одошел Фын...
     -- "Репортер", что ли?
     -- Да. Он сказал, чтобы я вернулся в участок и попросился сегодня ночью
на дежурство. Когда мы приехали на остров...
     -- Не торопись, -- перебил Патрик  сержанта. -- В котором часу ты с ним
виделся?
     --  В девять  часов  у меня закончилось  дежурство,  и я сразу собрался
домой.
     -- Допустим. А у твоего начальника не вызвало удивления,  что ты хочешь
остаться на  ночь после того, как дежурил целый день? И потом, тебя же могли
направить в другое место, не обязательно на Блаканг-Мати.
     -- Я сказал лейтенанту,  что хочу взять отгул. Так  многие делают. А  в
другое  место я попасть не  мог. На ночь все посты распределяются заранее, и
меня могли  включить  только  в оперативную группу. Я договорился со старшим
этой  группы,   и  он  согласился  подежурить  на  следующий  день.   Я  мог
договориться  со  старшим  любой  группы,  но  Фын   велел  мне  попасть  на
Блаканг-Мати.  В  участке  уже было  известно,  что группа, дежурившая днем,
уехала на Блаканг-Мати. И мы должны были ее сменить.
     "Четко  работают, --  подумал  инспектор,  делая пометку в блокноте, --
нужно  бы  проверить  всю  цепь,  по  которой  шла информация  о находке  на
острове".
     -- Дальше?
     --  Около Двенадцати приехал Фын. Мы сидели у могильника, и я  пошел на
берег посмотреть, что за лодка причалила.
     -- Разве Фын не сказал тебе, что приедет на остров?
     -- Нет.  Он  ничего не сказал  мне у полицейского участка. Велел только
попасть на остров и  все. Ну вот, когда я вышел на берег, я увидел Фына. Фын
шепнул мне, что он  якобы журналист и хочет сфотографировать трупы, но велел
не пускать его к могильнику, позвать даже на помощь остальных полицейских. И
еще  он сказал мне,  что угостит всех  сигаретами,  в которых  снотворное, и
чтобы я случайно  не  закурил. А когда  полицейские заснут, велел  посветить
фонариком в сторону пролива. Потом он стал громко говорить, что он из газеты
и приехал сделать фотографии, и все такое... В общем, все получилось, как он
сказал. Мои ребята заснули, а я посветил, и к острову подчалил сампан, Фын и
еще трое...
     -- Ты видел раньше этих троих?
     -- Только одного...
     -- Как его зовут?
     -- Красный Жезл.
     "Главарь боевой группы", -- вспомнил Патрик.
     -- Потом что?
     -- В  сампане лежало тело,  завернутое  в мешковину. Мы вытащили его...
понесли к могильнику.
     -- Как выглядел труп, который вы выкопали?
     -- Я не видел.
     -- Что ты мелешь?! -- закричал инспектор. -- Ты же стоял рядом.
     -- Я  не видел  его,  -- упрямо  повторил Ко Ин. -- Его никто не видел.
Когда на  трупе  оставалось еще немного земли,  Красный  Жезл велел нам всем
отойти. Потом он накрыл его мешковиной...
     -- Это был труп мужчины?
     -- Да.
     Ло снова закурил.
     -- Ладно. Будем пока  считать,  что ты не врешь. Теперь  расскажи мне о
своих взаимоотношениях с Красным Жезлом.
     -- Он мой босс.
     -- Об этом я уже догадался. Часто ты его видишь?
     -- За последние полгода только на Блаканг-Мати.
     -- Ты знаешь, где его найти?
     -- Нет. Он передает мне указания через Фына.
     -- Кого еще "сверху" ты знаешь?
     -- Больше никого.
     -- На ритуалах бываешь?
     -- Да. Но на ритуалах все присутствуют в масках.
     -- Как часто бывают ритуалы? Ко Ин пожал плечами.
     -- Не знаю. Я бываю на них раз в год.
     -- Сколько человек собирается на них?
     -- Около сотни.
     -- Где вы собираетесь?
     -- Не знаю,  -- ответил, сержант и,  увидев, как возмущенно поднимаются
брови собеседника, быстро добавил: -- Я правда не  знаю, господин инспектор.
Нас  привозят  туда в закрытом фургоне  в масках  и  так  же увозят  оттуда.
Привозят в какой-то темный двор, и мы спускаемся в подвал.
     -- Сколько у тебя своих людей?
     -- Десять человек.
     Патрик взял со стола чистый лист бумаги.
     -- Мне нужны сведения о каждом: фамилия, кличка, где разыскать.
