были  видны  следы  инструментов,  использованных  при  его
создании. Размеры грота были небольшие - двоим людям в нем не  развернуться.
Помимо тех вещей, которые принес с собой Харп, на полу  лежали  еще  старый,
порванный в нескольких местах спальный мешок и небольшой узелок.
   Первым делом Харп накинул на плечи спальный мешок, после чего  взялся  за
изучение содержимого узелка. Вещей в нем оказалось  не  так  уж  много:  три
крюка, на одном из которых был обломан конец, пара старых тупых  ножей,  еще
одно лезвие ножа без рукоятки, светящийся  цилиндр,  который,  как  убедился
Харп, был еще вполне пригоден для использования, пара кошек для обуви и  еще
несколько железок непонятного назначения.
   Сложив все вещи на место, Харп выглянул в  яму,  через  которую  попал  в
грот.
   Глубиной она была около трех метров. Сверху ее закрывала плоская  крышка.
Как и предупреждал Марсал, нечего было  и  думать  о  том,  чтобы  выбраться
наверх без посторонней помощи.
   Когда Харп рассматривал стены и пол ямы, покрытые  кавернами  и  натеками
льда, ему пришло на ум, что так мог бы выглядеть лед, на который  выплеснули
кипяток. Только кому и зачем это было нужно?
   Снова забравшись в грот, Харп занял прежнее  положение  на  полу,  поджав
колени и обхватив их руками. Теперь ему  не  оставалось  ничего  иного,  как
только запастись терпением и ждать.
   Темнота и холод делали ожидание  томительно  долгим.  Чтобы  хоть  чем-то
заняться, Харп начал упражняться со светящимся цилиндром, ударяя по  нему  с
различной силой то с одного, то с другого  конца.  Вскоре  он  уяснил,  что,
сколько по нему ни  стучи,  цилиндр  не  станет  светиться  дольше  и  ярче.
Сосчитав до ста, следовало вновь ударить цилиндр, чтобы он не погас.
   Не  имея  иного  занятия,  Харп  попытался  мысленно  разобраться  в  той
странной, близкой к бредовой ситуации, в которой он оказался.  Однако  очень
скоро понял, что для этого у него недостаточно информации. Что ему  известно
о мире, в который он попал? Да почти ничего!
   Первое. Он, взрослый мужчина, каким-то непостижимым  образом  оказался  в
мире, где царствуют убийственный холод и вечные льды. Он ничего не помнил из
своей прошлой жизни. Даже имя ему пришлось придумывать новое.  Но  при  этом
он, судя по всему, не утратил тех навыков и  опыта,  которые  успел  в  свое
время приобрести. Более того, некоторые его познания, которые  самому  Харпу
вовсе не казались исключительными, приводили местных жителей в недоумение.
   Второе. С первого взгляда было  ясно,  что  мир,  где  он  теперь  должен
научиться жить, совершенно не  соответствует  тем  условиям,  что  требуются
человеку  для  нормальной  жизнедеятельности.  Люди  здесь  не  могут   даже
самостоятельно обеспечить себя едой, а потому надеются только  на  закваску,
которую регулярно забрасывают сюда неизвестные доброхоты, заинтересованные в
том, чтобы мир вечных снегов был заселен людьми. Что уж говорить о  развитии
пусть даже примитивного кустарного  производства  самых  необходимых  вещей:
одежды, мебели, домашней утвари - для  всего  этого  в  мире  вечных  снегов
просто нет исходных материалов.
   Третье. Образ  жизни  людей,  которых  встретил  здесь  Харп,  иначе  как
примитивным  назвать  нельзя.  Они  имеют  только  самое  необходимое  и  не
стремятся к большему. Их познания о мире, в котором они живут, крайне скудны
и ограниченны. Им неизвестна письменность. А  календарь  им  заменяет  кусок
пластика с проколотыми в нем отверстиями.  Однако  при  этом  дом,  где  они
живут, построен из полимерных материалов, для  создания  которых  необходимы
высокие технологии. В доме есть электрическое освещение, и каким-то  образом
он отапливается, хотя ни печи, ни камина в помещении,  которое  видел  Харп,
нет. Те, кто отправляет людей в мир вечных снегов,  снабжают  их  добротными
инструментами, но не дают иного оружия, кроме ножей и металлических прутьев.
Харп готов был поклясться, что никогда прежде не видел  ничего  похожего  на
светящиеся цилиндры. Но в мире вечных снегов,  судя  по  всему,  это  вполне
обыденные предметы. И при этом местные жители не знают, что такое бумага.
