк. Это  и
был банк Андрея Артуровича Чеглокова.
      Разговор с банкиром предстоял непростой. Как только  в
один из приездов в Питер Юрий Алексеевич намекнул Чеглокову,
что   у  него  есть  одна  крайне  деликатная  тема,  Андрей
Артурович  предложил перенести встречу по  этой  теме  куда-
нибудь  в  спокойное  место.  "Не  телефонный  разговор",  -
промолвил  он, бросив понимающий взгляд Нертову. Директор  и
сам  понимал, что кабинеты правления банка, расположившегося
в  уютном  старинном особняке в центре города, вполне  могли
прослушиваться.  Андрей Артурович предложил  поехать  вместе
пообедать.
     Через Петроградскую сторону они выехали к Черной речке,
миновали квартал-другой приземистых домиков и остановились у
небольшого  ресторана. "Зд