     Ко Ин вынул из кармана авторучку.  Пока он писал, Патрик  воспроизвел в
уме только что состоявшийся разговор.  Сержант  был напуган и явно не  врал.
Значит,  наконец  удалось  ухватиться  за  ниточку,  ведущую  к   неуловимой
"Триаде". Ко Ин, конечно, мелкая  сошка, но и это уже нечто  -- иметь своего
человека в тайном  обществе. Насколько  Ло  знал,  его  предшественникам  не
удавалось такого. Аланг будет доволен.
     Неожиданно  для  себя   Патрик  подумал,  что  слишком  уж  все  просто
получилось. Не очень ли быстро  заговорил Ко Ин? Ло  по натуре был человеком
азартным.  Страстный  любитель  бриджа, он,  как,  впрочем, каждый  истинный
поклонник  этой серьезной, требующей раздумий  игры, не признавал победы без
борьбы. За  карточным столом он получал щемящее наслаждение от самой партии,
а не от ее результата, хотя проигрыш всегда сильно огорчал  Патрика.  Эмоции
игрока  продолжали  жить  в  инспекторе  и  в  служебное  время.  Поэтому Ло
чувствовал  сейчас некоторое разочарование. Он выходил на одного из главарей
"Триады" почти безо всяких усилий.  Без долгожданной, захватывающей партии с
самым могущественным тайным  обществом, где  Патрик надеялся  со смакованием
обдумывать каждый ход, угадать  в  конце  концов  карты противника,  сделать
загадочный,  обескураживающий сброс  и неожиданно атаковать крупного козыря.
Игра,  к которой  Ло был готов  постоянно, вдруг начала терять для него свою
прелесть. Конечно, Красного  Жезла он арестует не завтра, и тем не менее это
лишь вопрос времени. Нужно будет только умело руководить Ко Ином.
     "Стоп,  -- одернул  себя  инспектор,  --  загадочный сброс  пока сделал
противник -- подменил трупы. Вот и доставь себе удовольствие -- разгадай его
карты. Еще вчера ты, кажется, был настроен не очень оптимистично. А сегодня,
едва  переиграв  какую-то  шушеру,  считаешь, что "Триада"  у тебя в  руках.
Доберись  сначала до Красного Жезла. А  он вряд ли заговорит так быстро, как
сержант. Да и при такой конспирации, какая существует в  "Триаде", их голыми
руками   не  возьмешь.  Придется  основательно  повозиться.  Наверное,  твои
предшественники были тоже не дураки, а сделать ничего не могли".
     Полицейский  закончил  писать.  Патрик  взял  у  него листок,  пробежал
глазами, отдал обратно.
     -- Ты забыл себя. И впиши-ка, на всякий  случай, Фына и Красного Жезла.
А то я могу про них забыть. Перечисли их основные приметы.
     -- Да  в  их внешности вроде бы  ничего  необычного нет,  -- неуверенно
сказал сержант.
     -- Подумай. Ты же полицейский. Ко Ин снова взялся за ручку.
     -- Что  это за номера? -- поинтересовался Ло, увидев  на последних трех
строчках какие-то цифры.
     -- Клички  продублированы, -- пояснил Ко Ин. -- Каждый член организации
имеет свой номер. -- А какая кличка у тебя?
     -- "Монах". Всех рядовых членов  зовут  "монахами". |  -- Рядовых? Но у
тебя же есть свои  люди. Значит,  ты  уже | не рядовой. Кстати, почему у них
нет номеров?
     -- Они не входят в организацию. Они даже не  знают, что она существует.
Работают только на меня. И от меня получают деньги. Они --  как резерв. Если
в какой-нибудь "семье" случится провал, ими заполняют свободные места.
     "Как раковая опухоль! -- Патрика вдруг охватила злость. -- Ее вырезаешь
в одном месте, а она возникает в другом".
     --  С  Фыном у  тебя двусторонняя связь? --  спросил он сержанта, молча
ожидавшего новых вопросов.
     -- Да. Но мне разрешено ею пользоваться только в крайних случаях.
     -- Как ты можешь вызвать его на встречу?
     --  На  Хавлок-роуд,   возле  отеля  "Мирамар",  стоит  дорожный   знак
"Остановка  запрещена". На  обратной  стороне  --  "Стоянка  запрещена". Мне
достаточно  перевернуть  диск, и  максимум через час  меня  разыщет Фын  или
кто-нибудь из его людей.
     -- Ну  что ж, --  Ло посмотрел  на  часы,  --  тебе пора на  дежурство.
Указания получишь позже. А пока вот два телефона.