   Вот, пожалуй, и вся информация, которой располагал на данный момент Харп.
И какой из всего этого можно сделать вывод?..
   Единственное умозаключение, к которому пришел в результате своих недолгих
размышлений Харп, сводилось к тому, что он абсолютно ничего не понимает.
   Важной знаковой составляющей того мира, где оказался Харп, являлся холод.
И вскоре Харп убедился, что это явление куда более страшное, чем он мог себе
представить.
   Харп полагал, что, одевшись и заставив все мышцы тела  работать,  он  тем
самым уже защитил себя от замерзания. Но холод оказался куда более  коварным
противником. Он исподволь, почти незаметно проникал под  покровы  одежды  и,
делая свое черное дело, не спеша отбирал у тела крошечные, почти  незаметные
частички тепла.
   Харп понял, что дело плохо, когда поймал себя на том, что  уже  не  может
думать ни о чем другом, как только о тепле,  которого  так  не  хватало  его
отчаянно мерзнущему телу. Даже статическая  гимнастика  уже  не  спасала  от
пронзительного холода, пробиравшего, казалось, до самых костей.
   Он не мог точно сказать, как долго просидел в своем убежище. Наверное, не
меньше часа. Хотя  не  исключено,  что  это  было  субъективное  суждение  о
времени, виною чему был  все  тот  же  безжалостный  холод,  способный  даже
несколько минут ожидания растянуть до размеров вечности.
   Если бы существовала возможность выбраться из ямы без посторонней помощи,
Харп сделал  бы  это,  не  задумываясь  о  том,  что  ожидало  его  в  доме.
Единственное, что ему сейчас было нужно, - это тепло.
   Харп уже почти не обращал внимания на тот бешеный ритм,  что  выстукивали
зубы. Он чувствовал, как  разум  обволакивает  тяжелая  дремота,  с  которой
невозможно бороться. Глаза  сами  собой  закрывались,  а  сознание  уплывало
куда-то в сторону галлюциногенных образов,  которым  трудно  было  подобрать
названия, но с которыми так не хотелось расставаться.
   Харп вспомнил, что когда-то слышал, что замерзающие люди просто засыпают,
не чувствуя при этом ни физической боли, ни душевных  страданий.  Однако  он
даже и предположить не мог, что это будет к тому же еще и приятно...
   Пытаясь  вернуться  к  действительности,  Харп  медленно,  словно  тюк  с
тряпьем, потерявший равновесие, завалился на бок. Перевернувшись  на  живот,
он поднялся на четвереньки. До выхода из грота было меньше метра,  но  Харпу
этот путь показался  бесконечным.  Для  того  чтобы  заставить  окостеневшие
суставы двигаться, приходилось прикладывать  неимоверные  усилия.  При  этом
Харп упорно не желал выпускать из руки светящийся цилиндр и всякий раз,  как
только свет начинал меркнуть, бил им о стену грота.
   Вывалившись из грота в яму,  Харп  какое-то  время  неподвижно  лежал  на
спине, раскинув руки в стороны. Только когда светящийся цилиндр вновь  начал
тускнеть, он поднял руку и, не разжимая кулака, пару раз ударил  им  о  лед.
Цилиндр вновь засветился, но Харп продолжал колотить о лед  сжатой  в  кулак
рукой до тех пор, пока не почувствовал боль в разбитых суставах.
   Прокричав что-то совершенно невнятное, Харп заставил  себя  сесть.  Затем
мучительно медленно начал подниматься на ноги.  Его  повело  в  сторону,  и,
чтобы устоять, он привалился плечом к неровной ледяной стенке ямы.  В  таком
положении холод пробирал сильнее,  забираясь  под  полы  дохи,  однако  Харп
полагал,  что,  стоя  на  ногах,  он  по  крайней  мере  сможет  бороться  с
предательским сном, уводящим сознание в бездну небытия.
   Теперь он сосредоточил все свое внимание и волю на  том,  чтобы  не  дать
погаснуть светящемуся цилиндру.
   - Один... Два... Три... - медленно  отсчитывал  посиневшими,  трясущимися
губами Харп.
   Досчитав до десяти, он несколько раз сильно ударял  светящимся  цилиндром
по колену и начинал считать заново.
   - Эй, новичок!.. Харп!..
   Харп не сразу понял, что голос, доносившийся из лаза, ведущего в дом, был
обращен к нему.