     Он набросал на клочке бумажки несколько цифр и протянул сержанту.
     --  Появится Фын -- позвонишь. И учти: с  этого момента мы контролируем
каждый твой шаг.



Интрига 1
     Поджарый седовласый китаец с холеным лицом  и жестким взглядом выбрался
из   глубокого  кресла,  обитого  черным  плюшем,   и   молча  прошелся   по
темно-зеленому ворсистому ковру. Двое собеседников подобострастно следили за
каждым его движением.
     Мебель из сандалового дерева, два  черных кресла с тиснеными линиями на
спинках, такого же  цвета  диван,  журнальный  столик, небольшой  шкафчик  и
торшер --  все убранство  комнаты свидетельствовало  о тонком и оригинальном
вкусе хозяина.
     Продолговатый  резной  столик  на  изогнутых ножках  был  инкрустирован
перламутром. Такой же рисунок и искусная резьба украшали подставку торшера с
зеленым, под цвет ковра, абажуром и застекленный  шкаф. На стенах висели две
картины,  позолоченная,  украшенная  драгоценными  камнями  иранская  сабля,
африканская  маска.  Одна  из картин,  выполненная  тушью,  изображала сцену
ожидания приема в  императорском дворце. На другой лаком были нарисованы два
свернувшихся в клубок дракона.
     Дневной  свет едва  пробивался сквозь плотную зеленую ткань на окнах, и
это делало комнату похожей на склеп.
     Хозяин особняка, в котором находилась эта комната, расхаживающий сейчас
в лиловом халате  по ковру,  был крупным дельцом, почтенным отцом небольшого
семейства, человеком уважаемым в обществе.
     И если бы кто-нибудь сказал  его знакомым,  что этот  шестидесятилетний
человек является  главой "Триады" --  наиболее могущественного сингапурского
тайного общества, -- они в зто вряд ли поверили бы.
     Как  и остальные  вожди тайного общества, мужчина в лиловом халате имел
свой титул. Он именовался Желтым Драконом.
     Один из собеседников официально занимал  третий, а фактически второй по
значимости  пост  в организации.  Его  звание звучало громоздко и выспренне:
Белый Бумажный Веер. В  уставе "Триады"  под  названием "Каноны" говорилось,
что  Белый  Бумажный  Веер  призван  "блюсти  единство  Великого братства  и
заботиться о том, чтобы прочную твердь, на которой  покоится  священный союз
Неба,  Земли  и   Человека,   не  подтачивали   черви   непочтительности   и
непокорности".
     Проще говоря, Белый Бумажный Веер был идеологом "Триады". Его роль, как
говорил порой Желтый Дракон  в  узком кругу вождей, сводилась  к тому, чтобы
научить рядовых членов тайного общества  -- "монахов" --  больше  молчать  и
меньше думать.
     -- Когда человек думает, -- часто любил повторять Желтый Дракон, -- это
превращается  у  него  в  дурную  привычку.  С   дурными  привычками  трудно
расставаться. А молчать легче. Тем более когда сознаешь, что молчание -- это
не столько золото, сколько жизнь.
     Интеллигентный и начитанный Белый Бумажный  Веер хорошо знал свое дело.
Он  "не  жалел времени и  усилий,  чтобы внушить вновь  завербованным членам
"Триады"  основные догмы Великого  братства. Обычно  новичков  на  несколько
недель увозили на какой-нибудь пустынный остров,  и там  Белый Бумажный Веер
давал волю своему красноречию. Он терпеливо вдалбливал в слушателей основные
конфуцианские постулаты, модернизированные в соответствии с нуждами  тайного
общества.  Центральное   место   в   его   проповедях   занимал   вопрос   о
"самосовершенствовании   нравственности   человека".  Суть   этого   вопроса
сводилась к усвоению взаимоотношений между высшими и  низшими,  к  почитанию
культа предков и поклонению  Небу, толкователем воли которого является глава
Великого братства. Многочисленные помощники Белого Бумажного Веера постоянно
проводили  подобные  беседы  с  людьми других  вождей  и  попутно  вербовали
осведомителей для своего шефа. Благодаря этому Белый Бумажный Веер прекрасно
знал  настроения в других  "семьях,  и  остальные главари  тайного  общества
боялись его, пожалуй, не меньше, чем самого Желтого Дракона.
     Теми, кто не  усваивал несложные положения "Канонов",  занимался другой
сидевший в  комнате  человек.  Он имел сан  Красного Жезла.  Полсотни убийц,
которых он  держал  в  подчинении,  по  приказу  своего босса  немедленно  и
безжалостно  расправлялись со всеми, кто проявлял малейшее недовольство, кто
не умел держать язык за зубами или стремился занять место старшего по рангу.
     Сам Красный Жезл, впрочем, давно  метил на пост Белого Бумажного Веера.
Этот пост давал больше  полномочий и, соответственно, больше  прибыли. Белый
Бумажный Веер имел более обширные и выгодные районы для рэкета. Красный Жезл
ненавидел "старшего брата" и ждал случая, чтобы убрать его с дороги.
     Кроме  того, Красный Жезл  возглавлял  так называемый  "морской  отряд"
"Триады". Он состоял  из дюжины небольших,  но  хорошо  вооруженных моторных
сампанов и трех-четырех десятков бывших моряков, солдат чанкайшистских войск
и  уголовников.  "Морской   отряд"  промышлял  грабежом   торговых  судов  в
Малаккском проливе и водах, омывающих Сингапур с востока и юга.
     С Белым Бумажным  Веером,  Красным Жезлом и  другими  вождями  "Триады"
Желтый Дракон виделся редко.  Обычно они встречались лишь во время ритуалов,
проводившихся  раз  в  два  месяца.  Связь  поддерживалась  через  человека,
стоявшего  на низшей ступени  иерархической лестницы вождей,  --  Соломенную
Сандалию.
     Но сегодня и  Белый Бумажный Веер, и Красный Жезл уже во второй  раз за
последние три недели находились в "зеленой гостиной" Желтого Дракона.
     -- Право,  экселенц, -- оправдывался Красный Жезл, -- я ума не приложу,
как мы могли просмотреть начало работ на Блаканг-Мати.
     Плохо знающий английский язык Красный  Жезл произносил слово "экселенц"
с трудом, шепелявя.  Ему  очень  не  нравилось обращаться  к главе  "Триады"
по-иностранному, но  такова  была воля Желтого Дракона, поклонника "третьего
рейха".
     -- Это беспредметный разговор, -- поморщившись, произнес Желтый Дракон,
-- к тому же вашей вины здесь нет, Красный Жезл.
     Он  возвратился в кресло  и  стал пристально рассматривать свой золотой
перстень с таким  же, как  на лаковой  картине, узором  в  виде свернувшихся
драконов.
     Речь Желтого Дракона была лаконичной. Он говорил всегда тихо, медленно,
словно  произносить  слова ему  стоило  больших усилий. Он  имел обыкновение
разговаривать с собеседником таким  тоном, что тот вдруг начинал чувствовать
себя в чем-то виноватым.
     Красный Жезл прекрасно знал, что он ни  при чем. О том, что  на острове
появились рабочие, Желтому Дракону должен был сообщить Тонкий Бамбук. Вместе
со  своими многочисленными осведомителями Тонкий Бамбук был ушами  и глазами
организации.  Видя,  что  глава  "Триады"  раздражен,  и  раздражен. сильно,
Красный  Жезл  решил  попытаться  аккуратно  переложить  часть  недовольства
Желтого Дракона на своего  "младшего брата".  Но  по тому, как Желтый Дракон
его оборвал  и сделал  ударение  на слове  "здесь", Красный Жезл  понял, что
предстоит не слишком приятный разговор.
     -- Если экселенц позволит... -- неуверенно начал он.
     -- Я слушаю.
     -- "Черный лотос"  больше не будет мешать нам ни здесь, ни в  Таиланде.
Операция закончена. Со вчерашнего дня "Черного лотоса" больше не существует.
Их люди теперь будут работать на нас. Лим дал хорошие деньги за то, чтобы мы
сохранили ему жизнь. Но...
     Красный Жезл позволил себе хихикнуть.
     -- Сейчас это меня не интересует, -- сухо произнес Желтый Дракон.
     Его  тонкие  бледные пальцы скользнули в  стоящую на столике коробку из
черного дерева с  изящным золотым  орнаментом и  извлекли  оттуда  сигарету.
Красный Жезл  торопливо достал из кармана зажигалку, щелкнул  ею,  помедлил,
дал улетучиться газу и, услужливо  изогнувшись,  поднес ее Желтому  Дракону.
Затем он вопросительно уставился на главу тайного общества.
     --  Экселенц  желает  узнать  подробности  акции  на  Блаканг-Мати,  --
вмешался Белый Бумажный Веер.