   Кинувшись к дыре в стене, он едва не упал: холод, сковывающий тело, делал
его  похожим  на  неподъемный  ящик,  который   можно   перемещать,   только
переваливая с одного бока на другой.
   - Я здесь!.. - срывающимся голосом закричал Харп, уцепившись  негнущимися
пальцами за скользкий край ледяной дыры. - Черт!.. Вытащите меня отсюда!..
   Звякнув о лед, из дыры вывалился металлический крюк, привязанный к  концу
веревки.
   - Сначала вещи, - раздался сверху голос Марсала.
   - К черту вещи! - заорал Харп, ухватившись обеими руками за веревку. - Вы
что, хотите, чтобы я околел здесь?!.
   Упершись ногами в стену ледяной ямы, он попытался забраться  в  лаз.  Без
кошек на ботинках сделать это оказалось невозможно: ноги  соскальзывали,  не
находя опоры, а окоченевшие руки не могли как следует уцепиться за веревку.
   - Доху снял? - спросил сверху голос Марсала. Посчитав  вопрос  откровенно
издевательским, Харп в ответ только выругался и изо всех сил рванул веревку.
   Марсал верно истолковал его реакцию.
   - В дохе мы не сможем втянуть тебя в дом! - вновь  прозвучал  сверху  его
голос.
   Мысленно обругав самого себя за бестолковость,  Харп  трясущимися  руками
расстегнул пуговицы и скинул доху на пол. Тело его уже настолько  промерзло,
что, раздевшись, он не почувствовал дополнительного  холода.  Обмотав  конец
веревки вокруг запястья, Харп дернул ее, давая понять,  что  готов.  Веревка
медленно поползла вверх.  Харп  висел  на  ней,  словно  замороженная  туша.
Пытаясь хоть как-то помочь тем,  кто  вытягивал  его  наверх,  он  временами
пробовал оттолкнуться носками ботинок от стенок лаза, но скорее всего пользы
от этого не было никакой.
   Оказавшись в горизонтальном  проходе,  Харп  протянул  обе  руки  вперед.
Марсал и старый Бисаун ухватили его за запястья и втащили в дом.
   Марсал сразу же смотал веревку и прикрыл дыру в стене, из которой  тянуло
холодом.
   - Жив? - Бисаун перевернул тело Харпа на спину.
   Чуть приоткрыв глаза, Харп посмотрел на склонившегося над ним старика.
   - Если и жив, то не благодаря тебе, - едва слышно пробормотал он.
   Старый Бисаун усмехнулся в бороду.
   - Ну, если ты еще шутить способен, значит, все не так уж плохо.

Глава 4

   Помогая старику, Марсал с  Халаной  раздели  Харпа  и  перенесли  его  на
расстеленный на полу матрас.
   Харп  лежал,  глядя  в  потолок,  совершенно  не  чувствуя  своего  тела.
Оказавшись в доме, тепла которого он пока  еще  не  ощущал,  он  понял,  что
спасен. Все остальное было ему безразлично. Даже то, что  на  него,  голого,
смотрит женщина.
   Осмотрев Харпа, старик в нескольких местах  нанес  на  его  кожу  вязкую,
дурно пахнущую мазь, которую он доставал ложкой  из  большой  банки  темного
стекла, после чего Халана и Марсал принялись растирать ничего не чувствующее
тело Харпа кусками войлока. Вполне возможно, что это  были  остатки  старых,
сношенных  войлочных  тапок.  Бисаун  тем  временем  присел  на  корточки  у
изголовья ложа, на Котором лежал Харп, и начал обрабатывать ему лицо.
   Через пару минут Харп почувствовал  нестерпимую  боль  -  словно  с  него
живьем сдирали кожу. Вскрикнув, он попытался отвести в сторону руку  Халаны,
растиравшей ему грудь, но Бисаун, поймав Харпа за запястье, прижал его  руку
к полу:
   - Лежи!  -  приказал  старик.  -  Если  хочешь,  можешь  кричать.  Но  не
сопротивляйся. К твоему телу возвращается  чувствительность.  А  это  всегда
связано с болью.
   Стиснув зубы, Харп запрокинул голову назад и глухо зарычал.
   - Вот так, - одобрительно похлопал его по плечу старик. -  Имей  в  виду,
что, когда начнут отходить ноги, будет еще больнее.
   Бисаун оказался прав. Когда Марсал принялся растирать ему стопы, Харп  не
смог удержаться от крика. По  счастью,  как  сказал  старик,  осмотрев  ноги
Харпа, обморожение было не очень сильным и все пальцы останутся целы.
   После того как  все  процедуры  были  закончены,  Бисаун  позволил  Харпу
подняться. Схватив какую-то тряпку, подвернувшуюся под руку, Харп накинул ее
на себя, чтобы прикрыть наготу.
   - Вы что, не догадывались, что я в этой яме могу копыта отбросить? -  зло
глянул он на старика и Марсала.
   Те удивленно переглянулись.  Смысл  сказанного  Харпом  остался  для  них
непонятен.
   - Я мог до смерти замерзнуть в этой яме, - иначе сформулировал свою мысль
Харп. - Там нет места даже  для  того,  чтобы  размяться...  Сколько  я  там
просидел?
   Старик глянул на часы.
   - Полтора часа, - сказал он. - Может, чуть больше.
   - Чуть больше, - криво  усмехнулся  Харп.  -  Есть  желающие  побить  мой
рекорд?
   - Но ведь ты жив, - ответил ему с примерно такой же ухмылкой Бисаун.
   - Верно, - Харп подхватил с пола рубашку. - Только имей в виду, старик, в
эту яму я больше никогда не полезу.
   - Мы не  думали,  что  "снежные  волки"  пробудут  так  долго.  -  Марсал
извиняющимся жестом развел руки в стороны. - Не могли же мы вытащить тебя из
ямы, когда они были здесь.
   - К черту! - одеваясь, зло выругался Харп. - И "снежных волков",  и  весь
ваш проклятый мир!
   - Теперь это и твой мир, - снисходительно заметил старый Бисаун.
   На мгновение задумавшись, Харп не нашел, что возразить.
   - Зачем приходили "снежные волки"? - спросил он. -  Им  удалось  отыскать
наши следы?
   - Нет, - покачал головой старик. - Те, что Приходили к нам, даже не знают
о том, что прибыл новичок. Они привезли раненых.
   - Раненых?
   Харп только сейчас обратил внимание, что неподалеку от  того  места,  где
ему оказывали первую помощь, на полу  был  расстелен  еще  один  матрас,  на
котором лежал мужчина лет тридцати - тридцати пяти с  очень  бледным  лицом,
обросшим жидкой рыжеватой бородкой. Глаза незнакомца были закрыты,  так  что
можно было подумать, что он спит. Однако, судя по  тому,  как  прерывисто  и
неровно он дышал, человек находился в беспамятстве.
   - Обычная поножовщина. - Марсал протянул Харпу кружку с кипятком. - Среди
"снежных волков" такое случается нередко.
   - У одного из них раны были неглубокие, - добавил Бисаун. -  Я  не  хотел
оставлять его в доме, поэтому просто  подлатал,  дал  лекарства  и  отправил
назад. А этого, - старик взглядом указал  на  лежавшего  на  полу  "снежного
волка", - пришлось оставить. Проникающее ранение брюшной полости.
   - Он выживет? - поинтересовался Харп.
   - Ну, вообще-то шансы выжить у него есть, - как будто с неохотой произнес
Бисаун. - Ранение в левое подреберье, но желудок, как мне кажется, не задет.
Парень без сознания только потому, что потерял много  крови.  Его  приятели,
сколько я их ни учил, даже не догадались наложить повязку, чтобы  остановить
кровотечение. Но...
   Старик покачал головой. Жест его не выражал ни сомнения, ни  сожаления  -
он просто выдерживал паузу, чтобы слова, которые  он  собирался  произнести,
звучали убедительно и веско.
   - Нам все равно придется его прикончить, - закончил  свою  короткую  речь
Бисаун.
   Харп в недоумении воззрился на старика. Он подумал, что ослышался или  же
просто что-то неверно понял.
   - Ты хочешь убить его? - переспросил Харп, указав пальцем на лежавшего на
полу "снежного волка".
   Старик даже бровью не повел.
   - У нас нет иного выхода, - ответил он так,  словно  речь  шла  о  чем-то
настолько обыденном, что и обсуждать не стоит.
   - Да вы что здесь, все с ума посходили?!
   Харп по очереди посмотрел на каждого из обитателей дома.
   Халана, как обычно, безучастно смотрела куда-то  в  сторону,  словно  все
происходящее не имело к ней  ни  малейшего  отношения.  Марсал  в  ответ  на
вопрошающий взгляд Харпа пожал плечами и ничего не сказал. Старый Бисаун сел
за стол и, положив вытянутую руку перед собой, звучно  стукнул  пальцами  по
крышке стола. Он как будто и вовсе не услышал возмущенного возгласа Харпа.