     Красный  Жезл  не  помнил  случая,  чтобы  Желтый  Дракон  когда-нибудь
интересовался  деталями  операций.  О  результатах  ему   сообщалось   через
Соломенную Сандалию, и этого всегда  оказывалось достаточно. Так было  и  на
этот раз.  И вот две недели спустя Желтый Дракон почему-то решил вернуться к
событиям той ночи. Это было явным проявлением недоверия к Красному Жезлу. И,
судя по всему, без участия Белого Бумажного Веера тут не обошлось.
     Красный  Жезл одарил "старшего брата"  не слишком дружелюбным взглядом,
мучительно соображая, не допустил ли он какой-либо промах. Нет, вроде бы все
было нормально.
     -- Я полагал, экселенц, что Соломенная Сандалия...
     Он осекся, наткнувшись  на немигающий взгляд  бесцветных  глаз  Желтого
Дракона, молча поклонился и начал рассказывать обстоятельно,  не  упуская ни
малейшей подробности.
     --  Вы  уверены,  что полиция  ничего  не  заметила?  -- спросил Желтый
Дракон, когда Красный Жезл закончил.
     -- Снотворное сработало безотказно, экселенц.
     -- А этот ваш... сержант?
     -- Ко Ин, экселенц?
     -- Да.
     -- Он надежный человек, экселенц.
     -- Не сомневаюсь, -- усмехнулся Желтый Дракон.
     --  Вы  имеете  в  виду,   что  у  Си-ай-ю  могут  возникнуть  какие-то
подозрения?
     --  Я ничего не  имею  в виду.  Вы знаете мой  принцип:  лучше отрубить
палец, чем потерять руку.
     --  Он вне подозрений, экселенц. Я  вас уверяю. Ко Ин --  один  из моих
лучших людей.
     -- Я никогда не считал доверие добродетелью, -- изрек Желтый Дракон.
     -- Островом занялась Си-ай-ю, -- снова вмешался Белый Бумажный Веер, --
и  если  была  допущена  хоть малейшая оплошность,  Аланг  может  установить
наблюдение за Ко Ином.
     -- Пока  нет никаких признаков, указывающих  на  то, что  служба Аланга
заинтересовалась кем-то всерьез, -- попытался возразить Красный Жезл.
     --  К  сожалению,  я пока не имею своих  людей в Си-ай-ю, --  вкрадчиво
произнес  Белый  Бумажный  Веер,  --  и,  насколько мне известно,  вы  тоже,
"младший брат". Так что лишняя проверка не помешает.
     Красный  Жезл  кивнул в знак  согласия. Желтый  Дракон  медленно поднял
левую руку и потер пальцами висок.
     -- Труп Лима не выведет Си-ай-ю на "Тумасик"? -- снова обратился  глава
"Триады" к Красному Жезлу.
     -- Исключено, экселенц. В Бангкоке у него не было "хвоста".
     -- Не слишком ли вы категоричны сегодня, Красный Жезл? А билет?
     -- Я все вытряхнул у него на судне, экселенц.
     -- Вы видели билет?
     Красный  Жезл  отчетливо  вспомнил,  что  в  бумажнике Лима  билета  не
оказалось. Но тогда это не имело никакого значения. Участь Лима была решена.
В  ожидании выкупа, который он обещал за свою жизнь и  который все равно  не
спас  его, Лима  отвезли на Блаканг-Мати.  А  остров на протяжении последних
двадцати  лет  надежно  хранил  свою  тайну. Но попробуй объяснить  все  это
Желтому Дракону!
     "Черт побрал бы этот гольф-клуб, этих рабочих и вообще  этот остров! --
выругался про себя Красный Жезл. -- Наверное, билет где-нибудь затерялся".
     --  Я уничтожил его, экселенц, -- ответил  он,  стараясь придать своему
голосу как можно больше уверенности.
     --  Так  вы  даете гарантию, что все  было чисто, "младший брат"?  -- с
ехидной вежливостью осведомился Белый Бумажный Веер.
     -- У  "старшего брата" появились  какие-то сомнения  в отношении меня и
моих людей? --  с такой же подчеркнутой любезностью отозвался Красный  Жезл,
предчувствуя, однако, недоброе.
     Губы Белого Бумажного Змея искривились в едва уловимой усмешке.
     --  Ну  что вы,  "младший брат". Я  даже убеждал экселенца  в том,  что
эпизод с Сунгаем нужно считать чистейшей случайностью!
     Так вот  почему раздражен Желтый Дракон! Красный Жезл почувствовал, что
он  наливается бессильной яростью. Белый  Бумажный Веер  умел бить хлестко и
любил  наносить  удары из-за  угла.  Но  ярость  тотчас  же  сменилась почти
животным  страхом. Неприятный, колющий  холодок сбежал по спине,  прон