   - А где девушка? - спросил Харп, 'только сейчас заметив, что  в  доме  не
хватает еще одного человека - Как ее?..
   - Эниса, - напомнил старик?
   - Верно, Эниса, - щелкнул пальцами Харп. - Где она?
   - Ее увели "снежные волки", - ответил Марсал.
   - Как это "увели"? - удивленно глянул на него Харп.
   - Ну... - Марсал повторил свой излюбленный жест, разведя руки в  стороны.
- Велели ей одеться и забрали с собой.
   - И что теперь?
   -  К  вечеру  Эниса  вернется,  -  со  спокойствием,  показавшимся  Харпу
граничащим с безразличием, ответил Бисаун. - Это не впервой.
   - Сколько их было? - тихо спросил Харп.
   - Кого? - не понял Марсал.
   - "Снежных волков".
   - Четверо.
   - Включая этого? - Харп взглядом указал на раненого, лежавшего  на  полу.
Марсал молча кивнул.
   - Значит, всего трое, из которых один был порезан, - подытожил Харп. -  И
вы просто так отдали им девушку?
   - А что мы могли сделать? - беспомощно развел руками Марсал.
   - У вас есть ножи... - начал было Харп, но его перебил Бисаун.
   Голос старика был холодным, как лед, и обжигающим, как промерзший металл.
   - Сегодня их было всего трое, а завтра они нагрянут в наш дом всей  своей
бандой. Что тогда прикажешь делать? Снова хвататься  за  ножи?  Или,  может,
лучше самим зарыться в снег,  потому  что  именно  так  и  поступят  с  нами
"снежные волки", если мы поднимем руку хотя бы на одного из них?
   Харп пристыженно прикусил губу. Он понял,  что,  погорячившись,  сморозил
глупость. Но в то же время он не мог смириться с той покорностью, с  которой
старый Бисаун и Марсал готовы были отдать "снежным волкам" все, что  угодно,
ради спасения своей жизни.
   - А как же этот? - взглядом указал он на "снежного волка", в беспамятстве
лежавшего на полу. - Ты сказал, что мы должны убить его.
   - Я сказал "снежным волкам", что их товарищ очень плох и скорее всего  не
выживет. - Голос старого Бисауна вновь звучал спокойно и  ровно.  -  Поэтому
они не удивятся, узнав, что он умер. Если же  я  начну  его  выхаживать,  он
увидит тебя и расскажет своим приятелям, когда те придут его проведать.  Так
что выбор прост: его жизнь в обмен на твою.
   - И ты хочешь, чтобы этот выбор сделал я? -  косо  посмотрел  на  старика
Харп.
   - У нас еще будет время поговорить, -  с  беспечным  видом  махнул  рукой
Бисаун. - Это даже хорошо, что "снежные волки" уже побывали у  нас:  теперь,
начав поиски пропавшего новичка, они явятся сюда  в  последнюю  очередь,  не
раньше завтрашнего полудня.
   Харп хотел было что-то ответить, но старик, опередив его, громко крикнул:
   - Халана!
   Женщина медленно обернулась.
   Харп  обратил  внимание  на  то,  что  все   ее   движения   были   очень
неторопливыми, как будто  заторможенными,  -  в  них  не  присутствовало  ни
изящества, ни плавной грациозности, присущей большинству женщин.
   Подумав, Харп удивился собственным мыслям: он не мог вспомнить  ни  одной
женщины, с которой был когда-либо знаком,  но  при  этом  рассуждал,  словно
заправский знаток по женской части. Происходящее вновь стало казаться  Харпу
похожим  на   дурной   затянувшийся   сон,   в   котором   знакомые   образы
трансформировались в нечто совершенно нереальное, а  сознание  балансировало
на узкой грани между попытками  отыскать  всему  рациональное  объяснение  и
стремительным сползанием в полный, безостановочный бред. При этом  Харп  был
уверен, что это не сон. Скорее уж некая  иная  реальность,  о  существовании
которой он прежде даже не подозревал.
   - Пора есть, Халана, - сказал  Бисаун.  Халана  подняла  с  пола  большую
алюминиевую кастрюлю и поставила ее на плоскую крышку металлического котла с
отведенными в стороны трубами. Вытянув из-за  котла  бидон,  в  который  она
незадолго до этого вылила свежую закваску Харпа, женщина большим  половником
перемешала  его  содержимое  и  затем  часть  перелила  в  кастрюлю.  Оттуда
послышалось шипение, будто кастрюля стояла на раскаленной плите.
   - Присаживайся, - посм